Одержимость

19

Партха курил трубку и что-то увлеченно читал, сидя за столиком напротив огромного французского окна с видом на бассейн. Амрита улыбнулась про себя. Он выглядел так солидно, так надежно! Элегантный деловой костюм. Зачесанные назад волосы, очки в золотой оправе.

Он поднялся ей навстречу.

— Вы похожи на свежий, только что сорванный цветок, — несколько высокопарно приветствовал он девушку.

— Спасибо, — и тут же, без лишних слов: — Мне нужна ваша помощь. Пообещайте, что поможете.

Партха снял очки, взмахнул рукой.

— Ну вот! Прямо так сразу! Ладно. Давайте спокойно и с самого сначала. Что стряслось?

— Стряслась она. Та девушка. Минкс. Минакши.

— И что с ней?

— Все.

— Да-а. Дело, кажется, серьезное…

— Нет, правда. Я ее боюсь.

— В каком смысле?

— Она… она маньяк.

— Всего-то? В мире полно маньяков, и чтоб вы знали — я один из них.

Амрита нетерпеливо фыркнула.

— Я не знаю, как сказать… Она способна на все. Даже убить кого-нибудь может… Ее надо остановить.

Партха выглядел скорее разочарованным, чем обеспокоенным.

— Типичное начало сценария для малобюджетного фильма. Хорошо, начнем по порядку. Простой вопрос. Если она маньячка или сумасшедшая, как вы говорите, — почему не обратиться в полицию? Почему ко мне?

Амрита подалась вперед и взволнованно затараторила:

— В полицию нельзя. У нее отец большая шишка, и мне никто не поверит.

Партха мягко взял ее за руки.

— Вам она чем-то навредила?

— Я беспокоюсь не за себя. А вам разве до других дела нет?

— Нисколько. — Он улыбнулся. — Не стоит переживать за людей. Они сами о себе позаботятся. Мой интерес в этом деле начинается с вас и кончается вами. Я не могу быть Дон Кихотом для всех.

Амрита с беспокойством оглядывалась.

— Вы не знаете ее. Она готова на все.

— Зачем ей все?

— Чтобы не отпустить меня. Теперь ясно?

Только сейчас в глазах Партхи появился интерес.

— Я понял. Она лесбиянка… или, как нынче говорят, «предпочитает альтернативную сексуальность». Бедняжка! Вам, с вашей внешностью, такие, как она, наверное, часто досаждают?

Амрита пыталась было что-то объяснить ему, но почувствовала его равнодушие.

— Отведите ее к хорошему психиатру. А потом и сами сходите на прием, на всякий случай. В наше время вылечить можно все… Но вот что мне странно. Вы решили поделиться своими секретами и на роль случайного попутчика в самолете из всех окружающих выбрали именно меня. Меня-то за что?

Амрита посмотрела ему прямо в глаза.

— Я вам доверяю. Вы сильный и влиятельный. И еще… мне кажется, я вам нравлюсь.

Он рассмеялся.

— Хорошо сказано! Если вы будете продолжать в том же духе, я точно не смогу устоять. Рассказывайте.

Она перевела дух. Ему показалось, что глаза ее блеснули.

— Кошмар начался, как только она появилась в моей жизни. Она просто завладела мной.

Амрита рассказала обо всех событиях, вплоть до последней ночи. Однако и сейчас, будучи совершенно откровенной, она так и не смогла признаться в тех двух сексуальных опытах. Даже в ответ на прямой вопрос «Вы с ней спали?» она солгала.

Он не скрывал скепсиса. Расспрашивал, переспрашивал так, будто хотел найти несоответствия в ответах. Амрита решила, что это нормально, он ведь журналист. Закончив рассказ, она задала вопрос, с которого начала:

— Вы мне поможете?

Партха сцепил руки.

— Ну, дела… Мне нужно время. Надо пораскинуть мозгами. Это совершенно новая для меня область. Я пока не представляю себе, что можно сделать, чтобы выпутать вас из ее сетей. Попробую встретиться с одним психоаналитиком, моим другом… Знаете, я давно хотел вам сказать, что вы… чуть более привлекательны, чем нужно. Мне совершенно не нравится, как вы на меня действуете. Не смотрите на меня так…

Амрита смутилась. Его взгляд был так красноречив, что ей казалось, окружающие видят это. Партха — известная в Дели персона, и их появление вместе не могло остаться незамеченным. Вдруг она спросила:

— Вы и ваша жена… Вы любите друг друга? — Она давно хотела спросить об этом, еще в самолете.

Партха, застигнутый врасплох, закашлялся и принялся сосредоточенно выковыривать табак из своей трубки.

— Это слишком прямой вопрос, чтобы так просто на него ответить, — попытался уклониться он.

— Но ведь вы журналист и часто задаете людям прямые вопросы. А сами не хотите на них отвечать?

Наступило долгое молчание.

— Хорошо. Отвечу «нет». Ваш пытливый ум удовлетворен?

— Я очень рада это слышать. — Амрита покраснела. — Но тогда… почему же вы до сих пор женаты?

— Долго объяснять. Когда-нибудь расскажу, не сейчас.

Девушка надела темные очки, взяла сумочку.

— Вот я дурочка, правда? Не стоило так говорить! Надо было сказать «мне грустно об этом слышать» или еще что-то в этом роде… — Она вздохнула. — Умные женщины так не поступают. Простите.

— Вот за это я вас и люблю. Проклятье! Ну почему вы такая юная, такая красивая?..

Амрита наклонилась к нему, горячо и влажно поцеловала.

— Не сердитесь. Я в вас втрескалась по уши. Надеюсь, и вы в меня. До встречи!

Она задержалась на мгновение у дверей, чтобы послать ему воздушный поцелуй, и вышла.

Партха проводил ее долгим взглядом. Давно уже он не испытывал такого прилива сил и жажды жизни. Он решил отложить все свои дела и все-таки съездить к другу на ферму, в двух часах от Дели. Ему хотелось побыть наедине с собой. Подумать об этой удивительной, будоражащей женщине, которая вошла в его жизнь и круто ее повернула. И еще он очень хотел ей помочь, пока не поздно.

Когда Амрита вернулась домой, Минкс болтала на кухне с ее матерью.

— О! — сказала она. — Ты прекрасно выглядишь. Прямо свежесорванный цветок!

У Амриты перехватило дыхание.

— Что ты сказала?

Минкс округлила глаза.

— А что такого? Ты какая-то дерганая сегодня с утра. Я всего лишь сказала тебе комплимент.

Она повернулась к миссис Аггарвал и пожаловалась:

— Бог знает что с вашей дочкой происходит, когда она выходит из дома и встречается со всякими странными личностями. Она начинает как-то чудно себя вести. Как вам кажется, неужели я сказала что-то не то?

— Это на нее жара действует, — отмахнулась миссис Аггарвал. — У нее такой замученный вид! Она слишком устает и еще плохо ест в этом вашем Бомбее. Хорошо, что вы решили поселиться вместе, у меня отлегло от сердца. Весь этот шоу-бизнес — он заставляет нас так нервничать! Особенно после того, что вы порассказали. Амрита ведь нам ничего не пишет, не делится. Она, знаете ли, думает, что мы не пустим ее на порог, если что.

Амрита замерла с непрожеванным куском лепешки во рту.

— Что? Где мы поселимся?

— Детка, мы беспокоимся с отцом, как ты устроишься. Но теперь все наладится. Минакши обещала о тебе позаботиться. Тебе будет с ней хорошо. Она сегодня весь день записывала рецепты твоих любимых блюд.

Минкс с вызовом посмотрела на Амриту.

Та нахмурилась:

— Но я не собираюсь сейчас в Бомбей и не думаю о том, что там буду делать.

Миссис Аггарвал выглядела несколько обескураженной:

— Но у вас же билеты на послезавтра. Я так поняла, у тебя там важная работа, которую могут отдать кому-то другому?

Амрита метнула в Минкс негодующий взгляд, но смолчала.

Минакши начала возиться с тестом для следующей порции паранта.

— Не беспокойтесь, наша девочка просто устала. Она ведь так тяжело работает каждый день. Я ее все время уговариваю отдохнуть. У меня был для нее небольшой сюрприз по приезде в Бомбей, и вот сейчас я им поделюсь с вами: я хочу устроить ей каникулы.

— Как хорошо! — обрадовалась миссис Аггарвал. — Мы тоже ей предлагали, но она отказалась. Наверное, ей уже неинтересно отдыхать со старичками. Но попутешествовать с вами — это как раз то, что ей нужно. У нее хоть румянец появится.

Минкс обняла Амриту за плечи.

— Со мной она в надежных руках. Я знаю, что ей нужно, даже когда она сама этого не знает. Дальше ей будет только лучше, обещаю. — И она, низко склонившись, дотронулась до кончиков пальцев ног матери. — Тетушка, благословите меня. Вы ведь мне как мать. В конце концов, чем я хуже Амриты?

У миссис Аггарвал на глаза навернулись слезы. Она погладила Минкс по голове и вздохнула.

— Девочки, почему бы вам не пойти наверх? А я вам пришлю шербет.

Как только они закрыли за собой дверь спальни, Минкс попыталась обнять и поцеловать Амриту, но та вырвалась из ее объятий:

— Прекрати! Не подходи ко мне! Зачем ты обманула мою мать?

Минкс вскинула бровь.

— Кого я обманула? Просто сказала, что тебе нужно уехать, ради твоей карьеры. И что тебе нужно надежное, уютное место, где жить. И что тебе необходим отдых.

Амрита, тяжело дыша, села на край кровати.

— Ты подлая, изворотливая тварь. Ненавижу тебя! Но всему есть предел, так и знай!

Минкс закурила, выпустила в ее сторону струю дыма и спросила безмятежно:

— Правда? Ты так думаешь? Это что — твой журналистишка? Он что ли тебе поможет? Забудь, котик. Ему нужно только залезть к тебе в трусики — вот и все. А если он попытается меня тронуть, я им займусь. Им и его делишками.

Амрита вскочила и кинулась к ней, стиснув кулачки.

— Дрянь! Только посмей причинить ему вред! Он тебе и твоему папаше не по зубам! Это Дели, не Бомбей, и Партха здесь — не последний человек!

Минкс улыбнулась.

— Большим людям всегда есть что скрывать, ты сама это знаешь. Я буду копать под него — и накопаю. Поверь, солнышко, в его прошлом есть кое-что, с чем он ни за что не захочет столкнуться нос к носу.

— И с чем же?

— С чем? — Минкс звонко рассмеялась. — Ни с чем. Ничего я тебе не скажу. — И прибавила, понизив голос: — Послушай, котик, это человек испорченный. Я знаю, на кого он работает. Мне ничего не стоит прижать его покровителей. Тогда увидишь, помогут ли ему его связи. Ты можешь с ним выпить хоть сто чашек кофе в Махане. Но помни: рыпнешься — и ему конец. Я ему оторву яйца и преподнесу тебе на блюдечке, — добавила она вполне будничным тоном.

Амрита в бешенстве меряла шагами комнату. Минкс подошла к ней сзади, положила руки на плечи и сказала:

— Может, хватит со мной бороться? Дурочка, это совершенно бесполезно — разве ты не поняла? Ведь я хорошо к тебе отношусь. Я — твоя единственная защита от неприятностей.

Амриту передернуло.

— Я вовсе не хочу провести остаток дней под присмотром спятившей извращенки. Я не поеду в Бомбей. И уж тем более не буду жить в твоем доме — что за бред? Да мне лучше сдохнуть, чем жить с тобой! А о моей матери не беспокойся — рано или поздно она поймет, кто ты есть. Она не такая дура.

Минакши задумчиво докурила, потушила сигарету.

— Посмотрим, радость моя. Не торопись. Я на твоем месте держалась бы подальше от парней с таким темным прошлым. И тем более с такими влиятельными женами, как Нирмала. А ведь она может легко превратиться в тигрицу. Я слышала о ней много интересных историй, связанных с вуду и тантрической магией. Она постоянно совершает паломничества и знакома с каждым свами в Индии.

С этими словами Минкс удалилась. Амрита наблюдала из окна, как она прошла по дорожке до своей машины, пиная носком туфли случайные камешки и бормоча себе что-то под нос.

И несмотря на всю неприязнь, Амрита почувствовала жалость к этой несчастной, никем не любимой женщине.

О приезде Амриты Каран узнал на съемках. Он снимал четырех совсем молоденьких моделей с мотоциклом. Новость ему сообщил стилист.

— Махарани[23] вернулась… и с ней сука в платке, — сказал Викки.

Каран не мог отделаться от чувства досады из-за того, что Амрита ему не сообщила о своем приезде.

— Где она остановилась — не знаешь? — с деланным спокойствием поинтересовался он.

— У этой стервы — где же еще! Если так будет продолжаться, они, наверное, скоро поженятся.

Модели засмеялись над его шуткой и принялись обсуждать. Дело уже, видно, решенное, говорили они, Минкс вцепилась в Амриту мертвой хваткой. И та, наверное, не против.

— Я догадывалась, что она любит таких парней… таких, как эта, — заявила девица в драных джинсах.

— Нет, она натуралка, это точно, — сказал Викки, вдевая огромное кольцо в ее унизанную пирсингом бровь. — Но та, извращенка, ее ни за что не отпустит.

Каран молча ставил свет и лихорадочно соображал, как бы пробраться к Амрите, чтобы Минкс не заметила. Он недолго мучился. Зазвонил телефон, и его сердце заколотилось, когда в трубке он услышал знакомый голос. Она говорила приглушенно, явно чем-то взволнованная:

— Каран, я вернулась… сейчас мы у нее, в Колабе. Она спустилась вниз за почтой, и я смогла позвонить. Я не знаю, что происходит, но если что-то случится — ты знаешь, где меня искать… Ой, она вернулась, пока.

Каран смотрел на трубку и не знал, что ему делать. Он сразу потерял интерес к съемке. Модели все время хихикали и действовали ему на нервы. А беспрестанно флиртующий Викки просто нарывался на кулак.

Каран готов был бросить все и бежать вызволять Амриту из ловушки, в которую она попала по своей же воле. Он решил приступить к делу сразу после фотосессии.

— С ним говорила? — голос Минкс звучал спокойно и дружелюбно. Ответом ей был выразительный взгляд. — Заруби себе на носу, моя радость, — Минкс достала из холодильника банку пива, — никаких фокусов. Уяснила? Никакого вынюхивания и высматривания. Такие правила в моем доме. Если ты хочешь с кем-то поговорить — пожалуйста. Но открыто. В моем присутствии. Терпеть не могу всех этих подковерных штучек!

Амрита села на диван, поджав ноги. Квартира Минкс, на четырнадцатом этаже, была удобной и комфортабельной, с двумя спальнями. Окна гостиной выходили на море, вдали виднелись очертания Малабара. Место было достаточно приятное, но какое-то безликое. Его можно было принять и за казенную квартиру для командировочных, и за холостяцкую берлогу. Минкс оформила ее в черных и белых тонах, без всяких излишеств и модного освещения. Когда Амрита впервые переступила порог, ей показалось, что она попала в больничный холл. Белый цвет беспокоил и раздражал, особенно по утрам, когда от солнца буквально некуда было спрятаться. Занавески на окнах отсутствовали — только черные шторы. Светильники и встроенные лампочки в потолке по вечерам давали длинные тени. Пол холодный, из белого мрамора. В спальнях только покрывала были черные, все остальное — белое.

Минкс сразу отвела ее в спальню размером поменьше и сказала:

— Я уважаю твою частную жизнь. Смотри — эта комната твоя. Только твоя. Тебе достаточно повесить на двери табличку с надписью «не входить», и я не войду. Здесь есть холодильник, электрочайник. Так что не придется идти на кухню, если у тебя будет настроение, как сегодня утром.

Она открыла буфет, забитый печеньем, сыром, орехами, шоколадом и банками оливок.

— Как в отеле, — невольно вырвалось у Амриты.

Минкс притянула ее к себе.

— Послушай, это наш дом. Мой и твой. Здесь можно все! Делай что хочешь. Перекрашивай, меняй отделку. Что не нравится — выброси. И тащи сюда все что душе угодно — музыку, картины, все-все.

— А кто за это платит? — Амрита показала глазами на дорогую аппаратуру: CD-проигрыватель, колонки, огромная лазерная панель на стене.

Минкс фыркнула.

— Господи, какая ты наивная! Есть множество людей, которые мне должны… или моему отцу. Они просто выражают свою признательность. Всякими мелочами.

— Ты это называешь мелочами?

— То, что мы для них делаем, в конечном счете гораздо важнее и ценнее по сравнению со всем этим… Впрочем, это все глупости. Дерьмо собачье.

— Но это же целая куча денег — семь, а может и все восемь миллионов! — Амрита невольно принялась подсчитывать, сколько может стоить гранитная отделка кухни и вся ее богатая обстановка и утварь.

— По нынешним рыночным ценам, — уточнила Минкс. — Но когда у меня это появилось — цены были другие. К тому же, детка, это подарок. Угадай, сколько мой отец заплатил за это пятнадцать лет назад? Четыреста тысяч рупий. Конечно, не своих. Это я называю тонким расчетом и правильным вложением. Ты согласна?

Амрита медленно опустилась в кожаное кресло:

— Но я не могу здесь жить постоянно… Ты же знаешь.

Минкс прикрыла ей ладонью рот.

— Ш-ш-ш! Важное правило — ни слова о будущем. Где буду я и где будешь ты через десять лет? Что толку болтать попусту!

— Десять лет? Я и на год здесь не останусь! Мне нужно всего недели две. Найду себе подходящее жилье и…

— Вот упрямая! — Минакши опустилась на черно-белый тибетский коврик. — Ну долго ты еще будешь сопротивляться? Всю жизнь? Брось ты это, смирись. Ты дома! Неужели ты хочешь вернуться в свою дыру? Кстати, ты знаешь, какие нынче цены? Квартира обойдется тебе от десяти до двадцати тысяч в месяц. Да, у тебя дела пошли в гору, но я-то знаю, что такое деньги. Они утекают сквозь пальцы! Тебе ведь надо будет платить за жилье, за еду… А наряды, а поездки? Вот что я тебе скажу: оставайся насовсем. Я хорошо соображаю, деньги меня любят. Позволь мне заботиться о тебе. Я вложусь в тебя и очень скоро удвою и утрою навар. Ты сможешь покупать себе что-то приличное. Заживешь как принцесса!

Амрита подошла к огромному окну.

— Тут невыносимо, — прошептала она. — Я как под колпаком. Как в тюрьме. Тут нечем дышать. Мне нужна независимость. Неужели это трудно понять?

Минкс попыталась ее обнять. Амрита высвободилась.

— И еще! Я не выношу, когда меня постоянно трогают. Не лапай меня, слышишь?

Минкс убрала руки.

— Окей, окей! Расслабься. Я же по-дружески. Я понимаю твои чувства. Что я, не человек что ли? Но… разве я ущемляю твою независимость? Все, что я прошу — не интриговать за моей спиной. Это больно. Это ранит… Если ты куда-то идешь, звякни мне. Ведь я о тебе беспокоюсь! Если с кем-то встречаешься — просто дай мне знать, где и с кем. Я не буду тебе мешать.

Амрита сделала кислую мину.

— Это еще хуже, чем у родителей. Я не буду отчитываться перед тобой. И я точно не хочу, чтобы ты ходила за мной по пятам. Ты и так испортила мои отношения со многими людьми.

— Правда? — Голос Минкс зазвучал сухо и саркастически. — И кто же эти распрекрасные друзья? Не те ли, что смылись, как только тебе понадобилась помощь? Не та ли стерва, Шейла, которой нужны были только твои контакты в рекламе? Или Ровер, который только трахал и кидал тебя? Или, может быть, Каран? Поверь, этот не будет рисковать даже ради самого себя! Ну, кто? Назови хоть кого-нибудь!

Амрита сникла. В этих неприятных словах заключалась доля истины. Мир модельного бизнеса и рекламы, действительно, эгоистичен и ненадежен. Она подумала о Партхе в Дели. А он? Придет ли он на помощь, если потребуется? Она смотрела в окно на прибой, и ей хотелось заплакать. Выхода не было. Или она его не видела. Оставалось подчиниться. На время. И ждать подходящего случая.

Она повернулась. Легкая улыбка играла на ее губах. Она обвила руками шею подруги и проговорила:

— Ты права. Сейчас мне нужна только ты.

Минкс притянула ее к себе, поцеловала в губы, нашла язык… Ее рука проникла под шелковую блузку Амриты. Начала расстегивать лифчик.

— Не надо, — попросила та. — Не сейчас.

Амрита прочитала первую колонку в газете о происшествии с Партхой. Ее охватило чувство безнадежности. Катастрофа случилась по дороге к загородному дому, недалеко от Дели. Врачи говорили, что состояние у него тяжелое, но стабильное. Джип ремонту не подлежал. В заметке говорилось о «счастливом исходе».

Минкс, весело напевая, готовила на кухне яичницу к завтраку. Единственной прислугой в доме была приходящая баи. Молодая вдова появлялась всегда с ребенком за спиной только для того, чтобы прибраться. Делала она все хорошо и умело. После завтрака или чая быстро мыла кастрюльки, сковородки и прочую посуду, стирала белье — и исчезала. Минкс готовила сама, и с явным удовольствием. Даже странно.

Минкс вошла, неся две восьмиугольные черные тарелки с яичницей и поджаренным беконом с корочкой.

— Завтрак, солнышко, — объявила она и снова ушла в кухню, за кофе.

— Ты читала газеты?

— Нет. Что пишут?

Амрита молча сунула ей под нос статью. Минкс быстро пробежала глазами и покачала головой.

— Бедняга! Глупо разгоняться на такой ненадежной машине. — Она подцепила вилкой яичницу.

Амрита пытливо изучала выражение ее лица. Оно оставалось спокойным и бесстрастным.

— Поешь. — Минкс придвинула Амрите тарелку.

— Не могу. Не лезет в горло. — Амрита отодвинула тарелку.

— Что ты раскисла? — Минкс тронула ее за руку. — Он ведь живой? Живой. Ну так выше нос!

Амрита сделала глубокий вдох:

— Твоих рук дело?

Минкс откусила от густо намазанного маслом тоста.

— Не смеши. При чем тут я? Я ведь была здесь, с тобой. И ты это знаешь.

— Знаю. Но чтобы все подстроить, совсем не обязательно там находиться.

— Дурочка! За кого ты меня принимаешь? Я что, всесильна?

— Для тебя нет невозможного. Ты способна на все.

— Польщена. Но это чушь. Если бы я взялась за дело, для него все закончилось бы намного хуже. Терпеть не могу небрежную работу.

Минкс встала и собрала тарелки.

— Не будешь есть? Жаль. Я-то думала, ты знакома с правилами поведения. Родители тебя избаловали. Ребенок, который пропустил одну еду, лишается и другой. Это же как дважды два! Так что извини, солнышко. Ты сегодня осталась без обеда.

Амриту поразил ее тон. Она хотела возразить, но Минкс оборвала ее:

— У меня дела. Вернусь через пару часов. Ты остаешься дома. И чтоб без фокусов!

Амрита уставилась в одну точку. Минкс взяла чемоданчик и вышла. Амрита подбежала к окну, чтобы удостовериться, что та уехала, и кинулась к телефону. Трубка молчала. На всякий случай она подергала ручку входной двери. Заперто. По соседству никого. Дом с трех сторон окружало море. Позвать на помощь некого. Амрита пошла в спальню, легла. До прихода Минкс оставалось каких-нибудь сорок пять минут. В голове было пусто, в желудке тоже. Она встала, направилась на кухню, но Минкс и тут заперла дверь. Амрита вошла в комнату Минкс — впервые со дня своего прибытия. Здесь стоял знакомый запах. От него у Амриты по спине побежали мурашки. Она осмотрела черные стены и черную обстановку. Минкс поменяла недавно цветовое решение своей спальни, чтобы отдохнуть от белого. Каждая вещь находилась на своем месте. Ни одной майки, ни клочка бумаги. У стены стояла узкая кровать, жесткая, с деревянным китайским подголовником и белым одеялом. Минкс никогда не выключала кондиционер, и Амрита поежилась от холода. От пола до потолка, от стены до стены возвышались огромные стеллажи. Все полки были наглухо закрыты. Амрита гадала, что такого интересно могла хранить Минкс на этих полках? Явно не одежду. У Минкс было немного вещей. Она всегда ходила в черных джинсах и кофточках, тоже черных, которые висели тут же, на спинке кресла. В комнате не было ни зеркала, ни столика для косметики. Она осмотрела прикроватную тумбочку. Ящики оказались не запертыми. Амрита изучила содержимое. Чеки, телефонная книжка в кожаном переплете, томик «Бхагават-Гиты», стопка распечаток телекса. Попыталась прочитать, но быстро бросила это занятие — все сообщения были зашифрованы. Взяла четки, странно, Минкс редко выходила из дома без них. Почему она сегодня их забыла? Амрита заглянула под кровать. Ничего интересного, только пустые пачки «Cartier» и шесть бутылок «Royal Salute».

Амрита зашла в просторную ванную комнату. Открыла шкафчик. Дезодоранты, лосьоны, шампуни, брикеты мыла, соль для ванн. Абсолютно не за что зацепиться!

Если не считать странного приспособления в углу. Амрита пригляделась. Тренажер? — подумала она, разглядывая рычаги.

Случайно взглянув на часы, она поняла, что Минкс вернется с минуты на минуту. В ванной тоже были ряды закрытых полок. Открытой оставалась только одна, с книгами. Но никаких журналов и газет. И книги довольно странные. Амрита успела заметить, что несколько книг были посвящены бабочкам. Художественной литературы не наблюдалось вообще. Впрочем, она не сильно этому удивилась.

Над краном ванны висел маленький экран японского телевизора. В черную стену был вмонтирован видеомагнитофон. Она открыла плетеную корзину, ожидая увидеть там кучу одежды. Но корзина была доверху заполнена видеокассетами. Все без наклеек, без коробок — так что невозможно было понять, что на них записано. Странно, Амрита не заметила, чтобы Минкс проявляла хоть какой-то интерес к кино. Хотя у нее в комнате и стояли телевизор «Sony» и видеомагнитофон «Akai», самых последних моделей. Амрита вспомнила, что Минкс просила ее составить список любимых фильмов и музыки…

— Шаришь? — услышала она за спиной. Рука дрогнула, кассета выпала на пол. Минкс вошла в квартиру неслышно — и вот она уже здесь. Стоит подбоченившись и смотрит на нее.

— Скучно стало, — попыталась оправдаться Амрита. Подумалось — как все глупо получилось.

Минкс обняла ее.

— Все в порядке. Не бойся. Это же твой дом. Ну же… хватит дрожать. Я не собираюсь мучить тебя. Я тебя люблю…

Амрита послушно положила голову ей на грудь, так они стояли какое-то время, покачиваясь взад и вперед.

Потом Минкс повела ее в гостиную. Там на столе, в живописном окружении цветов и фруктов, стояла серебряная клетка. В клетке сидела черная кошка с зелеными глазами.

— Voila! Вот тебе подружка. Я решила, тебе понравится…

Кошка выглядела восхитительно. Амрита не удержалась, погладила ее. Потом взяла на руки и села, укачивая, на диван. Минкс сунула что-то в миксер и принялась готовить. Из-за гудения они не услышали звонка. Звонок становился все настойчивей.

— Я возьму. — Минкс подошла к телефону. Амрита продолжала гладить кошку. Минкс говорила тихим голосом. Разговор велся на хинди, сдобренном немыслимым сленгом. Какая-то сделка, какие-то деньги…

— Ни за что! Чушь! Мы согласия не давали… Мне-то какая разница? Нет, это уже никуда не годится! Кто заплатит неустойку?

Она бросила трубку и вскоре вошла в гостиную с двумя высокими бокалами.

— С новосельем! — Она подала Амрите клубничный дайкири со льдом, украшенный китайской розой. Та с жадностью выпила, у нее в животе давно бурчало от голода. Кошка довольно мурлыкала. Вид у Минкс был озабоченный. Она тянула коктейль, поигрывала цветком. Потом встала и пошла в свою комнату. Снова стала с кем-то говорить. Тихий голос едва доносился до гостиной. Амрита сидела и гладила кошку, прижимала ее мягкое теплое тельце к щекам.

Минкс вернулась явно повеселевшей.

— Слава богу, все устроилось. — Она села и с облегчением закурила.

Амрита почти допила свой бокал и вдруг почувствовала головокружение. Голова стала пустой и легкой.

— Что ты добавила туда?

Кошка соскочила с колен и отправилась греться в квадрат, образованный нежными лучами солнца, которые пробивались сквозь шторы.

Минкс подошла к ней и потянула с дивана.

— Не будем упускать момент. — Она властно повлекла Амриту к круглому столу. Быстрым движением сорвала сарафан. Амрита стояла, покачиваясь, и покорно ждала, что будет дальше. Минкс уложила ее на стол, цветы захрустели под ее спиной.

— Что… что ты делаешь?

— Поклоняюсь твоей божественной красоте, — пробормотала Минкс, собрала охапку цветов и осыпала ими ее обнаженные руки и ноги. — Ты… ты просто чудо! — Она прикрыла лицо Амриты ее густыми волосами и побежала в свою спальню. — Погоди, лежи так! Я сейчас!

В голове все плыло. Амрита лежала на цветах, вяло гадая, что придумала подруга на этот раз.

Та вернулась через несколько секунд с портативной видеокамерой.

— Люблю я эти современные прибамбасы. А ты?

На камере зажглась красная лампочка.

Как только Амрита сообразила, что происходит, она стремительно села, прикрыв рукой груди и лобок.

— Вот дура! — воскликнула Минкс. — Ты все испортила! Теперь придется все снимать заново. Лежи как лежала. Поиграй… с цветами, фруктами… Непонятно, что ли? Ну… давай!

Амрита была слишком одурманена, чтобы вообще что-то делать… Что Минкс подлила в коктейль?.. Она легла на спину, уставилась в потолок и стала ждать, пока Минкс натешится.

Но оказалось, что это только начало. Минкс ходила вокруг стола, снимала с разных углов, попутно давая указания, что делать. В какой-то момент она вдруг опустила камеру.

— Все. Хватит. Играть ты не хочешь. Окей, нет так нет! Значит, в другой раз.

Амрита села на столе. Голова кружилась. К ней подошла кошка и начала ластиться. Минкс пристально наблюдала за ними обеими.

— Потрясающе! Только мне позволено видеть тебя такой! Больше никому на свете.

Амрита сгорала от стыда. Она попыталась соскользнуть со стола, уйти в свою комнату. Но Минкс грубо толкнула ее обратно.

— Назад! Пойдешь, когда разрешу.

Амрита почувствовала жгучую боль от сильного шлепка по бедру. Она села, поджав под себя ноги, и продолжила гладить кошку.

— Если бы Каран и все эти… если бы они только могли…

Минкс торжествующе улыбнулась.

— Только у них ничего не получится. Это все мое. И останется моим навсегда!

— Я хочу… в туалет. Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет, — отрезала Минкс. — Пойдешь, когда разрешу. Ты моя рабыня. Я тобой еще не налюбовалась.

Она подошла и медленно стала водить розой по телу Амриты. С каждым дюймом ее дыхание становилось все более прерывистым.

Кошка принялась пронзительно и безостановочно мяукать.

— Голодная, — пролепетала Амрита. — Я только дам ей молока и вернусь…

— Заткнись и лежи! — рявкнула Минкс и резким движением руки отшвырнула кошку со стола.

Она приказала Амрите изогнуться. Потом снова взялась за камеру и начала снимать, теперь с близкого расстояния, медленно, дюйм за дюймом.

— Я хочу запомнить тебя всю. Каждую частичку, каждую пору и каждый волосок на твоем теле, — в самозабвении бормотала она, пока камера запечатлевала тело Амриты в мельчайших подробностях.

Голод, напряжение и жара окончательно лишили Амриту сил. Она только и могла что держать глаза открытыми, пока Минкс колдовала над ней, приближая и удаляя изображение зумом. Раскладывая и украшая ее цветами в разных положениях. Фотографируя каждый лепесток.

Через несколько минут, которые Амрите показались часом, Минкс вдруг убежала в ванную. Прошло некоторое время, прежде чем девушка осмелилась слезть со стола. Проходя мимо ванной комнаты, она увидела, что дверь приоткрыта. Замирая от собственной храбрости, заглянула внутрь. Минкс стояла в ванне. Перед ней, на маленьком экране, прокручивались только что снятые кадры. Она раз за разом повторяла некоторые из них, потом ложилась на дно, закрывала глаза и предавалась своим фантазиям. Ее рука ритмично двигалась между ног. И она повторяла имя Амриты…