Очень дорого сердцу (СИ)

Глава 4

Городова вернулась в город неожиданно, без всякого предупреждения придя к концу рабочего дня в среду ко мне на работу. Наплевав на правила и ограничения Салона, я взвизгнула и полезла к ней обниматься на глазах у покупателей:

— Ленка! Наконец-то! — тискала я подругу.

Она улыбнулась в ответ. Выглядела Ленка отпадно — простенький льняной сарафанчик и сандалии в греческом стиле со множеством ремешков, но на неё невозможно было не обратить внимание. Ещё я заметила, что она похудела. Даже худела эта ведьма правильно: руки и ноги приобрели рельеф, стали изящнее, щёчки пропали, а вся фигура казалась литой, упругой, маняще выступая в положенных местах. Яблочко наливное, не иначе. И конечно загар.

— Городова, признавайся, ты ездила в фитнес-круиз? — оглядывая её с ног до головы спросила я.

— Именно! Приседы с коромыслом и пробежки минимум пять километров в день за коровами.

Я снова потянулась к ней с обнимашками, но Ольга вовремя выглянула из своего отдела и жестами предупредила, что объявилась Мадам. Натянув на лицо учтивое выражение, подтолкнула подругу к стенду с летними моделями, пусть поработает на меня.

Стала за свою стойку-витрину краем глаза следя за приближением Фаины Алексеевны. Та не спешила, несла свою дородность через отделы, и отнюдь не новый сногсшибательный костюмчик был тому причиной. Дама наша была сегодня в сопровождении мужчины, навскидку выглядящим очень презентабельно. Рассматривать его в открытую было бы наглостью и верхом невоспитанности, но то, что я смогла разглядеть подтолкнуло меня к единственной мысли: «Что у них может быть общего?», а фантазия тут же помогла с ассоциацией Верка Сердючка Валерий Меладзе. Так вот, этот условный Меладзе, проходя мимо моего отдела, мазнул по мне взглядом, но через секунду, он, то есть взгляд, вернулся, впиваясь в моё лицо, словно сканируя. Мужчина замедлился, а я, в попытке избежать такое пристальное внимание от незнакомца, подошла к Ленке:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Эта модель есть в тридцать седьмом размере? — не растерялась та и подыграла мне.

Я деловито выставила перед «покупательницей» приглянувшуюся пару, в то время как Мадам со своим странным гостем скрылись, наконец, за дверью служебного коридора.

— Что это было? — спросила Городова, нацепив на правую ногу понравившийся босоножек.

— Мужик какой-то, — я даже чётко мысль не могла сформулировать, так он выбил меня из колеи, — вид как у маньяка.

— Судя по одёжке, маньяк при деньгах. Давай второй.

— Полегче, дама, — шикнула я на псевдо-покупательницу, но босоножек подала.

Через час мы сидели в парке, выбрав скамейку подальше от посторонних глаз и поближе к пышным зарослям. Ленка, не смущаясь редких прохожих, закурила.

— Всё ещё? — спросила я.

— Ага. Мать узнала. Думала, убьёт, а она лишь деловито сказала: «Здоровье твоё — сама решай. Но я не одобряю».

— И ты, судя по всему, — я кивнула на дымящуюся в её пальцах сигарету, — решила.

— Решаю, — поправила она и затянулась.

Городова может и шутила, улыбалась, но глаза у неё… Такое же выражение было у меня последние четыре года, после того я «закрылась» из-за инцидента с Красавчиком. Ленка всегда была сильной, а теперь… Мы словно местами поменялись: я влюблена, у меня есть мужчина, который, судя по всему, испытывает ко мне взаимные чувства, но это обсуждать ещё рано. А Городова потеряна, обескуражена и зла, очень даже зла на мужиков. И как мне быть теперь с моей новостью?

— Говори, — словно прочитав мои мысли, потребовала она, выбрасывая окурок.

Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Ты о чём? — на всякий случай решила уточнить.

— Я же по глазам вижу, тебе есть, что рассказать. Давай уже.

Тяжело утаить что-нибудь от человека, который тебя так долго знает. Да и стоит ли?

— Мы с Демидом на выходных загород уезжали…

— И?..

Ленка смотрела на меня с хитрым прищуром. Вижу, что догадалась уже обо всём. Просто ей нравилось надо мной измываться.

— Сексом занимались… — посмотрела в ответ на неё с вызовом. Пользуйся, пошла на поводу у тебя, но только сегодня. — Две ночи и день.

Городова рассмеялась. От души, искренне, счастливо.

— Рада? — спросила я и тоже улыбнулась.

— Чему? Твоему сексу?

— Тому, что заставила сказать это вслух!

Ленка захохотала ещё громче.

— Лен, знаю, что не должна так говорить, но я счастлива, — призналась я. — Такого мужчину стоило ждать.

— А почему не должна? — удивилась она.

— Ну, ты же…у тебя… — мямлила я, провалив попытку быть корректной.

— Аль, ну ты ей-богу!.. Считаешь меня настолько обиженной на весь мир стервой, что я даже не могу за подругу порадоваться?

— Хорошо, — разрешила я, — радуйся.

Подувший лёгкий ветер попытался было растрепать Ленкины локоны, которые выглядели абсолютно естественными, хотя стоили подруге немалых трудов, но она уверенным жестом вернула всё на место. Это ж Городова, даже с ветром совладать может. Я скинула свои сандалии и улеглась на лавочку, уронив свою голову на её загорелые коленки. Странную пару мы сейчас представляли: она — сидящая с прямой спиной, раскинувшая руки на спинке скамейки в стороны и подставляющая своё умопомрачительное декольте и шею заходящему солнцу, и я — босая, одна нога согнута в колене, вторая лежит на нём, прикрывающая глаза предплечьем от бьющих по глазам лучей. Да и по фигу, главное — нам хорошо.

— Я надеюсь, вы предохранялись?

Я даже голову приподняла в удивлении от такого поучительного тона:

— Городова, не включай зануду.

— Не слышу ответа, — она была непреклонна.

— А ничего, что уже всё случилось? Ладно-ладно, — видя, что подруга начинает хмурится, добавила: — всё строго по руководству «Секс для чайников».

— Смотри мне. Ну, и как оно было? — теперь Ленке захотелось подробностей.

— Крышесносно, — честно призналась я, — и с каждым разом всё круче и круче.

— Прям-таки каждый раз? — посмела усомниться в моём мужчине та.

Хотела было обидеться, но вместо этого губы растянулись в блаженной улыбке воспоминаний:

— Ага.

— Это ж надо так: годами от мужиков шарахаться и случайно на такой алмаз наткнуться! Да что там алмаз, целая трубка кимберлитовая[1]! И когда я удостоюсь чести с ним познакомиться?

— Несколько дней потерпи, до дня рождения моего.

— Кстати, — Ленка зашевелилась, скинула мою голову со своих колен, пришлось садиться, — а что намечается?

— Не думала ещё. Дай неделю доработаю, а там видно будет.

— Что хочешь в подарок?

— Курить брось.

Второй раз я увидела «странного Меладзе», как я окрестила для себя знакомого Мадам (не потому, что он был похож на известного певца, просто так сложилось в голове), буквально через день. И снова он пристально рассматривал меня, хотя Фаина крепко вцепилась в его локоток, стараясь удержать внимание на себе. Я демонстративно отвернулась, делая вид, что мне срочно нужно проверить наличие всей палитры красок в уходе. Не то, чтобы меня бесило или как-то нервировало это непонятное внимание чужого мужика, просто не хотелось проблем от Мадам. Если я заметила, она уж подавно заметила, что он на меня смотрит. А мне оно надо — лишний повод для скандала?

— Аль, это что за перс? — Маринка заглянула в мой отдел, как только Кулабухова со своим кавалером скрылась из вида.

— Ты тоже это видела? — А вот это уже серьёзно, если даже Маринка интересуется, Мадам меня теперь точно в покое не оставит. — Марин, честно, не знаю, кто это. Сегодня второй раз, как я его видела, и оба раза — в магазине. Очень надеюсь, что просто очередной VIP-клиент. Закупится и мы его больше не увидим.

— Блин, Стрельцова, он так зыркает на тебя…

Вот и я о том же.

Подоспевший «автобус» с покупателями разогнал нас с Маринкой по своим углам. Работа закипела, задвигая ненужные размышления куда-то на задворки сознания. Ноги, туфли, коробки, деньги, чеки, вежливые улыбки сменяли друг друга, пока в какой-то момент я не подняла голову от экрана кассы и не оказалась лицом к лицу со «странным Меладзе»:

— Аля? Вас же зовут Аля?

Голос низкий, бархатистый, как у дикторов телевидения, стильная причёска с высоко зачёсанным коком, волосы благородного цвета «соль с перцем». Взрослый, очень моложаво и подтянуто выглядящий, но по тёмно-карим глазам и глубоким морщинам вокруг них видно, что прожил он минимум полвека. Я опасливо огляделась по сторонам, желая стать хоть на минуту невидимой, но следующий вопрос незнакомца заставил меня оцепенеть от неожиданности:

— Вам говорит о чём-либо имя Юлия Стрельцова?

Мои глаза распахнулись до размера блюдец, даже в висках заломило из-за сильно натянувшейся кожи, и, борясь с перехватывающим горло спазмом, я выдавила:

— Это имя моей мамы.

Мы сидели с Василием Брониславовичем, именно так оказывается зовут «странного Меладзе», в том же кафе, где впервые пили кофе с Демидом. И почему именно здесь происходят все значимые для моей судьбы встречи? Правда о том, что сегодняшняя будет значимой, я узнала позже.

Сама удивлялась, как хватило у меня терпения доработать последние полчаса. Всё валилось из рук, даже отвечать любопытствующей Маринке не могла, просто отмахивалась «давай потом». Мыслями я уже была там, в кафе, куда отправила «странного Меладзе» после его вопроса «Где мы можем поговорить?».

Я сидела напротив мужчины, продолжая щипать себя под столом за кожу запястья, проверяя таким образом происходящее на реальность. Перед нами стоял пузатый чайник с каким-то травяным успокаивающим настоем. А я, признаюсь честно, даже коньячку бы сейчас выпила. В моей жизни было только двое людей, которые знали моих родителей при жизни — это деда и ба. И вот теперь появился ОН.

Василий Брониславович рассматривал меня так же долго, как и я его, заговорил первым:

— Я, когда тебя впервые увидел, думал вернулся на двадцать лет в прошлое — ты очень похожа на Юлю, твою маму. Именно такой я её и запомнил — молодой, улыбающейся, хрупкой. Ты не думай, я и отца твоего знал, — поспешил он разъяснить, понимая, что я могу надумать лишнего, причисляя его к тайной маминой любви, — Пашка был моим лучшим другом, мы учились вместе. Через него я с Юлей и познакомился… Я и тебя знал, Лика, с самого рождения…

Звонок его мобильного телефона заставил меня вздрогнуть сильнее, чем это его «Лика». Почему он сказал так, как в моём сне? Мужчина, даже не глядя на экран сбросил вызов и отложил телефон в сторону.

— Вы сказали… только что… — по тому, как я заикалась, стало понятно, что взволнована я очень сильно, — Лика…

— Лика — это ты. Я, когда на бейдже прочитал «Аля», засомневался, иначе бы ещё позавчера к тебе подошёл. — Он замолчал, посмотрел куда-то сквозь меня, наверное, вспоминая прошлое, и улыбнулся, только грустно. — Ты знаешь, что тебя назвали Алевтиной в честь Пашкиной бабки, Алевтины Павловны, которая его воспитывала? Очень ей хотелось, чтобы правнучка была полной её тёзкой. Так ты и стала Алевтиной Павловной Стрельцовой. Мало ей было имени, она ещё и крестить тебя заставила. Годы какие были, не «модно» тогда было в храмы ходить, тем более если ты студент, да ещё и комсомолец. Вот и ездили мы с Пашкой на старом запорожце по деревням, искали, в какой церкви тебя окрестить. Я твой крёстный, Лик.

Всё, мой шок достиг апогея. События всё больше становились похожи на сказочный сюжет, вот уже и крёстный фей объявился. Я открыла рот, закрыла, отхлебнула чай, обжигая губы, и это хоть немного помогло мне прийти в себя. А крёстный продолжал свой рассказ:

— Пашка, когда тебя впервые увидел, спросил у Юли: «Почему она такая красная, даже алая?». Так и стал тебя звать — Аленький. Ты, когда подросла, повторять старалась, но выходила плохо, коряво. сама себя называя «Лика».

Папа тоже звал меня Аленький, как Демид… Стоп, Демид! Я же собиралась с ним встретиться! Чёрт, совсем из головы вылетело. Я покосилась на телефон Василия Брониславовича и неуверенно спросила:

— Я могу воспользоваться вашим телефоном?

— Конечно, Лик, бери. — Он подвинул мобильный ближе ко мне. А мне эта «Лика» противно резало по ушам, даже голова дёргалась, когда слышала. Не потому, что звучало плохо, а потому что во сне его слышала и подсознательно неприятно становилось. Крёстный заметил мою странную реакцию и поспешил предложить: — Если хочешь, буду звать тебя как все, Алей.

— Да нет, — спешно заверила я. Хотя на самом деле была бы рада оставаться Алей, но не могла заставить себя сказать этому мужчине из прошлого что-либо поперёк, — просто непривычно. Я сделаю два звонка?

Улыбнулась, пытаясь сгладить неловкость, взяла его телефон и вышла на улицу. Сперва позвонила домой. Трубку снял дед.

— Я задержусь, — выдала я, стараясь не тратить впустую чужие деньги.

— Это я понял, — под стать мне ответил тот. — Демид звонил, спрашивал о тебе.

— Спасибо.

Второй звонок — Демиду. Ответил он быстро, хотя номер ему был явно не знаком.

— Слушаю, — голос серьёзный, деловой

— Привет.

— Аленький, где ты? Что за номер?! — а теперь я поняла, что он очень даже взвинчен.

— Дём, всё хорошо. У меня встреча очень важная. Давай я тебе позже, из дома наберу, хорошо?

— Скажи мне, где ты? — Демид Денисович был непреклонен. — Тебя забрать?

— Милый, послушай меня, — впервые его так назвала, даже на секунду неловко стало, — я позвоню тебе, как только доберусь домой. Целую.

Мы разговаривали, точнее крёстный рассказывал ещё долго. Что они, мама, папа и он, после института решили ехать в Ленинград, потому что здесь в восьмидесятые ловить было нечего. Правда, пришлось пару лет после распределения отработать в Гражданстрое, как раз я подросла. Василий Брониславович уехал первым, так сказать почву подготовить, работу найти. Мы с семьёй должны были ехать позже.

— Я проторчал в Питере, на тот момент ещё Ленинграде, почти два месяца. Связи тогда, сама понимаешь, никакой. А когда вернулся, — он ссутулился, силой сжал лежащие на столе руки в замок, — их уже похоронили. Тебя забрали родители Юли, увезли в гарнизон, в котором служил твой дед. Пытался искать… — его голос сорвался, на секунду смолк, — пытался искать тебя, но всё бесполезно. Не было у меня столько возможностей, да и связей. Веришь, все эти годы помнил о тебе, отгоняя мысль, что шанс встретить становится всё меньше. Кто ж знал, что вы тут, в городе?!… Лика… Аля, я так рад!

Он впервые за вечер прикоснулся ко мне — легко сжал мою ладонь. А я сидела, как пришибленная, молчала, не зная, что надо сказать, что должна сказать, что хочу сказать… Из всех роящихся, не хуже пчёл, мыслей, самой чёткой была одна: этот красивый, статный, харизматичный дядька — мой крёстный. Стоит у него просить три желания?

[1] Кимберлитовая трубка — природное месторождении алмазов.