Новый мир для Элиз

Глава 11

Еще через два дня я узнала, что Кирк продает «Дохлую Лошадь». Услышала это от него лично, когда он явился в таверну с утра пораньше и я решила, что сейчас самое лучшее время нам отлично поговорить.

Но всплеснула руками, огорошенная новостью. Подскочила с места, затем устало опустилась на стул. Хотела было сказать: «Ну что же, хозяин барин», — но произнесла совсем другое:

— Зачем, Кирк⁈ Все же складывается самым лучшим образом!

Дела в таверне шли в гору — у нас всегда было много народа и даже комнаты наверху почти не пустовали. Кирк спокойно пережил растрату денег — зато сейчас его заведение могло похвастаться свежевыкрашенным фасадом и новой вывеской, на которую по вечерам бросали яркие блики мои магические светлячки.

Дайхан сдержал свое слово и научил их зажигать, и я даже не устроила в Сирье Великий Лондонский Пожар 1666 года.

Новенький стенд стоял возле ломбарда рядом с Рассветным переулком, указывая, куда свернуть, чтобы попасть в нашу таверну. Рекламное объявление тоже наконец-таки вышло в «Вестнике Сирьи», и посетителей у нас заметно прибавилось.

Возможно, свою роль играло и сарафанное радио, но я решила продолжать в том же духе — давать рекламу везде, где только получится. Снова отобрала деньги из кассы и заказала не только несколько повторных объявлений, но еще и две сотни печатных листовок, доплатив в типографии за срочность.

Мы получили их вчера вечером, а утром я поручила разнести листовки по кварталу местным мальчишкам, заплатив каждому по медяку.

Результаты я надеялась увидеть уже сегодня к вечеру. Вернее, вечером меня ждал прием у градоначальника, так что обо всем мне должна будет доложить Стейси.

Со второй моей «работой» тоже все шло вполне сносно.

Иго Таррин, несмотря на то что его дочери сразу на меня нажаловались, не скупясь на выражения, наоборот, обрадовался моему методу «трудотерапии».

Может, потому что я заявила, что обучаю в таверне Ренату и Беату тому, чему бы их научила мать, — готовить еду, убирать, застилать белье и заниматься прочими хозяйственными делами.

А то, что сестрам это не понравилось… Ничего, я с легкостью переживу их недовольство — зато они получат необходимые для дальнейшей жизни навыки.

— Я вполне доволен тобой, Элиз! И Румо тоже, — вот что заявил мне на это ломбардщик.

По приглашению хозяина я позвала Румо с собой — господин Таррин захотел с ним познакомиться, — и оба вели себя вполне вежливо. Наконец, Румо перепало нежнейшей говяжьей вырезки, которую специально для него купили на рынке, а мы продолжили приятную беседу за чашечкой отличного кофе.

— Мне сообщили, что по ночам видят Румо возле моего дома. Признаюсь, с такой охраной спать мне стало значительно спокойнее! — сказал Иго Таррин на прощание, после чего мы расстались вполне довольные друг другом.

Казалось, все налаживалось, и даже Улей подозрительно затих, больше не тревожа меня по ночам. И тут словно гром среди ясного неба — продажа таверны!

Но наш разговор с Кирком начался с того, что я попросила у него трудовой договор и аванс.

Аванс он мне выдал — целых семьдесят дукаров. Сказал, что больше у него нет, хотя я прекрасно знала, что это не так. Зато насчет договора заявил, что я смогу заключить его с новым владельцем таверны, если, конечно, захочу остаться в Сирье и продолжить работу в «Дохлой Лошади».

Разговор вышел послушать еще и Эрик. Стейси тоже крутилась рядом, натирая столы, а Пусториус закатывал с черного хода привезенные поставщиком бочки с вином. Но остановился, потому что Эрик выронил ковш и тот с громким стуком заскакал по полу.

— Как это, продаешь таверну? — воскликнул Пусториус. — Кирк, да ты в своем уме⁈

— Я давно мечтал перебираться в столицу, и вы об этом знаете, — торжественным голосом возвестил владелец. — На днях у меня появился покупатель, который заплатит за «Дохлую Лошадь» приличную сумму — даже больше, чем я мог рассчитывать в самых своих смелых мечтах. Он счел мое дело перспективным, предложил деньги, и я согласился…

Его дело стало перспективным благодаря мне, вот что я собиралась ему сказать, но решила все-таки промолчать. Никак не могла уложить новость в своей голове.

— Я хочу, чтобы мои люди — вся моя команда… — Кирк обвел нас глазами. — Ты, Пусториус, мой верный помощник и друг… Ты, Эрик, лучший повар во всем Андалоре, и вы двое — Элиз и Стейси, самые красивые и умелые девушки в мире… Я надеюсь, вы все поедете со мной в Энсгард, и там мы откроем новую «Дохлую Лошадь»!

Но если Кирк думал, что мы тотчас же кинемся ему на шею, радуясь заключенной сделке, в которой он получал все, а мы — лишь новое начальство… И еще неизвестно, разрешит ли оно нам и дальше здесь работать, мне со Стейси и Эриком жить в таверне, а Румо с Белышом ютиться под навесом снаружи и заодно кормиться тем, что оставалось на кухне…

Так вот, зря Кирк этого ждал — на шею ему никто не кинулся.

Заодно мы не разделяли сомнительной радости от переезда в столицу, потому что дорога туда шла через полные поселений фанатиков и банд грабителей горы. Да и с Энсгардом нас ничего не связывало, а Кирка — если только старые воспоминания об обеспеченной жизни.

— Значит, дело уже решенное? — спросил за всех Пусториус, потому что я молчала, Эрик сопел, а Стейси не спускала с меня жалобных глаз.

Я понимала причину ее терзаний.

Получалось, Стейси должна Кирку две сотни дукаров, которые она пообещала отработать в «Дохлой Лошади». Но таверна больше ему не принадлежала…

А что, если он заставит Стейси отправиться вместе с ним в столицу, чтобы она отработала долг там, тогда как мы с Эриком и Пусториусом останемся в Сирье?

Стейси не хотела с нами расставаться — вот что читалось на ее лице.

— Все решено! — недовольным голосом отозвался Кирк, кажется, расстроившийся из-за того, что никто не возликовал от столь выгодной ему сделки. — Договор я уже подписал. Деньги на мой счет переведут сегодня днем, нотариус за этим проследит. Но таверна все еще наша… По крайней мере, до конца этой недели.

— В том-то и дело, что она никогда не была нашей! — с горечью отозвался Пусториус, высказав то, что у всех было на душе. — Потому что мы, как оказалось, ничего здесь не решаем!

После чего отвернулся и покатил свою бочку к барной стойке. Стейси с Эриком отправились на кухню — к нам начали приходить на завтрак, так что пора было возвращаться к обычным делам, — а я осталась с Кирком.

— И что ты об этом думаешь, Элиз? — поинтересовался он. — Я не шутил, когда сказал, что собираюсь открыть вторую «Дохлую Лошадь» в столице. Это моя мечта, и я от нее не отступлюсь. Но мне кажется, без тебя я не справлюсь.

— Не справишься, — согласилась с ним, не собираясь его жалеть. — Думаю, ты либо потеряешь все деньги, неправильно ими распорядившись, либо пропьешь их по дороге, так и не доехав с ними до Энсгарда. Из тебя вышел неплохой бармен, Кирк, но руководитель, если честно, так себе.

Думала, он тотчас же укажет мне на дверь, и я даже не доработаю до прихода нового начальства, но…

— Ты права, Элиз! — покаянно произнес Кирк. — Но что сделано, то сделано, и продажу уже не отменить. Но если ты поедешь со мной в столицу, то за тобой отправится и Стейси. За ней потянется Эрик, потому что он в нее влюблен, а Пусториуса я уж как-нибудь уговорю. Здесь никого ничего не держит — в Сирье у нас нет ни семей, ни родни.

Я посмотрела на него с удивлением — в прозорливости Кирку было не отказать.

— У нас есть только мы, — добавил он. — Получается, что мы — одна семья.

Но он так меня и не разжалобил. Если только совсем немного.

— Я подумаю, — сказала ему. — У меня же есть время, чтобы принять решение?

— До конца недели, Элиз! — отозвался Кирк. — Еще целых три дня, а потом я отправляюсь в столицу и надеюсь, что вы поедете со мной.

Сказав это, он двинулся к барной стойке, решив посмотреть, правильно ли поставил бочки Пусториус, а я пошла принимать заказы, хотя на душе у меня было тяжело.

В чем-то Кирк оказался прав — мы стали почти одной семьей, — но… разве я могла уехать из Сирьи?

Ведь здесь Дайхан, и мне казалось, что мы с ним застыли на пороге чего-то чудесного, до которого оставался всего-то один шаг. И я не могла, не хотела это испортить!

К тому же здесь Регина и Беата Таррин, которых я должна обучать уму-разуму еще целых два месяца, раз уж заключила сделку с их отцом и получила предоплату, которую ему уже не вернуть.

Потому что от денег остались лишь воспоминания.

Румо и Белыш тоже здесь были, и вряд ли в столице, в которой полным-полно драконов и где к Срединным существам относятся как к врагам, им будет самое правильное место.

И еще лорд Маркус Корвин — он тоже здесь. Я чувствовала его незримое присутствие и не могла отделаться от ощущения, что между нами с первого моего дня в этом мире существует странная связь.

Сперва я позабыла о ней, но какое-то время назад он во второй раз появился в моей жизни. И пусть Маркус дважды обидел меня без повода, зато снова напомнил об этой связи.

Да и как мне уехать из Сирьи, когда где-то рядом был Улей и я могла предупредить остальных, если Темные решат нанести удар?

Собираться на прием к градоначальнику мне помогала Стейси, позвав двух подруг из заведения Жоржет.

Я прекрасно понимала, что на семьдесят выделенных мне Кирком дукаров бальное платье не купить. Да и не собиралась я это делать — приобретать дорогую и, по большому счету, не нужную мне вещь, когда впереди маячил возможный поиск работы и нового места жительства, а это были все наши с Румо деньги.

Правда, за день до этого ломбардщик заявил, что его дочери одолжат мне одно из своих платьев. Но так как у нас с девицами Таррис были довольно натянутые отношения… вернее, сестры откровенно меня ненавидели из-за того, что теперь им приходилось работать в таверне, — то на милость с их стороны я не рассчитывала.

Хотя, как по мне, у них многое стало получаться. Они научились держать в руках разделочный нож, не падать в обморок, разрезая мясо, а еще не изображать рвотные позывы, когда их нежные ручки прикасались к швабре или метле.

Прогресс оказался налицо, но радовал он только их отца и еще немного меня.

— У нас нет лишних платьев! — в один голос заявили мне противные сестры, стоило мне попрощаться с Иго Таррином и подняться в гостиную на втором этаже.

И сделали это раньше, чем я успела заявить, что разберусь с этим вопросом сама.

— Сама так сама, — пожала плечами Беата, когда я все же это произнесла. — Только смотри, не опозорь нас и не явись на бал замухрышкой! А то нам будет стыдно рядом с тобой стоять.

Зато Регина промолчала, хотя ее голос обычно был главным в оскорблениях и полных ненависти репликах. Вместо этого она уставилась на меня, явно о чем-то размышляя.

Или же замышляя?

Я понятия не имела, что у нее на уме, поэтому сказала, что буду в доме Тарринов завтра ровно в шесть вечера. На половину седьмого, я уже знала, Иго Таррин заказал карету, которая доставит нас на другой берег Рены, где располагался особняк градоначальника.

На бал я собиралась надеть что-то из нового гардероба, хотя прекрасно понимала, что среди подаренной мне одежды нет ничего подходящего для знатного приема — только для работы в таверне или же уличного праздника, где можно затеряться в толпе похоже одетых горожан.

Но Стейси, узнав о моих терзаниях, тотчас же рассказала обо всем своим подругам, и уже скоро проблема была решена. Мне принесли роскошное бальное платье — новенькое, пастельного цвета, с отделанным широкими кружевами лифом и рукавами.

И с довольно скромным вырезом даже по меркам этого мира.

Оказалось, платье подарил Лиззи один из ее постоянных клиентов, но оно до сих пор оставалось неношеным.

— Да и куда мне в нем идти? — отозвалась она, звонко рассмеявшись. — На балы меня не зовут, на приемы тоже. Только в постель. Сперва думала его продать, но вдруг Марк спросит, что стало с его подарком? Вот и валяется уже третий месяц… А так хоть послужит доброму делу. Но с одним условием, Элиз! Ты должна всех затмить — всех этих высокомерных богатеев, которые смотрят на нас, как на собачье дерьмо!

— И мы ей в этом поможем, — заявила Стейси, наступая на меня со щипцами для завивки волос.

Остальные тоже не отставали.

В ход пошли заколки, цветы, украшения и косметика — но легкая, лишь для того, чтобы подчеркнуть мою естественную красоту, — так мне сказали. Из-за прически даже немного поссорились, но решили, что строгая или излишне вычурная мне не подойдет, характер у меня другой.

Поэтому оставили волосы распущенными, украсив их заколками и цветами бессмертника — эти тоже откуда-то взялись в нашей со Стейси комнате.

…В таверне все притихли, когда я спустилась по лестнице, а затем дружно поинтересовались, почему они не в курсе, что у нас сегодня свадьба.

И вообще, где тогда жених⁈

Узнав, что жениха не имеется, мне тотчас же было предложено несколько кандидатур — и желающих оказалось много. Но я выбрала Румо, который и проводил меня до дома Тарринов, заодно мысленно сообщил, что он будет возле особняка градоначальника.

Присмотрит за мной, а заодно проследит, как бы чего не вышло.

К этому времени Румо вполне прижился в таверне и отлично разбирался во всем, что происходило вокруг.

Авторитетно заявил, что Ночной Патруль уже скоро явится на ужин, так что с «Дохлой Лошадью» ничего не случится, если он оставит ее на пару часов. А вот мне, да еще такой красивой, не стоит долго оставаться в незнакомом месте без присмотра.

— И когда это ты научился разбираться в людской красоте? — ехидно поинтересовалась у него, но, конечно же, дала свое согласие.

Пусть приглядывает — и ему, и мне будет только спокойнее.

Попрощавшись с Румо, я взбежала по ступеням и постучала в дверь ломбарда.

Господин Иго Таррис был готов отправляться — в темном фраке и накрахмаленной белоснежной рубашке, а также со шляпой-футляром, ломбардщик выглядел преуспевающим дельцом. Каким, впрочем, он и являлся.

Обрадовался, что я не опоздала, заодно похвалил меня за достойный внешний вид…

— Достойный для компаньонки моих дочерей, — добавил он. — Именно так я буду вас представлять, Элиз!

В очередной раз попросил меня присмотреть за его девочками, потому что на приеме у градоначальника Иго Таррис надеялся заполучить новых клиентов из местной знати и не хотел бы, чтобы сестры что-либо выкинули.

— Уже были прецеденты, — туманно намекнул он.

— Конечно, господин Таррин! — улыбнулась ему, после чего по его просьбе поднялась наверх, чтобы поторопить сестер.

— Мы почти готовы, — отозвалась Регина, одетая в сиреневое платье, которое ей было вполне к лицу. — Беата долго не могла придумать прическу, поэтому пришлось переделывать несколько раз. — Сказав это, она с явной завистью уставилась на мои распущенные волосы.

Ее же темные волосы были завиты и уложены в высокую пышную прическу, которую украсили золотой заколкой в виде бабочки. Сестре соорудили на голове похожее, но вместо бабочки у нее был драгоценный цветок.

Беата, одетая в ярко-желтое платье, пребывала в отличном настроении. Болтала без умолку, кажется, позабыв, что я для них — враг.

— Папа скоро собирается переезжать в столицу, но в Сирье полным-полно достойных мужчин! Быть может, нам с Региной удастся устроить свою жизнь и здесь? — говорила она. — Помнишь, на прошлом приеме был тот красивый столичный лорд…

— Его звали лорд Маркус Корвин, и я отлично его запомнила, — томным голосом произнесла Регина.

И сестры вздохнули — с самым мечтательным видом.

Вот и я тоже… Услышав имя своего спасителя, со мной случилось легкое и короткое помешательство, потому что я тоже украдкой вдохнула. Знала, что ничего общего с лордом Корвином у нас нет и не может быть, но не могла с собой справиться.

Я не была в него влюблена, тогда почему же вздыхала? И даже мысли о Дайхане не помогали!

Правда, сегодня главы Ночного Патруля не было в городе. Еще вчера он собрал отряд и отбыл в горы, потому что до Сирьи не доехал очередной караван. Дайхан хотел с этим разобраться, заодно найти и покарать виновных. Обещал мне вернуться к вечеру, да и я не собиралась задерживаться на приеме.

Поэтому решительно прогнала мысли о Маркусе из головы, затем улыбнулась сестрам.

— Отец давно вас дожидается, — напомнила им. — И карета, наверное, уже прибыла.

Еще через несколько минут мы были внизу, затем устроились в бархатном салоне и покатили по вечернему городу.

По дороге я думала о разных вещах — например, о том, что впервые видела, как Сирью украшали, растягивая на центральных улицах множество разноцветных гирлянд.

Интересно, что это за праздник? В таверне ни о чем таком не говорили!

И еще я вспоминала, как чуть больше недели назад бродила, ничего не понимая, по незнакомому городу, а мимо меня проносились кареты богачей. Зато сейчас я сидела в одной из таких же карет, и она везла меня — хорошо, меня в качестве компаньонки — на прием к градоначальнику.

Опомнившись, спросила у господина Таррина, к чему такая суета на улицах.

— Завтра будут праздновать День Вознесения Великой Матери. В храмах к вечеру соберутся толпы народа. Затем все пойдут к реке, — пояснил он. — Станут запускать лодки с цветами и свечами. Довольно глупая традиция, как по мне. В моей стране этот праздник не отмечают, но моя жена была андалоркой, и дочерям такое нравится.

Сестры тотчас же подтвердили, что именно так.

— Значит, что-то вроде крестного хода к реке, а потом… — пробормотала я.

— А потом по ее течению за город, — отозвался Иго Таррис, и его дочери подхватили, сообщив, что они обязательно хотели бы сходить на праздник.

Нет, не в Храм, это неинтересно, а к реке вместе с остальными. У них уже есть венки и свечи, и лодочки они тоже купили.

В эту самую секунду на меня накатило странное предчувствие — тяжелое и нехорошее. Напало словно из ниоткуда и оказалось настолько сильным, что даже Румо, трусивший следом за каретой, его уловил. Спросил, все ли у меня в порядке.

На это я ответила, что у меня все хорошо, но причину тревоги озвучить не смогла. Хорошо, смогла…

«Я знаю, что Темные собираются напасть во время праздника и устроить резню в Сирье. Завтра как раз будет очередной праздник…».

Это и было источником моего беспокойства. Но я ничего не знала наверняка, а влезть в голову Улью не могла, потому что он был устроен совсем по-другому. Состоял из тысячи голов!..

Мне не оставалось ничего иного, как только ждать. И надеяться, что завтра не произойдет ничего страшного.

И я дождалась — наша карета замедлила ход, приближаясь по усыпанной гравием дорожке к роскошному (даже по меркам моего мира) трехэтажному особняку. Облицованный мраморными плитами, с колоннами по всему фасаду, поддерживающими длинный балкон, он производил солидное впечатление дома сильных мира сего.

Правда, из распахнутых дверей и окон лилась музыка, слышались громкие голоса, смех и звон бокалов, а еще…

— А еще, говорят, в доме есть сад. Самый красивый из всех садов в Сирье, — без умолку болтала Беата. — А градоначальник, господин Ивье, по слухам, даже нанял мага-стихийника, и тот создает специальные заклинания против жары. Поэтому у него в доме и в саду всегда прохладно.

Ее речь не слишком интересовала погруженных в думы отца и старшую сестру, поэтому она стала рассказывать обо всем мне. О чудесном саде, полном великолепных цветов, о прохладных комнатах и вкуснейших угощениях во время пышных приемов и о лучших музыкантах Сирьи. На все это градоначальник тратил огромные суммы, так что денег у него куры не клюют!

— Если бы это было правдой, — усмехнулся ее отец, — тогда бы господин Ивье так настойчиво меня не приглашал. Подозреваю, у него возникли серьезные денежные затруднения, которые он хотел обсудить со мной лично.

— Тебе бы, папа, только все испортить! — нахмурилась Беата, но тут карета остановилась возле раскатанной для гостей ковровой дорожки, и учтивый слуга в синей ливрее распахнул перед нами дверь.

— Проходите, проходите… Будьте как дома! — раскланивался встречавший гостей на крыльце своего особняка усатый и важный градоначальник, одетый в парадный белый мундир, да еще и с орденом на груди.

Рядом с господином Ивье фальшиво улыбалась его пышнотелая жена в излишне обтягивающем алом платье.

Была еще и дочь, фигурой пошедшая в мать, — блондинка с полными губами и глазами немного навыкате. В отличие от отца, она нисколько не заинтересовалась приездом Иго Таррина с дочерями и компаньонкой и даже здороваться с нами не стала. Вместо этого призывно улыбнулась двум мужчинам, вышедшим из прибывшей следом за нашей кареты.

Зато сын градоначальника — темноволосый и статный парень возрастом чуть старше моего — уставился на меня с интересом охотника. Но все же отвернулся, потому что мать с недовольным видом дернула его за рукав и что-то зашептала на ухо.

Подозреваю, сказала, что никто из прибывших с Иго Таррином девиц не является подходящей для него парой.

Мне давно уже стало ясно, почему господина Таррина, якобы простого ломбардщика, пригласили на прием аж к градоначальнику Сирьи. По этой же самой причине он бывал и в других знатных домах этого города.

Господин Ивье захотел получить у него ссуду — наверное, потому что превысил лимиты займа в банках или же возникли другие проблемы, — а больше взять деньги ему было неоткуда. Поэтому и позвал Иго Таррина на прием, чтобы они могли спокойно все обсудить.

Не являться же градоначальнику в пыльный ломбард на улице Славы Андалора!

Но, конечно же, его дочери — птицы не того полета, которыми стоило интересоваться сыну господина Ивье. А я так вообще непонятно кто такая.

Наконец мы вошли в дом.

Миновали несколько чудесно обставленных комнат и попали в прохладную гостиную, где одна из дам увлеченно играла на рояле. Я с удовольствием зажмурилась — уж и не знаю, какие заклинания использовал маг-кудесник, но действовали они ничуть не хуже нашего кондиционера!

Но стоило открыть глаза и посмотреть на оживленно зашептавшихся сестер, а потом взглянуть туда, куда они косились… Вернее, на кого они косились… Все связные мысли тотчас же вылетели у меня из головы, потому что я заметила лорда Маркуса Корвина, разговаривавшего с мужчиной средних лет со скучным лицом бухгалтера.

Словно почувствовав мой взгляд, дракон повернулся и встретился со мной глазами.

На его лице появилось изумленное выражение — он не ожидал увидеть меня здесь, в доме градоначальника Сирьи, потому что оставил в таверне «Дохлая Лошадь», причем со знаком Гильдии утех на запястье.

И еще с Дайханом Имри.

Зато обнаружил совсем в другом, не подходящем для меня месте. Там, где собиралась элита Сирьи — как людская, так и драконья.

Кажется, Маркус решил ко мне подойти — к добру ли или ко злу, я пока еще этого не знала. Но не смог, потому что у него на пути встала монументальная госпожа Ивье. И дочь свою привела, которую тотчас же принялась крайне навязчиво ему сватать, расхваливая ее невероятные таланты в музыке, рисовании и танцах.

Девица, то бледнея, то краснея, стояла с полураскрытым ртом, не спуская с дракона влюбленных глаз.

Решив, что столь серьезное препятствие Маркусу так просто не преодолеть, я отвернулась.

— Как жаль, что лорда Корвина похитила жена градоначальника, — расстроенным голосом произнесла Беата. — Мне казалось, что он хотел к нам подойти.

— У Ивье есть дочь на выданье, — пожала плечами Регина. — Против нее у нас с той, Беа, нет ни малейших шансов.

Я так не думала, но промолчала.

— А вот и их сын… Боги, он идет к нам! — ахнула Беата, после чего обе сестры тотчас же распахнули веера и принялись усиленно обмахиваться, подняв нешуточный сквозняк.

Веера у меня не было, поэтому я уставилась на холеного молодого красавца, размышляя, что тому могло от нас понадобиться. Заодно подумала, что тот явно пошел как лицом, так и фигурой в своего отца. По крайней мере, внушительная комплекция матери ему не передалась.

— Мисс… — поклонившись, обратился он ко мне.

— Элиз. Элиз Данн, — чувствуя, как в мой затылок впиваются взгляды сестер, отозвалась я.

— Рихар Ивье, — представился тот. — Скоро начнутся танцы, и я мечтаю пригласить вас на вальс… С первой же секунды, как только вас увидел! Если, конечно, этот танец у вас еще не занят.

— Занят, — мрачным голосом сообщила я. — Как и все остальные на сегодня, потому что я не танцую. Я здесь в качестве компаньонки дочерей господина Иго Таррина, Регины и Беаты, — пояснила ему. — А вот они, уверена, с радостью подарят вам вальс.

Но от такого подарка Рихар Ивье все же отказался, улизнул под благовидным предлогом.

После этого к нам подошло еще несколько мужчин. Приглашали как меня, так и сестер, и уже скоро в бальной карточке у Беаты были заняты четыре танца, а у Регины два, что не добавило ей настроения.

Зато Беата пребывала в полнейшем восторге. Болтала без умолку, с нетерпением дожидаясь, когда начнутся танцы.

Маркус тем временем отбился от жены и дочери градоначальника. Двинулся было к нам, но по дороге его похитили в очередной раз. Сделал это мужчина со скучным лицом бухгалтера, и мне показалось, что лорд Корвин смирился с обстоятельствами.

С тем, что я рядом, но ему так просто ко мне не подойти.

Неожиданно вернулся Иго Таррин. Принес два бокала вина, один из которых протянул мне.

— Для вас, Элиз! — с довольным видом произнес он. — Буду рад, если вы отметите со мной столь замечательный день и крайне выгодную для меня сделку!

— Вообще-то, папа, нам с Региной уже восемнадцать. Причем обеим, — обиженным голосом произнесла Беата, зато ее сестра снова промолчала. — Мы бы тоже могли с тобой выпить и отметить какую-то твою глупую сделку!

— Только тогда, когда поумнеете, — отозвался отец. — А до этого, судя по тому, что я вижу, еще далеко. Кстати, как у вас идут дела? — спросил у меня.

Я снова посмотрела на Регину. Интересно, что с ней не так? Куда сегодня подевался поток привычных гадостей?

Тут ломбардщик протянул мне бокал, и я его взяла, но сразу же пристроила на подставку рядом с вполне красивой хрустальной вазой.

— Спасибо, господин Таррин, но я не пью. Все-таки при исполнении, — улыбнулась ему. — Присматриваю за вашими дочерями. Что касается девочек, то у них расписаны все первые танцы. Молодые люди находят их крайне привлекательными, так что дела у нас идут хорошо.

Вернее, они шли хорошо до тех пор, пока Беата не подхватила бокал, который я оставила рядом с вазой.

— Нет, постой!.. — испуганно воскликнула Регина.

Но сестра ее не послушала, выпила все содержимое залпом.

— Вот так, папа! — засмеялась Беата. — Как видишь, ничего плохого со мной не произошло!

— Вижу, — произнес тот недовольно. — И прекрасно понимаю, что ты до сих пор не знаешь, что такое послушание.

— Господин Таррин! — раздался просительный голос у него за спинкой. Оказались, пока мы спорили, к нам подошел дерганый светловолосый мужчина во фраке. — Прошу уделить мне несколько минут. Мне вас посоветовали, и это очень важно… Крайне конфиденциальный разговор!

Иго Таррин кивнул — судя по всему, у него мог появиться новый клиент. Вскоре оба ушли, а к нам почти сразу приблизился Маркус Корвин — как раз тогда, когда Беата второй раз излишне громко рассмеялась.

Я покосилась на нее недоуменно — неужели так быстро подействовало выпитое вино?

Да и выглядела она довольно странно — щеки раскраснелись, Беата то и дело облизывала губы, призывно поглядывая на проходивших мимо мужчин. Стоило Маркусу подойти, как она тотчас же уставилась на дракона странным взглядом.

Клянусь, в нем было неприкрытое вожделение!