Очаровательная дикарка

Глава 19

Когда Дэймон прибыл в Роземонт, Хорее Линч все еще был на дворе возле конюшни, продолжая наблюдать за Паоло Джакомо. А обед, как узнал Дэймон от дворецкого, уже подавали в небольшой столовой.

Сдерживая желание увидеться с Элеонорой, Дэймон все же сначала воспользовался возможностью обыскать жилище дипломата, пока тот был чем-то занят в другом месте.

У горничной виконт разузнал, какие именно комнаты были предоставлены итальянским гостям. И было совсем несложно найти улику, подтверждающую причастность Векки к преступлению.

В ящике письменного стола Дэймон обнаружил банку с порошкообразной ипекакуаной. Еще одним доказательством вины синьора Векки был шелковый мешочек, в котором лежали два дротика и крошечный пузырек с желтой жидкостью. Наверняка это были те самые дротики, отравленные ядом кураре и пущенные в принца, после чего тот чуть было не утонул.

Захватив все улики с собой, Дэймон спустился по лестнице, ведущей в столовую. Войдя туда, он заметил Хевиленда и слегка кивнул ему головой, выражая взглядом, что он успешно справился с заданием.

С чувством беспокойства Дэймон отметил, что Элеоноры здесь не было, но он заставил себя сосредоточиться на нелегком задании — разоблачении Векки. Приблизившись к дипломату, сидящему за обеденным столом, Дэймон, наклонившись, прошептал ему на ухо:

— Мне нужно срочно с вами поговорить, сэр.

Подняв глаза, Векки увидел, что Дэймон держит в руках банку и мешочек с дротиками.

Дипломат заметно побледнел.

Безо всяких возражений он поднялся со своего места и с ужасом смотрел на Дэймона, обращавшегося к принцу:

— Вы присоединитесь к нам, ваше высочество? Полагаю, вас это тоже касается.

Лорд Хевиленд проследовал за ними из столовой по коридору и далее к ближайшей гостиной.

Там Дэймон продемонстрировал свои находки, всем троим, и поделился своими подозрениями насчет того, что отравленные дротики и лекарственный препарат были использованы, чтобы нанести ущерб здоровью Лаззары. Все это время виконт не сводил испытывающего взгляда с пожилого родственника принца.

— Так что вы можете сказать в свое оправдание, синьор Векки? — в заключение спросил Дэймон.

Векки нахмурился.

— Сказать? А с какой стати я должен что-то говорить? Я никогда раньше не видел этих вещей.

— Я обнаружил их в вашей комнате, сэр. Лицо итальянца стало мрачным.

— Вы рылись в моих личных вещах? Разве настоящий джентльмен пошел бы на это?

Не успел Дэймон ответить, как в комнату влетела леди Белдон.

— Что все это значит, Рексхэм? — спросила она. — Вы намереваетесь устроить скандал, уводя моих гостей?

Дэймон сделал жест рукой, показывая, что не хочет, чтобы его отвлекали.

— Пожалуйста, дайте нам еще одну минутку, миледи.

Похоже, его настоятельная просьба застала виконтессу врасплох. Она принялась что-то с возмущением лопотать, однако Дэймон не обращал на нее внимания и, не отрываясь, сверлил взглядом синьора Векки.

— А что скажет ваш слуга, если мы предъявим ему эти улики, сэр? Я своими глазами видел, как Джакомо напал на принца Лаззару за пределами пассажа и украл его кошелек. Я почти уверен, что это Джакомо выпустил в принца дротик, отравленный ядом кураре, в тот день, когда его высочество прогуливался в Королевских садах. Он также подстроил все так, чтобы у кареты, в которой ехал его высочество, отвалилось колесо. Однако именно вы подмешали ядовитое вещество в бокал принца во время бала и толкнули его на лестнице в опере. Векки нахмурился еще сильнее.

— Да как вы смеете, сэр! Какое вы имеете право обвинять меня? Возможно, слуга, о котором вы говорите, и совершил эти мерзкие поступки, но я не имею к ним никакого отношения.

— Вы никогда не пытались убить своего родственника?

— Конечно же, нет! — возмущенно воскликнул Векки. — Это абсурд! И вы не можете ничего доказать!

— Вы так думаете? — вежливо возразил Дэймон. — Станет ли Джакомо отрицать, что являлся вашим сообщником, или захочет спасти собственную шкуру?

Векки резко замолчал, очевидно, не веря в преданность своего слуги. В воцарившейся тишине леди Белдон выглядела сбитой с толку, лицо же принца становилось все более и более мрачным.

— Кажется, мы зашли в тупик, — заметил Дэймон минуту спустя. — Хевиленд, не будете ли вы так любезны, позвать к нам мистера Джакомо?

— С превеликим удовольствием! — непринужденно ответил граф.

— Стойте!

Было видно, как Векки стиснул зубы, а потом ссутулил плечи, словно пытаясь спастись от удара. Затем, тяжело вздохнув, он склонил голову, вероятно, признав свое поражение и понимая, что сопротивляться дальше не имеет смысла.

— Джентльмен признал бы свои промахи, — тихо произнес Дэймон, старясь побудить его к исповеди… — Вы планировали убийство или что-то менее вероломное, синьор?

Поморщившись, Векки отрицательно покачал головой.

— Я никогда не думал об убийстве. Я ни за что бы, не причинил принцу серьезного вреда.

Принц Лаззара вдруг впервые за все время заговорил. В его голосе слышался гнев.

— Тогда что вы намеревались сделать, кузен?

Подняв голову, Векки с мольбой в глазах посмотрел на принца.

— Дон Антонио, я лишь хотел помешать вашему роману с леди Элеонорой. Я был против того, чтобы вы женились на англичанке, а ваши отношения развивались с пугающей быстротой.

Принц нахмурился.

— Вы надеялись таким образом прекратить мои ухаживания за леди Элеонорой и помешать мне, добиться ее руки?

— Да.

— Но почему?

— Потому что я всегда желал, чтобы вы женились на Изабелле. С того момента, как моя дочь была еще в колыбели, ее мать и я мечтали о вашем браке.

Лаззара выглядел крайне изумленным.

Дэймона это признание удивило не меньше. Векки подстроил череду различных происшествий только потому, что хотел, чтобы Лаззара женился на его собственной дочери?

— А почему эти злоключения должны были воспрепятствовать ухаживаниям принца? — спросил Дэймон.

Векки пожал плечами.

— Леди Элеонора энергичная и впечатлительная молодая леди. И я решил, что если сделать так, чтобы его высочество выглядел беспомощным и женоподобным в ее глазах, то она вряд ли захочет выйти за него замуж.

Лаззара выругался по-итальянски и с явной горечью в голосе тихо произнес:

— Трудно поверить, что меня предал мой родственник! Дэймон нахмурился.

— А как насчет полета на аэростате? — спросил он. — К этому случаю, как и ко всем остальным, тоже приложил руку Джакомо, ослабив крепежи?

Синьор Векки перевел взгляд на Дэймона.

— Нет, я заплатил помощнику синьора Пучинелли, чтобы тот отвязал веревки. Когда вы, лорд Рексхэм, очутились с леди Элеонорой в гондоле, я понял, что таким образом смогу посодействовать развитию вашего с ней романа.

Дэймон вспомнил, как они с Элеонорой столкнулись со смертельной опасностью, как сражались с неуправляемым воздушным шаром…

«Сам того, не подозревая, я подыграл Векки», — подумал Дэймон, горько смеясь над нелепостью всей этой ситуации. Они оба преследовали одну и ту же цель — во что бы то ни стало не допустить брака между Элеонорой и Лаззарой. Однако он, в отличие от Векки, постоянно советовал Элеоноре держаться от принца подальше, пытаясь ее обезопасить.

Значительно более серьезным преступлением дипломата было то, что Элеоноре грозила серьезная опасность, причем не единожды.

Стиснув зубы, Дэймон был не в силах сдержать приступ обрушившейся на него ярости.

— Вы хоть отдаете себе отчет в том, синьор, что неоднократно рисковали жизнью леди Элеоноры? Она ведь могла серьезно пострадать, даже погибнуть.

— Да, и я искренне сожалею об этом.

Словно понимая, что Дэймон готов вот-вот вцепиться в горло синьору, лорд Хевиленд, шагнув вперед, встал между ними, чтобы разрядить обстановку.

— Мне любопытно вот что, синьор Векки. Мы ведь никогда бы так и не вычислили вас как виновника всех этих преступлений, если бы не ваш слуга, который приехал в Роземонт. Что привело Джакомо сюда?

Векки поморщился.

— Он потребовал немедленно рассчитаться с ним за оказанные услуги.

— Итак, вы наняли его, чтобы подстроить целую серию различных происшествий, а после даже не позаботились о его вознаграждении?

— Я собирался заплатить ему, как только у меня появятся деньги.

Дэймон подумал, что вот так и поступают многие представители аристократии, обращаясь со своими слугами и ремесленниками как со скотом, однако разжал кулаки, стараясь подавить в себе желание воздать нечестивцу по заслугам. Хотя вопрос, что делать с синьором Векки и его слугой, все еще оставался открытым.

Обернувшись, Дэймон обратился к принцу Лаззаре:

— Я склоняюсь к мысли о том, чтобы позволить вам самому вершить правосудие над вашим кузеном, ваше высочество. Мы, наверное, могли бы выдвинуть против него обвинение в разбойном нападении, но поскольку он является иностранным дипломатом, у нашего правительства могут возникнуть некоторые трудности. Кроме того, полагаю, наказание, которое вы выберете, будет более суровым.

— Можете в этом не сомневаться, милорд, — мрачно согласился принц.

— И вы, конечно же, проследите, чтобы он немедленно покинул страну?

— Да, несомненно.

Опускаясь перед принцем на колени, Векки с умоляющим видом схватил его за руку.

— Дон Антонио, я прошу вас о прощении! Лицо Лаззары выражало брезгливость.

— В данный момент я не могу сдержать отвращения. Вы позор для нашего рода и нашей страны. — Отдернув руку, принц обратился к Дэймону более тихим и смиренным голосом: — Я должен поблагодарить вас, лорд Рексхэм. Вы открыли мне глаза на вероломные деяния моего кузена. — Он посмотрел на Векки с выражением глубокого презрения. — Я бы мог еще понять его предательство по отношению ко мне, однако нет прощения его гнусным действиям, направленным против леди Элеоноры.

— Вот именно, — резко произнесла леди Белдон, которая узнала достаточно для того, чтобы прийти в ярость.

— Это возмутительно, сэр! — воскликнула она, обращаясь к Векки, ее голос дрожал от гнева. — Никогда бы не могла подумать, что вы такой мерзавец. Надеюсь, вы понимаете, что я не желаю больше видеть вас в своем доме. И я требую, чтобы вы покинули нас немедленно.

С унылым выражением лица Векки медленно поднялся с колен и вышел из гостиной. После того как принц Лаззара принес Беатрис свои глубокие извинения, он с решительным видом последовал за кузеном.

Лорд Хевиленд поймал взгляд Дэймона.

— Надо бы убедиться в том, что Джакомо не решил сбежать из поместья.

Дэймон кивнул в знак согласия. И как только граф ушел, внимание лорда Рексхэма переключилось на леди Белдон.

Она все еще дрожала, но, как догадался Дэймон, хотя ее гнев поутих, на смену ему пришло отчаяние.

Взяв виконтессу за локоть, Дэймон помог ей дойти до дивана. Она тяжело опустилась на него и поднесла руку ко лбу. Вероятно, она была настолько потрясена, что вряд ли замечала виконта.

— Может, мне вам что-нибудь принести, миледи? — спросил Дэймон. — Например, вина? Или нюхательную соль?

В ответ на его вопрос леди Белдон выпрямила спину, затем поморщилась, словно сожалея, что позволила себе слабость в его присутствии.

Сделав глубокий вдох, она надменно посмотрела на Дэймона.

— Мне ничего от вас не надо, лорд Рексхэм. Вы снова лишились моей благосклонности за то, что причинили боль моей племяннице.

Дэймон смерил ее удивленным взглядом.

— Скажите на милость, в чем моя вина?

— Все из-за вашего чрезмерного пристрастия к противоположному полу. Узнав, что вы по-прежнему видитесь со своей шлюхой, Элеонора ужасно огорчилась.

По спине Дэймона пробежал холод. Должно быть, Лаззара все-таки рассказал Элеоноре о его встрече с Лидией сразу же после того, как вернулся в Роземонт.

Виконтесса заметила его реакцию, и уголки ее губ изогнулись в презрительной улыбке.

— Вы могли бы, хотя бы ради приличия, дождаться возвращения в Лондон, а не продолжать свою любовную связь здесь таким вот бесстыдным способом? Я искренне надеюсь, что впредь, заводя интрижки на стороне, вы будете более благоразумным.

— Где Элеонора сейчас? — спросил Дэймон осипшим от волнения голосом.

— В своей спальне. Она хотела уехать от вас сегодня же днем и вернуться в Лондон, но думаю, мне удалось убедить ее изменить свое решение. Ее отъезд только подлил бы масла в огонь. Я также сказала ей, что разумнее всего закрыть глаза на ваше недостойное поведение. Рексхэм! Куда же вы?

Резко повернувшись на каблуках, Дэймон направился к двери.

— Я должен сейчас же поговорить с ней, — бросил он через плечо.

Шагая по коридору к холлу, Дэймон чувствовал опустошение. Элеонора наверняка была вне себя от гнева, подумав, что он снова предал ее.

Мысль о том, что он может потерять ее, болью отдавалась в висках. Дэймон не мог позволить ей уехать. Только не сейчас, когда он наконец-то понял, как много значит она для него.

У него перехватило дыхание. Он с самого начала любил Элеонору, глубоко и страстно, но все время пытался отгородиться барьером, чтобы защитить свое сердце от боли, которую она могла ему причинить. Но потом он пренебрег собственными страхами и решил поиграть с огнем, внушая себе, что не обожжется, когда языки пламени коснутся его. Однако все это время он обманывал себя.

Он не мог находиться рядом с Элеонорой и не любить ее.

Но если бы он поделился с ней своими чувствами сейчас, то она вряд ли поверила бы ему. Напротив, она бы подумала, что он лишь пытается загладить свою вину.

Дэймон ускорил шаг, поднимаясь по широкой лестнице и переступая сразу через три ступеньки. Ему было по-настоящему страшно, и одна и та же мысль крутилась у него в голове: Элеонора больше никогда не сможет ему доверять. Ведь теперь она считает, что он нарушил свои обещания хранить ей верность.

Подъехав к гостинице «Лесной вепрь», Элеонора была в замешательстве. Однако когда она вошла внутрь и спросила, где можно найти лорда Рексхэма, хозяин гостиницы сообщил ей, что его светлость уехал.

Пустота, отчаяние и гнев, бушующие в ее сердце, вдруг сменились чувством огромного облегчения. В глубине души Элеонора все же очень надеялась, что это окажется неправдой и она не застанет собственного мужа в постели с красавицей любовницей. К счастью или к беде, так оно и вышло. По всей видимости, Элеонора не встретила Дэймона по той простой причине, что он срезал путь, поскакав верхом на лошади напрямик, в то время как она поехала в карете по дороге.

Элеонора долго стояла, размышляя, что делать дальше, пока, наконец, не поинтересовалась, где можно найти миссис Ньюлинг.

Поднимаясь за хозяином гостиницы по деревянной лестнице на верхний этаж, Элеонора чувствовала, как сотни беспорядочных мыслей вертелись в ее голове. С чего вообще можно начать разговор с куртизанкой? С угроз? С мольбы о том, чтобы та оставила в покое ее мужа? А может быть, попытаться подкупом убедить Лидию Ньюлинг покинуть это место?

А что, если ей не удастся уговорить эту женщину отказаться от притязаний на Дэймона? Элеонора чувствовала, как ее охватывает паника. А что, если Дэймон сам настаивал на продолжении их любовной связи?

Мысль об этом причиняла столько боли, что ее с трудом можно было вынести. Когда хозяин гостиницы остановился у двери, ведущей, как он сказал, в гостиную, Элеонора все еще не определилась с планом. Она кивнула, давая понять, что он может быть свободен, после чего тот, поклонившись, ушел.

Застыв в нерешительности и изо всех сил пытаясь собраться с духом, Элеонора чувствовала, как засосало у нее под ложечкой. Однако, решив, что разумнее всего не выдавать своего страха, Элеонора, стараясь успокоиться, глубоко вздохнула и резко постучала в дверь.

Услышав, как мягкий мелодичный голос произнес «да», она вошла внутрь.

Миссис Ньюлинг подняла голову, но, увидев посетительницу и узнав в ней Элеонору, тотчас вскочила на ноги. Глаза Лидии округлились.

— Л-леди Рексхэм… — запинаясь, произнесла она. — Что привело вас сюда?

Сердце Элеоноры сжалось, когда она рассмотрела куртизанку, стоящую перед ней во весь рост, с близкого расстояния, прекрасно понимая, почему Дэймона влекло к этой удивительной, яркой красавице с золотисто-каштановыми волосами. Однако усилием воли она заставила себя невозмутимо улыбнуться.

— Я хотела бы то же самое спросить у вас, миссис Ньюлинг.

— Э-это совсем не то, что вы думаете, миледи.

— Неужели? А откуда вы знаете, что именно я думаю?

— Дэймон сказал, что вы бы не обрадовались, узнав… Я и-имею в виду… — Миссис Ньюлинг, заикаясь, остановилась на полуслове. Затем, умоляюще вскинув руки, элегантно обтянутые перчатками, она продолжила: — Поверьте, все это совершенно невинно. На самом деле я собираюсь уезжать из Брайтона и как раз ожидаю почтовую карету, которая отвезет меня обратно в Лондон.

Элеонора обратила внимание на то, что на Лидии было дорожное платье. Но это еще ничего не доказывало.

— Однако вы ведь не станете отрицать, что у вас было свидание с моим мужем?

— Нет… Хотя это вряд ли можно назвать свиданием. Во всяком случае, не в том смысле, который вкладывают в это слово.

От негодования Элеонора сжала губы.

— Неужели вы и впрямь считаете меня настолько наивной?

— Клянусь Богом, это правда — между нами ничего нет. Вот уже два года, как я не виделась с лордом Рексхэмом, и встретилась с ним только сегодня. Видите ли, я приехала просить его о помощи. Моя сестра недавно слегла, заболев чахоткой, и единственный шанс на спасение — это отправить ее в Италию, в оздоровительное заведение для чахоточных больных, которое находится под патронатом Дэймона. Однако для этого необходимы огромные денежные затраты, которые я не могу себе позволить. А мистер Гиэри, не желая напоминать его светлости о нашей… прежней связи, отказался замолвить ему словечко за меня. Поэтому, отчаявшись, я приехала сюда, чтобы самой просить Дэймона… то есть лорда Рексхэма о помощи.

Элеонора смотрела на куртизанку, ошеломленная ее неожиданным признанием.

— Дэймон согласился направить туда мою сестру, — тихо произнесла красотка. — Вам трудно понять, насколько я признательна ему, за предоставленный шанс исцелить ее. Она моя единственная родственница, и я не могла позволить ей умереть, не приложив максимум усилий ради ее спасения.

— Думаю, я могу представить ваше состояние, — прошептала Элеонора после долгих колебаний.

— Пожалуйста, миледи, — продолжала Лидия, — умоляю, поймите меня правильно. Я бы никогда не приехала сюда, если бы у меня был выбор. Лорд Рексхэм — олицетворение доброты и щедрости, и мне больше не к кому было обратиться.

Не могла же она винить Дэймона в том, что он проявил сострадание, в смятении подумала Элеонора. Напротив, ей следовало похвалить его за этот поступок. Но, несмотря на это, она не могла простить своего мужа за то, что он скрыл от нее правду и заставил жестоко страдать.

— Если он мог все так просто объяснить, то почему тщательно скрыл встречу с вами, заставив меня думать, будто все еще состоит с вами в любовной связи?

— Он боялся, что вы неправильно истолкуете мое присутствие, и хотел избавить вас от лишних переживаний. Пожалуйста, поверьте мне, миледи. Вам не о чем беспокоиться. Я бы никогда намеренно не причинила вреда вашему браку. Между нами уже давно ничего нет. Как и два года назад, когда вы разорвали помолвку с лордом Рексхэмом.

— Нет? — резко переспросила Элеонора.

— Именно так. Я знаю, Дэймон… то есть лорд Рексхэм хотел убедить вас в обратном, но к тому времени между нами все было кончено. Он разорвал наши отношения практически в тот самый момент, когда встретил вас.

Элеонора сжалась, слушая эти слова. Развратница пыталась защитить Дэймона, однако ей не удастся это сделать.

— Я больше не намерена терпеть эту ложь, миссис Ньюлинг. Я своими глазами видела вас в парке в тот день, и когда я прямо спросила Дэймона о ваших отношениях, он и не пытался отрицать, что все еще содержит вас в качестве своей любовницы.

— Да, он сознательно пошел на хитрость, только чтобы заставить вас расторгнуть помолвку.

Элеонора, не отрывая взгляда, смотрела на миссис Ньюлинг.

— Это чистейшая правда, миледи, — настойчиво сказала Лидия. — Клянусь своей жизнью.

— Так вы говорите… — произнесла Элеонора, чувствуя, что у нее пересохло в горле. — То есть он намеренно создал всю эту ситуацию, чтобы только избежать женитьбы?

— Да, миледи. Можно сказать, что он в последний момент передумал, испугавшись столь ответственного шага. — Внезапно поморщившись, Лидия добавила: — Мне кажется, он, вряд ли одобрил бы то, что я вам обо всем рассказала. Я ведь тогда пообещала ему, что не пророню об этом ни слова.

Элеонора сделала шаг вперед.

— Раз уж вы начали говорить, миссис Ньюлинг, то продолжайте. Умоляю вас, расскажите мне все, что знаете о том, что случилось два года назад. Я жду с замиранием сердца.

Полчаса спустя Элеонора села в карету, чтобы отправиться в Роземонт. Ее сердце учащенно билось от нахлынувшего потока самых противоречивых чувств: изумления, облегчения, раскаяния, сострадания, счастья, досады, удивления, гнева.

На душе стало невероятно легко от мысли, что она так сильно ошибалась в Дэймоне. Оказывается, он не изменил ей со своей красавицей любовницей, как она того боялась.

Леди Рексхэм горько сожалела о том, что совсем недавно была о нем самого худшего мнения, и готова была признать, что ей следовало бы больше доверять ему.

Однако в том, что он лишился ее доверия, была исключительно его вина, думала Элеонора, все еще не желая сдаваться. Два года назад Дэймон буквально вынудил ее положить конец их отношениям.

И хотя она поняла, почему это произошло, его поступок очень сильно ее разозлил. Ведь все это время, по сути потраченное впустую, они могли быть вместе.

Она всегда знала, что Дэймон был для нее идеальной парой, хотя он упорно не хотел этого понимать. Как можно быть таким умным и сообразительным человеком и в то же время ужасным глупцом?!

Его чуткое отношение к чужим проблемам тронуло Элеонору до глубины души. Вообще-то она прониклась к Лидии искренней симпатией и осталась довольна тем, что Дэймон согласился помочь ее сестре.

Элеонора немного взбодрилась. Чувство опустошенности и безысходности, терзавшее ее душу, постепенно исчезало. Хотя она все же не смогла успокоиться до конца. Тот факт, что Дэймон не нарушил своего обещания хранить ей верность, еще не означал, что он позволил своему сердцу полюбить ее.

Когда разговор коснулся покойного Джошуа, куртизанка призналась, что в течение прошлых лет она утешала Дэймона во время ежегодного ритуала скорби, который он устраивал в память о своем почившем брате-близнеце.

Элеонора была рада, что у Дэймона нашелся хоть кто-то, кто поддерживал его в трудные минуты жизни. Однако всему есть предел. Она должна заставить мужа наконец-то понять, что все его страхи, хоть и не лишенные оснований, представляют угрозу его будущему, а, следовательно, и ее будущему тоже.

Она решила, что, как только доберется до Роземонта, немедленно увидится с Дэймоном и откроет все карты. Она расскажет ему о своей любви и потребует хотя бы признать факт существования его фобий. Если удастся вскрыть его душевный нарыв, возможно, это станет началом его исцеления. Элеонора прекрасно понимала, что только после этого Дэймон сможет отдать ей то, чего она желала больше всего на свете — свое сердце.

Однако ей не суждено было сразу же поговорить наедине со своим мужем, поскольку, прибыв в Роземонт, она стала свидетельницей невероятной суеты, царящей кругом.

Высаживаясь из кареты, Элеонора увидела, что конюшенный двор просто кипит от бурной деятельности слуг, снующих взад-вперед и таскающих огромные сундуки и другие предметы багажа к экипажам. Похоже, свита его высочества готовилась к отъезду.

Несколько озадаченная увиденным, Элеонора вошла в дом, где ее тут же поприветствовал дворецкий, наблюдавший за кипучей деятельностью.

— Что происходит, Молле? — поинтересовалась Элеонора, протягивая ему шляпку и перчатки.

— Я не знаю подробностей, миледи, но леди Белдон распорядилась о том, чтобы синьор Векки немедленно покинул этот дом.

Тетушка приказала дипломату собирать вещи? Эль ничего не понимала.

— Ее светлость спрашивала о вас, — прибавил Молле. — Не будете ли вы так любезны, пройти к ней?

— Где я могу ее найти?

— В ее покоях. Она прилегла, распорядившись, чтобы к ней никого, кроме вас, не пускали.

Обеспокоившись, Элеонора нахмурилась.

— Она заболела?

— Я не уверен, миледи.

Повернувшись, Элеонора пошла по коридору, неожиданно встретив на пути принца Лаззару. На нем был дорожный костюм.

— Вы уезжаете, ваше высочество? — удивленно спросила она. Остановившись перед ней, принц чопорно поклонился.

— Я вынужден, донна Элеонора. Позор, нанесенный чести моей страны, не позволяет мне ни минутой больше злоупотреблять гостеприимством вашей тетушки.

— Боюсь, я ничего не понимаю, — чуть слышно прошептала Эль.

— Мой родственник оказался тем самым злоумышленником, по вине которого со мной происходили все эти несчастья.

Элеонора нахмурилась.

— Так за всеми преступлениями стоял синьор Векки?

— Да, к моему огромному сожалению и разочарованию.

— Как вам удалось это выяснить?

— Лорд Рексхэм обнаружил вещественные доказательства и, предъявив их моему кузену, вынудил его сознаться в вероломстве.

Лаззара вкратце рассказал, как Дэймон нашел мешочек с дротиками и банку, содержащую порошкообразное снадобье.

— Прошу принять мои извинения, донна Элеонора, за то, что из-за меня вы не раз подвергались серьезной опасности. Хотя я прекрасно понимаю, что отвратительным поступкам моего соотечественника не может быть ни оправдания, ни прощения. Я намерен немедленно возвратиться с ним в свою страну, поэтому больше не стану вам докучать.

Галантно прикоснувшись губами к пальчикам Элеоноры, принц одарил ее долгим теплым взглядом. Затем он отвесил глубокий поклон и продолжил свой путь по коридору, направляясь к конюшням.

Провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, Элеонора поняла, что никогда не станет сожалеть, что видела Лаззару в последний раз. Ведь его высочество навсегда опозорился в ее глазах, после того как, поторопившись обвинить Дэймона в супружеской неверности, предложил ей связь на стороне прямо под носом у мужа.

Элеонора спрашивала себя, как ей вообще могла прийти в голову мысль, что принц способен полюбить ее так, как она того хотела. Еще более, необъяснимыми казались ее попытки, во что бы то ни стало влюбиться в него — он ведь и в подметки не годился Дэймону. Сейчас она точно знала, что никто, кроме ее мужа, ей не нужен…

Сердце Эль вздрогнуло в тот момент, когда она заметила объект своих размышлений. Дэймон шел навстречу к ней по коридору, не сводя с нее пристального взгляда.

— Я увидел из окна, как вы приехали, — приблизившись, произнес он.

Элеонора в ответ не проронила ни слова. Они молча стояли и, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Леди Рексхэм отметила про себя, что лицо Дэймона было настороженным, даже взволнованным. Без сомнения, его беспокоил тот факт, что она узнала о пребывании в Брайтоне его бывшей любовницы.

Эль тоже волновалась, хотя ее волнение было вызвано совсем иными причинами. Сердце сжималось от переполнявших его любви и тревоги. Однако Элеонора пребывала в нерешительности, не зная, как в данный момент реагировать на появление Дэймона.

С одной стороны, она была готова хоть сейчас броситься ему на шею, заверяя в своей любви. Но в то же время она хотела, чтобы он немного помучился угрызениями совести.

Наконец Элеонора произнесла невозмутимым тоном:

— Моя тетушка, возможно, заболела, милорд. Поэтому сейчас я должна пойти к ней. Однако после я бы хотела с вами кое о чем поговорить.

Разглядывая ее лицо, Дэймон, видимо, колебался, раздираемый противоречиями. Но, в конце концов, он чуть кивнул головой и, сделав шаг в сторону, дал ей пройти.

Сердце Элеоноры готово было выскочить из груди. Она удалялась, чувствуя, как он провожает ее своим пронзительным взглядом.

Негромко постучав в дверь тетушкиной спальни, и не услышав ответа, Элеонора тихонько вошла. Шторы на окнах были плотно задернуты, но сквозь полумрак Элеоноре удалось разглядеть тетю Беатрис, которая, съежившись и прижав к губам носовой платок, лежала на кровати.

Подойдя ближе, Элеонора с ужасом обнаружила, что лицо виконтессы сделалось мокрым от слез.

— Милая тетушка, — с тревогой прошептала она, — что случилось? Вы заболели?

Беатрис с придыханием всхлипнула, но отрицательно покачала головой.

Ужасно обеспокоенная состоянием тетушки, Элеонора присела рядом с ней на кровать и взяла ее за руку.

— Умоляю, расскажите мне, что стряслось?

— Я не больна, — дрожащим голосом ответила виконтесса. — Просто я была такой дурой. Подумать только, я ведь действительно тешила себя мыслью о том, что смогу выйти замуж за этого подлеца.

Элеонора, опустив взгляд, смотрела на нее с нескрываемым сочувствием, понимая теперь, почему Беатрис была так подавлена.

— Вы не могли знать о кознях синьора Векки, тетушка. Он всех нас обманывал.

— Но я так хотела оставаться о нем самого высокого мнения. — При этих словах нижняя губа Беатрис задрожала. — Больше всего мою душу терзает то, что я была слепа относительно истинной сущности этого человека. Он казался таким изысканным и обходительным, одаривал меня столь милыми комплиментами…

Она внезапно запнулась и, зарывшись лицом в подушку, дала, наконец, волю чувствам.

Элеонора всей душой ощущала, какое сильное потрясение переживает ее тетушка, насколько она сейчас уязвима. Властная леди Белдон всегда казалась неукротимой, непобедимой, однако сейчас, похоже, ее сердце было разбито.

Беатрис продолжала плакать, а Элеонора нежно гладила рукой по ее плечу, пытаясь хоть как-то утешить.

Тем не менее, прошло немало времени, прежде чем рыдания стихли, уступив место негромким всхлипываниям.

— Только посмотри, до чего я докатилась, — с отвращением в голосе невнятно проговорила Беатрис.

— Я очень хорошо понимаю, что вы чувствуете, — чуть слышно произнесла Элеонора. — К сожалению, мужчины причиняют нам невыносимую боль.

— Действительно, — согласилась ее светлость перед тем, как неуклюже вытереть свой нос. — Я соблазнилась очаровательными манерами Умберто, частично потому, что он так сильно отличался от моего покойного мужа. По сравнению с ним Белдон был консерватором. Я была околдована обаянием этого мерзавца, а также его итальянским темпераментом. — Она выдержала взгляд своей племянницы. — Я почувствовала себя такой веселой, полной жизни, Элеонора. Впервые за все время я почувствовала себя женщиной, а не просто аристократкой с безукоризненными манерами. Но я не первая, кто обманулся в любезном кавалере.

У Элеоноры защемило сердце от несчастного выражения тетушкиных глаз.

— Я и сама чувствую себя ужасно, дорогая тетушка. Ведь именно я поощряла ваши надежды на роман с синьором Векки. Я-то думала, что это сделает вас счастливой.

Беатрис снова всхлипнула.

— Я далека до ощущения счастья, сейчас я чувствую себя жалкой. Но в этом уж точно нет твоей вины.

Однако Элеонора все равно чувствовала себя виноватой.

— Вы бы не оказывались в его компании так часто, если бы не хотели, чтобы я осуществила свою мечту, выйдя замуж за Лаззару.

— Да, это так, но, будучи твоей тетей и опекуншей, я считала своим долгом позаботиться о том, чтобы ты удачно вышла замуж. — Любопытно, но когда тетушка, подняв глаза, посмотрела на Элеонору, выражение ее лица смягчилось. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой, дорогая девочка. Ты значишь для меня очень много.

Ее голос стал еще тише.

— Знаешь, Элеонора, я ведь никогда не хотела иметь собственных детей и, по правде говоря, просто ужаснулась, когда на меня так внезапно обрушилась ответственность за тебя. Ты всегда была таким деятельным, непокорным ребенком. Однако сколько я ни устраивала тебе нагоняй и ни настаивала на правильном поведении, это так и не смогло подавить твой дух, и спустя какое-то время я стала ценить это качество твоего характера. Я благодарю судьбу за то, что ты вошла в мою жизнь, Элеонора. Я знаю, что никогда не говорила тебе, каким ценным даром ты являешься для меня, сколько радости ты принесла мне за все эти годы. И я не так уж часто показывала это. Но я нежно люблю тебя.

От такого неожиданного признания, явно сделанного от всей души, на глаза Элеоноры навернулись слезы. Она не сомневалась, что любовь тетушки была глубокой и надежной.

— Я знаю, дорогая тетушка. И я тоже нежно люблю вас. Беатрис поднесла руку к влажным глазам.

— Знаешь, почему мне так хотелось выйти замуж за Умберто? Я понимала, что, как только ты выйдешь замуж, я останусь совсем одна. Я буду очень скучать по тебе, Элеонора, когда ты покинешь меня, чтобы жить с Рексхэмом.

— Но мы ведь не расстаемся навсегда, тетушка.

— Да, но теперь ты связана с ним узами брака. Вы должны жить вместе, и нравится мне это или нет, а придется с этим смириться. — Беатрис поморщилась. — Я крайне отрицательно отнеслась к тому, как обошелся с тобой Дэймон два года назад, устроив скандал и чуть было, не погубив твою репутацию. Однако я прекрасно понимаю, что ты любишь его… практически так же… как я любила Умберто. В его присутствии ты становишься еще более жизнерадостной. В тебе появляется особенный огонек, который делает тебя еще прекраснее. Ты ведь любишь его, не правда ли?

— Да, люблю, тетушка. Очень.

Леди Белдон кивнула с глубокомысленным видом.

— Каждый раз, когда ты смотришь на него, тебя выдают глаза. Элеонора улыбнулась.

— Неужели мои чувства к Дэймону столь заметны?

— Боюсь, что да. Это было очевидно с самого начала. — Немного помешкав, Беатрис продолжила: — Честно говоря, моя дорогая, именно этой причиной было продиктовано мое настойчивое желание выдать тебя замуж за Рексхэма. Если бы ты его действительно презирала, я бы никогда не позволила тебе выйти за него. Мы бы пережили скандал вместе, как бы тяжело это ни было.

От подобного доказательства тетушкиной любви у Элеоноры застрял комок в горле.

— Знаю, — медленно добавила Беатрис, — я советовала тебе закрыть глаза на грешки Рексхэма, но, думаю, я ошибалась. Ты не должна довольствоваться меньшим, чем беззаветная преданность.

Помолчав, Эль сказала:

— Я так и намерена поступать.

— Нельзя позволить ему разбить твое сердце.

— Я не позволю, — уверенно пообещала Элеонора. Беатрис внимательно посмотрела на нее.

— Я знаю, что у вас возникла серьезная проблема, моя дорогая. Тебе следует сейчас же отправиться к Дэймону и попытаться привести ему свои доводы.

— Я так и сделаю, но мне не хотелось бы оставлять вас в таком состоянии, тетушка.

— Со мной все будет в порядке. Ты ведь знаешь, что я не из тех, кого может сломить неудача.

И словно подтверждая свои слова, Беатрис привстала на постели, подперев спину подушками.

— Положительный момент в том, что рано или поздно я наверняка найду себе мужа, который будет полностью мне подходить, а не причинять одни неприятности. Тебе не нужно обо мне беспокоиться, Элеонора. Я еще позволю себе какое-то время поплакать, сетуя на собственную глупость. Но после я должна вернуться к своим гостям. Это просто верх неприличия — надолго оставлять гостей.

Элеонора снова слабо улыбнулась, зная, что тетушка, в конце концов, придет в себя, поскольку уже больше беспокоится о соблюдении приличий, чем о боли в своем израненном сердце.

Однако Элеонора не питала столь же оптимистических надежд насчет собственного будущего, когда, стиснув напоследок тетушкину руку, соскользнула с постели. Тем не менее, выйдя из комнаты, она почувствовала себя так, словно приготовилась к битве.

Даже ее тетушке было ясно, что они с Дэймоном созданы друг для друга, и Элеоноре очень хотелось, чтобы ее муж тоже понял это.