Невиданное

Глава 19

Нет.

Я поняла, что отрицательно качаю головой. Нет.

Он сказал забыть об этом, но, разумеется, он не это имел в виду. И я понимала. Честно, понимала. Он хотел спасти своих родителей. Если у твоей подруги имеются супер возможности, и она может изменить ход времени, почему бы ей не сделать это для тебя? Я бы хотела, чтобы он сделал это ради меня.

Но я содрогалась от тревоги лишь при одной мысли об этом. Я не знала как. А что если я сделаю только хуже?

— Слушай, — сказал Джексон. — Прости, что сказал об этом, но если бы ты знала то, что знаю я, если бы видела то, что видел я…

— Но я не видела, — прервала я. Я попыталась успокоиться, чтобы объяснить ему. — Я же говорила тебе, я даже не знаю, как эта штука с изменением времени сработала раньше. Я просто не могу сделать это только потому, что я так хочу. К тому же, и это, наверное, важнее, у меня были кошмары, в которых моя прапрабабушка говорит, что что-то ужасным образом пошло не так. Она потратила всю жизнь на то, чтобы найти того, кто изменил ее время. Какую-то маленькую девочку, из-за которой вся ее жизнь пошла кувырком. А что если я постараюсь изменить время и сделаю все еще хуже?

— Каким образом спасение моих родителей может все ухудшить?

— Если ты меняешь одно маленькое событие в прошлом, может измениться весь мир.

— Из-за того, что ты спасла Мэгги, мир стал хуже?

— Я не знаю. Я не собиралась спасать Мэгги. Это произошло случайно. И я не знаю, что еще я сделала. Я не знаю, какую цену мы все выплачиваем за это. Ты тоже не знаешь этого.

— Сара, будущее, которое я видел, лучше этого, — тихо сказал он. — А что если это твой шанс изменить все в лучшую сторону?

Я продолжала качать головой. Я чувствовала, как мои щеки становятся влажными. Я хотела ему помочь — очень хотела. Джексон был… я засомневалась, какое слово выбрать. Важен. Он был важен для меня. Он выглядел таким сбитым с толку и недоверчивым. Я не могла этого вынести. Я резко встала.

— Прости. Мне нужно идти.

Я выбежала через ворота и, не останавливаясь, побежала к дому, пока не оказалась возле спиральной лестницы в оранжерее. Позади меня Пандора плакала у бассейна. Я понимала ее слезы. Я скрылась в своей комнате, пока не прекратятся мои.

Когда я спустилась в кухню, мои родители стояли плечом к плечу у кухонной раковины. Разговаривали, смеялись, готовили наш Рождественский ужин. Рождество было одним из тех праздников, когда казалось необходимым приготовить небольшую гору еды — не настолько огромную, как на День Благодарения в Новой Англии, но очень близко к ней. У нас всегда был гусь, пюре из картофеля и все необходимые гарниры, которые заканчивались выбором из трех десертов.

Я наблюдала, как мама никак не отреагировала на шутку, после которой папа громко смеялся. И подумала о Джексоне, который празднует Рождество с умирающей бабушкой в темном доме.

В горле начал формироваться комок, и я, сделав над собой усилие, вытолкнула из головы эту мысль. Я подумаю об этом позже.

Мама заметила мое появление. Она сказала:

— Звонил Ричард, пока тебя не было. — Она приподняла узкую бровь. — Он сказала, что он хочет выехать на полчаса позже.

Ой.

Она продолжила.

— В будущем, пожалуйста, помни, что тебе не разрешается планировать поездки, не проконсультировавшись с нами. Ты еще не достаточно взрослая.

Может быть, я не и взрослая, подумала я, но в шестнадцать лет я вполне в состоянии спланировать однодневную поездку. Я вздохнула. Интересно, у Первой Сары мама тоже была такой чересчур заботливой.

— Если забыть о вышесказанном, — с улыбкой сказала мама, — насколько это волнующе?

Сложно было поверить в то, что моя мама с таким мечтательным взглядом будет спрашивать меня о поездке в Ричмонд с Ричардом Хэтэуэем. — Что тут может быть таким волнующим?

— А разве Ричард не сказал тебе, почему он планировал поездку? — недоверчиво спросил папа.

— Чтобы что-то привезти? — Я пожала плечами.

Папа смотрел на меня, веря и не веря.

— Президент Стивенсон звонил Роберту и сказал ему, что он даст ему запись с подтверждением одобрения, чтобы проиграть ее, когда Роберт объявит о выдвижении своей кандидатуры.

— Это… же замечательно? — проговорила я.

— Сара, детка, — терпеливо сказал папа. — Ты определенно не понимаешь, насколько это важно. Это беспрецедентно. Стивенсон настолько сильно любит АСШ, что занимает должность президента всю свою жизнь. А сейчас он перечеркивает линию партии, — я клянусь, папа сказал это чуть ли не курсивом, — чтобы назвать Роберта своим преемником. Это неслыханно! Такого просто никогда раньше не случалось! Это сделает Роберта бесспорным кандидатом на победу! Все определенно воспримут это всерьез.

— А почему Стивенсон так поступает? Поддерживает Роберта вместо того парня из своей партии?

— Потому что Стивенсон понимает, насколько это важно, сейчас даже больше чем когда-либо, идти совместно с СА. Он знает, чего может добиться такой человек, как Роберт, — кто-то с мотивированным и либеральным мнением по поводу межрасовых отношений — построит более прочные альянсы.

— СА?

— Союз Американцев.

— Об этом говорили что-то на днях в церкви Джексона. Что нацисты собираются сделать что-то, чтобы саботировать движение объединения.

— Кто это сказал? — спросил папа.

Я тряхнула головой пытаясь вспомнить.

— Какой-то человек из Новой Англии. Раввин. Он сказал, что у него есть информация от Еврейской… — я попыталась поискать слово.

— Еврейской разведки, — закончил за меня папа. — Они знают о немцах больше, чем кто-либо еще. А он говорил, что нацисты собираются делать?

— Он не сказал ничего конкретного. Что-то насчет подготовки к массовым жертвам среди гражданского населения. — Я чувствовала себя дурой. Мне нужно было записывать. Или, может быть, стоило сказать об этом родителям чуть раньше?

— Как ты думаешь… — мама была сосредоточена, — мы должны сказать Роберту?

Папа покачал головой.

— Если знает пастор Хоув, я уверен, что Роберта также проинформируют.

— А зачем немцы хотеть совершить что-то подобное? — спросила я.

— Том, — вмешалась мама, со значением посмотрев на папу, — не нужно быть слишком наглядным.

— Ты сама сказала минуту назад, что она почти взрослая. Хотя она не может сделать слишком много, чтобы изменить положение, но она должна понимать. — Папа положил руку мне на плечо. — Ты же знаешь, что у Рейха было в распоряжении больше шестидесяти лет, чтобы укрепить свои позиции в Европе и Северной Африке?

— И что?

— И что Японская Империя сделала то же самое в Тихом Океане. Она подчинила Австралию почти тридцать лет назад.

— Мы учили это на всемирной истории.

— Тогда, детка, как ты считаешь, что может стать их следующей целью?

Сказать по правде, я не думала, что у них есть какая-то цель. Разве они уже не получили все, что хотели? Мне даже в голову не приходило, что они могут желать большего.

— Пришло время укрепить наши позиции в глобальном масштабе, объединившись с другими странами Америки — с Севером и Югом. Нам нужно сделать так, чтобы эти агрессивные режимы дважды подумали, прежде чем нападать на нас.

Тут было много информации, которую раньше я не рассматривала. И она звучала не слишком хорошо.

— Интересно, Ричард знает все это?

— Я думаю, что он, вероятно, лучше проинформирован, чем обычный семнадцатилетний подросток. В любом случае, милая, теперь ты, наверное, можешь понять немного больше, почему мы считаем, настолько важным было возвращение в Дом Эмбер и почему мы делаем все возможное, чтобы помочь избранию Роберта.

Мама вмешалась в наш разговор с папой.

— Хватит о политике! — жизнерадостно сказала она. — И никаких разговоров об этот за ужином перед Сэмми. Некоторые вещи слишком страшные для маленького мальчика, особенно для такого, как он…

Который не воспринимает мир так, как большинство детей, мысленно закончила я.

Папа открыл дверцу одной из духовок.

— Гусь почти готов, — доложил он. — Будет на столе через десять минут. — Ты не могла бы позвать Мэгги и Сэмми? — попросил он меня.

— Конечно.

Мама взяла меня под руку.

— Вы с Ричардом хорошо проведете время в Ричмонде. Ты уже знаешь, что собираешься надеть?

Мысленно я закатила глаза. Разумеется, я знаю. Я кивнула и толкнула вращающуюся дверь.

Исходя из того, что мои родители думали о Роберте Хэтэуэе, я понимала, почему им казалось, что мы с их сыном можем быть вместе. Они смотрели на Ричарда и думали о нем как о человеке, который в будущем будет обладать влиянием. Но Боже, как же я хотела, чтобы мама перестала меня подталкивать.

Уборка после ужина заняла целый час, но когда она закончилась, я была рада прочувствовать Рождество. Казалось, что оно будет вечным. Меня охватило чувство, что я стала намного старше, чем была всего лишь неделю назад.

Наверху, в Цветочной комнате, я рылась в одежде, которую я могла бы надеть утром в город. Что-то, в чем было бы удобно путешествовать, — как минимум три часа в машине — но чтобы при этом я была похожа на леди.

Я заметила, что я не до конца закрыла кукольный домик. Я опустила переднюю панель и вытащила старые обрывки стихотворения.

— Если у тебя появится шанс сделать выбор снова…

Меня как будто укусила змея. Я выбросила бумагу в мусорник.

Раздался знакомый стук в окно. Джексон был снаружи, стоял на холоде, от его дыхания клубились маленькие облачка.

Впервые за все время, я не хотела его видеть. Я боялась, что он снова заговорит о том, о чем я избегала даже думать. Но я кивнула и направилась к оранжерее.

Он ждал меня у статуи, сидя на краю бассейна.

— В этот раз я пришел, чтобы извиниться перед тобой, — начал он. — Я не должен был так давить на тебя. Ты не можешь видеть то, что вижу я, так что ты не можешь хотеть изменить вещи так же сильно, как и я.

— А что ты видишь? — спросила я.

Он покачал головой. Он не был готов рассказать мне. Он залез в карман и протянул мне что-то.

— Я также задолжал тебе Рождественский подарок.

— Не думаю, что «задолжал» это нужное слово, — сказала я. Он опустил маленькую, перевязанную ленточкой коробочку в мою ладонь.

Там оказалась военная медаль. Британская медаль за отвагу.

— Она принадлежала моему отцу, — сказал он. — Он сражался за последнюю колонию против японцев. Его наградили за то, что он зарядил пулемет, когда его взвод попал в осаду под Мельбурном. Его ранили, но он очистил путь. Всякий раз, когда я чувствую себя слишком обескураженным, чтобы идти дальше, я говорю себе: Очисти путь.

— Я не знала, что твой папа был британцем.

— Его родители оставили Англию как раз в конце Второй Европейской войны. Затем, когда пала Австралия, он бежал и переехал в Новую Англию. Там он встретил мою маму.

— Ты не можешь отдавать мне это, Джексон.

— Я хочу тебе это отдать. — Он задумался над словами. — Сара, я знаю кое-что о тебе, чего ты сама не знаешь.

— Ты о чем?

— Ты на самом деле очень храбрая. Я всегда так думал, с самого начала. Ты честна до бесстрашия, и я никогда не видел, чтобы ты сдавалась или отступала оттого, что считала правильным, даже если в душе тебе и было страшно. Так что если ты не хочешь… — его голос стал тихим, — … попытаться изменить время снова, я должен уважать это. Договорились?

У меня зачесался нос. Он был слишком щедр со мной. Всегда был.

— Спасибо, — смогла выдавить я. — Мне жаль.

Он покачал головой.

— Может быть, однажды, я хватит смелости и расскажу тебе, что я видел.

— Я все еще не могу принять это от тебя, — сказала я, протягивая ему руку с медалью.

Он сжал мои пальцы.

— Это единственная вещь, которая у меня есть, чтобы дать тебе. И это то, что я хочу, чтобы у тебя было.

Он ласково улыбнулся мне и растворился в ночи.

Кто-то звал меня по имени.

— Са-а-а-ра! Са-а-а-ра! — я высунула ноги из-под одеяла и спрыгнула на пол.

— Сара, — прошептал голос. Я на цыпочках пошла в сторону звука. Я видела, как кто-то бежит по коридору.

Первая дверь была приоткрыта и я увидела, как Эмбер исчезает за ней. Я толкнула дверь и открыла ее полностью.

Луна светила так ярко, что я все видела. В кровати спала пожилая женщина. У нее были седые волосы, которые словно паутина разметались по подушке. Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Я тебя знаю, — сказала она. — Скажи еще раз, как тебя зовут?

— Сара. А вас?

— Фи. Помнишь? — Она откинула одеяла и, встав с постели, внезапно превратилась в маленькую девочку. Похожую на меня. И я вспомнила. Она спросила. — Хочешь увидеть кое-то? Пошли. Я оглянулась назад, когда мы выходили, и увидела, что пожилая женщина все также спит на кровати.

Мы спустились по лестнице и прошли через люк в чулане на кухне. И снова вниз по тайной лестнице. В самом низу находились две женщины. Красивая чернокожая женщина лежала на кровати, а белая женщина сидела возле нее. Я видела их раньше, в прошлый раз, когда я была с Фи.

На руках у чернокожей женщины лежал сверток. Она выглядела очень уставшей. Ей было тяжело говорить.

— Ты сдержишь свое обещание.

— Сдержу, — сказала высокая женщина. — Если потребуется, я буду растить и любить ее, как собственного ребенка. Но не нужно так, Делла. Ты молодая и сильная. Это не убьет тебя.

— Ты не права, — упрямо сказала она. — Я видела это. Не важно… Скажи ей… Я хотела заплатить цену.

Тут младенец захныкал, и высокая женщина забрала его и начала мягко укачивать на руках.

— Шш, шш, шш, — бормотала она.

Фи поманила меня пальцем.

— Подойди ближе.

Мы подкрались к ней, но женщина не заметила нас. Мы были невидимы.

— Посмотри ей в глаза, — сказала мне Фи. — Что ты видишь? — Я привстала на цыпочки, чтобы заглянуть.

Высокая женщина спросила у другой.

— Как ты ее назовешь?

Чернокожая женщина ответила:

— Ее зовут Эмбер.

Я была взволнована. Так вот какая Эмбер, подумала я, заглядывая в ее большие карие глаза. И тогда я увидела и почувствовала, что Эмбер смотрит на меня в ответ.