Очень дорого сердцу (СИ)

Сон первый. Глава 1.

Начало 2000-х гг, областной центр ЦФО.

Узкий коридор кажется бесконечным, все четыре двери на его правой стороне открыты, впуская яркий солнечный свет. Светлые полосы чередуются с тенью от простенков, заползают на глухую левую стену, отчего все пространство кажется изогнутой пешеходной зеброй. В квартире тихо, только в ярких полосках света в медленном танце кружится пыль. От этой тишины становится немного жутко. Я пячусь, зная, что за спиной должна быть дверь. Почему тогда не могу обернуться и выйти из квартиры как все нормальные люди? Будто чего-то жду… Или кого-то… Странно, ведь квартира мне не знакома…

Вдруг, без единого звука, из самой дальней двери в коридор выкатывается детский трехколесный велосипед. Он едет прямо на меня, колеса крутятся все быстрее, словно кто-то невидимый давит на педали. Отступаю еще на шаг назад, ощущаю спиной холод дерматиновой обивки двери. Что это в конце концов?! Надо поскорее выбираться отсюда! Всё также, не оборачиваясь, нащупываю дверную ручку, но она не поддаётся… Велосипед всё приближается…

— Аля, вставай, ты можешь опоздать.

Голос идёт издалека, с каждым словом всё набирая силу. Бабушка. Когда открою глаза, её уже не будет в комнате, меня всегда было легко будить. «Полежу ещё минуту, приду в себя». Неприятный осадок остался в душе после этого непонятного сна. Не страх, просто как-то неуютно.

Часы за стеной пробили семь раз, возвращая меня к реальности, и всё опять завертелось, как это бывает утром: душ, плотный завтрак (как говорит бабушка, чаем и бутербродами завтракают только в заграничных сериалах), макияж. Внутренние часы начали обратный отсчет: успеешь или опоздаешь?

В обычные дни, не такие суматошные, как сегодняшний, я хожу на работу пешком — всего лишь четыре квартала, неплохая утренняя зарядка. Ощущение беспокойства, точнее, ожидание чего-то, вспыхнуло во мне, как только за спиной захлопнулась дверь подъезда. В то время, как голова пыталась разобраться с чувствами и ощущениями, ноги несли меня к автобусной остановке. Заметила я свою оплошность уже на перекрестке, на квартал ниже от дома и, соответственно, дальше от магазина. «Ну что ж, автобус, так автобус. Значит, судьба», — пронеслось у меня в голове.

Уже давно я вывела одну теорию — маршрутки (как и любой общественный транспорт) заставляют думать, по крайней мере, меня. А что еще остаётся делать хрупкой девушке в окружении чужих спин, когда городской пейзаж можно увидеть, только встав на цыпочки? Всё, с сегодняшнего дня начинаю откладывать деньги, хотя, кого я обманываю, с чего там откладывать?

Эти мысли крутились в голове, пока автобус, сильно кренясь на поворотах, вёз меня на работу. Кстати, зовут меня Аля (по паспорту Алевтина) Стрельцова, от роду мне двадцать лет (в июле исполнится двадцать один), рост средний, глаза жёлто-карие, волосы темно-русые. О таких как я говорят: в толпе не заметишь.

Такое определение нисколько не задевает, наоборот, я только рада этому. Постоянно быть на виду, в центре внимания — это для Ленки, моей лучшей подруги. Спешила я сейчас в магазин (хотя владелица настаивает, чтобы его называли Салон), в котором работала продавцом, потому что на сегодня назначена глобальная проверка — сама Мадам обещала присутствовать, а я, как назло, опаздываю.

Мне не было еще и четырех лет, когда родители попали в автокатастрофу, после чего меня забрали на воспитание бабушка и дедушка по материнской линии. Деда и ба (как я их называю) у меня просто великолепные, благодаря им я никогда не чувствовала себя сиротой, как говорили многие тетки в нашем дворе. После школы, которую я окончила с серебряной медалью, пыталась поступить в местный университет на факультет журналистики, но на общих основаниях не поступила. Эта была первая встреча с реальностью, я поняла, что мои знания мало что значат без увесистого кошелька или «выгодных» связей. Одна сердобольная тётенька из приемной комиссии предложила мне поступать на платное отделение, но я даже думать не смела, ведь пенсии моих стариков не хватило бы и на один семестр обучения. Не говоря уже о том, чтобы пройти по квоте как сирота. Я никогда не выставляла это напоказ и еще в детстве дала себе слово не использовать свое сиротство как оправдание поступкам или как средство достижение целей. Поэтому, при поступлении в университет, не указала этот факт в анкете. Всю жизнь задаваться вопросом «Неужели я до такой степени тупая, что могу выехать только на смерти родителей?» было не по мне. Чтобы не терять год, документы отнесла в ближайший к своему дому заочный институт. Так я и попала на факультет «Экономики предприятия» и через год буду (по крайней мере, надеюсь на это) дипломированным специалистом.

Вот и моя остановка. Почему, когда в маршрутку «вносят», никто даже не пытается спросить твоего мнения, а когда выходишь, найдется масса недовольных и ворчащих? Хотя ни один из них даже не попытался помочь справиться с «трудным положением» — другими словами попытку покинуть злополучную маршрутку не назовешь. Переведя дыхание, собрала силы для последнего броска: время бежит, а рабочее место не становится от этого ближе. Пробралась через толпу горожан, которым еще не посчастливилось попасть в маршрутку. Из-за всей этой толкотни, суеты и давки настроение начало портиться. Вдобавок ко всему, почувствовала, как что-то зацепилось за мои колготки и они, не выдержав, стрелкой устремились через всю ногу. Набрала в легкие воздух, подбирая в уме подходящие ругательства, чтобы обрушить их на голову виновного. Мой взгляд остановился на молодом человеке, который сидел передо мной на корточках и с интересом рассматривал мимику моего лица. Одновременно он пытался отцепить замок своего портфеля от колготок и тем самым «начертил» ещё одну параллельную прямую на них. «Ну, голубчик, ты попался!» — я была готова броситься на обидчика, как бык на красную тряпку.

— Я понимаю, что доставил вам неприятности, — вдруг заговорил он, — но здесь столько людей…

— Людей действительно много, — перебила его, — но колготки вы порвали почему-то именно мои.

Вот и что мне ему сделать? Стукнуть по голове пару раз сумкой, пока он так "удачно" сидит передо мной? «Спокойно, Аля, без глупостей. Дыши ровно и глубоко». Молодой человек, оставив, наконец, в покое мою ногу, поднялся в полный рост, и я увидела, как на его лице расплылась, как он считает, обворожительная улыбочка. Весело тебе, значит. Это что, новый способ знакомства?!

— Прошу прощения за этот казус, — произносит он. — Может, зайдем ненадолго… тут, за углом…

Пока незнакомец говорил, продолжая смотреть на меня снизу-вверх, мои глаза непроизвольно остановились на запястье его левой руки: на часах без пятнадцати девять. «Чёрт! Я должна быть на работе как минимум десять минут назад!». Из двух вариантов — запинать убийцу моих колготок или попробовать всё-таки успеть на работу — выбрала последнее, и, как заправский спринтер сорвалась с места, оставляя за спиной и чёртов портфель, и его незадачливого владельца.

На двери магазина всё ещё красуется вывеска «Закрыто», и висеть ей ещё минут пятнадцать, пока не закончится проверка. Я только успела бросить сумочку в раздевалке и нацепить бейдж (всё-таки молодец, что униформу надела дома), как в магазин вплыла наша Мадам (как за глаза называли Фаину Алексеевну Кулабухову). Это была дама за сорок пять лет (точнее никто не знал), с фигурой как у Некрасовских женщин «из русских селений», причём её личная портниха могла делать талию в любом месте ниже груди. Обладая немалыми финансовыми возможностями, Мадам не утруждала себя таким пустяком, как чувство вкуса. В своё время Фаина Алексеевна была заведующей обыкновенного советского продмага. 90-е годы сделали свое дело, и магазинчик, каких в городе было сотни, перешёл в крепкие частные руки нашей мадам, превратившись в ООО «Фаина». Вначале вся торговая площадь сдавалась в аренду к немалой радости челноков — здание находилось в центре города, что обеспечивало большую проходимость. Но времена менялись, «Фаина» закрылась, чтобы через несколько месяцев поразить всех полным евроремонтом торгового зала и заново отделанным фасадом, превратившись в Салон-бутик одежды и обуви «Подиум». Денег в перепланировку и ремонт было вложено немало, торговую площадь салона разбили на залы, в которых можно было найти всё от нижнего белья до обуви. Было сделано всё, чтобы Фаина Алексеевна могла приумножить свой капитал и войти в новое тысячелетие законной миллионершей.

Если у Мадам всё было строго распланировано, то я попала в магазин по чистой случайности. Тётя Люся, мама моей подруги Ленки Городовой, вращалась в кругу людей, которые, кто по своей должности, кто по сплетням, знали всё обо всех и всём в нашем городе. Ей стало известно о грандиозном открытии Салона «Подиум». Она же, наведя справки о вакансиях, посоветовала мне устроиться туда продавцом.

— Оденься скромнее, но со вкусом, впрочем, тебе об этом напоминать не стоит, — готовила меня тетя Люся к предстоящему собеседованию. — Фаине отвесь пару комплиментов, она это любит, и, как бы ненароком, в ходе беседы намекни, что прийти в магазин тебе посоветовала Ольга Петровна, давняя подруга Татьяны Николаевны.

Естественно, ни Ольги Петровны, ни Татьяны Николаевны, я в жизни не видела. Наставления тёти Люси не прошли даром, и уже через неделю я числилась в штате на должности «продавец». То, что мне придётся и работать, и учиться, меня ничуть не пугало, в семнадцать лет всё кажется простым. В общем, началась моя взрослая жизнь, о которой я до сих пор нисколько не сожалею.

— Доброе утро, Аля. Как твои дела?

Голос Фаины Алексеевны мягкий и спокойный, но глаза, выдавая её придирчивость, пытались найти даже малейший недочёт во вверенном мне отделе. Рядом с Мадам стоял Сергей, наш управляющий. Ни для кого не секрет, что Фаина Алексеевна имела слабость к мужчинам по моложе, и голубоглазый симпатичный Серёжа как нельзя лучше подходил для этого. Так же знали, что отношения управляющего и директрисы только деловые — у Серёжи была красавица-жена и милый сынишка трех лет. Однако Фаина Алексеевна хотела от него большего и при каждом удобном случае, жестом, взглядом, а иногда словом, давала это понять. Всё это я знаю от самого Серёжи, который, после очередного такого жирного намёка почему-то решил «выплакаться» именно мне, хотя в тот день жилетки на мне не было. Он несколько раз собирался увольняться, но его сдерживала хорошая зарплата и неработающая жена. Сделав свой выбор, Серёже оставалось только отшучиваться и делать вид, что не понимает намеков Мадам. Бывало, Фаина Алексеевна как будто забывала свой нездоровый интерес к управляющему. Но стоило Сергею немного расслабиться, осада со стороны Мадам возобновлялась.

По его хмурому лицу я поняла, что сегодня как раз и закончилась почти двухмесячная спокойная жизнь. Я отвела взгляд от лица управляющего, пожалев его про себя. Тем временем Мадам не спеша прохаживалась по отделу, демонстративно касаясь указательным пальцем обувных полок, проверяя наличие пыли на них, поправляла расставленные пары, видимо считая, что «так лучше».

— Даже удивительно, Серёженька, но у меня нет нареканий к этому отделу.

В тоне Мадам я легко распознала разочарование.

— Аля, вы подготовили отчет по ассортименту? — «Вы» в данном случае не дань приличию и вежливости, а жирная черта, которая разделяет наёмного рабочего и хозяйку. — Передайте Сергею Владимировичу. — Взгляд директрисы остановился на мне. — По-моему, я погорячилась, сказав, что нареканий нет. Алевтина, неужели я так мало плачу, что вы не можете позволить себе являться на работу в подобающем виде? Хотите попытаться найти более лояльного начальника? Сколько лет я работаю в торговле, но впервые сталкиваюсь с таким наплевательским отношением к своему гардеробу!

«Боже, колготки!». Рука непроизвольно пыталась прикрыть дыру, хотя стрелки, разбегающиеся от неё словно рельсы на станции Москва-товарная вряд ли чем можно было замаскировать. Но Фаину Алексеевну было уже не остановить, голос её звенел на весь магазин — отчитывать провинившихся продавщиц при всех было её любимым занятием.

— Фаина Алексеевна, — пыталась я вставить слово, — это нелепое недоразумение! Мне…

— Недоразумение!!! Да вы сами сплошное недоразумение, и не надо перекладывать вину на кого-то, умейте отвечать за свои ошибки! — голос Мадам грозил перейти в ультразвук, а глаза так и полыхали победным блеском, но, сумев каким-то чудом взять себя в руки, она прошипела: — Надеюсь, десяти минут хватит, чтобы исправить это не-до-ра-зу-ме-ние.

По щекам пошли пятнами от такого унижения. Мне ещё повезло, что в магазине пока нет покупателей и всё это слышали только работники Салона. Закрыла пылающие щёки руками и услышала:

— Марина, присмотри за соседним отделом, Алевтина ненадолго отлучится.

— Ничего не скажешь. Многообещающее утро, — пробормотала я, ища кошелек в сумке, — а ведь, с самого начала чувствовала, что что-то случится.

— Ты как, в порядке? — послышался за моей спиной шёпот Маринки. — Не переживай из-за девчонок, все понимают, что Мадам специально визжала на весь магазин. Кстати, с чего она так взъелась?

Маринка добрая девочка, немного взбалмошная и простоватая на вид. Но за полтора года совместной работы я поняла, что внешность бывает очень обманчивой — Марина оказалась замечательной. Она работала по соседству, что позволяло нам не только тесно общаться, но и присматривать за отделами друг друга в случае большого наплыва посетителей.

— Ты же знаешь, Мариночка, Мадам только дай повод, — наигранно-весёлым голосом старалась показать, что разнос меня не задел, — но сегодня повод оказался прекрасным.

С этими словами я указала соседке на колготки. Глаза Маринки расширились до размеров блюдцев, она даже на корточки присела:

— Вот это стрелочка! Аль, ты что, через весь город шла в таком виде?

— Ну спасибо, подруга, и ты туда же! Я думала, ты обо мне лучшего мнения! — вспылила я, но вовремя остановилась: не стоит срывать зло на невинном. — Присмотри за отделом, вернусь и всё расскажу.

Далеко идти не надо было, колготки продавались в соседнем отделе, правда стоили они здесь… На покупку я потратила почти все оставшиеся деньги, придётся занимать — до зарплаты ещё целая неделя. А может посидеть на диете? Нет, это уж совсем ни к чему, мои сорок восемь килограмм не имеют запасов для кризисных диетических ситуаций.

Переодев колготки в примерочной, я выбросила испорченную пару в урну, вкладывая в движение всю свою злость. Блин, а ведь даже не сама порвала! Всё-таки не к добру был дурацкий сон.

В моём отделе уже копошились первые покупатели. Завидев меня, Марина облегченно вздохнула и убежала обслуживать своих клиентов. Теперь рабочий день начался по-настоящему:

— Я могу Вам чем-нибудь помочь?..