Невеста из Бостона

22

Сквозь легкий туман раннего утра, Сьюзен, разомкнув веки, увидела стоящего у костра Чейза и замерла: в это мгновение он был так прекрасен! Высокий, могучий, излучающий силу и радость жизни, Чейз подобен греческому богу, спустившемуся с горы.

Но наваждение исчезло, стоило только «богу» обернуться и крикнуть: «Эй, Зеленоглазка, вставайте, кушать подано!»

Она села, принюхиваясь к запаху. Чейз протянул сковородку, Сьюзен схватила маленький обжигающий пальцы кусочек и принялась на него дуть. Она так проголодалась и так обессилела, что даже и спрашивать не стала, что это такое. Во всяком случае, пахло так вкусно, что это явно не могло быть мясо ящерицы.

Сьюзен осторожно откусила маленький кусочек и, распробовав, захотела есть еще больше. С краю мясо было покрыто хрустящей корочкой, внутри же оказалось сочным и душистым. Никогда в жизни еще не ела Сьюзен такой вкуснятины и протянула руку еще за одним кусочком.

Чейз радостно смотрел в ее сияющие глаза. Сьюзен положила в рот еще кусочек, потом еще и еще. Когда мяса почти уже не осталось на сковородке, Чейз сказал:

— Голову я отдал зверю.

Сьюзен перестала жевать и застыла с открытым ртом.

— Голову?

А уголки его губ уже дрожали от смеха.

— Ну да, змеиную голову.

Последний кусок застрял у нее в горле, и Сьюзен поняла, что сейчас ее стошнит. Она поспешно выплюнула мясо.

— Ну и зря, — рассмеялся он.

В глазах Сьюзен сверкнула ненависть:

— Я просто хочу отдать это щенку… Очень подло с вашей стороны!

А щенок, увидев мясо, тут же подковылял на трех лапках и мгновенно проглотил его.

Чейз же расхохотался так, что все его тело буквально сотрясалось от смеха.

Сьюзен охватило страстное желание запустить в него горячей сковородкой, но что-то остановило.

Чейз тем временем собирал вещи. Он поднялся, согнувшись под низким потолком, и сказал уже без тени улыбки:

— Простите меня, Зеленоглазка Я не должен был так шутить над вами, не должен был давать вам змеиного мяса. Но я подумал, что если вы не съедите хоть что-нибудь в ближайшее время, то живой вам не добраться до Золотых Холмов. Вы и так уже исхудали.

Чейз сделал паузу, ожидая, что Сьюзен скажет хоть слово в ответ на его извинения, но она не издала ни звука.

— Вы готовы? — спросил он тогда и, не дожидаясь ответа, взял в руки свой мешок и ее чемодан и вытащил их наружу.

Сьюзен положила на перевязь щенка. До сих пор она не могла избавиться от привкуса змеиного мяса. Она скривилась и молча пошла вслед за Чейзом, хотя внутри у нее все так и кипело. Он, видите ли, хотел ей блага — как бы не так!

— Нам нужно до ночи спуститься с горы и добраться через пустыню вон до тех холмов, — сказал Чейз срывающимся голосом.

Глаза их встретились, и сердце Сьюзен оттаяло, она словно позабыла о его злой шутке.

— Простите, Зеленоглазка. Я все погоняю вас, чуть не забыл, как вам это тяжело.

Чейз положил руку на ее перевязанное плечо, и боль как будто сама собой утихла Сьюзен улыбнулась ему в ответ:

— А почему такая спешка?

— В открытой местности нас слишком хорошо видно. Мы становимся отличной мишенью кое для кого.

— Вы имеете в виду Панчо Переса? — испуганно спросила Сьюзен. — Вы все еще думаете, что он нас найдет?

А она-то считала, что опасность миновала! Ведь прошло уже целых три дня.

— Кроме этого негодяя есть и другие.

— Какие другие?

Чейз ответил уклончиво, словно нехотя:

— Доводится мне — в этой местности полно бандитов. Перес лишь главный из них. Это очень опасный край, Сьюзен, и особенно для женщин. А уж тем более для красив… — Он замялся и отвел взгляд в сторону.

Сьюзен ждала продолжения, но Чейз умолк и пошел вперед, глядя лишь себе под ноги. Когда попадались большие камни, расселины и другие опасные места, он останавливался, поджидал Сьюзен и протягивал ей руку. Но стоило им преодолеть преграду, мгновенно отпускал ее. Вскоре Сьюзен поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет следующего опасного места.

Она так и не могла понять, что за человек этот Чейз. Если он сам преступник, то почему боится бандитов?

Солнце висело уже высоко над пустыней, когда Сьюзен обнаружила, что горы исчезли, а перед ними расстилается равнина — огромное пространство без единого камушка.

Каждый шаг теперь давался ей с еще большим трудом: ноги утопали в горячем песке. Песок набивался сквозь драные подошвы в ее туфли и немилосердно тер ноги. Только поджили у Сьюзен одни волдыри, как вот появляются новые.

Слава Богу, Чейз замедлил шаг! Идти, утопая порой по колено в песке, стало для Сьюзен просто мучительно.

Погода тем временем начала меняться. Подул сильный горячий ветер, вздымая песок, который летел прямо в лицо, злой и колющий, точно сотни маленьких раскаленных иголочек. Сьюзен согнулась в три погибели, кутая лицо и руки в шаль, оставляя лишь маленькую щель для глаз.

Чейз обнял ее за плечи, и они пошли рядом, тесно прижимаясь друг к другу.

Казалось, с каждым порывом сила ветра нарастала. Юбка перекручивалась штопором вокруг ног Сьюзен, замедляя шаг, а порой и почти сбивая с ног, и все же Сьюзен мужественно шла, прижимаясь к Чейзу. Но больше всего угнетал ее зловещий звук. Это ветер выл, леденя и раздирая душу. Казалось, то голосят духи пустыни, предупреждая их о чем-то.

Но о чем?

Сьюзен сделалось страшно-страшно, но тут Чейз крикнул ей, чтобы она обняла его покрепче и закрыла глаза. Сьюзен кивнула, просунула руку под его заплечный мешок и крепко обняла Чейза, вцепившись пальцами в ремень. Чейз прижал ее к себе.

«Как все изменилось, — подумала Сьюзен, — с тех первых дней, когда он даже смотреть не хотел в мою сторону».

К вечеру у них во фляге не осталось ни капли. Сьюзен не могла понять, как это получилось. Она была уверена, что они пили совсем чуть-чуть. Теперь она пожалела, что взяла с собою щенка. Конечно же, это он все вылакал. Сьюзен ждала упреков от Чейза, но тот не произнес в адрес щенка ни единого дурного слова. Даже помогал Сьюзен его нести, когда та совсем выбивалась из сил.

Ни разу за всю полную обид и унижений жизнь девушке не приходилось испытывать такой муки, как жажда. Облизывая сухие, потрескавшиеся губы, она пыталась сглотнуть слюну, но ничего не получалось. Язык, казалось, распух вдвое и прилипал к нёбу.

«Неужели мне суждено умереть в этой Богом забытой пустыне?» — с ужасом подумала Сьюзен, и тут же почувствовала, что падает.

Открыв глаза, она увидела, что Чейз лежит без чувств рядом. Мертвенно-серый цвет его лица поразил девушку. Песок сыпался ему прямо в глаза, но он не сделал ни единого движения, чтобы прикрыть их. Поглощенная своими собственными переживаниями, Сьюзен и думать забыла о том, какую дикую боль причиняет ему каждый шаг.

В безумном испуге она склонилась над ним:

— Чейз! Что с вами?

О, Боже, его губы были бледны как мел, и Сьюзен закричала уже полуистерично:

— Чейз!

Нет ответа.

Неужели он без сознания? «Господи, не дай ему умереть, — тихонько молилась Сьюзен. — Он не заслуживает этого, клянусь тебе».

— Чейз, прошу вас, очнитесь! — заплакала Сьюзен, судорожно тряся его за плечо.

Наконец Чейз слегка кивнул, и Сьюзен с облегчением вздохнула.

Она смотрела на него так, точно видела впервые. Его пересохшие губы были покрыты коркой, а щеки казались точно высушенными. Сьюзен всхлипнула. Если не дать ему сейчас воды, он непременно умрет. В это мгновение ее душу охватил такой ужас, какого она еще не испытывала.

Она не могла позволить ему умереть, хотя бы потому, что он должен был помочь ей выбраться отсюда. Впрочем, были и другие, более глубокие чувства, но в эти минуты Сьюзен не в состоянии была их до конца осмыслить.

Спустя несколько секунд Чейз открыл глаза и проговорил, стараясь перекричать ветер:

— Там в мешке есть еда. Достаньте ее.

Чейз попытался сесть, но смог только лишь приподняться на локте. Сьюзен достала из мешка и поделила между ними какое-то мясо, оставив маленький кусочек для щенка. Есть хотелось так сильно, что ей было все равно, что она ест — змею или ящерицу.

Они улеглись на песке, накрылись одеялом и молча жевали, слушая завывания ветра. На зубах у Сьюзен скрипел песок, и она с тоской подумала о том, что зубы ее, наверное, сточатся до корней прежде, чем она попадет в Золотые Холмы.

Какое, впрочем, это имеет теперь значение? Теперь, когда им грозит неминуемая смерть.

Пить хотелось ужасно, но Сьюзен пыталась об этом не думать. Она изо всех сил старалась получше укрыть Чейза одеялом, которое так и норовило вздуться пузырем или улететь. Как жаль, что они сейчас не в пещере: в какой-то момент Сьюзен с ужасом обнаружила, что лицо Чейза вновь покрыто слоем песка, и принялась осторожно стряхивать его с глаз, рта, носа.

После еды и отдыха Чейз выглядел уже получше, но все равно был бледен. Но вот он сел и, порыскав рукой в мешке, извлек оттуда рубашку и протянул ее Сьюзен. Девушка с радостью натянула ее. Ветер внезапно сделался таким ледяным, что холод становился страшнее жажды.

Затем Чейз велел ей лечь, закутал ее целиком в одеяло, подоткнув его с одного боку, и натянул на себя оставшуюся часть.

— Мы что, здесь останавливаемся? — смутилась Сьюзен.

Чейз притянул ее к себе, обнял обеими руками и спокойно сказал:

— Да, Зеленоглазка. У нас нет другого выхода. Я безумно устал, и ноги мои, кажется, вот-вот отвалятся. Мне нужно отдохнуть, да и вам тоже. — Сьюзен показалось, что он поцеловал ее, но она тотчас решила, что это только плод ее воображения. А щенок тем временем удобно устроился между ними.

«Сможет ли Чейз идти завтра? — подумала Сьюзен. — Это место настолько отвратительно, что лучше здесь надолго не задерживаться». Она уткнулась носом в его грудь и забылась сном.

Ей снился сон: она моется в ванне, вода стекает по ее лицу, радует свежестью все тело…

— Да ведь это дождь! — воскликнула Сьюзен, проснувшись.

Она подставила живительным струям открытый рот, лицо, руки. Глотала свежесть дождя и радовалась его прикосновениям к телу. Под мокрым от воды одеялом было уже холодно, но Сьюзен этого не замечала.

Разбуженный ее веселыми криками, Чейз разразился громом проклятий.

— О чем вы? У нас ведь теперь есть вода! — удивилась Сьюзен, едва различая в темноте черты его лица.

— Мы попали в поток. Может статься, это наводнение. Идемте скорее, нужно добраться до высокой земли. Скорей!