Новогодний переполох в академии «Милагриум»

Часть 17

Они шли по заснеженному саду. Грейс до такой степени вымоталась, что завалилась спать в восемь часов вечера, оставив зиму хозяйничать на участке до завтра. Мелинда была рада этому до безумия. Она любила снег, любила сугробы, любила сосульки и снеговиков.

‒ Когда мама была жива, ‒ сказала девушка Альберту, как только они покинули жарко натопленную гостиную, ‒ мы часто гуляли по вечерам. И зимой тоже. Кормили птиц, играли в снежки и катались на лыжах, но после её смерти бабушка запретила зиме показываться у нас в саду. Она закрыла её точно так же, как заперла все мамины платья. Снег делает её несчастной.

‒ А тебя?

‒ А я люблю зиму, несмотря на холод и гололёды. Ведь только зимой можно сделать снежного ангела.

‒ Снежного ангела?

‒ Ты, наверное, никогда и не слышал о таком. Я сейчас покажу.

И Мелинда, выбрав самый высокий сугроб, чуть отклонилась назад и бухнулась в него, словно на мягчайшую перину. В воздух взлетели тысячи снежинок. Самые безбашенные упали ей на лицо и на волосы.

‒ Не смотри так на меня, Ал, попробуй! Это весело. И совсем не больно.

Он верил ей, но всё равно не спешил падать, долго переминался с ноги на ногу, но в конце концов решил послушаться. И в воздух полетели новые хлопья снега.

‒ Молодец! А теперь работай руками. Вверх-вниз, вверх-вниз.

‒ Вот так?

‒ Да! У тебя отлично получается!

Альберт засмеялся. Оба были с ног до головы белые. У Мелинды снег умудрился забиться даже под капюшон и под шарф.

‒ Твой мир удивительный. Как и ты.

‒ Правда?

‒ Я бы не смог обмануть тебя, даже если бы захотел.

Со спины они синхронно перевернулись на бок и положили руку под голову. Их лица находились всего в десяти дюймах друг от друга. Мел не было холодно, но у неё вдруг страшно заболело сердце. Она не хотела отпускать Альберта. Она желала, чтобы он остался с ней навсегда. Чтобы они стали парой, чтобы он тоже учился в «Милагриум» и всё-всё-всё свободное время проводил с ней.

‒ Тебя что-то тревожит, госпожа моя?

Она повела головой, стараясь не обижаться на столь диковинное обращение. Альбер время от времени забывался и всё равно им пользовался. Это было сильнее его.

‒ Нет. Я просто поняла, что даже не знаю, какой у тебя любимый цвет?

Он поглядел на неё очень внимательно, словно думал над чем-то очень-очень сложным и важным. Над чем-то сродни квантовой механике.

‒ Голубой, как твои глаза, ‒ выдал через длинную паузу он. ‒ Я хочу запомнить их. Хочу сохранить в памяти твоё лицо и имя.

Они были друг к другу так близко, что это не могло не случиться. Мелинда весь последний час, проведённый дома, смотрела на его губы. Смотрела и ждала. Она первой подалась ему навстречу, он перевернулся на спину и уложил её на себя. Она забыла и про снег, и про темноту и даже про окна, которые так ярко освещала люстра нормисов изнутри дома. Она помнила и знала лишь губы Альберта.

Её рука скользнула ему на грудь, и Мелинда ощутила, как гулко и часто под курткой и рубашкой бьётся его сердце. Гораздо быстрее, чем её собственное. И по груди Ноиламгип разлилась сладкая нега. Она мысленно пожелала, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Она решила, что поведёт Ала завтра в квартал нормисов и покажет, как отмечают Новый год там. Они будут слушать бой часов на башне и смотреть на разноцветные брызги праздничного салюта, а дома достанут старую ёлку и украсят её золотыми и серебряными шарами. Они не расстанутся больше ни на минуту, пока, пока он…

‒ Надо напомадить губы, когда придём домой, иначе завтра они потрескаются и будут болеть, ‒ сказала Мелинда, когда поцелуй закончился. Она поднялась на ноги первой и принялась отряхивать снег с колен, плеч и капюшона.

Артур встал с земли куда медленнее её. Он тяжело дышал. Его глаза блестели. Мужчина был весь в снегу, но, казалось, совершенно не замечал этого. А ещё он смотрел на Мелинду. И от его взгляда у неё замирало сердце.

‒ Пойдём в дом, ‒ проговорила она нехотя. ‒ Надо выпить горячего чая и отогреться. Если мы заболеем, ба нас убьёт.

Когда они вернулись в гостиную, Габи сидела на подоконнике и деловито вылизывала хвост. Она видела всё: и барахтанье в снегу, и поцелуй, и их вполне понятное смущение после этого поцелуя, но никак не стала комментировать случившееся. Зато успела поставить на стол две фарфоровые чашки с горячим чаем и ломтиками лимона.

Мелинда не помнила, как выпила чай, но чувствовала, что за столом они с Альбертом сидели долго, а затем он проводил её до дверей спальни и по-джентельменски поцеловал на прощание руку.

‒ Приятных снов, госпожа моя.

Укрывшись одеялом, она думала о завтрашнем дне и его губах до тех пор, пока не уснула, а на снегу в саду Грейс всю ночь виднелись очертания двух ангелов.