Обречен тобой

Эпилог

Пять лет спустя

Придирчиво изучаю собственную физиономию в зеркале. Ну… Ничего так. Даже более чем. Все же у обладательниц белой, абсолютно не склонной к загару кожи есть существенные преимущества – из-за того, что всю осознанную жизнь им приходится прятаться от солнца, она долго остается гладкой, ровной и шелковистой. Не то что у моих ровесниц, которые в свое время любили щегольнуть красивым загаром.

– Ну, ты чего так долго? – ухмыляется Мир, возникая у меня за спиной. Как всегда, при его приближении внутри все замирает. Он меня касается, а я таю как сахарная вата на солнце. Зажмуриваюсь. Кладу ладонь поверх его, лежащей на моем плече. На безымянном пальце сверкает огромный бриллиант. Кольцо выбирал Мир. Но перед этим, как истинный прагматик, он все же в лоб поинтересовался, какое бы кольцо мне хотелось. Наверное, Мир имел в виду огранку камня, ну или, на худой конец, мой любимый бренд. А я, не будь дурой, брякнула, что хочу такое кольцо, которое будет видно из космоса. Мир задумчиво на меня посмотрел, почесал щеку и в один из дней, аккурат перед нашей росписью, вручил мне за завтраком этот… булыжник. По-другому тут, и правда, не скажешь. Залипаю на россыпи ослепительных бликов. Моя обручалка жутко неудобная. Тяжелая, и за все цепляется. Но за пять лет, что я ношу кольцо, у меня ни разу не возникало желания его снять. А еще мне дико, до сжавшегося в спазме горла нравится, когда муж, лежа расслабленный после секса, или просто о чем-то задумавшись, медленно крутит его у меня на пальце. Туда-сюда… Это успокаивает лучше всякой медитации.

– Прихорашивалась. Что скажешь? Как я выгляжу?

– Отлично.

Киваю, не слишком-то удовлетворенная таким комплиментом. Но отвлекаюсь, залипнув на нашем отражении в зеркале. Я такая маленькая на его фоне. Такая хрупкая… Ну просто девочка-девочка. Так легко представить, что мне снова восемнадцать! И он совсем зеленый…

Лена рядом с ним смотрелась совсем не так.

– Не ударю рядом с тобой лицом в грязь?

Брови Таруты недоуменно взлетают вверх. А взгляд приобретает некоторую растерянность. Он будто правда не понимает, откуда в моей голове взялась такая дурь. И это приятно. Тем более что я и сама не знаю, какого черта эта мысль всплыла в моем подсознании. Ведь я тысячу лет ни о чем таком не вспоминала. Когда мне думать об этих глупостях? Я верчусь буквально как белка в колесе. Оказалось, довольно сложно совмещать любимое дело, семью и личные интересы. Но я учусь. И у меня хорошо получается. Так хорошо, что я даже решилась на еще одну процедуру ЭКО.

– С первого раза я прозвучал неубедительно?

– Ну-у-у, такое, – кручу рукой в воздухе, едва сумев скрыть наползающую на лицо улыбку.

– Ты великолепна.

– Так лучше, да.

– Если мы не поспешим, я нагну тебя прямо у этого столика и трахну так, что из твоей красивой головки вылетят все сомнения.

– Мир! – широко распахиваю глаза. Тарута озорно улыбается. Знает, гад, как на меня действует, и бьет прицельно. И пофиг ему, что это оружие обоюдоострое, и я запросто могу ответить. А ведь тогда мы пропустим прием по случаю свадьбы одного из ключевых партнеров Мира.

– Так мы идем? Нам еще от Танюшки надо как-то отделаться.

– Я ее предупреждала, что сегодня мы на весь день уедем. Ты подарок-то взял?

– Тот коробок с бантом, что стоял в холле?

– Угу.

– Да, уже в машине. Пойдем…

В гостиной никого. Только легкие занавески колышутся, ведомые гуляющими по дому сквозняками. Да травы в саду, которые давным-давно отвоевали себе место, а теперь, рассеивая по участку семена, своевольно прорастают то тут, то там. Я им не мешаю, находя в этой истории какой-то свой кайф и каждую весну гадая, каким будет наш газон теперь.

Мир говорит, что я сапожник без сапог. Но я-то знаю, я вижу, что он и сам полностью доволен результатом.

В общем, практически не вмешиваясь в то, что находится за стенами дома, в их пределах я медленно, но верно разворачиваюсь на все сто. Однако даже этого не осознаю до тех пор, пока однажды не замечаю, как же много я себя привнесла в это пространство. Сделать это было довольно легко. Мой вкус формировался под влиянием Мира. Так что любые мои желания не требовали глобальных переделок, весьма органично вписываясь в изначальный дизайн. Как будто бы ничуть его не меняя, но в то же время делая более объемным и по-настоящему законченным.

По прошествии лет мне даже представить сложно, что здесь когда-то была другая хозяйка – настолько это пространство пронизано мной.

– А еще я могу вот так!

Танюшка, в шлеме и наколенниках, отталкивается тощей ногой от бетона и летит вперед на своем неоново-розовом самокате. Каждый раз, когда наша экстремалка так делает, моя душа уходит в пятки. Наверное, только мамочки, которым дети достались точно так же нелегко, как и мне, поймут, чего мне стоит мириться с её бешеной активностью. Опасность для Тани мне видится буквально на каждом шагу. Я сумасшедшая тревожная мать. И хорошо понимая это, трачу уйму усилий, для того чтобы оградить дочь от своей гиперопеки. Собственно, на второго ребенка я решилась в надежде, что он поможет мне хоть чуть-чуть поумерить страх.

– Молодец, Танечка! Я таких трюков еще не видела, – восхищается Зоя Константиновна, сидя с нашей няней за столом в саду. Сейчас, конечно, даже вспомнить смешно, что долгое время я пряталась, опасаясь, как бы обо мне ничего плохого не подумали. С соседями у меня сложились прекрасные отношения. Подкрепленные, может быть, моими бесплатными консультациями касательно озеленения их участков, но все же…

– Ой, вы такая красивая! Танечка, глянь на маму! – восхищается няня дочери – Ирина Дмитриевна.

Завидев нас, Танюшка бросает самокат в только что распустившиеся ирисы и стремглав несется к… отцу. Ну, конечно, кто бы сомневался. Тарута подхватывает дочь на руки и, как будто та ничего не весит, подкидывает ее к небу. Таня оглушительно громко визжит. Женщины за столом восхищенно охают. Пока Мир возится с дочкой и что-то с серьезным видом ей объясняет, я подхожу поближе, чтобы налить себе лимонада. Жарко…

– Не налюбуюсь на этих двух, – качает головой Зоя Константиновна. – Хорошего мужика ты, Вик, отхватила, а?

– Что есть – то есть, – беззаботно пожимаю плечами.

– Вот и правильно. Дурой была бы, если бы прощелкала. Вам бы второго.

Сыто жмурясь, киваю. Чужая бесцеремонность больше не ранит. Может, потому что я знаю – все будет.

– Мы над этим работаем, – даю стандартный в таких случаях ответ.

– Кстати! – оживляется соседка. – Ты видела, как вымахали мои гортензии, после того как я их удобрила подкормкой по твоему рецепту?!

Разговор перетекает на нейтральные темы, Мир с Танюшкой подходят к нам. Дочь бросает на меня хмурые взгляды – все никак не простит, что мы не берем ее с собой. Недавно ей купили красивое платье, и Танюше страшно не терпится его выгулять, а тут такой повод пропадает!

– Вик, надо ехать! – напоминает Мир, обхватывая меня за талию.

– Идем. Не скучайте. Тань, а ты слушай Ирину Дмитриевну, хорошо?

Дочь что-то бурчит, но это вряд ли может испортить мое прекрасное настроение. Усаживаемся с Тарутой назад. Улыбаюсь водителю. Тот, по-моему, больше нас рад и все никак не привыкнет, что совсем недавно мы обновили машину. Интересно, что он скажет, если нам придется пересесть на какой-нибудь минивэн? Все же, когда в семье трое детей… М-да. Эко я раскатала губу. Впрочем, с некоторых пор я не боюсь мечтать масштабно.

Привычным между нами жестом Мир берет меня за руку и начинает крутить кольцо. Улыбаюсь, глядя перед собой. Подмигиваю водителю. Все у меня хорошо. Нет… Прекрасно. Для всех мы с Миром – семья. Единственная, которая у него была. Я даже не знаю, вспоминает ли кто-то из нашего близкого круга о Лене. Вполне возможно, о ней давным-давно забыли и думать. И лишь я нет-нет да и вспоминаю и ее, и то непростое для всех нас время.

– Я открою окно?

– Не боишься, что прическа испортится?

– Не-а. Душно.

– Ну, давай.

Стекло опускается вниз, в салон проникает хлесткий порыв ветра. Шелк платья льнет к телу, заставляя Мира облизывать меня голодными взглядами, которые никак не вяжутся с пустяковыми темами нашего разговора.

Укладываю голову мужу на плечо. На самом деле у нас не очень много времени, чтобы побыть вместе, а оно так быстро уходит… С каждым годом все быстрее и быстрее. Оттого так горько осознавать, что мы десять лет упустили. Будто чувствуя мою негаданную тоску, Мир успокаивающе прижимается губами к виску.

– Люблю вас.

С благодарностью трусь о его скулу носом.

– Я вас тоже.

Чувства до предела обострены. На росписи, куда мы все же умудряемся не опоздать, я едва не плачу, хотя даже толком не знаю брачующихся. Мир смотрит на меня с удивлением и въедливой пристальностью. В нашем случае не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, чем она вызвана.

Церемония заканчивается, гости медленно перетекают к накрытым в шатре столам, когда мы едва не сталкиваемся с… Леной. А я как чувствовала – весь день её вспоминала. Всех сил стоит не повернуться в этот момент к Миру. Вроде знаю, что это все в прошлом, но… Все равно что-то не дает отпустить.

– Шампанского?

Перед нами материализуется официант с подносом наполненных искрящимся игристым бокалов. Я немного торможу.

– Вик?

– Э-э-э… Нет, я пас.

Брови Мира взлетают вверх. Взгляд, который по моим глупым прикидкам должен быть, какого-то черта, приклеен к Лене, сосредоточен на мне, и в нем… Столько всего. Надежда, вопрос, давящая сила, ощущая которую, так просто решиться на любое безумие.

– А вот ты выпей, – улыбаюсь. – Тебе не помешает.

Не отрывая от меня взгляда, Мир берет бокал.

– Есть повод?

– Кроме свадьбы? – интересуюсь я в притворном изумлении.

– Вика…

– Так вы позволите пройти? – встревает в наш диалог Лена, о которой мы благополучно забыли.

– Ой, Лен, привет. Да, конечно. – Тарута отступает, утягивая меня с дорожки на газон. Некоторое время смотрю на него. Жду – обернется ей вслед или нет. Лена этого явно тоже ждет, вон как вышагивает… Я и в нормальном состоянии так не могу, а уж беременной и вовсе хожу как утка. По крайней мере, с Танюшкой было именно так.

Не оборачивается. Даже бровью не ведет.

А я все смотрю и смотрю, и в какой-то момент понимаю, что не только наши близкие забыли о Лене. Сам Мир давно перевернул ту страницу жизни. Почему-то осознание этого становится шоком. Хотя, ну правда… У нас столько лет все хорошо, и семья, и любовь вроде бы, и секс такой, что непонятно, как мы еще не сожгли наш дом, и Танюшка… Видно, то, как мы сошлись, все же оставило во мне намного более глубокий след, чем я готова была признать. Зато теперь… Господи, как легко, а! Как мне чертовски легко…

– Ну, так что, Вик? Получилось?

Мир стучит по карманам, достает сигареты и нервно постукивает о бедро пачкой. После рождения Тани он ни разу не обмолвился, что мы можем использовать оставшиеся эмбрионы. Этот вопрос пришлось поднять мне, и до сих пор я не была уверена, что Мир действительно хочет повторить тот опыт еще раз. Мой невозможный мужчина в очередной раз меня удивляет.

– Ну-у-у… Тест положительный.

– А молчала чего?

– Не была уверена, что тебе это действительно надо, – сознаюсь, прикусив щеку.

Мир шумно выдыхает. Запрокидывает лицо к чистому июньскому небу, бормоча под нос изощренные ругательства.

– Вот скажи мне, Вик, что я делаю не так?! Почему ты, какого-то черта, до сих пор во мне сомневаешься?!

– Ничего! Ничего, Мир, правда. – Желая успокоить, обнимаю мужа за пояс. – Это все мои тараканы. Ты у меня – идеальный. Я серьезно. Самый лучший, самый красивый, самый…

– Лестью ты меня не умаслишь.

– Да? Ну, я все же попробую…

– Вика!

Со смешком утыкаюсь носом Миру в грудь.

– А ты ведь правда меня очень любишь…

– Много же времени тебе понадобилось, чтобы это осознать, – бесится Тарута.

– Всегда приятно получить подтверждение своим догадкам.

– Моих слов тебе недостаточно?

– Мне всего, что с тобой связано, недостаточно. – Вздыхаю. – Я становлюсь ужасно жадной, когда дело касается тебя. А сейчас и подавно.

Тайком, пока никто не видит, оглаживаю отпадную задницу мужа.

– Я так понимаю, это намёк? – все же сдается он, глядя на меня совсем уж до невозможного мягко.

– Угу. Может, уйдем отсюда пораньше? Что скажешь?

Конец