Неукротимый огонь

Глава 9

Лиззи были знакомы такие дни. Все шло кувырком с той самой минуты, когда она проснулась в настроении не менее мерзком, чем погода за окном. Она ударилась ногой о дверь ванной, обожгла руку, схватившись за чайник, пролила кофе на чистую скатерть, а когда решила вынести мусор, дверь захлопнулась и она осталась под дождем. К счастью, окошко ванной комнаты на нижнем этаже было открыто, так что Лиззи сумела забраться внутрь, но при этом оцарапалась о шпингалет и разбила еще не распечатанный флакон с проявителем. А когда почтальон вручил ей толстую пачку счетов, из которых в основном и состояла утренняя почта, ей уже хотелось истерически вопить.

На улице у нее создалось впечатление, что все сумасшедшие водители Лондона сговорились ехать именно в этот час по Кромвель-стрит в сторону Найтсбриджа. Машины мчались со всех сторон, обгоняли ее, гудели, чудом уворачивались от столкновения, оттесняли Лиззи, а голова у нее к тому времени разболелась так, что казалось, будто в нее ввинчивают шурупы. Ярость ее достигла высшей точки, и она не шутя готова была убить придурка в “форде-гранада”, который перерезал ей дорогу и оставил стоять у светофора, а сам безмятежно покатил дальше.

Машина Лиззи застряла на перекрестке у Куинсгейт, а хозяйка кипела от бешенства. Пальцы ее отчаянно барабанили по рулевому колесу. Или она сейчас врежется в какую-нибудь машину, или лопнет от злости. Хуже всего то, что дворники только размазывают грязную воду по стеклу. Да черт с ними, в конце концов, она с таким же успехом может сослепу врезаться в кого-то, как и любой другой, ведь у других с видимостью наверняка не лучше.

Зажегся желтый свет, но машины не двинулись с места – впереди образовалась пробка. Лиззи, заскрежетав зубами, судорожно сжала руль; глаза ее светились необузданным, опасным безумием. Она отдавала себе отчет, что вот-вот потеряет самоконтроль, поэтому заставила себя отпустить руль, несколько раз глубоко вздохнуть и расслабиться, и даже попыталась улыбнуться парню, сидевшему за рулем соседней машины. Тревога в его взгляде отрезвила ее. Лиззи издала вымученный смешок, прикрыла глаза и принялась убеждать себя, что все – пустяки.

Хотя разве это пустяки? Пустяков на свете нет. Но, с другой стороны, можно сколько угодно роптать на Бога и злиться на весь белый свет – ничто от этого не переменится. Она – вдова, она живет сама по себе, никто не скрасит ей такой вот скверный день, никто не рассмешит, не развеет поганое настроение. Она ненавидит одиночество, презирает тех, кто жалеет себя.

Лиззи отвратительна самой себе за то, что ее мучают навязчивые идеи; ведь раньше она такой не была. Она превращается в паскудную старуху, обвиняет всех и вся за то, что не видать ей счастья, за то, что Энди вытер об нее ноги.

Вздохнув, Лиззи нажала пальцами на веки, будто стараясь удержать слезы. Да что говорить, вот такой она бывает раз в месяц.

Загорелся зеленый, машины медленно двинулись вперед. Лиззи сунула руку в сумочку в поисках сигареты. Признай, сказала она сама себе, уже две недели, как мы вернулись из Южной Африки, и все это время ты была в общем-то в нормальном настроении. Да, после возвращения все шло как будто бы неплохо. Было много работы по монтажу программы, нужно было писать текст комментария, разрабатывать новые проекты. Да, вечерами она была одна, зато ей, как правило, удавалось продлить день. Она засиживалась допоздна на работе, иногда ходила в бар с Джолином или еще с кем-нибудь из коллег. Рианон все эти дни было некогда, свободное время она проводила с Оливером, подыскивала жилье, строила свадебные планы. Сегодня в первой половине дня они с Оливером собрались зарегистрировать брак, так что Рианон появится на работе позже. Так она сама сказала Лиззи вчера по телефону. Она торопилась, неудивительно, что не обратила внимания на подавленный голос Лиззи. В последнее время она не обращает внимания на такую ерунду. Раньше, когда не было Оливера, Рианон мгновенно угадывала настроение Лиззи, причем вне зависимости от того, было ли у нее время вслушиваться. Тогда Лиззи ничего не могла от нее скрыть, даже если бы захотела. Но в прежние времена скрытность была ни к чему, потому что у них всегда находилось время друг для друга, каждая желала обсудить все свои проблемы с подругой.

“Так чего же ты хочешь, – с горечью спросила она себя. – Неужели Рианон должна отказаться от Оливера ради тебя? (Новый приступ острой головной боли.) Конечно же, нет. Пусть они поженятся, пусть будут счастливы, пусть… ”

– Да пошел ты! – прошипела она, когда попыталась перестроиться и услышала предупредительный гудок. Снова хотелось вскипеть, она чувствовала, что внутри все на грани ядерного взрыва. А что, если она и взорвется? Кому до этого дело? Никому. Вот так. Она никому не нужна. А если это правда, так, может быть, один из этих козлов окажет ей услугу и отправит ее на тот свет? Ведь именно так они обошлись с Ричардом!

“Успокойся! – грозно велела она самой себе. – Успокойся, только и всего”.

Но спокойствия не было и в помине. Если бы Энди позвонил ей, если бы прислал хоть одно письмо в ответ на те два, что она отправила ему, – на всякий случай, вдруг первое не дошло… Тогда все было бы не так. Она смогла бы остаться собой, держала бы себя в руках и была бы… Что – была бы? Счастлива? Кого она этим обманет? Энди живет на другой стороне земного шара, между ними – весь мир, знала она его всего лишь двое суток и еще хочет заставить себя поверить, что в нем причина всех ее несчастий!

Да! В нем! И пошел он!..

Нет, конечно, он не сыграл бы такой роли в ее жизни, встреть она кого-то другого. Мужчину, который проживал бы в Англии, на худой конец, в Европе. Или хотя бы в Штатах. Но не в Южной же Африке! В конце концов, она зациклилась на Энди только потому, что он был у нее первым после Ричарда, и он смутил ее, предложив ей бросить все и остаться с ним.

А она-то, восторженная, полоумная, романтическая сорокалетняя девчонка, поверила, что он это всерьез!

Лиззи опять принялась копаться в сумочке в поисках сигареты, вышвыривая на сиденье подарки, приготовленные для племянников. Наконец нашла пачку, засунула туда пальцы, затем заглянула внутрь и убедилась, что пачка пуста.

– Так нельзя! – заорала Лиззи, швырнув пачку на пол. – Боже, что Ты со мной делаешь? Неужели Ты не мог оставить для меня одну несчастную сигарету? Ведь Тебе же это не трудно, Господи! За что Ты меня так преследуешь?

Слезы опять подступили к глазам, а голова с каждым мгновением болела все сильнее, и желудок тоже. Никогда прежде у нее не было таких месячных. Старость на пороге, она уже на полпути к климаксу…

– Боже милосердный, я не могу больше терпеть, – стонала Лиззи, сжав руль так, что ногти едва не сломались. – Какие дети? У меня нет детей.

Кровь вскипала в жилах. Она прерывисто дышала. Ладони покрылись холодным потом. Этого не может быть. Сейчас с ней, вот прямо здесь, случится нервный припадок.

Красный свет. Лиззи вдавила в пол педаль тормоза, и какой-то болван сзади загудел. Звук циркулярной пилой прорезал затылок. Лиззи глянула в зеркало заднего вида. Тот водитель, сзади нее, на грани инсульта. Она, впрочем, не в лучшем состоянии. Решено. Сейчас она его убьет. Вот выйдет из машины и вмажет кулаком по этой жирной роже.

Она отстегнула ремень, выскочила из машины и устремилась к нему, не обращая внимания на дождь. Рывком распахнула дверцу его автомобиля, и в его щеку уперлось дуло пистолета. Глаза мужчины расширились от страха.

– Мерзавец! – орала Лиззи. – Перестань гудеть! На красный свет нужно останавливаться, ты об этом слышал? Здесь красный свет. И мы стоим. Красный свет означает – стоп!

– Да, да. – Он даже не говорил, он, скорее, ловил ртом воздух. – Не надо стрелять. Прошу вас. У меня семья – жена и трое детей.

Лиззи сморгнула.

– Пожалуйста. Заклинаю вас. Не стреляйте. – Он уже всхлипывал.

Лиззи опустила взгляд. И увидела, что у нее в руке.

– Боже мой, – пробормотала она. – Святый Боже. – Она взглянула на водителя. – Это всего-навсего водяной пистолет, – пробормотала она. – Я купила его племяннику. Смотрите.

И нажала на курок.

Тот парень чуть не откинул копыта.

Кто-то сзади подхватил Лиззи под мышки, опрокинул на шоссе и вырвал пистолет.

Когда она наконец смогла открыть глаза, то увидела множество склонившихся над ней лиц – злых, враждебных. А над ними – небо, сплошная серая масса.

Лиззи повернула голову набок и невольно начала всхлипывать. Это не ночной кошмар. Она не проснется сейчас в теплой постели, рядом с Ричардом или Энди. Это реальность, все это – жестокий, несчастный, унизительно безжалостный день, очередной день одиночества.

– Привет, – сказала Рианон. Она только что вошла с Оксфорд-стрит в офис “Хочу все знать”, где вовсю кипела работа, и бросила на стол Джолина вторую за сегодняшнее утро порцию почты. – Все в порядке?

– Как всегда, – отозвался Джолин, по-прежнему задумчиво глядя на экран компьютера.

Сегодня Джолин был мужчиной. Завтра этот человек, вполне возможно, предстанет в женском обличье. Впрочем, не важно, мужчина он или женщина. В любом случае Джолин – идеальный офис-менеджер, несомненный компьютерный гений и неиссякаемый поставщик материала для сплетен. Как он (или она) добивался таких поразительных результатов – для всех оставалось загадкой. Он (или она) неизменно прекрасно выглядел (а), его (ее) ногам позавидовала бы любая женщина. В мужской своей ипостаси Джолин мог похвастать безупречно гладкой головой, в женской – Джолин представала роскошнейшей из блондинок, а когда она надевала купальный халат, то любая аристократка показалась бы рядом с ней запущенной неряхой.

– Ну что? – спросил Джолин, закончив обработку информации и поворачиваясь в кресле к Рианон, которая вешала на крючок плащ. – Когда же наступит великий день?

Губная помада и румяна на смуглом индейском лице Джолина смотрелись так, как будто он только что покинул будуар, где завершал утренний туалет. В ушах при свете ламп весело сверкали бриллиантовые сережки.

Рианон, широко улыбаясь, обвела взглядом коллег, а они – почти все – на минутку отвлеклись от своих дел, чтобы не пропустить ответа. Здесь были Керри, Мартин, Нил, Роган, Лили и Рис. Все они вместе с Джолином, Лиззи и Рианон составляли творческую группу программы “Хочу все знать”. Кроме них, естественно, над программой работали операторы, редакторы, звукооператоры, а порой и приглашенные режиссеры, но они привлекались к работе по разовым договорам, тогда как члены основной группы входили в штат.

– Где Лиззи? – осведомилась Рианон, взглянув на настенные часы, в форме Биг Бена, которые каждый час играли старинную мелодию. Эти часы должны были украшать свежевыкрашенные стены офиса, но они как-то терялись среди всевозможных графиков, афиш, газетных вырезок, развешанных тут и там.

– Мы все жаждем получить ответ на этот вопрос, – отозвался Джолин. Он откинулся на спинку кресла, скрестив ноги и потирая ладонью запястье. – Сегодня телефон все утро трещит, а она даже не позвонила и не предупредила, что опоздает.

– Эй, Рианон, выкладывай! – вмешалась Лили, кладя телефонную трубку на рычаг. – Когда свадьба?

– Ну же, говори, – поддержала ее Керри и заложила за ухо курчавую прядь. – Не томи!

Рианон рассмеялась.

– Ладно, – сказала она. Ее лицо излучало радость и веселье. – Тридцатого.

– Этого месяца? – изумился Роган. – Нет, ты серьезно?

Рианон кивнула.

– Осталось всего три недели, – протянул Мартин.

– Господи Иисусе! – завопил Джолин. – Да где же я найду приличный костюм?

– А кто тебя приглашал? – иронически поинтересовался Рис.

– Разумеется, я, – пришла на помощь Джолину Рианон. – Я вас всех приглашаю. – Она сняла белую кепку и тряхнула волосами. – Тридцать первого в одиннадцать утра. После обеда опять приступим к работе.

– Да, это весьма щедро, – съязвил Рис, обводя взглядом остальных. – А где? В Челси?

– Ага. Кстати, я буду не в белом. Наверное, надену что-нибудь кремовое. Еще не решила. Но обязательно что-нибудь простое, без финтифлюшек. Обед в “Риту”.

– Класс! – воскликнула Лили. – Я ни разу не была в “Риту”.

– А медовый месяц будет? – поинтересовался Нил.

– Об этом спросите Оливера. – Рианон усмехнулась. – Джо, ты звонил Лиззи на мобильный? – спросила она, поставив на пол сумку и расположившись в своем роскошном, обитом кожей кресле.

– А Шарон Стоун бреет лобок? – немедленно откликнулся Джолин – Мобильный отключен.

Ответ Рианон явно не понравился.

– Так где же она? Я сказала ей – встречаемся в одиннадцать, а сейчас уже одиннадцать пятнадцать. Кстати, Рис, ты передал те кассеты на монтаж?

– Да. Отнес их вчера около девяти. Тони сказал, что сегодня к вечеру закончит.

– Отлично. Так, какие еще новости? Рейтинг за прошлую неделю пришел?

– Там. – Джолин кивком указал на почту, сложенную на столе Рианон. – Мы девятые.

Девятое место в рейтинг-листе для программы такого рода – грандиозный успех.

Рианон принялась просматривать бумаги, все прочие вернулись к своим компьютерам и телефонам.

– Хью и Джек свободны? Могут приступать к программе о Шотландии? – спросила Рианон.

– Хью – да, а Джек пока не звонил, – сообщил ей Джолин. Он как раз приглаживал ладонью волосы, и браслет на его запястье позвякивал. – Да, звонила Фрэнсис, спрашивала, не можем ли мы поменяться с какой-то программой LWT. Я ответил, что мы в принципе не против, но тогда нам придется в четверг работать всю ночь.

– Чья программа на очереди? – бросила Рианон, включая компьютер.

– Лиззи. Южная Африка.

– Поняла. Ты сказал Лиззи про изменения в сетке?

– Скажу, когда появится. – Джолин потянулся за наушниками, чтобы ответить на телефонный звонок. – Программа “Хочу все знать”, доброе утро! – Он так забавно тараторил в микрофон, что Рианон не смогла удержаться от улыбки. – Да, конечно, она здесь. Керри, это тебя, – выкрикнул Джолин.

Еще минут десять продолжалась обычная рутина. Рианон героическим усилием подавила свою эйфорию, заставила себя настроиться на рабочий лад и сделать два срочных звонка. Затем она решила начать совещание без Лиззи. Такие обсуждения проходили в творческой группе ежемесячно, и Рианон предпочитала, чтобы на них присутствовали все. Но сегодня, очевидно, придется сделать исключение.

Рианон объявила, что сейчас начнет совещание, и велела всем заканчивать телефонные разговоры.

– Мне нужно еще в одно место позвонить, – сказал Роган. Остальные начали рассаживаться на двухместных диванчиках, стоявших полукругом вокруг стола Рианон.

– Звони. – Рианон неожиданно хихикнула, заметив, что кто-то положил на край ее стола стопку журналов “Брайд”*. – Боже мой, чуть не забыла! – воскликнула она. – Джо, секретарша Оливера просила узнать у тебя, не мог бы ты устроить трюк с переодеванием у нее на вечеринке в субботу? Подробностей я не знаю. Может, позвонишь ей?

* Брайд – невеста (англ.).

– Поздновато ты меня предупреждаешь, – проворчал Джолин, однако приосанился, сознавая, что его мини-шоу с превращением в подобие Дайаны Росс или Тины Тернер в последнее время стали восприниматься в обществе как нечто de rigeur*. – Не правда ли, прекрасное сегодня утро? “Хочу все знать”, – произнес он, обращаясь к позвонившему телезрителю, с очаровательной небрежностью игнорируя струи дождевой воды, стекавшие по оконным стеклам.

* Обязательное, непременное (фр.).

– Роган, ты готов? – крикнула Рианон.

– Еще две минуты, – отозвался Роган.

– Может, я еще раз попробую позвонить Лиззи на мобильный? – предложила Керри.

Рианон рассеянно кивнула. Она как раз перелистывала один из журналов для невест.

– Ага. И домой заодно позвони. – Она поднялась из-за стола. – Я пока выйду на минутку, а потом сразу начинаем.

– Да, мадам, я записал, – говорил в микрофон Джолин. – Спайсер. Шарон Спайсер. Вы хотите, чтобы вам позвонила Лиззи Фортнам. – Рианон задержалась у его стола. – Может быть, мне все-таки сказать ей, по какому вы вопросу звонили? Нет? Хорошо. Конечно, я непременно ей передам. Благодарю за звонок. – Джолин щелкнул тумблером и добавил в отключенный микрофон со сладкой улыбкой: – Желаю подтянуть кожу на роже.

– Кто спрашивал Лиззи? – поинтересовалась Рианон и, не дожидаясь ответа, заглянула в записи Джолина.

– Некая бешеная баба по имени Шарон Спайсер, – сообщил Джолин, судя по всему, весьма довольный собой.

Рианон оставалась серьезной.

– Это имя я где-то слышала.

Джолин пожал плечами, потом недоуменно посмотрел на Рианон, когда та вдруг начала улыбаться.

– Знаю я, кто это такая, – пробормотала она и вышла из комнаты.

Джолин проводил ее взглядом и нажал кнопку у себя на столе, чтобы ответить на очередной звонок.

– “Хочу все знать”. Говорит Джолин. Рад, что вы позвонили. Чем могу быть полезен?

Совещание продлилось почти до вечера. Проходило оно, как всегда, бурно, но в итоге оказалось, как всегда, плодотворным. На таких совещаниях коллектив обсуждал новые темы, составлял расписание программ на ближайший месяц, при необходимости перекраивал эфирную сетку и обсуждал прочие текущие дела. На сей раз на повестке дня стояли следующие вопросы: сюжет об эксгибиционизме среди женщин; обсуждение подходящей легенды для Керри и Риса, которые занимались расследованием незаконных дел некоего синдиката, работающего под покровительством члена парламента; поездка в Лос-Анджелес для знакомства с новинками летней моды; празднование пятидесятилетия со дня изобретения транзистора.

– Если мы будем делать программу о транзисторах, – сказал Нил, – я хотел бы быть ведущим, с вашего позволения. У кого-нибудь есть возражения?

Нил слегка покраснел, поскольку он был новым членом команды и еще не имел опыта выступлений перед камерой.

– Никаких возражений, – откликнулась Рианон. – Я только приветствую. Тем более что сюжет всего на пятнадцать минут. Отличная практика для тебя. А на вторую половину программы у нас что?

Она стала проглядывать свои записи.

– Мы вроде бы договаривались запустить на пятнадцать минут про эксгибиционизм, – напомнила Лили. – Это, наверное, надо отдать Лиззи. Она будет здорово смотреться.

Рианон рассмеялась:

– Ее-то как раз может занести не туда. Хотя нет, я согласна, это тема для нее. Итак, если мы соединяем эти два сюжета, думаю, что голые женщины должны пойти вторыми – после них никто не захочет смотреть на транзисторы. Нил, помни: в конце твоего сюжета нужно придумать какой-нибудь ход, связывающий эту тему с эксгибиционизмом.

– О, я бы столько ходов придумал! – крикнул со своего места Джолин.

– Чувствую, придется мне еще пожалеть об этом, – проговорила Рианон как бы про себя и обвела присутствующих взглядом. – Нет, нет, не буду спрашивать. Нил, постарайся связаться с Лиззи после совещания. Постарайтесь сделать что-нибудь хоть мало-мальски пристойное. Роган, как продвигается программа о гестапо во Франции?

– А-а, все нормально. Мне нужно еще пару дней для съемок в Марселе, и все. Уложимся в график без проблем.

– Замечательно. Мне бы хотелось посмотреть, что вы уже отсняли, – сказала Рианон. – Насколько я понимаю, вы работаете в контакте с юристами?

– И со спецслужбами тоже.

– После программы, – вмешался Джолин, – ему понадобится “защита свидетеля”*.

* В США действует закон, согласно которому власти принимают особые меры по обеспечению безопасности свидетеля, если существует угроза жизни или здоровью человека, дававшего показания на следствии или суде.

– Может, и понадобится, – мрачно изрекла Рианон. – В общем, я думаю, на сегодня достаточно. Скоро приедет Оливер, и я приглашаю вас всех в “Граучо” на бокал шампанского, если у вас нет других планов.

– Э-эй, а вот и он звонит, – закричал Джолин, зачем-то втянув щеки. – Подойдете к телефону, mein Fьhrer*?

* Мой вождь (нем.).

– Скажи ему, что она передумала, – крикнул Рис.

– Зато я свободна, – добавила Лили.

– Скоро и до тебя дойдет очередь, малышка.

Джолин шутливо подмигнул Лили, а Рианон, смеясь, присела на стул и взяла трубку.

– Здравствуй, дорогой, – сказала она. – Все в порядке?

– Все в порядке, – подтвердил Оливер. – А у тебя?

– Отлично.

– У меня хорошая новость, – продолжал Оливер. Рианон резко выпрямилась. Неужели он сейчас произнесет те слова, которые она больше всего на свете мечтает услышать?

– Он наш, – прошептала она. – Предложение принято?

– Да, – сказал Оливер. По голосу чувствовалось, что он улыбается. – Только что звонил агент. Мы сможем въехать сразу после медового месяца.

– Ура, Оливер! – завопила она и затопала ногами от возбуждения. – Я люблю тебя, люблю, люблю!

– Через несколько часов я потребую доказательств, – рассмеялся Оливер. – Кстати, сегодня мы приглашены на ужин к Кэлвину и Полли. Что скажешь?

– А я только что пригласила всех своих в “Граучо”, – протянула Рианон. – Мы вроде бы так договаривались?

– Все правильно. Одно другому не помешает. Кэлвин и Полли ждут нас к девяти. Они сказали, что Лиззи тоже может приехать, если захочет.

– Ах, черт, – пробормотала Рианон.

Она почувствовала укол совести – ведь она совершенно забыла про то, что Лиззи куда-то подевалась.

– Что-нибудь случилось? – забеспокоился Оливер.

– Понятия не имею, – призналась Рианон. Сейчас она по-настоящему встревожилась. – Ее сегодня никто не видел, а не в ее правилах… – Она осеклась, увидев, как смеющаяся Лиззи вошла в офис и остановилась у двери, не обращая внимания на обрушившуюся на нее лавину вопросов. – Вот и она явилась, – тихо договорила Рианон.

– Что-то мне твой голос не нравится, – заметил Оливер. – С ней все в порядке?

– Выглядит нормально. Надо бы узнать, где она пропадала.

– Ладно, когда выяснишь, уговори ее ехать с нами, – попросил Оливер. – Она после Африки как будто сторонится людей. Не знаешь, может, все еще тоскует по Энди?

– Думаю, нет, – ответила Рианон. – Она бы мне сказала. А она со мной о нем не заговаривала.

– Как думаешь, мне не стоит переговорить с ним?

– Лучше не вмешивайся.

– Договорились. Значит, ты сама позвонишь Кэлвину и Полли и скажешь, приедет Лиззи или нет?

– Конечно. – Рианон опять просияла, вспомнив, какую “хорошую новость” сообщил ей Оливер. – Фотографии дома при тебе? Будем хвастаться?

– Непременно.

Оливер, прикрыв рукой трубку, что-то сказал секретарю, а потом спросил Рианон:

– А как насчет твоего отца? Приглашать его на свадьбу?

Рианон вздохнула:

– Я еще не решила. То есть я хотела бы, во всяком случае, я должна это сделать, но тогда мне придется приглашать и эту дуру.

– Она в самом деле дрянь?

– Невыносимая. И знаешь, она отвечает мне взаимностью, – с жаром добавила Рианон, но тут же рассмеялась. – Да ну их, в самом деле. Главное, там будешь ты.

– О, я-то буду. Ни за что на свете не согласился бы пропустить это мероприятие. Одна только заминка: боюсь, дней через десять мне придется слетать в Нью-Йорк.

В сердце Рианон вонзилась ледяная игла.

– Будешь встречаться со Строссеном? – не удержалась она.

– Возможно. Только прошу тебя, не бери в голову. Я сам управлюсь, ладно?

– И надолго ты уедешь?

– Пока не знаю. Но вернусь еще до свадьбы, это я обещаю.

– Уж пожалуйста, возвращайся. Ладно, мне надо идти и узнать, что стряслось с Лиззи.

– Я приеду за тобой часам к шести. Кстати, ты видела сегодняшнюю “Экспресс”? Твоя старая подруга Галина Казимир, оказывается, теперь рекламирует косметику. У нее многомиллионный контракт.

– Да, я читала, – ответила Рианон и сама удивилась, что напрочь забыла об этом. – Сюрприз, правда?

– Всем сюрпризам сюрприз. Поневоле задумаешься, насколько к этому причастен Макс Романов.

– Макс Романов? Почему именно… Ах да, припоминаю, во время суда в газетах что-то писали про него и Галину. Значит, они до сих пор вместе?

– Бог их ведает. – Оливер издал смешок. – Кажется, что-то где-то я о них читал. Ладно, дорогая, увидимся в шесть.

Рианон положила трубку и вскочила из-за стола.

– Лиззи! С тобой ничего не случилось? Где ты была весь день?

– Где я была? – патетически повторила Лиззи. – О, где я только не была! Но начнем сначала. Свадьба назначена?

– Да. – Рианон засмеялась. – Тридцатого числа. Изволь быть свободной в этот день. Так все же: где тебя носило?

– Сначала я была в Чаринг-Кросской больнице, потом в полицейском участке в Челси.

Лицо Рианон потемнело.

– Да что случилось? Ты здорова?

– Со мной все нормально. – Лиззи хихикнула. – Так, небольшое происшествие… Долго и противно рассказывать. В общем, меня продержали там чуть ли не весь день, а когда мне удавалось добраться до телефона, он оказывался сломан. А в моем мобильном аккумулятор сел. Ну так вот, когда они меня наконец отпустили, я решила ехать прямо сюда.

Рианон недоверчиво смотрела на Лиззи:

– Что за происшествие?

– Ну, несчастный случай на дороге. Кого-то сбили, его нужно было везти в больницу, потом приехала полиция… В общем, сама толком не знаю. Шум, толкотня, ничего не разберешь.

– Но тебя-то не ранило?

– Нет. Посмотри на меня. Я совершенно здорова, просто устала и умираю от жажды. Все бы отдала за глоток игристого. Надо полагать, сейчас мы все куда-то идем и отмечаем?

– Конечно, – улыбнулась Рианон, взяла Лиззи под руку и провела в свой кабинет. – А потом нас с тобой и Оливером приглашают на ужин Кэлвин и Полли. И знаешь что еще? Помнишь, я тебе говорила про дом в Холланд-парке? Так вот, он наш. Оливер только что звонил.

– Ух ты! – ахнула Лиззи. – Фантастика! Когда я его увижу?

– У Оливера есть фотографии. Очень может быть, что мы переедем туда сразу после медового месяца.

– Боже мой, я так рада за тебя… – Лиззи широко улыбалась. – Все складывается идеально. Риан, ты это заслужила. Да, только что вспомнила: ты видела “Экспресс”?

– Насчет Галины Казимир? – Рианон усмехнулась. – Да.

– Сука, – рявкнула Лиззи.

Рианон укоризненно посмотрела на нее.

– Все в прошлом, – возразила она. – А если принять во внимание, как повернулась моя жизнь, получается, что она оказала мне услугу.

– Хороша услуга! – кипятилась Лиззи. – Увела у тебя мужчину за шесть дней до свадьбы! И она считалась твоей лучшей подругой! У тебя все было готово: платье, свадебный пирог, подарки, даже путешествие заказано…

– Хватит, не дави на психику, – рассмеялась Рианон, – а то мне будут сниться кошмары по ночам. Я же не говорю, что не выколола бы ей глаза, если бы снова с ней встретилась. Скорее всего, выколола бы. Но, честно говоря, она меня ни капельки не волнует.

– Может, ты ее еще на свадьбу позовешь? – скривилась Лиззи.

– Очень смешно. – Рианон ласково улыбнулась.

– А отца пригласишь?

– Не знаю, – вздохнула Рианон. – Оливер считает, что это необходимо, но мне, между нами говоря, кажется, что ему это все не так уж и интересно. Мы с ним сейчас почти не видимся, и он меня так до конца и не простил за прошлый раз. По-прежнему убежден, что я сама была виновата. Вот и вся отцовская поддержка. И кроме того, если приглашать его, то придется звать и эту мерзкую шлюшку – как-никак она его жена. А стоит мне представить себе ее белые туфли на каблуках, черные колготки, да еще ее выговор в придачу – и меня бросает в жар и в холод одновременно. Не знаю, что мой папаша в ней нашел. Хотя что может найти пятидесятилетний дурак в двадцатилетней стервочке? Пару сисек, конечно.

– Так и подмывает спросить, – парировала Лиззи, – что в таком случае она в нем нашла? Пойми, Рианон, я не хочу тебя обидеть.

– В свое время болтали, она решила, будто у него в сундуке полно денег, раз я пошла в частную школу. Надеюсь, сейчас она уже знает, что я училась на страховку, полученную после маминой смерти. Ладно, замнем. Знаешь, тебе сегодня звонили. Надеюсь, ты будешь рада, когда узнаешь, кто это был. – Глаза Рианон озорно сверкнули.

Лиззи едва не поперхнулась от волнения: неужели Энди позвонил? Наверняка это он, никому другому она не может обрадоваться, и Рианон это отлично понимает.

– Кто же? – спросила она, раскрыв номер журнала “Брайд”; ей хотелось держаться как можно более непринужденно. – О, тебе на свадьбу надо надеть что-нибудь в этом роде. То, что надо. – Она повернула страницу так, чтобы Рианон могла взглянуть на модель. Внезапно ей захотелось, чтобы Рианон не отвечала. Пусть надежда проживет еще хоть несколько секунд. В конце концов, сегодняшний день был одним из худших в ее жизни с тех пор, как погиб Ричард, и она опасалась, что не сумеет и дальше скрывать отчаяние, если окажется, что Энди так и не захотел ей звонить.

– Ты бы на цену взглянула, – проворчала Рианон, внимательно рассмотрев, однако, захватывающе роскошное платье.

– Да что значат деньги, когда есть любовь! – легкомысленно отмахнулась Лиззи. – Нет, серьезно, ты была бы в нем неотразима. Ты высокая, у тебя отличная фигура… – Лиззи несла ахинею, сама это сознавая. Ей как будто хотелось умаслить Рианон, чтобы та сообщила именно то, что ей так хотелось услышать. – Так кто же звонил? – резко бросила Лиззи.

– Ах да. – Рианон ухмыльнулась. – Сладчайшая Шарон Спайсер.

Лиззи вскинула брови, перевернула страницу и неожиданно услышала собственный голос:

– О Боже, этого только не хватало.

Она чувствовала, что вот-вот рассыплется в прах. Глаза ее ничего не видели из-за жгучих слез. От отчаяния перехватило дыхание. Да за что же ей все это? Почему Энди столько значит для нее, когда он должен быть ничем, нулем? Неужели она в своем одиночестве дошла до такого состояния, когда можно себе позволить подобное безумие?

– Увы, это была она, – подтвердила Рианон.

Лиззи все еще машинально листала журнал, и Рианон, якобы вместе с ней рассматривала иллюстрации.

Лиззи перевела дыхание и смогла выдавить из себя улыбку.

– Интересно, что ей теперь-то понадобилось, – произнесла она. Почему-то ей припомнилось, как Шарон Спайсер назвала ее однажды самаритянкой. Нет, Лиззи, нет, Господи Иисусе, шептала она про себя, не надо даже думать об этом. Эта женщина ненормальная.

– Может, позвонишь и узнаешь, что ей от тебя надо? – предложила Рианон.

Лиззи принужденно хохотнула, потом простонала:

– Меньше всего мне сейчас нужна Шарон Спайсер. – Она посмотрела на часы и добавила: – Во сколько мы уходим? Мне бы еще в пару мест позвонить. Да, а протокол совещания был? Я бы хотела взглянуть, когда его отпечатают.

– Спроси у Джолина, – посоветовала ей Рианон – Может, кстати, у тебя появятся еще какие-нибудь идеи. Тогда допиши туда, а я потом посмотрю.

– А если мы с тобой обсудим мои идеи завтра за обедом?

– Тоже можно… – Рианон заглянула в записную книжку. – Нет, завтра я занята. Обедаю с Майком Мельбурном. Он “кнут”* в парламенте. Злоязычный мужик. Это должно быть интересно. Может, вместе пойдем?

* “Кнутами” в английском парламенте называют влиятельных депутатов, в чьи обязанности входит, в частности, обеспечивать согласованное голосование членов фракции по ключевым вопросам.

– Нет, – отозвалась Лиззи; улыбка все-таки исчезла с ее губ. – Мне еще нужно написать комментарий к сюжету по Южной Африке. Джолин говорит, в четверг вечером у меня будут все возможности посидеть как следует с этими материалами.

Именно посидеть, повторила она про себя. Просматривая помногу раз каждый кадр, разглядывая лицо Энди час за часом, слушая его голос и воображая, что он рядом.

– Схожу в туалет, – сказала Лиззи и стремительно вышла, прежде чем Рианон успела поднять глаза.

Через две минуты она сидела в кабинке на унитазе, закрыв лицо руками, и рыдала, раскачиваясь взад-вперед. Мне повезло, твердила она себе.

Повезло настолько, что ее даже не заставили платить штраф за то, что она учинила утром. Слава Богу, мужик, сидевший за рулем той машины, ее понял или, во всяком случае, постарался понять. И женщина в полицейском участке в Челси была на ее стороне. Более того, она дала Лиззи телефон врача – специалиста по проблемам вызванного гормонами стресса, и он согласился ее принять сразу после обеда.

Он выписал ей лекарства. Может быть, если она будет принимать их несколько дней подряд, жизнь перестанет казаться ей столь безрадостной. Может, она, наконец, перестанет рыдать как дитя или кипеть от ярости по любому ничтожному поводу. И может быть, перестанет злиться на Рианон за то, что та счастлива, за то, что у нее есть теперь все, чего женщина может пожелать в жизни, тогда как она, Лиззи, лишена всего и оттого столь несчастна.

– Пошли, – велела она самой себе, заставила себя поднять голову и вытереть глаза. – Надо собраться. Все не так уж плохо.

При воспоминании о Ричарде слезы опять навернулись на глаза. Она попыталась отогнать любимый образ, несколько раз глубоко вздохнула и попыталась еще раз. Сейчас она пойдет пить шампанское с товарищами по работе, а затем ее ждет ужин у Кэлвина и Полли. Сегодня вечером она не будет одна. Она будет среди людей, которым небезразлична, которых она тоже любит. Да, ей предстоит праздновать помолвку Рианон, приобретение дома (не забывай о доме, Лиззи!), но ведь в душе она рада за подругу, разве не так? Просто ей трудно показать эту радость, не более того. Но она справится с собой. В нужный момент возьмет себя в руки и опять станет той Лиззи, которую знают и любят они все. Лиззи, которая смешит их, не боится высказать все, что у нее на уме, и умеет оставаться собой.

Она печально улыбнулась отражению в зеркале.

Наверное, надо повторять все это про себя достаточно часто, и тогда в один прекрасный день она проснется и обнаружит, что все это – правда.