Невинная мошенница

10

Мэтт уехал. Однако Роксана вопреки своим ожиданиям не испытала особой радости из-за его отъезда, разве что некоторое облегчение, потому что никто больше не смущал ее покой, не тревожил чувства. А назавтра Роксана, к своему глубокому изумлению, осознала, что начинает скучать по Мэтту. Открытие так потрясло ее, что она почти не могла работать в этот день.

Скучать по такому бессердечному, отвратительному во всех отношениях субъекту… уж не повредилась ли она рассудком? Это было бы немудрено, учитывая, сколько волнений, тревог и отрицательных эмоций ей пришлось вынести за последние десять дней. И все по вине Мэтта, который вбил себе в голову, что она виновата в трагическом конце его разлюбезного племянника. Обвинил ее во всех смертных грехах, даже не удосужившись хорошенько проверить свои предположения! Да она должна не скучать по нему, а радоваться, что он решил убраться отсюда так скоро.

Но почему Мэтт поспешно уехал? Ведь он собирался пробыть в загородном доме до вечера воскресенья, так он, во всяком случае, заявил сразу после приезда. Этот вопрос просто не давал Роксане покою. Неужели она успела так досадить Мэтту за какие-то пару часов, что у него сдали нервы? Если так, то она может с полным основанием гордиться собой. Она оказалась крепким орешком для Мэтта Флеминга, не только с честью выдержала его злобные атаки, но и умудрилась вывести его из равновесия, образно выражаясь, обломала ему несколько зубов.

Лишь одно воспоминание, связанное с последней встречей с Мэттом, заставляло Роксану болезненно морщиться. Она не могла простить себе своей предательской слабости в тот момент, когда Мэтт заявил, что сейчас возьмет ее. Скорее всего, это была пустая угроза, блеф, и Мэтт не решился бы перейти грань дозволенного. Но это Роксана понимала сейчас, на трезвую голову. А тогда она страшно испугалась, запаниковала и начала умолять Мэтта отпустить ее. Как это глупо! Ей надо было не биться в истерике, а сопротивляться, например, врезать Мэтту как следует по челюсти или по некоему очень чувствительному месту. Или же на худой конец завопить, как полицейская сирена, чтобы в гостиную примчалась миссис Прайт и увидела своего хозяина, что называется, во всей красе. Но вместо этого он повела себя, словно трусливая гусыня, и лишила себя тем самым полноты победы над противником.

И еще одно воспоминание не давало Роксане спокойно спать: о том, как Мэтт держал ее в своих объятиях и как они целовались. Это было так волнующе, так прекрасно и… так непростительно с ее стороны! Как она могла настолько забыться, чтобы отвечать на ласки и поцелуи Мэтта? Роксана не понимала саму себя. Наверное, причина ее неадекватного поведения заключалась в игре гормонов. Ведь она уже взрослая женщина, ей давно пора жить половой жизнью. А она не только не занимается сексом, но даже ни с кем не встречается в последние месяцы. Вот ее тело и отозвалось так пылко на ласки первого попавшегося мужчины. И дело совсем не в том, что Мэтт такой обаятельный и сексуальный и что он так классно целуется.

Да, все нормально. Но это «милый мой, я так тебя люблю…» – здесь уж Роксана не могла найти себе никаких оправданий. И не могла также объяснить, как случилось, что эти слова, совершенно не соответствующие действительности, могли сорваться с ее губ. Люблю… Да она ненавидит Мэтта Флеминга всей своей душой и всем своим сердцем! Она не испытывает к нему даже малейшей симпатии, не то что более теплых и нежных чувств. Было время, когда ей казалось, что она влюблена в него, но оно безвозвратно прошло. А теперь ей совершенно не за что любить эту бесчувственную скотину, она может лишь презирать его и ненавидеть.

Даже если Мэтт поймет, что был несправедлив по отношению к ней, и попросит дать ему шанс все исправить, в чем Роксана сильно сомневалась, она все равно не сможет простить его. То, как обошелся с ней Мэтт, нельзя прощать. Она перестанет уважать саму себя, если простит подобную жестокость и несправедливость и примет от Мэтта денежную или какую-то иную компенсацию. Пусть только попробует предложить ей деньги, с каким удовольствием она швырнет их ему в лицо! Она покажет этому самодовольному богатому типу, что не все продается и покупается. Она покажет ему, что и у бедных, беззащитных людей есть гордость и чувство собственного достоинства.

Светлая надежда на то, что она сумеет отплатить Мэтту за все причиненные им унижения, окрыляла Роксану всю неделю. И всю эту неделю она так же плодотворно работала, как и прежнюю. В субботу утром, подведя итог своих трудов, Роксана с удовлетворением отметила, что большая часть проекта по созданию интерьеров Флеминг-холла уже сделана. Если так пойдет и дальше, то она через неделю, максимум две, закончит свой проект, и можно будет приступать к непосредственной отделке дома.

В эту субботу Мэтт решил отправиться в свой загородный дом ближе к вечеру. Но не потому, что он много работал в последние дни и порядком вымотался. Причина заключалась в другом: Мэтт не мог приложить ума, как ему теперь следует держаться с Роксаной. Попросту говоря, он оказался в тупике.

Мэтт был вынужден признаться себе, что совершил непростительную глупость в отношении Роксаны. Он вынес ей приговор без достаточно веских доказательств, на основании информации, полученной от племянника. Однако чем больше Мэтт узнавал про образ жизни Дерека в последние месяцы его жизни, тем чаще его посещала мысль, что Дерек был вполне способен бесстыдно оболгать невинную девушку.

Мэтт с ужасом и горечью узнал, что его племянник был не только алкоголиком, но и наркоманом. По этой причине он постоянно нуждался в деньгах, и в деньгах немалых, гораздо больше того содержания, что определил ему Мэтт. Поэтому Дерек вполне мог использовать Роксану как предлог для выкачивания с дядюшки денег. Но, с другой стороны, Дерек и Роксана действительно встречались, и какой характер носили их отношения, этого Мэтт пока что не знал. Да и про саму Роксану детективы до сих пор не собрали достаточно сведений. Такое промедление страшно нервировало Мэтта, но заставить детективов работать быстрее, чем позволяли обстоятельства, он не мог. Приходилось смириться с проволочками и ждать. Мэтт умел быть терпеливым, и все бы ничего, если бы не этот мучительный вопрос: как ему вести себя с Роксаной во время очередной встречи?

В какой-то момент Мэтт даже решил отказаться от запланированной поездки в Флеминг-холл, не ездить туда в эти выходные. Наверное, это было бы самым разумным решением: не встречаться с Роксаной, пока детективы не закончат расследование. Но, проснувшись в субботу утром, Мэтт понял, что он все-таки поедет в свой загородный дом. Страстное, отчаянное желание увидеть Роксану пересилило здравый смысл и все рассудочные соображения. Мэтт с изумлением и замешательством осознал, что он просто не выдержит еще одной недели разлуки с Роксаной. Он и так уже по ней истосковался, а тут еще столько ждать. К тому же неизвестно, закончат ли детективы расследование к следующим выходным, может статься, что и нет.

В конце концов Мэтт решил, что будет держаться с Роксаной в рамках, так сказать, нейтральных отношений. То есть никаких разговоров на личные темы, только по делу. Он посмотрит новые проекты Роксаны, и они обсудят, как ей работать дальше. Тема неисчерпаемая, ее хватит не на один час. Да и Роксане наверняка придется по нраву, если они будут говорить только по работе, она ведь уже устала от их постоянных пикировок с выяснением отношений.

И все же какую чудовищную ошибку он допустил, обрушив на Роксану свои обвинения до того, как провел расследование! Как он мог действовать под влиянием эмоций, а не на основе проверенных фактов? Как мог слепо поверить Дереку, прекрасно зная, каким легкомысленным тот всегда был? Все эти мучительные мысли терзали Мэтта всю неделю, не давая ему ни спокойно работать, ни отдыхать. Напрасно он пытался внушить себе, что ничего страшного не произошло, что если Роксана и впрямь окажется невинной жертвой, то он компенсирует ее страдания изрядной денежной суммой и после этого его совесть будет чиста, что Роксана вовсе не так сильно уж пострадала, и все такое. В глубине души Мэтт понимал, что дело вовсе не в угрызениях совести, оттого что он, быть может, обидел невиновного человека. Мэтта мучило совсем другое: осознание того, что он в любом случае уже потерял Роксану.

Конечно же она его не простит: в этом Мэтт даже не сомневался. И никакие щедрые компенсации не помогут ему вернуть ее расположение. Загладить вину, если выяснится, что он перед ней виноват, – да, но не более того. Роксана уже никогда не будет смотреть на него влюбленным взглядом, никогда не будет доверчиво тянуться к его губам, откровенно смеяться его шуткам. То, что произошло между ними в прошлую субботу, было всего лишь случайностью, отголоском их прежних отношений. Да и то, быть может, Роксана и в самом деле отчасти разыграла пылкую страсть, чтобы потом остудить его неуместный пыл колкими насмешками.

Тогда какого лешего он едет в свой загородный дом? Зачем ему видеться с Роксаной, когда между ними уже не может быть никаких близких отношений? Эти вопросы Мэтт то и дело задавал себе, яростно крутя баранку своего автомобиля. И не уставал так же яростно ругать себя за то, что совершает одну невероятную глупость за другой.

Ну и с какой радости ты так вырядилась? – с сердитым недоумением спросила себя Роксана, оглядывая свое отражение в большом настенном зеркале. На ней был шифоновый сарафан цвета промытой дождем зелени, в мелкий белый горошек, с облегающим лифом на тоненьких бретельках и широкой «летящей» юбкой длиной чуть ниже колен. На ногах – элегантные белые босоножки на высоких каблуках. Ногти на руках и ногах накрашены блестящим золотистым лаком, волосы пышным ореолом обрамляли лицо с почти незаметным, аккуратным макияжем. И духи – очень тонкий, но одновременно теплый и чувственный аромат с возбуждающими нотками иланг-иланга. Духи уж совершенно ни к чему, с раздражением подумала Роксана. Но теперь избавиться от запаха духов не представлялось возможным.

Роксана и сама не понимала, зачем так тщательно нарядилась к приезду Мэтта. Однако когда она начала выбирать платье и все остальное, ей казалось, что она будет выглядеть не то что непарадно, а, напротив, очень просто, так сказать, совершенно буднично. Вышло же – неуместно нарядно и даже несколько вызывающе. Теперь Мэтт, чего доброго, снова вообразит, будто она хочет его соблазнить. Ведь человеку, страдающему манией преследования, только дай повод. А чем не повод, например, полупрозрачная ткань ее сарафана, под которым смутно просматриваются белоснежные кружевные трусики и такой же бюстгальтер? Или живописно уложенные волосы, благоухающие чувственными духами? Как глупо все получилось!

А с другой стороны, какое ей дело, что подумает Мэтт о ее внешнем виде? Флаг ему в руки, пусть строит свои маниакальные предположения и исходит желчью. Прежде всего, она оделась по погоде, ведь сегодня ужасно жарко. Почему она должна париться в плотных костюмах из-за какого-то болвана? Какое ей вообще может быть дело до того, что подумает о ней Мэтт? Все равно его мнение о ней настолько плохое, что хуже уже просто быть не может. К тому же сам Мэтт и не помышляет заботиться о том, чтобы выглядеть достойно в ее глазах.

Да это было бы и бесполезно, язвительно подумала Роксана. Он уже проявил себя во всей своей красе, и, превратись он хоть в ангела, это ему не поможет. Мэтт Флеминг – бессердечная, бесцеремонная скотина, и, как бы он ни вел себя в дальнейшем, я всегда буду считать его только таким.

Тем не менее, когда Роксана услышала за окном шуршание шин, ее сердце взволнованно забилось. Отложив рабочие папки в сторону, Роксана вскочила с дивана, торопливо метнулась к зеркалу, быстро оглядела себя с головы до ног… и тут же страшно разозлилась на себя. Только этого ей еще не хватало – прихорашиваться ради Мэтта Флеминга! Было бы ради кого стараться! Хотя… с другой стороны, может быть, и неплохо немного подразнить этого самодовольного субъекта. Мэтт презирает ее как человека, но хочет ее как женщину, в этом Роксана теперь не сомневалась. Что ж, она постарается использовать свою сексуальность как оружие мести. Только надо держаться начеку и не заходить слишком далеко, как в прошлый раз, иначе ее оружие рискует обернуться против нее самой.

Заставив себя успокоиться, Роксана уселась на диван в небрежной, расслабленной позе и взяла в руки одну из папок. Пусть Мэтт поймет, что его приезд оторвал ее от работы и не вызвал у нее ничего, кроме досады. Может, тогда ему самому станет досадно, и в следующие выходные он решит вообще сюда не приезжать. Кстати, а зачем он так часто сюда мотается? Он же видел в прошлый раз, что она, Роксана, и без его бдительного контроля прекрасно справляется со своей работой. А нормального отдыха в плохо обустроенном доме нет, даже бассейн не работает. Не иначе Мэтт ездит сюда исключительно ради удовольствия трепать ей нервы. Ну что ж, мстительно подумала Роксана, это мы еще посмотрим, кто кому больше нервов потреплет.

Послышались торопливые шаги, и вскоре в гостиную вошел Мэтт. Роксана увидела его краем глаза, и ее сердце тут же предательски учащенно забилось. Мэтт был одет точно так же, как в тот день, когда они приехали сюда: в светлые брюки и яркую рубашку с тропическим рисунком, которая делала его похожим на озорного мальчишку. Да и выражение лица Мэтта было сегодня каким-то… Словом, каким-то не таким, как в прошлый и позапрошлый раз.

Может, он наконец узнал всю нелестную правду про своего разлюбезного племянничка? – вдруг осенило Роксану. И теперь он уже не настроен ко мне враждебно?

Однако Роксана решила благоразумно не обольщаться на этот счет. Времени прошло слишком мало, чтобы Мэтт успел сопоставить факты и сделать все нужные выводы. И потом, она-то, Роксана, все равно настроена к нему враждебно. Тогда какая разница, как настроен по отношению к ней Мэтт? Они – смертельные враги, и изменить уже ничего нельзя. Нельзя и… В любом случае, я этого не хочу, с ожесточением подумала Роксана.

– Так увлеклась работой, что не замечает ничего вокруг, – донесся до нее добродушно-насмешливый голос Мэтта. – Или только делает вид, как в прошлый раз?

Роксана подняла голову и окинула Мэтта взглядом, в который постаралась вложить как можно больше равнодушия и досады.

– А, это ты, Мэтт, – небрежно обронила она. – Уже приехал?

– Как видишь. – Он остановился напротив нее, заложив руки в карманы брюк. – А ты что, не ожидала меня?

– Почему же? Я знала, что ты… не откажешь себе в удовольствии сбить мой рабочий настрой. – Роксана ядовито усмехнулась. – Только я думала, что ты приедешь гораздо позже.

– Уже седьмой час вечера.

– Неужели? А я и не заметила, как пролетел день.

– Ты обедала?

– Да, совсем недавно. Так что, – Роксана колко улыбнулась, – извини, Мэтт, но компанию за столом я тебе не составлю.

– А я и не голоден пока. Могу подождать.

– Все равно тебе придется ужинать в гордом одиночестве: я берегу фигуру и не хочу наедаться на ночь. Кстати, – ехидно заметила Роксана, – в прошлый раз ты забыл распорядиться, чтобы меня держали на постной диете. Так что жила я тут без тебя припеваючи, за неделю употребила столько деликатесов, что даже набрала пару килограммов.

– Рад за тебя, – миролюбиво сказал Мэтт. – А распорядиться насчет того, чтобы тебя ограничивали во вкусной пище, я вовсе не забыл. Я просто решил не давать такого распоряжения.

– Ага, рассказывай сказки, – съехидничала Роксана. – Ты просто об этом забыл, но не хочешь признаваться, чтобы не выглядеть в моих глазах болваном.

Мэтт бросил на нее ироничный взгляд.

– Ну и у кого из нас двоих мания преследования? Похоже, что вовсе не у меня, а у тебя, дорогая моя Роксана.

– Если и так, то я заразилась этой болезнью от тебя, – парировала она. – Как говорится, с кем поведешься… – Она с притворным вздохом развела руками и не сдержала мстительной улыбки, заметив, как в глазах Мэтта промелькнуло выражение досады.

– Да-а, – протянул Мэтт, многозначительно усмехаясь и покачивая головой, – я вижу, ты хорошо подготовилась к нашей встрече. Язычок работает, словно молотильная машина.

– Ну, ты тоже никогда не лезешь за словом в карман, – поддела его Роксана. – Так что здесь, мы, пожалуй, на равных. Не считая… – она ядовито улыбнулась, – что на твоей стороне еще и силовой перевес.

По лицу Мэтта пробежала легкая тень.

– Насколько помню, я еще ни разу не использовал в борьбе с тобой этот самый силовой перевес, – сухо проговорил он. – Так что мы с тобой все время сражаемся на равных.

– Какой благородный, великодушный человек! – с насмешливым восхищением пропела Роксана. – Да, Мэтт Флеминг, если бы Господь Бог дал тебе еще хоть капельку здравого смысла, тебе бы просто цены не было!

– Что ты имеешь в виду, черт подери?

Роксана посмотрела на Мэтта с мстительным торжеством.

– Не прикидывайся, ты и сам все прекрасно понимаешь. Ты допустил серьезную тактическую ошибку в поведении со мной. Сначала ты обрушил на меня свои злобные обвинения, начал мне мстить и лишь затем принялся выяснять, а действительно ли я виновата в трагедии, случившейся с твоим племянником. А нужно было сделать наоборот. И теперь ты ужасно злишься на себя за свой промах, потому что, – она ехидно прищурилась, – выглядеть недальновидным болваном в собственных глазах всегда не слишком приятно.

Мэтт окинул ее медленным, тяжелым взглядом.

– Если я допустил ошибку, то исправлю ее. Но даже если выяснится, что я виноват перед тобой, это совсем не значит, что я стану терпеливо сносить твои насмешки и оскорбления. И я очень советую тебе придержать язычок, если ты не хочешь нарваться на новые неприятности.

– На новые неприятности? Интересно, на какие же?

– На какие? Ну например, я передумаю выплачивать тебе компенсацию за моральный ущерб, если все-таки окажется, что ты – ни в чем не повинная жертва. А также не стану платить за работу, благо я не обязан делать это по нашему договору. Как тебе подобная перспектива, а?

– Вполне в твоем стиле, дорогой мой Мэтт, – колко ответила Роксана. – И я совсем не удивлюсь, если в итоге так и окажется. Скорее я бы удивилась, если бы ты поступил со мной по справедливости.

Мэтт тихо выругался и потянулся за сигаретой.

– Ты невыносимое создание, Роксана, – в сердцах бросил он. – Какое-то ехидное чудовище, а не женщина. Честно говоря, я просто не могу понять, почему ты показалась мне милой и обаятельной девушкой в начале нашего знакомства. Наверное, ты действительно хорошая актриса. Прикинулась кротким ангелочком, чтобы вскружить голову состоятельному жениху. А когда поняла, что планы замужества провалились, сбросила маску и стала вести себя естественно.

– Во-первых, я никогда не притворялась кротким ангелочком, – горячо возразила Роксана, – ты же сам заметил еще в начале нашего знакомства, что я чересчур независимая и у меня слишком острый язычок. А во-вторых, как, по-твоему, должен вести себя человек, оказавшийся в моем положении? Может, ты ожидал, что я стану мило любезничать с тобой после всего, что ты натворил, и держаться вежливо и доброжелательно?

– Воспитанная девушка в любой ситуации не стала бы вести себя так, как ты, – с сарказмом заметил Мэтт.

– А я – невоспитанная девушка, – с вызовом заявила Роксана. – И вообще, дорогой мой Мэтт, не надо держать других людей за дурачков. Или ты искренне думаешь, что можно наплевать человеку в душу, смешать его с грязью, а потом сказать: «Ах, извините, пожалуйста, я был не прав!» – и все сразу будет забыто и прощено? Дудки, мой милый!

– Ладно, хватит упражняться в словоблудии, – сердито буркнул Мэтт. – Давай-ка лучше покажи, что ты тут наработала за неделю.

Следующие полтора часа они обсуждали исключительно деловые вопросы. Как и в прошлый раз, Мэтт хвалил проделанную Роксаной работу и искренне восхищался ее дизайнерским талантом. Его комплименты весьма польстили самолюбию Роксаны, но она постаралась выслушать их с хорошо разыгранным равнодушием. Пусть Мэтт не воображает, будто его мнение может что-то значить для меня, упрямо твердила она себе. И не только мнение, но и вся его замечательная, распрекрасная персона.

Когда они наконец закончили говорить о делах, было около девяти вечера. Посмотрев на часы, Мэтт объявил, что пора ужинать, и отдал миссис Прайт распоряжение накрывать на стол. Роксана тотчас вспомнила о своем намерении оставить Мэтта трапезничать в гордом одиночестве и заявила, что она не голодна. Она хотела уйти в свою комнату, но Мэтт непререкаемым тоном потребовал, чтобы она осталась.

– Можешь ничего не есть, если не хочешь, – сказал он, предостерегающе сверкнув в ее сторону глазами, – но тебе придется составить мне компанию за столом. Я не желаю ужинать в одиночестве.

– Хорошо, – покорно кивнула Роксана, – буду сидеть за столом, не притрагиваясь к пище, и смотреть тебе в рот.

– Только не надейся, что мне кусок не полезет в горло под злобным обстрелом твоих прекрасных глазок, – съязвил Мэтт. – Я голоден, как стая волков, потому что ничего не ел с самого утра, и ничто, даже твои ехидные выпады, не может испортить мне аппетит.

Роксана, откровенно говоря, тоже проголодалась. Поэтому она решила плюнуть на самолюбие и набросилась на еду с таким же энтузиазмом, как и Мэтт. В несколько минут обильный ужин был уничтожен, и миссис Прайт подала чай. К досаде Роксаны, он оказался обжигающе горячим, и в трапезе пришлось сделать перерыв.

– Значит, ты была совсем не голодна, да? – спросил Мэтт, закуривая и насмешливо поглядывая на Роксану. – Так, дорогая моя?

Роксана с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Нет, не так. На самом деле я тоже проголодалась. И я собиралась поужинать, как только отделаюсь от твоего общества… в своей комнате, где у меня скопился приличный запас печенья, мармелада, шоколадных конфет, а также несколько пакетов с фруктовыми соками.

На какое-то время Мэтт застыл с глуповато приоткрытым ртом. Роксана с удовлетворением увидела, как на его лице начинают проступать красные пятна досады и закипающего, с трудом сдерживаемого раздражения.

– Понятно, – с грозовым спокойствием процедил он, сверля Роксану сердито сощуренными глазами. – Никак не можешь обойтись без своих отвратительных штучек.

– Просто мне неприятно твое общество, Мэтт Флеминг, – пояснила Роксана. – И я не понимаю, почему тебя это так возмущает. Кажется, моя антипатия к тебе вполне объяснима и закономерна. Или ты так не считаешь?

– Я считаю, что дал тебе слишком много воли, – раздраженно ответил он. – Мне следовало с самого начала обращаться с тобой более строго, чтобы ты не забывала, кто хозяин положения.

– О, поверь, дорогой Мэтт, я не забываю об этом ни на минуту! – с прорвавшейся горечью воскликнула Роксана. – Да и как можно забыть, когда ты постоянно мне об этом напоминаешь?

Он посмотрел на нее каким-то странным взглядом, пристальным, хмурым и, как показалось Роксане, несколько расстроенным.

– Неужели тебе так плохо живется в моем доме? – тихо спросил он.

Вопрос прозвучал неожиданно, и Роксана немного растерялась, не сразу найдясь с ответом.

– Нет, – наконец ответила она, – мне нормально здесь живется. Но ведь дело совсем не в этом, Мэтт, как ты не понимаешь?

– Да все я прекрасно понимаю, – вздохнул он. – Поверь, Роксана, я вовсе не такой толстокожий, бесчувственный осел, как ты думаешь. И я тоже очень переживаю… – Он замолчал, осознав, что начинает болтать лишнее. – Просто когда речь идет о людях, которые нам дороги, мы не всегда способны сохранять трезвую голову на плечах. А Дерек как-никак был моим самым близким родственником, сыном единственной сестры.

Роксана невесело усмехнулась.

– Что же ты так плохо за ним присматривал?

– Потому что очень трудно совмещать два таких разнородных занятия, как напряженная трудовая деятельность и воспитание ребенка, – хмуро ответил Мэтт. – К тому же я сам был еще почти ребенком, когда Дерек появился на свет, он ведь всего на пятнадцать лет меня моложе. Ты даже не представляешь, как тяжело мы жили те несколько лет, пока я не встал на ноги. Ведь мой отец погиб, разбился на машине, когда я был ребенком, нас с сестрой воспитывала одна мать, а она, – Мэтт болезненно поморщился, – осталась инвалидом после автомобильной катастрофы, в которую они угодили вместе с отцом. Так что несколько лет мы жили на крохотную пенсию матери. А тут сестра вдруг подкинула нам с мамой такой сюрприз – внебрачного ребенка.

– Так Дерек был незаконнорожденным? – изумленно спросила Роксана. – Но тогда почему у вас разные фамилии?

– Харви – фамилия человека, за которого сестра потом вышла замуж, он усыновил Дерека, как Шепард – тебя.

– А что же родной отец Дерека?

Мэтт раздраженно взмахнул сигаретой.

– Он смылся в неизвестном направлении, как только узнал, что Вайолет беременна, и впоследствии я так и не смог его разыскать. Да иного и нельзя было ожидать от такого прохвоста. Вайолет была просто дурочкой, что связалась с подобным типом. Но как требовать благоразумия от девчонки, выросшей без надлежащего родительского присмотра? – Мэтт тяжело вздохнул, нахмурив брови. – Нет, не подумай, Вайолет была очень хорошим человеком, – торопливо добавил он. – Добрая, отзывчивая, ласковая… и слишком, слишком доверчивая! К сожалению, такой она и осталась, до конца жизни вечно влипала в какие-то нелепые истории. А Дерек… по-моему, он целиком пошел в своего отца. К несчастью, к тому времени, когда я получил возможность заняться его воспитанием, он уже сформировался как личность. Переделывать его было поздно, оставалось лишь держать под жестким контролем.

– И ты держал?

– Держал… пока он не стал совершеннолетним. – Мэтт невесело усмехнулся. – После этого с ним стало совсем нелегко сладить, разве что с помощью угрозы лишить материальной поддержки. Но, похоже, он и здесь умудрился меня провести.

– Ты узнал про него что-то компрометирующее? – быстро спросила Роксана.

Мэтт посмотрел на нее с ироничным прищуром, давая понять, что она зря надеется застать его врасплох.

– Да, кое-что узнал. Однако той информации, что я получил от детективов, еще не достаточно, чтобы расставить все точки над «i».

– Проще говоря, я все еще нахожусь под подозрением, – оскорбленным тоном заключила Роксана.

Мэтт рассмеялся, откинулся на стуле и с веселым вызовом посмотрел на Роксану.

– Во всяком случае, ты не можешь пожаловаться, что с тобой здесь плохо обращаются. Тебя прекрасно кормят, ты можешь отсыпаться в свое удовольствие, гулять по саду, любоваться цветами и купаться в пруду, и за тобой ухаживает прислуга. Согласись, что условия твоего так называемого тюремного заключения довольно комфортные.

– Все равно тюрьма есть тюрьма, – непримиримо заявила Роксана. – И я особенно, с удвоенной силой начинаю это чувствовать, когда здесь появляется главный надзиратель.

– Вот, значит, как ты меня воспринимаешь?

– Конечно. А ты сомневался?

– Сомневался.

– Неужели? – колко спросила Роксана. – Ты что же думал, что я буду относиться к тебе с любовью?

– А ты хочешь сказать, что вся твоя любовь ко мне исчезла без следа?

– Абсолютно!

– Стало быть, она все-таки была? Ну если бы ее не было, то и исчезать было бы нечему, не так ли? – Мэтт самодовольно усмехнулся.

– Ошибаешься, дорогой Мэтт, – возразила Роксана, усиленно сохраняя невозмутимый вид, – я никогда не была в тебя по-настоящему влюблена. Может, я и могла бы в тебя влюбиться, но ты вовремя показал мне свое истинное лицо. И надо заметить, что это лицо оказалось весьма неприглядным, да попросту говоря отвратительным.

Мэтт посмотрел на нее пристальным, испытующим взглядом.

– Значит, ты не находишь во мне совсем никаких достоинств, а только одни недостатки, да? – спросил он мягким, вкрадчивым голосом, заставившим Роксану насторожиться.

– Представь себе, да, – ответила она, опасливо наблюдая за его лицом. – Только одни недостатки – и никаких достоинств.

– Даже в том, как я, например, целуюсь?

Роксана пренебрежительно фыркнула.

– Нашел чем хвастаться! Да любой несмышленый мальчишка умеет так же целоваться, как ты!

– И ты много раз так целовалась?

– Достаточно!

– В таком случае я удивляюсь, как ты умудрилась до сих пор остаться девственницей… если ты, конечно, не врешь. – Мэтт посмотрел на Роксану с насмешливой, дразнящей улыбкой. – Ведь тогда, неделю назад, ты так распалилась от моих ласк и поцелуев, что потеряла над собой контроль и едва не отдалась мне.

– Это неправда! – горячо возразила Роксана, вспыхнув по самые уши. – Ничего такого и в помине не было! Я вовсе не потеряла над собой контроль и смогла бы остановиться, если бы ты зашел слишком далеко!

– Ага, вот только остановился почему-то я, а не ты, – ехидно поддел ее Мэтт. – А ты, дорогая моя Роксана, и не думала останавливаться.

– В любом случае, ничего особенно в твоих ласках и поцелуях не было, – упрямо заявила Роксана. – И… и вообще, если хочешь знать, я в те минуты представляла себя в объятиях другого мужчины, – внезапно пришла ей на ум подходящая к случаю ложь. – Да, я представляла, что рядом со мной находишься вовсе не ты, а совершенно другой мужчина, – с вызывающей, колкой улыбкой повторила она.

– Интересно, и кого же ты представляла? – полюбопытствовал Мэтт.

– Одного… одного моего любимого киноартиста.

Мэтт оглушительно расхохотался.

– О господи, Роксана, какой же ты еще ребенок! – проговорил он, поглядывая на нее с ласковой укоризной и покачивая головой. – Это же надо было придумать такую чепуху!

– Я говорю чистую правду, – сердито сказала она. – Но, конечно, ты не желаешь мне верить, потому что мои слова звучат для тебя обидно.

Мэтт коварно прищурился.

– Ну, это-то как раз очень легко проверить. Нужно просто еще раз…

– Никогда! – возмущенно воскликнула Роксана, вскакивая со стула. – И даже не надейся! Да, я признаю, один раз тебе удалось застать меня врасплох, но такого больше не повторится, клянусь честью! И вообще… – она сделала паузу, пытаясь справиться с душившим ее негодованием, – вообще я просто поражаюсь твоей наглости, Мэтт Флеминг. После всего, что ты тут натворил, ты еще смеешь хотеть…

– …Тебя, – договорил Мэтт, резко вставая со стула. – Да, я хочу тебя, Роксана, – повторил он, подходя к ней и пристально, с каким-то отчаянным вызовом глядя ей в глаза. – Несмотря на все наши скандалы, на все ужасные, жестокие слова, что мы друг другу наговорили, на то, что я до сих пор не уверен в тебе до конца. Я все равно хочу тебя. И ты тоже меня хочешь…

– Неправда!

– Нет, правда, – убежденно повторил Мэтт. – Ты желаешь меня так же отчаянно, мучительно и страстно, как я тебя, иначе ты бы не нарядилась так тщательно к моему приезду.

– Я просто хотела тебя поддразнить и…

– …И это только доказывает, что я тебе не безразличен, иначе ты бы не стала тратить на меня усилий. – Мэтт взял Роксану за руки и порывисто притянул к себе. – Доверься мне, – проговорил он прерывистым, глухим голосом, всматриваясь в ее побледневшее от волнения лицо, – доверься мне, дорогая, и, если выяснится, что ты действительно ни в чем меня не обманула, что ты такая же, какой показалась мне вначале, я… – Он сделал паузу и решительно выпалил: – Я на тебе женюсь!

Роксана онемела. Милосердное небо, о чем он говорит?! Он сказал, что женится на ней… Как только смысл этих слов дошел до сознания Роксаны, ее сердце отчаянно застучало, а все существо охватил неудержимый восторг, от которого Роксана едва не лишилась сознания. Но тут она вспомнила другие слова Мэтта, и ее радость мгновенно угасла. Доверься мне… ведь это означает «отдайся»! То есть сначала «это», а потом уже…

Решительно выдернув из ладоней Мэтта свои руки, Роксана отступила на безопасное расстояние и гневным, обличающим взглядом посмотрела ему в глаза.

– Считаешь себя большим умником, Мэтт Флеминг? – сдавленным от бешенства голосом процедила она. – А меня, стало быть, принимаешь за доверчивую дурочку? Только я еще не совсем повредилась умом, чтобы поверить обещаниям мужчины, у которого вдруг взыграли гормоны и который думает сейчас не головой, а совершенно другим местом. Это, во-первых, дорогой мой. А во-вторых, – Роксана расправила плечи и смерила Мэтта с головы до ног гордым, непримиримым взглядом, – даже если бы ты в самом деле захотел на мне жениться, я бы все равно за тебя не вышла. И вообще, о каких нормальных отношениях может идти речь после того кошмара, что ты мне тут устроил?

Возмущенно пожав плечами, Роксана повернулась к Мэтту спиной и направилась к лестнице. Он хмуро наблюдал за ней, не двигаясь с места и только нервно покусывая губы. Потом, когда Роксана скрылась из поля зрения, он подошел к столу, налил себе в бокал вина и на одном дыхании осушил его. Только после этого он немного пришел в себя.

Ты – законченный болван, приятель, с горьким упреком сказал он себе. Но кто же, скажи на милость, делает женщине предложение руки и сердца в такой немыслимой, возмутительной форме? Теперь уж тебе точно не удастся вернуть расположение Роксаны. Если только…

Мэтт принялся методично мерить шагами гостиную и размышлять, размышлять, размышлять…