Оборотни носят «Прада»

Глава 7

Мелина полностью одобряла рабочее место Эйдена.

Не то чтобы она когда-нибудь ему об этом скажет.

Осмотрев некоторые вещи на столе Эйдена, она вышла из кабинета. Прогуливаясь по его офису, она осматривала все вокруг, не чувствуя себя виноватой. Ни на йоту.

Эйден практически приказал ей остаться. Ему предстоит узнать, что она не склонна выполнять чужие приказы. И никогда не будет, особенно его.

Кроме того, это прекрасная возможность раскопать о нем грязь. Пока что она знала о нем только основное. Он потрясающе красив и не гнушается использовать это в своих интересах. Он также неприлично богат, ездит на невероятных машинах и имеет репутацию, что чрезвычайно… хорош… в постели.

Руки покрылись гусиной кожей, и Мелина расстроилась до глубины души, ведь воздух в помещении был теплый и комфортный. Она ненавидела предательскую реакцию своего тела на мысли об Эйдене Дине. Она терпеть не могла его самого и его дерзкое отношение, и заносчивое поведение… ну, все.

— Сосредоточься, — пробормотала она вслух, скитаясь по пятнадцатому этажу, — думай о призе. — Но тут же мысли об Эйдене вторглись в ее мозг. — Он не приз.

Не стоило забывать: приз — работа ее мечты.

Она задумчиво делала заметки, исследуя его личное пространство.

Хоть в комнате определенно ощущалось присутствие холостяка: полированные полы из твердых деревянных пород, роскошные ковры, кожаные диваны, забитый под завязку бар и окна от пола до потолка — вид заката, наверное, ошеломляющий, — но в другой части офиса было что-то элегантное. Классическое и даже царственное.

Наверное, такой эффект оказывают на людей «старые деньги».

Перед тем, как начать вести колонку «Месяц в обуви…» для Cеleb, Мелина написала крошечную статью «Влиятельные персоны среди нас». Поэтому она брала интервью в «Старбаксе» у Эйдена в прошлом году. Хоть статья была довольно поверхностной, в ней подробно описывалась повседневная жизнь миллионеров, и в своем проекте Мелина исследовала отца Эйдена. Она обнаружила, что Ангус Дин — владелец одного из самых влиятельных предприятий города. Если он не владел зданием, его строительная компания построила или реставрировала его. В любом случае, отец Эйдена запустил руку во все бизнес-структуры Сан-Франциско.

У Эйдена была чудовищная репутация.

Создавалось впечатление, что его ничего не волнует, но время от времени он говорил то, из-за чего Мелина начинала думать иначе. В лифте он начал раскрываться. Когда говорил о принятии наследия отца, что об этом легче говорить, чем сделать.

Она поняла, что в нем есть нечто большее. И его холостяцкая берлога тоже говорила об этом.

Мелина скользнула пальцами по роялю — он был глянцевым и чистым, словно на нем редко играли, — провела ревизию запасов спиртного, где в основном преобладала водка, а затем принялась изучать картины на стенах. И потеряла себя в комбинации цветов и мазков кисти картин. Она не очень хорошо разбилась в искусстве, но знала, что коллекция современная и очень дорогая.

Одна картина особенно притягивала взгляд, что-то защемило в груди.

Мелина остановилась, чувствуя, что обязана приблизиться.

На картине был изображен гигантский серый волк посреди темного леса. У него была темная пушистая шерсть с черными полосками. Морда суровая и грозная, а губы искривлены от гнева. Шерсть на спине стояла дыбом, словно он готовился к атаке, но в глазах светилась мягкость. Даже, удовольствие.

Все в волке было угрожающим: она бы не хотела встретиться с ним в лесу, хотя у Мелины было странное чувство, что он чертовски опасен только когда защищает своих.

Она понятия не имела, почему так думала. Просто знала.

Живот болезненно скрутило, когда она протянула руку и дотронулась до полотна волка. Шероховатость от высохшей краски царапала пальцы. Разочарование пришло следом за смущением, как только она поняла, что это лишь картина и ничего больше.

Нелепо.

У нее закружилась голова. Она что, задержала дыхание? Вместо того, чтобы перейти к следующей картине, она села на пол, скрестив ноги для удобства. Если она все-таки упадет в обморок, неплохо быть поближе к полу.

Мелина смотрела на картину, на волка, а сердце бешено билось о ребра. Казалось, волк смотрел на нее, ну разве не глупо? Он излучал дух господства, твердый и неуступчивый, но все же она в буквальном смысле испытывала боль от желания почувствовать мягкость его меха.

Это было великолепно.

— Что ты делаешь на полу? — раздался глубокий голос позади нее.

Эйден.

— Любуюсь картиной. — Вскочив на ноги, Мелина повернулась к нему, а затем указала на картину. — Кто художник?

Эйден прищурился.

— А что?

— Просто так. — Она хотела найти художника с помощью Google и узнать, нет ли у него других картин с животными на продажу. Скорее всего она даже не сможет себе ее позволить, если не выложит месячную зарплату. Пожав плечами, Мелина притворилась, что все в порядке. — Она мне нравится. Не похожа на остальные, что у тебя есть. Волк такой… милый и привлекательный.

— Милый и… привлекательный?

Она кивнула и приказала себе заткнуться, несмотря на то, что хотела сказать гораздо больше.

— Думаю, холодный и грозный более точное описание, — выдохнул Эйден.

— О чем ты говоришь? — оглянулась она на волка. Он был совсем не холодный. Она практически чувствовала исходящее от него тепло. — Волк не холодный. Он величественный и царственный. Можно сказать, он лидер стаи.

Эйден заворчал рядом с ней, она не могла отвести взгляда от картины.

— Готова поспорить, он добьется этого без усилий, — добавила она. — Другие волки преклонятся перед ним.

— Ты так думаешь?

Эйден ворвался в свой кабинет. Звук выдвигающихся ящиков привлек внимание Мелины. Она последовала за ним и остановилась в дверях, когда он так сильно дернул ящик, что тот упал на пол.

— В Совете творится черт знает что, — пробормотал он.

О каком Совете он говорит? Это имеет какое-то отношение к картине?

— Отец нарисовал волка очень давно. — Эйден высыпал содержимое ящика в прислоненный к столу рюкзак. Затем тяжело вздохнул, уперся ладонями в стол и поднял взгляд на Мелину. — Но все изменилось, с тех пор все изменилось.

— Это нарисовал твой отец? Серьезно? Он был очень талантлив. Я даже не догадывалась. — Ей хотелось снова прикоснуться к картине. — Как думаешь, он рисовал с живого волка?

— Не могла бы ты перестать проявлять столько интереса к проклятому волку? Не стоит задавать так много вопросов, это не делает это, — он показал между ними, — легче.

Он говорит о статье?

Перебросив рюкзак через плечо, Эйден направился к лифтам. Он двигался, как сила, с которой нужно считаться: ладони сжаты в кулаки, ботинки стучат по твердым деревянным полам.

Он был натянут, как струна, челюсти сжаты, глаза сверкали от ярости. Неужели его так расстроила статья? Или встреча? Но сердцем Мелина чувствовала, что причина может быть в другом.

— Эйден? — позвала она с дрожью в голосе. — Что делает легче?

Он бросил рюкзак и повернулся. А затем пошел к ней с той же силой в каждом шаге. Она не боялась, совсем. Чувствовала себя преследуемой, в самом сексуальном смысле этого слова. От Эйдена исходили сексуальность и контроль — головокружительная комбинация. Мелина отступила назад к дверной раме. Эйден остановился в дверях напротив нее, его темные глаза горели, словно раскаленные угли.

Что-то в том, как он впился в нее взглядом, напомнило ей волка с картины. Его глаза были почти такой же формы, цвета и глубины.

Какая глупая мысль.

Он вздохнул.

— Ты умрешь, если будешь такой, черт возьми…

— Ну… какой?

— Настойчивой. — Поморщившись, Эйден потер нос. — Разве ты никуда не ходишь, не воспользовавшись этими духами? Запах остается во всех комнатах, где ты проходила.

— Я не пользуюсь духами. — Мелина поднесла прядь волос к кончику носа и понюхала. — Наверное, это мой шампунь. Так плохо?

— Совсем наоборот. — Эйден застонал, будто на его плечах тяжелая ноша, но глазах Мелина увидела нужду. — От него мне хочется съесть тебя.

Волна желания окатила ее с головы до ног. Она вздрогнула под тяжестью взгляда Эйдена, понимая, что его грудь вздымается, словно ему не хватает воздуха. Мелине тоже не хватало воздуха. Он приблизился, сокращая расстояние между ними, и они оказались лицом к лицу. Почувствовав дрожь в ногах, Мелина прислонилась к дверному косяку, встретила взгляд Эйдена и задержала дыхание.

Время словно застыло.

— Не двигайся, Мелина, — сказал он, обхватывая ее шею ладонями.

Она вздрогнула от его прикосновения, в ней разгорелось пламя.

— Ты чувствуешь это? — спросил Эйден, губами практически касаясь ее губ.

Дрожа, она кивнула и приподнялась на носочки, чтобы поцеловать его.

Он сделал короткий вдох, словно почувствовал ту же искру, и притянул Мелину к себе, выбив воздух из ее легких и землю из-под ног. Это был поцелуй удовольствия и страсти, и когда Эйден приоткрыл губы, Мелина сдалась. Она захныкала, растаяв от его близости, а Эйден довольно заурчал, вкушая ее сладость.

Мелина была не в силах его оттолкнуть, да и не хотела. Больше никогда.

Но затем Эйден со стоном отстранился. Его взгляд был нечитаем, челюсть крепко сжата.

— Ты выглядишь, как сама невинность, — сказал он, тяжело дыша, — но на вкус похожа на самый сладкий грех.

Мелина пристально смотрела на него, прислонившись к стене.

Наклонив голову, он взглядом исследовал ее лицо.

— Твое сердце стучит так неистово.

— Ты можешь это слышать?

— Каждый удар. Каждое обещание. — Эйден покачал головой, будто пытаясь сбросить с себя какое-то заклинание. — Если ты хоть немного осознаешь, что для тебя лучше, то напишешь статью так быстро, как сможешь, и забудешь, что встречала меня.

Мелина поникла.

Забыть его? Как она могла. Поцелуй Эйдена навсегда разрушил ее для любого другого мужчины.

— Почему ты этого хочешь?

Она не знала, что еще сказать.

— Не знаю. Это не имеет значения.

Не имеет значения?

Эйден провел рукой по волосам.

— Мне нужно записаться к стилисту. Ты сказала, это необходимо в первую очередь, верно?

— Верно. — На Мелину обрушилась проклятая реальность. — Стилист. Ну конечно.

Как она могла из-за одного маленького, но страстного поцелуя забыть причину, по которой ее наняли, из-за чего она оказалась здесь в первую очередь? Ее задание было предельно ясным. Очистить его имидж. Написать убийственную статью. Все просто.

Она переспала бы с ним, если бы он попросил. Но если СМИ пронюхают, что она сделала это, пока работала на него, это только укрепит его репутацию плейбоя, а не исправит. Какой журналисткой она станет? Распутной, это точно. Скомпрометированному журналисту никто не будет доверять. Прощай Eclipse.

И все равно она не могла не хотеть его.

А хотела она его сильнее, чем кого-либо.

Когда-либо.

— У меня есть отличный стилист на примете, она сотворит для тебя чудо, — сказала Мелина, пока разрывалось сердце в груди. — Освободи свой график на завтрашний день.

Эйден кивнул, не отрывая взгляда от ее губ.

— Позвони.

Она не могла неправильно понять их связь. Не могла. Но если он чувствовал то же самое, как мог оттолкнуть ее столь легко?

Высоко подняв голову, Мелина отвернулась от него и направилась к лифтам. Она сжимала ручку перекинутой через плечо сумочки, пока жар от его взгляда опалял спину.

Он наблюдал, как она уходит? Если так, значит, он не хочет, чтобы она ушла?

Не смотри. Не оглядывайся назад.

Любопытство изводило, и Мелина медленно оглянулась.

Эйден стоял в дверном проеме, где она его оставила. Его рот был приоткрыт, руки по бокам сжаты в кулаки, а в великолепных глазах горел голод. Он выглядел так, словно хотел съесть ее.

Мелина смущенно улыбнулась. Но как только оказалась в лифте и двери с тихим шипением закрылись, она задрожала.

— Можете говорить одно, мистер Дин, — пробормотала она, прислоняясь к стенке лифта, — но ваши глаза «говорят» совсем другое.

Почему в ночь Сильверайтской премии казалось, что его не интересуют стоящие справа и слева от него женщины? Почему весь его вид был опьяняющей смесью тепла и обещания, а слова резкими и холодными?

Мелина решила выяснить почему.