Очень дорого сердцу (СИ)

Глава 6

— Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя? — Он развернул меня и с остервенением прижал к себе. — Не могу отпустить… Уже пробовал… Я загнусь без тебя, как та зверюга из сказки без своего цветочка.

Целовал, нет, пожирал, чтобы ни кусочка от меня не осталось, лишь бы не отпускать. Я и сама понимала, что не смогу без него, просто не хочу такой жизни — без него. Целовались, гладили, ощупывали друг друга, стараясь насытиться наперёд, но разве можно запастись ощущениями впрок? Ведь чем больше получаешь, чем круче и острее ощущения, тем сильнее хочется чувствовать это вновь и вновь.

Зациклившись на своих обидах и претензиях, не понимала, что Демиду в разы было больнее. У меня хотя бы была надежда, а он, пойдя на поводу у слухов, считал нашу связь давно разорванной, потерянной. И то, как он меня сейчас целовал, смотрел мне в глаза, как лихорадочно гладил руками моё тело, подтвердило мои мысли.

— Дём, — я отстранилась, чтобы удобнее было смотреть ему в глаза, — прости меня, пожалуйста.

Демид стал немного озадаченным, словно не мог понять, о чём я.

— Тебе ведь было плохо все эти годы… пил по-чёрному, изводил себя…

Договорила и прикусила губу. Азаров посмотрел с интересом, удерживая пальцами мой подбородок, чтобы взгляд не отводила:

— А вот с этого места поподробнее. Как узнала?

— Сорока на хвосте принесла.

— Сдаётся мне, знаю я эту сороку с голубыми глазами…

Я спрятала голову на груди Демида, чтобы он не увидел подтверждения своей догадки в моих глазах. От близости его кожи, его запаха, начала кружиться голова. Провела носом вдоль ключицы, вдыхала, вбирала в себя будоражащие кровь не хуже афродизиака флюиды. Запаха было мало, решила попробовать на вкус, проведя языком от впадинки на шее вверх. Чувствовала, как сердце Демида ускорило темп, как стало сбиваться у него дыхание. Поняла, что снова хочу его, до дрожи в руках, до бесстыдных стонов. А ещё поняла, что даже не могу представить, сколько дней, месяцев мне нужно, что ты притупить это доводящее до помешательства чувство плотского голода.

Через полчаса я заставила себя сползти с кровати, хотя хотелось остаться в ней, рядом с Демидом, навсегда. Но поход ресторан, судя по всему, накрылся, а кушать хотелось всё равно. Наспех приняв душ, поймала себя на мысли, что завтра всё тело будет болеть, но это боль, которая стоила того. На кухне мне предстояло разгадать ребус «из чего можно быстро приготовить ужин». Демид после душа присоединился ко мне, мешая сосредоточиться на готовке тем, что из одежды на нём только трусы. Но долго таращиться на него не позволила томящаяся на сковороде грудинка в сливках и кипящие в кастрюле макароны — пасту «Карбонара» я наловчилась готовить за десять минут.

— Аленький, а ты ещё обижаешься на меня? — вдруг спросил он, когда я раскладывала дымящуюся пасту по тарелкам.

— Конечно обижаюсь! Поэтому и просила у тебя прощения, зная, как тебе больно.

— Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?

— Хочу, чтобы ты был счастлив, а значит и я буду счастливой.

— Но при этом ты завтра собираешься улетать…

— Ты же понимаешь, к какому решению мы не придём, мне всё равно придётся ехать в Питер. У меня там работа, квартира…

— Я смотрю ты так основательно там обжилась. — Демид даже не старался замаскировать сарказм.

— Надо было оставаться в апартаментах Мелехова и жить за его счёт? — парировала я.

Не понравилось, замолчал, сосредоточенно накручивая длинные макаронины на вилку.

— Поедем со мной, — выдала я.

— Предлагаешь мне бросить всё и стать альфонсом?

— Вот уж точно нет, — прыснула я, расценив его вопрос как шутку, — и дело не в том, что не потяну. Ты сам не сможешь жить за счёт кого-то, особенно мой счёт. Я ведь права?

— Абсолютно.

Пару минут ели молча. И я вдруг осознала, что моё предложение о Питере не такое уж сумасшедшее.

— Дём, чего ты хочешь?

— Тебя, — не задумываясь ответил он.

— Очень приятно, но я имею в виду в глобальном смысле. Ты хоть раз в жизни позволял себе делать то, что тебе самому хочется, а не то, что от тебя требуют, ждут или что ты обязан делать?

— Ты сейчас пытаешься узнать мою мечту?

— Да. Хотя, даже не так. Что тебе доставляет удовольствие и радость? — Видя, как заблестели его глаза, добавила: — И не вздумай говорить о сексе!

Азаров задумался, теперь надолго.

— У меня не было времени на мечты, в этом ты права. Но ведь это работа… Я всегда знал, чего от меня ждут и даже не пытался рассмотреть другие варианты… Только не говори, что получаешь удовольствие от своей работы там, в Питере?

— Знаешь, иногда крёстный берёт меня с собой на участки, хотя, по большому счёту сметчику на стройке делать нечего. От понимания того, что на пустом месте появляется дом, в котором будут жить люди, в этих стенах будет уют, смех, радость, иногда грусть, но только для того, чтобы больше ценить счастье, и ты имеешь к этому хоть маленькое, но отношение, на душе становится так хорошо…

— Ты всегда была идеалисткой, — Демид скептически покачал головой.

Я замолчала, потому что он был прав на все сто. Мысли сменяли друг друга, подводя меня к следующему вопросу:

— Не думаешь, что эти москвичи и их предложение могут быть знаком, что нужно что-то менять?

Вилка со звоном упала из рук Демида на стол, а я втянула голову в плечи, понимая, что по-крупному подставила свой источник информации.

— Я убью его! — Демид Денисович пристально и строго посмотрел мне в глаза. — Ну, что братец тебе ещё нарассказывал?

— Дём, не горячись. Он просто хочет, чтобы ты был счастлив. — Поднялась из-за стола и убирала грязную посуду в раковину.

— Я тоже желаю ему счастья. Только двину пару раз, по-братски, чтоб за языком следил.

По глазам видела, что настроен тот был решительно. Чёрт, надо было спасать братишку.

— Беременных бить нельзя! — выдала я фразу подруги, от которой меня вчера вмиг попустило, надеясь, что на Демида это тоже подействует.

— Аль, ты совсем? — Азаров посмотрела на меня, как на сумасшедшую. — Кто беременный?

— Не Клим, конечно же. Он всего лишь скоро станет папой…

— Это ты сейчас так шутишь? — Демид стал серьёзным как никогда.

— С детьми, Дёма, не шутят…

— Чёрт, — он устало потёр пальцами глаза, вздохнул и, с явной обречённостью в голосе, резюмировал: — видимо, у него не только за языком плохо получается следить… Ну, и в кого наш мальчик вляпался?

— Азаров! — Моему возмущению не было предела. — Не говори так про Городову!

— ЧТО?! — Демид даже на стуле от удивления пошатнулся. — Как? Когда?!

— Ты меня явно плохо слушаешь, — покачала я головой. — Я же тебе говорила, что Клим и Ленка учились вместе…

— Блин, Аленький, ты тут без году неделя, зато в курсе всех новостей!..

Засвистел чайник, я налила две кружки, поставила их на стол и села:

— Они сами только вчера всё точно узнали. Кстати, — отставила кружку в сторону и, опираясь локтями о стол, подалась вперёд, — расскажите-ка мне, Демид Денисович, как умудрились вы у подружки моей ключи от квартиры выцыганить?

— Ну как-как… — теперь была очередь Азарова оправдываться, — нашёл я её…

— Прям-таки сам? За полдня?

— Аленький, — он взял меня за руку, заставил подняться из-за стола и пересесть к нему на колени (чёрт, не мужчина, а смертельное оружие, знает ведь, что размышлять здраво не могу, когда его полуголое тельце так близко), руками обхватил посильнее, чтобы не вырвалась, — ты же понимаешь, что подруга у тебя замечательная, добра и счастья нам желает… Позвонила и объяснила, что у меня единственный шанс всё исправить…

— То есть никакого ресторана даже не намечалось, — я зло сузила глаза, — просто Городова так бдительность мою усыпляла…

— Насчёт этого — не знаю…

— Я убью её!

— Беременных бить нельзя! — рассмеялся он и крепко меня поцеловал.

Утром Демид разбудил меня, как мне показалось, ни свет, ни заря:

— Аль, просыпайся. Дел куча.

— Дём, иди на работу, дай поспать, — проворчала я и перевернулась на другой бок.

— Не пойду я ни на какую работу! — он снова стал меня тормошить. — Алевтина, подъём! Я полночи не спал…

— Я вообще-то тоже! — напомнила я.

— Я про вторую половину половины, когда ты дрыхла, как сурок… У тебя самолёт в шесть вечера? Значит полпятого нужно быть уже в аэропорту… Так, надо к твоим старикам успеть смотаться…

Уселась на кровати, не понимая, откуда у него энергия взялась. Вот у меня даже руки не шевелились. Пытаясь разлепить глаза, стала тереть их кулаками.

— Ай! — вскрикнула я и с удивлением поглядела на кольцо на собственном безымянном пальце, массивным камнем которого больно ткнула себя в веко. — Когда ты успел?

— Пока ты спала.

— Я не поняла, что всё-таки это значит?

— То, что тебе от меня не отвертеться! В этой жизни — точно.