Новый мир для Элиз

Глава 7

Странное состояние — я словно спала, но в то же время бодрствовала, потому что происходящее со мной нисколько не походило на мир сновидений.

Скорее, оно выглядело как оживший кошмар. Правда, самих страшных монстров я не видела, зато остро ощущала их присутствие и исходящие от них темные, леденящие кровь вибрации.

Заодно я чувствовала близость к чужеродному разуму. Слишком сложному — иному — и становившемуся все сложнее и сложнее, потому что в него один за другим принялись вливаться участники моего ожившего кошмара.

Словно они были частью матрицы или деталями дьявольского конструктора, вставленными в нужное место. Потому что в момент, когда они объединяли свои сознания с остальными, они превращались в тот самый разум, который думал одновременно всеми своими частями — даже самыми мельчайшими.

А потом, хорошенько все осмыслив, он снова распадался на множественные части, которые несли в себе его крупицу, подчинялись ему и были им самим одновременно.

Но со мной все оказалось по-другому.

Притянутая чужим мысленным призывом, которому не смогла сопротивляться, я тоже включилась в дьявольскую матрицу и теперь ощущала происходящее в ней… через яд, текущий в моей крови, оставшийся после укуса паука в Хордвике.

Мое присутствие в матрице не вызвало ни у кого сомнений — ко мне отнеслись, как… к одному из множества пауков, влившихся в общий разум.

Вот и я тоже стала его частью. Одной из деталей конструктора.

Пчелой их улья.

Да, последнее сравнение мне понравились больше всего. Коллективный разум и Улей, который планировал нанести удар по городу людей.

Я видела Сирью искаженным по людским меркам зрением засланных в него разведчиков. Смотрела на обитателей города так, как глядели на них Темные.

Люди были для них полными жизненной энергии существами, пригодными для питания. Но они сопротивлялись. Огрызались магией, вытаскивали острые мечи, не собираясь так просто умирать и становиться пищей.

Улью это не нравилось. Он волновался и, в который раз объединившись, собирался решить, как ему быть дальше.

Но сперва каждая из его частиц принялась вливать в коллективное сознание то, что успела узнать о людях и об этом мире.

Делилась информацией.

Из меня тоже попытались ее вытянуть, но я отгородилась мысленной стеной, затем притворилась глупым пауком, который ничего, ничегошеньки не видел и не знает — только пески и разрушенные стены Хордвика.

И мне поверили — в Улье не существовало лжи, потому что подобное противоречило их природе. Как можно врать самому себе?

Зато мне ложь во спасение была прекрасно известна.

Я видела обрывки чужих воспоминаний — высокие крепостные стены и прорытые крепкими лапами ходы под ними, по которым Темные попадали в город. Узкие улицы, деревянные или каменные дома, люди, мечи и взлетавшие в небо драконы.

Магия, ответная ярость, трупы и сладкая-пресладкая кровь…

Тут меня затошнило, но я понимала, что своей реакцией могу себя выдать, поэтому постаралась утихомирить желудок, затаиться и продолжить наблюдение.

Речь!.. О боже, промелькнуло у меня в голове, они понимали людскую речь!

Потому что они учились — но только те, кто посложнее. Да, они пытались узнать о людях и этом мире больше, с каждым днем становясь все умнее и умнее.

Они хотели, чтобы остальной Улей тоже поумнел, но для этого им нужно напитать кровью и жизненной энергией тех, кто попроще.

Дать им возможность развиваться.

Эволюционировать.

Как именно это происходило, я пока еще не понимала. Но при достаточном количестве пищи Улей мог разрастись настолько, что подчинить себе весь мир, как это произошло и в других…

Тут я снова едва не выдала себя реакцией. Улей заволновался, но я вовремя притихла, вновь притворившись пауком.

Они планировали напасть на Сирью. Посеять панику в городе людей, уничтожить очаги сопротивления, а затем учинить бойню.

Напитаться. Развиться, разрастись. Закрепиться на этом месте, после чего двинуться дальше.

Бойня будет в ближайшее время — так они решили. Им нужна пища, и уже скоро люди соберутся вместе, не ожидая нападения.

Тогда-то они за ними придут.

Эта мысль понравилась Улью — по нему прошла волна одобрения. Все было решено, причем единогласно, потому что никакого голосования не могло быть и в помине. Но каждый усвоил свою задачу — все, даже глупые пауки, стоявшие на самой нижней ступени его развития.

Затем Улей принялся распадаться. Развалился на множество мельчайших частей, и каждая из них снова стала самостоятельной.

Вот и я тоже… Развалилась, а потом открыла глаза. Заморгала, приходя в себя.

Вспотевшая, дрожащая, я лежала в постели на втором этаже таверны «Дохлая Лошадь», а по моему лицу текли слезы.

Румо тоже был в комнате. Стоял на кровати радом со мной и смотрел мне в глаза. А потом он завыл — жутко, пронзительно, леденяще кровь.

Но я тотчас же его обняла, и он бухнулся на постель, позволяя мне прижаться к нему и спрятать лицо в его шерсти. Я искала утешения, пытаясь прийти в себя после пережитого ужаса.

«Что это было? — спрашивал Румо. — Я словно почувствовал присутствие Темных. Мне показалось, что их целое полчище — здесь, в твоей комнате! Но ты была тут одна».

Тогда-то я обо всем ему рассказала — о том, что мне удалось вызнать про Улей и будущее нападение. На это Румо заявил, что если мы не собираемся бежать…

— Не собираемся, — покачала я головой. — Зачем? Да и куда? К тому же если мы побежим, то они убьют всех в Сирье, а потом двинутся дальше. И однажды, поработив весь мир, они доберутся и до нас.

«Тогда об этом должны узнать остальные из твоего рода. Похоже, ты — шаман своего племени и способна предвидеть будущее».

Но напрасно я пыталась убедить Румо, что это было вовсе не видение того, что однажды произойдет. Я словно стала частью Улья, и это произошло совсем недавно…

Но Румо не понимал. Не мог взять в толк, о чем я толкую и что такое Улей. Он ничего не знал о пчелах и не представлял, как существа могут думать одновременно, став единым целым.

Но настаивал, чтобы я обо всем рассказала тому магу, который пытался установить с ним мысленный контакт.

Потому что, по его мнению, он был довольно толковым.

Наконец, кое-как успокоившись, я согласилась, что это дельная мысль. Дайхану следовало узнать обо всем как можно скорее!

Заснула я только на рассвете, обнимая Румо за шею, — долго не могла успокоиться, поэтому снова проспала ранний подъем.

Разбудил меня то ли солнечный свет, пробравшийся в комнату сквозь выстиранные и приведенные в порядок шторы, то ли шум снизу, так сразу и не разобрать. Знала я только то, что пробуждение на этот раз оказалось вполне приятным.

Я потянулась в кровати, прислушиваясь к долетавшим обрывкам разговоров, звону посуды, ругани Пусториуса, что-то разбившего на кухне, и недовольному голосу Эрика.

Румо в комнате со мной не было — подозреваю, он улизнул, чтобы нести свой ночной дозор, когда понял, что я глубоко и спокойно сплю.

На удивление, даже после столь ужасной ночи я чувствовала себя вполне отдохнувшей и полной сил, но вставать не спешила. Лежала, разглядывая потолок, и размышляла о странном ночном видении.

Сейчас, при свете дня и чем больше я об этом думала, ночной кошмар казался мне всего лишь кошмаром. И я размышляла…

Мало ли, что мне могло присниться ночью?

Вот, я угодила в другой мир — это была необъяснимая и похожая на бред странность номер один.

А то, что мне привиделся Улей, — быть может, это бред и странность номер два? Потому что на самом деле не было ни контакта с существами из другого мира, ни злобного коллективного разума.

Вместо этого я увидела плохой сон.

— Но с Дайханом поговорить не помешает. Пусть сам решит, что и как, — сказала я самой себе, после чего решительно поднялась с кровати.

Убрала постель, затем открыла сундук, в который до этого сложила все свои подарки. На сегодняшний день я была счастливой владелицей трех платьев, двух юбок и пары блузок — одной парадной, а второй не очень, — и кое-каких предметов нижнего белья.

Можно сказать, у меня завелся настоящий гардероб, из которого я выбрала полосатую юбку и обычную блузку в мелкий цветочек. Заплела косу, посмотрела на свое загорелое лицо, подивившись тому, что мои глаза выглядели слишком уж яркими, словно подсвеченными изнутри.

Я не знала, что это такое, но решила не обращать внимания. Странность номер три, сказала самой себе. Кто знает, сколько таких наберется еще в Андалоре?

Затем надела почти новенькие сандалии и поспешила вниз, прикидывая планы на сегодня.

Задумок у меня имелось множество, заодно я собиралась побеседовать с Дайханом, когда тот явится со своими парнями на обед или же придет вечером, чтобы забрать меня на праздник. Думала рассказать ему об Улье, а дальше пусть он сам решает, что это было — приснившийся мне кошмар, или реальность, которая приближалась к кошмару.

Но сперва, конечно же, стоило разобраться с текущими делами.

Стейси, к моей радости, сегодня снова пришла в таверну. И на этот раз к самому ее открытию.

Я как раз успела расставить стулья, после того как вымыла полы в обеденном зале. Затем еще раз протерла столы, а некоторые даже отскоблила, после чего выбралась на улицу с метлой. Решила навести порядок рядом с входом в таверну и сделать это, пока не стало слишком жарко.

Вручила Пусториусу тачку и наказала увозить мусор.

Куда? Если честно, мне все равно — да хоть к драконам на сожжение!

Переругиваясь, мы закончили с уборкой возле таверны, а потом появилась Стейси — свежая и невероятно привлекательная в светло-голубом платье. Подвязала волосы косынкой, надела передник, затем отправилась помогать Эрику на кухне.

И я была уверена, наш повар бесконечно рад подобной компании!

Правда, надолго Стейси на кухне не задержалась — уже скоро появились первые посетители, заглянувшие к нам на завтрак, и мы стали принимать и разносить заказы.

Явился Кирк.

Почесывая живот, посмотрел на занятые столики и еще на то, как улыбающаяся Стейси проносила мимо него поднос с тарелками — мы подавали яичницу с беконом, кашу с мясом и тот самый лимонный пирог с фисташками, фирменное блюдо Эрика.

Я как раз возвращалась с подносом, полным грязной посуды, а Пусториус собирал с посетителей плату за завтрак, чтобы потом записать все в приходную книгу, лежавшую под барной стойкой.

— Мне кажется, здесь все происходит и без меня, — проворчал Кирк. — И скажу вам сразу: мне это нравится!

Но скоро и ему нашлась забота.

Неожиданно явилась мадам Жоржет — пришла вся в шелках и атласе, несмотря на утро, распространяя запах терпкого парфюма. Уселась за столик, попросив принести ей кофе и тот лимонный пирог, который расхваливала Стейси.

— Вы к нам по делам или как? — подойдя, поинтересовался Кирк.

Я как раз собирала деньги за очередной заказ, но гости уходить передумали. Решили задержаться, чтобы посмотреть, как сцепятся владелец таверны и хозяйка дома утех.

Только вот представление не состоялось, потому что мадам Жоржет заявила, что она зашла просто так. Захотела взглянуть на перемены, произошедшие с «Дохлой Лошадью» — вся улица о них только и твердит! — и на то, где пропадает одна из лучших ее девочек.

Ну что же, смотреть ей никто не запрещал, чем она и развлекалась, попивая кофе вприкуску с еще теплым лимонным пирогом.

Мы же со Стейси занимались гостями и делали это ровно до момента, пока в дверь таверны не вошли трое мужчин. Они были в повседневной одежде, но по их лицам сразу стало ясно: к нам явились прямиком из ответственных за порядок в городе органов.

— Проверка, — заявил один из них. — Налоговая инспекция. Предъявите документы, накладные, трудовые договора и метки Гильдии!

— Вот же чума!.. — негромко прокомментировал это Пусториус, и его худое лицо исказилось в болезненной гримасе. — И откуда они только взялись на нашу голову⁈ Просто так инспекция не приходит — уверен, кто-то их навел! Наверное, Жоржет позавидовала…

На Кирка было больно смотреть, особенно когда ему заявили, что опечатывают все входы и выходы. Никто не должен покидать заведение, пока они не выяснят, что здесь происходит!

Что касается меня… Я почти не сомневалась, кто именно навел инспекторов на «Дохлую лошадь». Жоржет здесь была ни при чем — уверена, это сделал Альваро Сантос, дракон, который меня ненавидел!

И пусть сам он не явился, чтобы насладиться видом того, как в таверне орудуют налоговые инспекторы, но, думаю, он чувствовал себя победителем.

— Насколько все плохо? — спросила я у Пусториуса, пока Кирк заискивающим голосом предлагал господам из инспекции устроиться за свободным столиком возле окна, потому что им сейчас подадут кофе и завтрак.

«Нет, Румо! Не нужно их убивать, — мысленно ответила я на вопрос охотника, оставшегося снаружи за опечатанными дверьми. — Этих не станет — так придут новые!».

— У Кирка все под контролем, — негромко отозвался Пусториус. — Документы должны быть в порядке, но, конечно, они что-нибудь найдут, не зря же сюда приходили! Выпишут штраф, но Кирк постарается их задобрить, так что сумма однозначно не будет слишком большой. Плохо только то, что вы со Стейси здесь без договора. Они вас видели, и им такое не понравится. А ты еще и без метки Гильдии!

И тут же показал мне свою.

Пояснил, что в прошлом году по протекции Кирка он вступил в Гильдию Святого Куроса, защищающего права простых работяг, и получил их метку. Так что…

— А вы кто такая? — обратился ко мне один из инспекторов, куда больше кофе и завтрака заинтересовавшийся нами с Пусториусом. — И чем здесь занимаетесь?

— Я тут… Я просто…

— Она пришла со мной. Подойди-ка, Элиз! — разнесся по обеденному залу властный голос мадам Жоржет, и я, нервно улыбнувшись инспектору, послушно приблизилась к ее столику.

Уже скоро моего запястья словно невзначай коснулась рука мадам, с которой она сняла перчатку. Жоржет смотрела мне в глаза давящим взглядом, и я не стала отдергивать руку, хотя место, к которому она притронулась, принялось неистово чесаться.

— Вот так! Хорошо, моя девочка! — через пару секунд негромко произнесла хозяйка борделя.

— То есть вы утверждаете, что эта девица… — противным голосом начал притащившийся за мной следом инспектор.

— Она — одна из девочек, работающих в моем доме утех. И не смейте называть ее «этой девицей», иначе будете иметь дело с поверенными нашей Гильдии! Элиз, моя дорогая, покажи инспектору свою метку. Стейси, золотце, ты тоже не отставай!

Расстегнув пуговичку блузки, чувствуя, как подрагивает рука, я отдернула ткань, после чего предъявила инспектору такую же метку, какая была и у Стейси. Правда, моя выглядела ярче, потому что от роду ей было всего минута.

— У вас еще есть вопросы? — безмятежным голосом произнесла Жоржет. — Если нет, то мы бы хотели выпить кофе с этим превосходным лимонным пирогом. Не так ли, девочки⁈

Мы со Стейси подтвердили, что именно так, после чего уселись за столик, а Пусториус уже скоро принес нам две чашки кофе и по кусочку пирога каждой.

Кирк тем временем взял удар на себя, потому что это была его работа. Принялся показывать сидевшим за соседним столиком инспекторам приходные и расходные книги, достал откуда-то ворох договоров

А дальше я не смотрела, потому что уже скоро мы допили кофе и вышли наружу, и мадам Жоржет не остановили даже якобы опечатанные входы и выходы.

Прищурившись на дневное солнце, она окинула взглядом подметенную мной улицу, затем предложила осмотреть ее дом, сказав, что для меня всегда там найдется свободная комната.

— Как же мне быть с меткой? — растерялась я, не забыв поблагодарить ее за своевременную помощь.

Но осматривать дом отказалась. Сказала, что в этом нет никакой нужды — из таверны никто меня не выгонял, и я планирую вернуться к работе, как только инспектора уберутся восвояси.

— Пусть останется, — отозвалась Жоржет. — Рано или поздно ты явишься ко мне, потому что с этим неудачником из «Дохлой Лошади» тебе не по пути. Я чувствую, что скоро ты станешь звездой моего дома. Но это еще не все — в ближайшее время мы планируем перебираться из Сирьи в столицу, а это совсем другой уровень. Подумай об этом, Элиз! И другие клиенты — мы будем принимать у себя только столичную знать, — намекнула она.

Но если мадам собиралась тем самым заманить меня в свой бордель — в красках описав открывшиеся передо мной перспективы встречи с «богатыми и щедрыми клиентами», — то меня она не убедила.

Зато метку я решила оставить.

По крайней мере, до момента, пока Кирк не дойдет со мной до нужной Гильдии, где предоставит свою протекцию, и я не обзаведусь магическим знаком, похожим на тот, который был на руке у Пусториуса.

Наконец мы распрощались c мадам — та, недовольная моим упрямством, отправилась восвояси. Я же планировала вернуться к работе, а новая подруга все так же думала провести свои выходные в «Дохлой Лошади».

Затем мы посмотрели издалека, как шагали в сторону главной улицы инспектора. Стоило им скрыться за поворотом, как мы со Стейси вошли в таверну.

Я немного переживала, не без этого. Боялась нарваться на гнев Кирка — понимала, что, скорее всего, стала косвенной причиной неприятностей с налоговой. Вдруг Кирк поймет то же самое?

Но он выглядел вполне довольным собой.

Конечно, проверка обнаружила кое-какие недочеты в документах, поэтому ему выписали штраф, который надлежало оплатить в течение трех месяцев, но, в целом, в таверне все было в порядке.

Так что…

— В ближайшее время они к нам больше не заявятся, — произнес он, — а деньги на штраф мы как-нибудь заработаем. — Подмигнул мне. — У тебя же есть еще идеи, как это сделать?

Идей у меня имелось множество, поэтому, закончив с посудой, я выпросила у Кирка бумагу и чернила, после чего, в отсутствие графического редактора и принтера, а также денег на печатные листовки, уселась рисовать их сама.

От руки.

Да еще и неудобным гусиным пером, обмакивая его в чернильницу.

— Может, тебе стоит помочь? — сжалилась надо мной Стейси.

Я как раз заканчивала выводить на разрисованном квадратами листе надпись, гласившую, что таверна «Дохлая Лошадь», что в Рассветном переулке, ждет всех к себе гости. У нас имеется не только отличная еда, недорогая выпивка, но также музыка и много всего интересного…

Вот, например: недавно на нас напали гикки, но монстры убрались восвояси, так никого и не прикончив. Зато теперь у нас обедает и ужинает Ночной Патруль, а рядом с таверной находится дом утех. Разве это не интересно?

В самом конце добавила, что предъявителю сего листочка — десятипроцентная скидка на еду и выпивку.

— Буду рада, — вздохнув, сказала я Стейси. Потому что вместо завитушек, которыми я собиралась украсить текст, у меня вышли две жирные кляксы, и я терялась в догадках, как превратить их в листочки или цветочки. — Если честно, подобное занятие не по мне.

Вскоре Стейси уселась на мое место, а Эрик уже бежал к ней с тарелкой, полной бутербродов.

— Сколько тебе нужно таких листочков? — поинтересовалась она, искренне поблагодарив нашего повара за заботу.

Еще и улыбнулась так, что Эрик покраснел и ретировался на кухню.

— Все квадраты на этом и еще на двух листах. Вот, у меня вышло шестьдесят штук. Затем мы их разрежем, после чего я планирую раздать листовки на празднике. Возможно, сделаю это сама или же найду сообразительных мальчишек, немного им заплатив.

Стейси округлила глаза, услышал про количество листовок. Затем кивнула, подтвердив, что это отличная идея.

Вот и Кирк, сперва пожалевший бумагу и чернила, которые я собиралась перевести на «флайеры» — новое для него слово, — все же поборол свою жадность. Сказал, что выделит мне несколько мелких монеток, чтобы я договорилась с теми, кто будет раздавать листовки.

Тут стали приходить на обед, и Стейси пришлось отложить чернила и перо, потому что в таверне уже скоро снова было полным-полно народа. Пусть объявление в «Вестнике» еще не вышло, но я видела новые лица.

— Я не справлюсь, — еще через полчаса, заваленный заказами, выглянул с кухни Эрик. — Мне нужен помощник — срочно, сейчас же!

— Мне не до этого, — огрызнулся Пусториус, составляя тарелки на свой поднос. — Сперва нужно все разнести, а потом собрать деньги…

— Давай я отнесу, — сказала ему Стейси, как раз вернувшаяся с пустым подносом.

— Кирк, ты же понимаешь, что Стейси здесь долго не пробудет? — пробурчал Пусториус. — Нам срочно нужно кого-нибудь нанять вместе нее.

— Мне бы хотелось остаться, — отозвалась она. — Но через два дня мне придется вернуться к мадам Жоржет.

— Думаю, я бы смог взять тебя на работу, — с важным видом заявил пересчитывавший деньги и заполнявший приходную книгу Кирк. — Как видишь, дела в таверне идут неплохо, а ты отлично справляешься!

Но Стейси помотала головой, после чего… поставив поднос на стойку, кинулась через весь обеденный зал прочь, наружу. За ней побежал Эрик, бросив все то, с чем он не справлялся на кухне, а за ними следом помчался еще и Румо, обивавший пороги в ожидании мясного подношения от повара.

Я бы тоже побежала, но народ ждал заказанный обед, пиво и лимонад, так что…

— Ничего не понимаю в женщинах! — в сердцах заявил мне Кирк. — Я же сказал, что дам ей работу, и меня не волнует даже то, что она работала в доме у Жоржет. Элиз, прошу, верни их, а Эрика в первую очередь. И вот еще, спроси у Стейси, в чем дело. Почему она не хочет у меня работать⁈

— Дело не в тебе, Кирк, а в тысяче дукаров. Это ее долг мадам Жоржет. Даже если бы Стейси и захотела устроиться в «Дохлую Лошадь», она не сможет.

Я нашла Стейси рыдавшей на ступенях возле черного входа. Мы с Эриком принялись ее утешать, стараясь подобрать нужные слова, а Румо ходил кругами, подставляя то бока, то голову, то загривок, чтобы она его погладила, кажется, уверовав, что это лучший способ успокоить людских женщин.

Со мной это срабатывало, вот и Стейси, слушая меня и Эрика, принялась его поглаживать. И делала это так долго, пока окончательно не успокоилась.

Вытерла слезы, сказав, что с ней все в порядке. Затем вернулась в таверну, и мы с ней снова принялись разносить заказы.

Заодно я то и дело поглядывала на входную дверь — ждала Дайхана. Но на обед он не пришел, зато я получила сообщение от одного из Ночного Патруля. Брента Ходжиса — так того звали.

Дайхан просил передать, что его задержали дела, но он зайдет за мной в шесть, и чтобы я была готова отправляться на праздник.

Ну что же, серьезный разговор об Улье откладывался на более позднее время, поэтому я, справившись с основным наплывом посетителей, выпросила у Кирка полчаса свободного времени и отправилась в ломбард на углу.

У меня было множество идей, как повысить заработки в таверне, но, чтобы воплотить одну из них, сначала следовало заручиться поддержкой владельца ломбарда.

Ну что же, ломбардщик оказался на месте.

Стоило мне подняться по выщербленным ступеням и толкнуть скрипучую дверь, как я попала в пыльное полутемное помещение с длинным прилавком вдоль дальней стены и с затянутыми паутиной углами.

Я прекрасно ее видела, эту самую паутину, потому что уставилась на нее во все глаза.

Подозреваю, после Хордвика у меня развилась боязнь пауков, и теперь я даже чувствовала их присутствие. В этом помещении пауков водилось немало, но одно хорошо — они не были Темными и не принадлежали к Улью, — и это меня более-менее успокоило.

Владелец тоже был здесь — одетый во все темное и издали чем-то похожий на большого паука, он сидел в дальнем углу за прилавком.

Горела масляная лампа, и он что-то чистил маленькой щеточкой, разглядывая этот предмет через лупу. Но, заметив новую посетительницу, отложил лупу в сторону, вытер руки о темный халат и двинулся в мою сторону.

— Чем могу вам помочь, милая леди? — поинтересовался у меня, хотя я в своей пестрой юбке и простенькой блузке вряд ли походила на одну из богатых и титулованных особ, которые проносились по улицам Сирьи в закрытых экипажах.

Я уже собиралась изложить свое предложение, но дельные мысли вылетели из головы, потому что со второго этажа, куда вела вполне добротная деревянная лестница, раздался истошный девичий визг, а потом ехидный смех.

— Мои дочери, — вздохнув, пояснил ломбардщик. — Жена отправилась к Богам два года назад, так что мне приходится растить их одному. Совсем нет никакого сладу! Но все-таки, милая леди, раз вы здесь, то явно собираетесь мне что-то предложить?..

— Вы правы, — сказала ему. — Именно это я собираюсь сделать, но предлагать вам стану не золото, не драгоценности и даже не ценные вещи, потому что ничего такого у меня нет и в помине.

— Боюсь, по старости лет ничего другого меня не заинтересует, — усмехнулся он.

Впрочем, ломбардщик оказался не так уж и стар — лет ему было, наверное, шестьдесят, может, даже моложе. Волосы с проседью сальными концами спадали на усталое и изрезанное морщинами худое лицо, но выглядел он вполне крепким и здоровым.

— Работу предложить вам тоже не могу, — добавил он. — Я простой ломбардщик, и дела у меня в последнее время идут неважно. Как, впрочем, и у многих в Сирье. Если только приструнить моих дочерей, — потому что смех наверху перерос в крики, а потом, кажется, уронили что-то из мебели.

Судя по всему, девицы подрались.

— Работу я не ищу, потому что она у меня уже есть, — сообщила ему. — Я пришла к вам из «Дохлой Лошади» — это таверна в Рассветном переулке недалеко от вас. Нам нужна одна услуга, но взамен мы собираемся кое-что вам предложить…

Ломбардщик внезапно выдвинул ящик под прилавком. Порылся, достал пенсне и уставился на меня с явным интересом.

— Да, я кое-что уже слышал, — заявил мне. — Причем довольно интересное. Например, о том, как одна смелая и решительная девушка распылила едкий перец в глаза гиккам и тем самым спасла множество жизней. Также у нее имеется огромная собака, которая задрала одного из Темных.

— Эта собака сейчас ждет меня на крыльце, сопровождает повсюду. Но Румо не причинит никому вреда.

— Так-так-так! — покивал ломбардщик. — Еще в ту таверну стал приходить на обед и ужин весь Ночной Патруль в полном составе. Кстати, у вас с ними договор на две или на три недели?

— Это неважно, — сказала ему, порядком растерявшись из-за чужой осведомленности.

— Заодно туда ушла работать самая красивая девица из подопечных Жоржет, и теперь хозяйка рвет и мечет, хотя не показывает и виду.

— Так оно и произошло, — согласилась с ним, немного порадовавшись, что ломбардщик хоть в чем-то ошибся. Не знал, что Стейси могла проработать у нас только три дня, а затем ей придется возвращаться к Жоржет.

Склонила голову — этот мужчина больше не казался мне пауком, и его ломбард вовсе не дышал на ладан, в чем он пытался всех убедить. Потому что эта пыль по углам, непонятное старье на прилавке и паутина под потолком, уверена, были лишь для отвода глаз!

— Кажется, вы только что пережили проверку налоговой инспекции, — добавил он.

— Ваша осведомленность впечатляет. Откуда бы об этом знать… простому ломбардщику из заведения за углом, который к нам даже ни разу не заглянул?

Склонила голову, уставившись на него повнимательнее.

Ну что же, на нем вполне добротная одежда — ничего не говорило о том, что он беден. Инструменты в его руках — новые и явно дорогие. Так же как и уходившая наверх лестница в апартаменты на втором этаже, где, подозреваю, он и проживал со своими дочерями.

— Папа, Регина меня обижает! Она отобрала мои ленты и не отдает! — раздался возмущенный девичий голос, и на ступенях появилась темноволосая красотка примерно моего возраста.

Но одета она была совсем не так, как я. Уверена, ее платье стоило целое состояние.

— Беата, у меня важный посетитель, — отозвался ее отец.

— Такой уж и важный! Фу, какая-то бедная девица! — заявила та капризно. — Мои ленты намного важнее! Немедленно скажи Регине…

— Прочь! — ледяным голосом приказал ломбардщик и произнес это так, что мне тоже захотелось развернуться и убраться прочь из этого места.

— Быть может, ваш посетитель не такой уж и важный, — сказала я, когда его дочь, всхлипнув, убежала наверх, — но, по крайней мере, ломбардщик уж точно не простой.

— И все-таки, какое дело привело ко мне юную и крайне сообразительную особу? Что бы вы хотели мне предложить? — поинтересовался он. — Думаю, мы обсудим это в моем кабинете. Надеюсь, вы не против, если нам подадут кофе? Мне не помешает небольшой перерыв.

Не дожидаясь моего согласия, он позвонил в колокольчик. Затем, пошарив под прилавком, потянул за рычаг, и стена за его спиной, скрипнув, принялась отъезжать в сторону.

— Проходите, милая леди! — произнес он, указав на темный зев открывшегося прохода. — Вот так, сперва вокруг прилавка, а потом за мной… Кстати, как к вам обращаться?

— Элиз, — отозвалась я растерянно. — Зовите меня Элиз.

Затем мысленно предупредила Румо, чтобы тот был настороже. Возможно, ему придется меня отсюда вызволять, потому что ломбардщик оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал.

«Покажи мне!» — попросил Румо, и я…

Внезапно поняла, как это сделать, — мне стоило открыться перед ним окончательно и тем самым позволить Румо видеть и слышать все, что происходило перед моими глазами.

Уже скоро Румо моими глазами увидел полутемный кабинет, освещенный множеством свечей. Окон там не имелось, зато была мягкая мебель, а еще слуга с подносом, на котором стояло две чашки кофе.

И аромат от них шел такой… Я сразу же поняла: меня собирались угостить чем-то невероятно вкусным, что не чета тому пойлу, которое заваривали в «Дохлой лошади», гордо называя это кофе.

Ломбардщика звали господин Таррин. Иго Таррин. Родом он был из Иравии, откуда-то с жаркого — даже еще более жаркого юга, чем Сирья.

Вот то, что я успела о нем узнать, и это была лишь самая малость по сравнению с тем, что он уже знал обо мне.

— Итак, Дентрия, — произнес господин Таррин после того, как усадил меня в кресло, затем настоятельно рекомендовал отведать кофе, отборные сорта которого ему привозили с жаркой родины.

Предложил мне сахар, сливки, молоко на выбор — все это принесли на подносе и составили перед нами на маленький инкрустированный столик.

И уже скоро я сдалась под напором его гостеприимства. Осторожно взяла изящную фарфоровую чашку, сделала глоток и зажмурилась.

Потому что кофе оказался крепким, а сливки — жирными, именно так, как я любила в своем родном мире.

— Допустим, Дентрия, — сделав еще пару глотков, произнесла я.

— Из какого города вы родом, Элиз? — поинтересовался Иго Таррин, после чего перешел, подозреваю, на дентрийский.

О чем-то у меня спросил, из чего я не поняла ни единого слова.

— Этого языка я не знаю, — вздохнув, сообщила ему. — Так что нет, это не Дентрия. Но откуда я родом, не имеет ни малейшего значения.

— Как и метка Гильдии утех на вашем запястье? — поинтересовался ломбардщик, уж и не знаю каким образом разглядев знак, оставленный на моей руке мадам Жоржет.

— Именно так, к этой Гильдии я тоже не имею никакого отношения. Но одинокой женщине в Сирье не стоит расхаживать без защиты. Моя, например, — это Румо, дожидающийся меня на крыльце вашего ломбарда. — После чего улыбнулась вежливо, а заодно, как я надеялась, предупреждающе. — И метка Гильдии, у которой есть отличные поверенные. Кстати, кофе у вас замечательный, господин Таррин! Напоминает мне тот, который я любила пить в своей родной стране.

И больше ничего говорить ему не стала.

— Я ни в коем случае не собираюсь причинять вам вред, милая Элиз! Как раз наоборот, — произнес Иго Таррин и тоже замолчал.

Мы пили кофе и присматривались друг к другу.

Заодно я размышляла, как стану отсюда выбираться, если понадобится, и сможет ли Румо проломить вращающуюся стену, потому что окон в кабинете не имелось. И еще прислушивалась к доносившимся сверху крикам — судя по всему, дочери господина Таррина не поделили на этот раз туфли.

— И все-таки, что именно привело ко мне Элиз Данн из Дентрии? — нарушив молчание, полюбопытствовал ломбардщик.

— Нам нужен стенд, — сказала ему, решив не строить из себя ту, кем я не являлась. — Это треножник, на который я прикреплю доску с нашим объявлением, а внизу будет стрелка, указывающая направление, где находится таверна. Мы хотим… То есть я хочу…

— Конечно же, этого хотите именно вы, Элиз! Потому что Кирк бы до такого не додумался.

— Возможно, он бы не додумался, но сейчас это не суть важно. Я работаю на него и у него, поэтому мне нужно поставить стенд рядом с вашим ломбардом и на вашей земле. Много места он не займет, прохожим мешать не станет и клиентов у вас не отберет, потому что реклама вам не нужна. — Задумалась. — Вы же знаете, что такое реклама?

Господин Таррин отдаленно догадывался, поэтому я посвятила его в суть.

— Вы правы, Элиз, реклама мне не нужна. — Мне казалось, ломбардщик искренне наслаждался нашей беседой. — Мои клиенты находят меня и сами.

— И кто же они, если не секрет?

— Мне бы хотелось услышать об этом от вас, — склонил он голову. — Поделитесь со мной — как вы думаете, кто мои клиенты?

Кажется, это была проверка, но для чего она нужна, я терялась в догадках.

— Подозреваю, это те, кто не может взять в банке взаймы, потому что… — Он был подпольным ростовщиком, уверена! — По самым разным причинам, некоторые из которых, вполне возможно, криминального толка. Им не дают заем, поэтому они идут к вам, господин Таррин, хотя проценты у вас, должно быть, конские. Но вашим клиентам не остается ничего другого, как только согласиться на ваше предложение, а затем аккуратно выплачивать свои долги, иначе их настигнет самая неприятная беда.

Посмотрела ему в лицо — кажется, я ни в чем не ошиблась. Затем закончила свою речь:

— Заодно, вполне возможно, вы оказываете услуги и другого рода. Но мне до этого нет никакого дела. Как и вам до того, из какого именно города Дентрии я родом!

— Хорошо, — кивнул господин Таррин. — Вы порадовали меня, Элиз! Но дайте мне еще один ответ. Скажите, что именно вы собирались предложить мне взамен? За то, что разместите свой стенд на моей земле?

— Я думала соблазнить вас бесплатными обедами в таверне, но, подозреваю, вас это не заинтересует. Ваши слуги готовят ничуть не хуже Эрика, а у нас порой бывает слишком шумно. Вы же и ваше дело любите тишину.

Он кивнул. Судя по его лицу, проверку я прошла.

— Вы правы, Элиз, обеды мне не понадобятся. Вместо этого у меня к вам будет ответное предложение. Я не только размещу ваш стенд, но еще и заплачу вам двести дукаров в месяц за то…

— За что? — округлила я глаза.

— За то, что вы станете сопровождать моих дочерей на приемы, пока мы живем в Сирье, а это еще… Думаю, около двух месяцев, может, чуть больше. К этому времени я закончу со своими делами, после чего мы покинем юг Андалора и переберемся в столицу. Но ваш стенд сможет оставаться на моей земле так долго, пока вы не пожелаете его убрать.

Я промолчала, прикидывая…

— Хорошее предложение. Но почему именно я?

— Потому что вы, Элиз, самая толковая из всех девушек, которых я встречал в Сирье, а таких в своей жизни я видел всего двух. На одной из них я женился двадцать лет назад, но пустынная лихорадка, к сожалению, у меня ее забрала. Второй я предлагаю позаботиться о моих дочерях и оградить их от глупостей и неприятностей, в которые они постоянно попадают. А заодно от опасности, потому что в Сирье неспокойно, а дальше будет только хуже.

— Румо, — догадалась я. — Он тоже входит в сделку!

— Да, собака, которая не совсем собака.

— Но ведь Румо просто…

— Я его видел, Элиз! Ночной Патруль тоже его видел, следовательно, ваш пес не из Темных, но он внушает уважение и закономерный страх. Так что я готов обсудить с вами детали сделки.

На это я… мысленно потянулась к Румо. Вскоре, получив его согласие на защиту еще и двух капризных девиц, кивнула.

Единственное, я собиралась в мельчайших деталях выяснить все наши обязанности, а заодно поторговаться, потому что у меня тотчас же появились планы на эту сумму.