Очень дорого сердцу (СИ)

Глава 12

Демид целовал нежно, словно пробуя на вкус, я отвечала, повторяя за ним, запустила свои пальцы в его волосы, легко потянула на себя, показывая, что не хочу его нежности, и не собираюсь строить из себя хрупкий цветочек. Всё было по-взрослому, никто ни у кого не просил разрешения, нас просто вело желание, и всё, что делали наши губы, языки, руки было правильным. Он настолько сильно прижимал меня к себе, что я перестала чувствовать своё тело, словно мы стали одним целым, Демид умудрился каким-то образом безболезненно снять резинку с моих волос, и они волной заструились по спине.

— Аленький…

Его шёпот возле самого уха заставил меня открыть глаза. Как бы трудно не было, но я смогла сделать шаг назад.

— Дём, подожди… — Сердце колотилось, мешая выговаривать слова. Я хотела посмотреть ему прямо в глаза, но могла только щурится от ярких лучей заходящего солнца. — Всё это как-то…

Он притянул меня к себе, провёл подушечкой большого пальца по моей верхней губе, заставив замолчать. От этого прикосновения у меня вмиг улетучились все мысли, а в затылке закололо.

— Аленький, — снова повторил он, — я захотел поцеловать тебя ещё тогда, в кофейне, когда увидел, как ты облизываешь пенку от мороженого с губ.

Говорил, продолжая оглаживать, обводить мои губы пальцем, отчего у меня ноги подкашивались. Я вцепилась ему в плечи, ища дополнительную опору и на выдохе прошептала:

— Теперь мы не сможем быть друзьями…

— Я никогда не хотел быть тебе другом…

— Я никогда не хотела, чтобы ты был мне просто другом…

Потянулась сама, поцеловала первой, повела «танец». Он подстраивался, позволял вести, наслаждаясь этим не меньше меня. Я чувствовала, как Демид заводится, как резче и сильнее стали движения его рук. А у меня просто голову сносило от понимания того, как я действую на этого мужчину.

Когда мы, наконец, вернулись в реальность, тяжело дыша, отлепились друг от друга, я поняла, как горят у меня губы, и, не придумав ничего лучше, приложила к ним свою ладонь тыльной, холодной, стороной. Демид усмехнулся, довольный, что приложил к этому немало усилий, даже плечи развернул, гордясь собой.

— А вы, Демид Денисович, неплохо целуетесь, для старичка. — Я не могла сдержать сидящего во мне бесёнка.

— Ты опять нарываешься? — он двинулся на меня, пытаясь смотреть грозно.

— Нет, — я опустилась на плед боком, почти легла, оставив в качестве опоры локоть, — просто мне нравится цвет твоих глаз, когда ты заводишься.

— Для того, чтобы завести меня, — он, зеркаля мою позу, лёг напротив меня, — тебе нужно всего лишь появиться рядом.

Двинулся в мою сторону, но я перекатилась на живот и закинула в рот ягоду винограда:

— Поговорим?

— О нас?

— О нас? — повторила я, словно ослышалась. — Мы поцеловались первый раз пятнадцать минут назад и это наша третья встреча…

— Намекаешь, что я спешу?

— У меня ощущение, что попала под чётко спланированное наступление, основная задача которого — пленных не брать.

Я снова села, потянулась за своим бокалом и сделала большой глоток. Слишком быстро, для меня всё развивалось слишком быстро.

— Я пройдусь немного.

Натянула кроссовки, стараясь не смотреть на Демида, боясь увидеть в его глазах… Разочарование?.. Понимание, что просто теряет со мной время?. Раздражение, что всё идёт не по его плану?..

Не понимала себя. Ведь ждала его, скучала, сама целовала, не смущаясь и не скрывая желания. Но я не могла заставить себя расслабиться до конца, искала в поступках Демида скрытый умысел, потому что ещё не могла ему доверять, ведь не знала о нём практически ничего. Я шла вдоль берега, всматриваясь в темнеющую внизу гладь реки. Ленка говорит, что я слишком много думаю, анализирую. Но как иначе? Всё равно что прыгнуть сейчас без разбора туда, вниз с обрыва, не видя, что тебя ждёт, и шанс переломать ноги значительно выше благоприятного исхода такого поступка. Я отступаю не потому, что боюсь отношений, а потому что не уверена, что справлюсь с болью, которую мне могут причинить эти отношения. В этом вся я — ещё ничего не начато, а я уже просчитываю возможные потери. Меня слишком сильно и долго держит на привязи прошлое разочарование. С чего я взяла, что Демид такой же, как и тот школьный ловелас? Да и мне уже не семнадцать, ума, надеюсь, прибавилось.

Как только эти мысли обрели чёткость в моей голове, я развернулась и зашагала туда, где звучала музыка, где был ОН. Чем ближе к маши не подходила, тем сильнее меня била дрожь, и не только из-за того, что я замёрзла, а из-за волнения, что решилась впустить в свою жизнь этого человека.

Демид стоял у обрыва, на месте несостоявшейся «казни», засунув руки в карманы джинсов. Я неслышно подошла сзади, прижалась к его широкой спине. Он вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от холода моего почти окоченевшего тела. Жар его спины был таким манящим, что хотелось просто в нём раствориться, я вжималась в него всё сильнее, оплетая кольцами своих рук.

— Мне нравится, как ты произносишь моё имя — Дёма, — заговорил он. — С самого детства я был Демид, как-то не приживались в нашей семье ласкательные имена…

— Мне можно тебя так звать?

— Только тебе и можно.

— Ты тоже меня странно назвал — аленький. Почему прилагательное? Я ведь даже не рыжая…

Демид коротко рассмеялся, развернулся ко мне лицом и сам с силой обнял в ответ, целуя в висок:

— Только я буду так тебя звать — Аленький. Цветочек Аленький, как в сказке.

— Нам, наверное, пора, — бубнила куда-то в сторону, я приятно смущённая таким сравнением, — тебе на работу завтра…

— А, не пойду! У меня отгулы за командировку есть. Отосплюсь до обеда, заберу тебя после института и пойдём куда-нибудь… Согласна?

— Так и хочешь, чтобы я с хвостовкой всё лето бегала? Я же слабовольная, заброшу учёбу из-за тебя, что тогда делать? — посмотрела на него, стараясь выглядеть строгой и рассудительной, но, увидев, что он снова тянется к моим губам, добавила: — Не вздумай меня сейчас целовать! Тогда точно не смогу тебе возражать…

Не послушал, поцеловал, отогревая мои холодные губы своим горячим дыханием. И я снова дрожала, от волнения, от холода, от желания, сама не знаю от чего. Через несколько минут со словами «беги греться» подтолкнул меня к машине. Я даже спорить не стала, юркнула в салон, который всё ещё хранил тепло дня, натянула забытую в салоне ветровку, откинула голову на сиденье и закрыла глаза. Неужели это всё происходит со мной? Или я действительно попала в сказку?

А ещё я подумала, как буду рассказывать Ленке про этот вечер (а она с меня живой не слезет, пока всех подробностей не узнает): «Нас было трое — я, он и Рудольфо Валентино[1] В нашем случае — Стинг». Прыснула от только мне понятной шутке в кулачок и обернулась в поисках Демида. Он возился с вещами, раскладывая их по багажнику, собирал мусор, и на все мои попытки помочь, отвечал:

— Сиди в машине и не смей выходить!

И вот мы уже мчимся обратно к городу через чёрный лес к ярким огням города. Молчали оба: Демид, сосредоточенный на дороге, я, переполненная чувствами и ощущениями под завязку. Украдкой поглядывала на профиль мужчины, сидящего за рулём, мысленно обводя пальцами надбровные дуги, скулы, губы, подбородок, спускалась ниже по шее, к спрятанным под тонкой тканью ключицам… Щёки загорелись, когда я поняла, что меня поймали с поличным: через зеркало заднего вида Демид смотрел на меня сквозь весёлый прищур серебристых глаз. Также, с умилением, смотрят на шалящих детей. Засуетилась, пытаясь хоть что-то сделать, чтобы сбежать от его неотрывного взгляда. Нащупала в кармане джинсов свою резинку для волос и принялась собирать волосы в хвост. Он перехватил мою руку и попросил:

— Оставь так.

Машина свернула в мой двор. Ну почему дорога домой оказалась такой короткой? Демид заглушил машину, развернулся ко мне. Прошёлся рукой по моей шее к затылку, зарываясь в волосы, притянул к себе и впился в меня поцелуем, словно за время пути успел изголодаться по моим губам. Целовал требовательно, жадно, подчиняя себе, наслаждаясь моей податливостью. Сколько раз за сегодняшний вечер он был разным? Нежным, требовательным, мягким, страстным…

— Во сколько у тебя завтра консультация?

Я не сразу смогла ответить — пропал голос и мне пришлось почти шептать:

— В два часа.

— Я позвоню в час.

— В час я буду уже в библиотеке, договорилась с ребятами. Я сама наберу, как освобожусь. Спокойной ночи, Дём.

— Сладких снов, Аленький.

Я подалась порыву, и сама потянулась к его губам, собираясь легко чмокнуть, но всё вышло не по-моему. И снова мы целуемся до тех пор, пока нам хватает воздуха.

— Иди, — теперь голос осип у Демида, — иначе это затянется надолго.

Думала, что не смогу заснуть, до утра буду перебирать события вечера, вспоминать сказанное и сделанное. Но, как только голова коснулась подушки, я просто провалилась в бездну.

Проснулась так же резко, как и заснула, словно из глубины вынырнула и сразу попала в ослепительно-яркий день.

— Ну что, гулёна, встала наконец? — вместо приветствия спросила моя ба, когда я, сонно потирая глаза плелась в ванну.

— Который час? — и моё вам «доброе утро».

— Одиннадцать почти.

От этих слов я проснулась окончательно. В двенадцать я должна быть в библиотеке, а с утра хотела некоторые вопросы для экзамена повторить. Наспех умывшись и собравшись, через пятнадцать минут уже сидела в кухне за столом.

— И во сколько ты вчера вернулась? — с видом дознавателя спросила бабушка, ставя передо мной тарелку с завтраком.

— Около двенадцати.

— Около двенадцати я ещё сама не спала — тебя не было.

— Бабуль, не ругайся. Просто…

— Просто ты влюбилась. — Я удивлённо посмотрела на неё, не веря, что по моему лицу настолько всё понятно, а ба, словно прочитав мои мысли, продолжила: — Ох, Алечка. Я же вижу, как блестят твои глаза, сама молодой была. Ты только не перечёркивай свои труды, я про учёбу, год всего остался.

— Ба, даже не думай из-за этого переживать! Неужели ты меня настолько плохо знаешь?!

Бабушка только вздохнула и села напротив меня:

— Аль, что он хоть за человек?

— Замечательный человек! Работает и, судя по командировкам и ответственным поручениям, на хорошем счету. Человек он положительный, плюс не пьёт, не курит, и вообще, — к месту вставила я цитату из любимых бабушкой «Девчат». — Не переживай, всё будет хорошо. Ты же сама говорила, что я у тебя умная.

— Да куда он только девается, этот ваш ум, когда у вас любовь? — она лишь рукой махнула. — Думай головой, Аля, в любой ситуации. И, если он действительно такой замечательный, как ты его расписываешь, я буду только рада.

В нашу беседу вклинился телефонный звонок. Так как я всё ещё дожёвывала свой завтрак, на него ответила бабушка.

— Иди, ненаглядный твой звонит, — ворчливым тоном возвестила она, возвращаясь на кухню.

— Привет, — радостно сказала я в трубку.

— Доброе утро, Аленький, не разбудил?

— Конечно нет. Мне убегать уже пора. Позвонил бы на пять минут позже — не застал.

— Хочешь отвезу тебя?

— Нет уж, спасибо. — слыша разочарованный вздох Демида, поспешила, как можно нежнее, добавить: — Если увижу тебя, то точно пошлю институт и все экзамены подальше. Давай, как договаривались, после встретимся.

— Не могу думать ни о какой работе. Только о тебе. — Даже на расстоянии я чувствовала его нетерпение. — Хочу увидеть прямо сейчас.

— Ещё слово и я выезжаю к тебе.

Демид счастливо рассмеялся:

— Мне приятно, что ты готова сорваться ко мне. Но, я всё-таки взрослый, ответственный…

— Это ты себя сейчас уговариваешь?

— Короче, не слушай меня, дуй в институт. Не хочу быть причиной, по которой ты завалишь сессию. — Он обречённо вздохнул. — Вечером хоть увидимся?

— Обязательно!

Не успела я положить трубку, как телефон зазвонил снова:

— Слушаю.

— Алевтина, — услышала я гневный голос Городовой, — с кем можно трепаться?

— Демид звонил. Мы…

— Так, стоп! Мы?! Это уже интересно…

— Леночка, милая, я в институт опаздываю…

— Слишком часто ты меня динамишь в последнее время…

— Честное слово, после обеда — сразу к тебе. Ты, кстати, дома будешь?

— Где ж ещё — к экзамену готовлюсь.

Консультация затянулась и к Ленке я добралась ближе к четырём. Она ходила по квартире в старой замызганной футболке, взлохмаченная, да и свежесть её волос оставляла желать лучшего.

— Это уже серьёзно! — осмотрев подругу с ног до головы, резюмировала я. — Ты когда из дома последний раз выходила?

— Позавчера кажется. Мать заставила мусор вынести.

— Прогулка века прям!

— Да ладно тебе! Послезавтра экзамен, вот и помоюсь. А в гости никто не придёт.

— Ну я же пришла! — возмутилась я.

— Ты не гость. — Ленка на меня даже рукой махнула, мол, не пори чушь. — Ты — член семьи.

— У тебя опять проблемы?..

Моя попытка выудить из неё информацию не увенчалась успехом. Городова махнула на меня рукой второй раз и сказала:

— Идём чай пить. Шоколадку купила?

Вытрясла она с меня не только шоколадку, но и всё до мельчайших подробностей о вчерашнем вечере.

— Ленка, он такой… — вдохновлённая своим собственным рассказом, пела я дифирамбы Демиду, — мне кажется, он даже лучше, чем в моих мечтах или книжках…

— Ты мне лучше скажи — сама-то в грязь лицом не ударила? Перед таким мужиком позориться не стоит.

— На слово поверишь или проверять будешь? — подковырнула я подругу.

— Надо будет — проверю. Мне вообще-то замуж тебя выдать надо.

То же мне, горе-сваха с немытой головой.

[1] Цитата из музыкальной кинокомедии «В джазе только девушки», 1959 г.