Одна на миллион

18

— Вы умеете обращаться с детьми? — спросил он, когда Оливия вернулась.

Она только развела руками, как бы предлагая проанализировать то, что он видел собственными глазами, и подошла к плите.

— Почему у конюшни стоит оседланная лошадь? — продолжал Рональд допрос.

— Да вот хочу прокатиться, поэтому и попросила Карлоса оседлать кобылу. Да-да, Даррелл, я осмелилась взять вашу лошадь и хотела немного попрактиковаться. Надеюсь, вы нас не только не убьете за это, но и даже не покалечите.

— Кого это нас? — мрачно поинтересовался он.

— Меня и лошадь, — с готовностью пояснила Оливия, наклоняясь к пышущей жаром духовке. — Она довольно мила и очень послушна. Мне бы не хотелось, чтобы вы лишились такого прекрасного животного…

— Я же сказал, чтобы вы никуда не отлучались с эстансии!

— В целях безопасности, я помню. Но я не понимаю, что мне здесь может угрожать. И к тому же я никогда не катаюсь одна. Меня всегда сопровождает Карлос. Черт, вы опять кричите на меня, и поэтому я ничего не буду вам объяснять! — довольно запоздало возмутилась Оливия.

— Извините, я не хотел кричать. Я отвечаю за вас, — сказал Рональд уже спокойно, сразу остыв при упоминании о Карлосе.

— С каких это пор?

— Я обещал Патрику присматривать за вами.

Рональд лукавил, упоминая Патрика. Он сам бы не пережил, если бы с Оливией что-то случилось. Но сказать ей об этом сейчас означает снова нарваться на новый бесконечный спор.

— Звучит так, словно он просил вас присмотреть за стадом коров! Я не нуждаюсь ни в каком присмотре, так что можете забрать свое обещание обратно!

— Попробую, как только его увижу, — пообещал Рональд, и Оливия смерила его подозрительным взглядом.

— А что с матерью Вина? — спросила она, неловко переводя разговор на другую тему. — Винсент сказал, что она больна и больше не может присматривать за ним…

— Верно, она неизлечимо больна, — процедил Рональд. — Моя сестра наркоманка.

— Простите.

— Ничего. Я избаловал ее. После смерти отца она была очень подавлена, и я прилагал мыслимые и немыслимые усилия, чтобы ее отвлечь. — Рональд говорил совершенно спокойно, но Оливия уже знала, при каких обстоятельствах он лишился отца. — Потом она отправилась в университет, я до сих пор сожалею, что позволил ей уехать из дому. Она оказалась совершенно неприспособленной к жизни. Сначала нахваталась дурацких идей, потом связалась с феминистками. Она всерьез считала, что мужчины подлые свиньи, эксплуатирующие женщин в свое удовольствие, и сообщила мне, что готовится стать матерью-одиночкой, почти накануне родов. Мария родила Винсента, а потом стала употреблять наркотики. От отчаяния — как она мне сказала! Несколько раз я заставлял ее проходить курс лечения, но она все время срывалась. В последний раз она проходила курс полгода назад. Я решил, что сестра взялась за ум, и даже отдал ей Винсента, так как она поклялась, что завязала.

— Значит, вы сделали не все для того, чтобы она завязала, — вырвалось у Оливии.

Но Рональд не рассердился.

— Это значит, что она слабохарактерная кретинка, и теперь мне придется прочесать полстраны, чтобы отыскать ее в каком-нибудь притоне и вытащить из-под такого же наркомана, как и она сама, — устало сказал он.

Он что, решил шокировать ее подробностями? Рональд буравил Оливию взглядом, словно ожидал, что она немедленно зальется краской и начнет лепетать что-то несуразное.

Она подавила желание метнуть в его голову сковороду и холодно спросила:

— Вам обед подать в столовую?

Рональд растерянно огляделся, только сейчас обнаружив отсутствие Лауры.

— А где Лаура?

— Уехала с Антонио. Его жене тяжело справляться с тремя детьми.

— С тремя? А вы ничего не путаете?

— Наследник появился два дня назад. Его назвали Рональдом. В вашу честь. Лаура должна приехать послезавтра, и тогда она поведает вам эту историю в подробностях. Так что с обедом?

— Я поем здесь.

— Как пожелает сеньор.

Рональд понял, что Оливия все еще злится на него. Он смотрел, как она ловко расставляет тарелки.

— Я приготовила гаспачо, Лаура сказала, что вы его любите. На десерт вам придется довольствоваться домашним печеньем.

— Оливия… Спасибо за Вина. И за обед, — хрипло произнес Рональд.

Она коротко кивнула.

— Меня уже ждет Карлос.

— Идите. Я присмотрю за Винсентом, если он проснется.

— Я ненадолго, — пообещала она и вышла на улицу.

Рональд проводил взглядом ее ладную фигурку, слегка озадаченный задумчивой полуулыбкой на губах Оливии. В окно он видел, как Оливия подошла к Карлосу, который ждал ее с двумя оседланными лошадьми, и гнедая кобыла тут же потянулась к ее руке, выпрашивая лакомство. Оливия раскрыла ладонь, угощая лошадь сахаром, потом легко вскочила в седло, Карлос последовал ее примеру, и они оба пропали из поля зрения Рональда.

Оливия вернулась примерное через час, и только тогда напряжение, державшее Рональда в тисках, ослабло. Он как раз показывал Винсенту лошадей, мальчик угощал полугодовалого жеребенка яблоками и сахаром, и неизвестно, кто из них двоих был в большем восторге. С места, где стоял Рональд, он имел прекрасную возможность не выпускать из поля зрения племянника, наблюдать за Оливией и оставаться при этом незамеченным ею.

Оливия спешилась и потянула лошадь за уздечку, что-то с улыбкой говоря Карлосу, тенью следовавшему за ней. Кобыла мотнула головой, а потом, потянувшись, дотронулась бархатистыми губами до ее щеки.

— Ах ты моя красавица! — Оливия обхватила шею кобылы и погладила ее по морде.

Рональд поймал себя на том, что страстно желает оказаться на месте животного. Он шагнул вперед, выходя из тени, и Оливия его тотчас заметила.

— Как покатались?

— Замечательно.

— Я расседлаю лошадей, сеньорита Ливи. — Карлос взял из рук Оливии повод и повел лошадей в конюшню.

Она осталась наедине с Рональдом.

— А где Винсент?

— Скармливает сахар лошадям. — Рональд кивнул на открытые двери конюшни. — Едва проснувшись, он тут же начал строить планы на вечер. Ему не терпится принять участие во всем, от начала до конца, будь то разжигание костров или танцы.

— Да, его оптимизм заражает. Когда он узнал о готовящемся торжестве, то просто засыпал меня вопросами.

— И как вы справились?

— К счастью, Карлос выручил меня. Он смог дать Винсенту исчерпывающую информацию, так что мне оставалось только поддакивать.

— А вы, сеньорита, собираетесь принимать непосредственное участие в сегодняшнем празднике?

— Только в качестве заинтересованного наблюдателя. К тому же сегодня вечером мне не придется стоять у плиты. Карлос сказал, что в таких случаях угощение готовят на улице.

Выбежавший из конюшни Винсент прервал этот разговор. Он ухватил Оливию за руку и потащил показывать «что-то особенное». Оливия успела, извиняясь, улыбнуться Рональду.

Он увидел ее снова только вечером. Оливия стояла, прислонившись к стене дома, и с улыбкой наблюдала за веселящимися гаучо. В воздухе витали запахи лошадей, травы, костра, жаренного на углях мяса.

— Почему вы крадетесь, Даррелл?

— Если я крадусь, то как вы меня услышали? — спросил он, появляясь из темноты рядом с Оливией.

— Уже несколько минут я наблюдаю за вашими маневрами.

— Правда?

— Мне показались интересными ваши перемещения. Вы явно кого-то выискивали в толпе. — Оливия повернулась к нему вполоборота. Одна половина ее лица скрылась в тени, другая — освещалась сполохами пламени разведенных костров. — Не меня случайно?

— Как вы наблюдательны, — пробормотал Рональд. — Я действительно искал вас.

— Зачем?

— Чтобы убедиться, что у вас все в порядке.

— У меня все в порядке.

— По-прежнему не желаете присоединиться?

Оливия покачала головой.

— Мне нравится наблюдать за всем этим действом.

— Хотите прогуляться? — неожиданно даже для себя предложил Рональд.

— Наверное.

Темнота поглотила их, как призраков. В молчании они дошли до ограды. Оливия оперлась на ее руками и устремила взгляд в даль. Прохладный ветер овевал ее горящие щеки и ворошил легкие локоны, а тонкий серп молодого месяца то и дело скрывался за тучками. Рональд встал рядом с Оливией.

— Жизнь здесь сильно отличается от того, к чему вы привыкли, верно?

Она вздрогнула, потому что слова Рональда в точности соответствовали ее мыслям.

— Да, — согласилась Оливия. — В моей жизни все совсем не так. Каждое утро я спешу на работу, потом спешу домой… Горожане редко задумываются о том, что вся жизнь уходит на эту спешку и на усилия добиться того, что они считают жизненными ценностями: карьера, деньги, положение в обществе, слава…

— А вы?

— Я тоже. Я ничем не отличаюсь, я такая же, как и они.

— Это действительно так?

— Даррелл, вам лучше не спрашивать меня об этом.

— Почему?

— Потому что я… я уже не знаю, так ли это.

— Хотите вина?

— Что?

— Я прихватил бутылочку и два стакана. На всякий случай.

— Вы очень предусмотрительны, мистер Даррелл.

Он принял ее ответ за согласие. Оливия услышала легкий хлопок, когда он вытащил пробку, и тихое бульканье.

— Держите. — Рональд коснулся ее руки и вложил стакан с вином в пальцы Оливии.

Она сделала глоток, чтобы успокоить нервы. Тепло от вина стало медленно растекаться внутри.

— А вы никогда не пробовали изменить свою жизнь? — упрямо вернулся Рональд к прежнему разговору.

— Ваша настойчивость заставляет меня заподозрить, что вы завели этот разговор с какой-то целью. С какой, Даррелл?

— Я думаю о вашем отце. Патрик уже немолодой человек, и он нуждается в вас.

— Иными словами, поскольку я уже достаточно освоилась, мне следует остаться здесь навсегда? — резко спросила Оливия.

— Вы могли бы задержаться подольше. Пока Патрик не оправится после болезни.

— Я не могу. У меня своя налаженная жизнь, круг знакомых, работа… — Оливия вдруг замолчала, потому что в этот момент ее вновь остро кольнуло чувство вселенского одиночества, которое она неизменно испытывала, возвращаясь в пустую квартиру. Все, заведу собаку! — решила она и глотнула еще вина.

— Это настолько важно для вас?

— Да. Не знаю. Как бы то ни было, мне просто не позволят это сделать, — жалобно добавила она, представив реакцию своей семьи.

— Самостоятельной девушке, которая сама привыкла принимать решения? — напомнил ей Рональд ее же слова.

— Вы не понимаете, — устало сказала она и поняла, что ее стакан опустел. — Налейте еще.

Рональд налил, и Оливия тут же сделала глоток, смачивая пересохшее горло.

— Вы не понимаете…

— Объясните, — предложил он.

— Я вечная головная боль моей матушки и тетушки Анжелины. А если я поступлю так, как вы говорите… то я стану их самым большим разочарованием! А я просто не могу… стать этим разочарованием.

— Вы всю жизнь пытаетесь переделать себя и соответствовать амбициям своей матери, — резко сказал Рональд.

— Откуда вы узнали? — пролепетала Оливия и тряхнула головой. Он что, может читать мысли?

— Это же очевидно.

Он был прав, но Оливия упрямо отогнала эту мысль.

— Хватит, Даррелл, я и так уже чувствую себя ужасно, а тут еще вы со своими лекциями.

— Я хочу вам помочь.

— Помочь? В чем?! У меня все прекрасно, и ничего другого я не хочу. — Она попыталась рассмеяться, но из горла вырвался только резкий всхлип.

— Я хочу помочь вам… обрести себя. Оливия…

Стакан выпал из ее ослабевшей руки.

— Не нужно, Даррелл. Простите, я хочу уйти. — Оливия повернулась, собираясь исчезнуть со всей возможной поспешностью, и в этот момент на ее из темноты стремительно надвинулась темная и непонятная масса. — Что это?! — вскрикнула Оливия. Темная масса оказалась лохматой и слюнявой, и Оливия с огромным облегчением воскликнула: — Шип, негодяй, ты напугал меня!

Собака развернулась и стремительно исчезла в темноте.

— Карлос нас ищет, — ровным голосом сообщил Рональд и крикнул в темноту: — Карлос, мы тут!

— Сеньор, мне нужно кое-что сказать вам, — обронил Карлос, приблизившись.

— Я, пожалуй, пойду в дом. — Оливия поежилась. Усилившийся ветер стал просто ледяным и гнал пелену черных облаков. Она оставила мужчин и пошла к освещенному дому.

Веселье затихало. Низкое и ровное пламя едва шевелилось над углями костров, люди расходились. Оливия свернула за угол дома, и вдруг ее окликнули:

— Сеньорита!

Она обернулась и увидела приближающегося мужчину, в руке у него была бутылка. Оливия попятилась, но мужчина вдруг схватил ее свободной рукой.

— Боитесь меня, сеньорита?

— Немедленно отпустите меня!

— А если нет?

Она посмотрела на искаженное ухмылкой лицо мужчины. От него несло спиртным, а глаза были мутными.

— Я вас знаю, — неуверенно произнесла Оливия.

— Конечно, знаете, маленькая сеньорита. Вы и этот громила отказали мне в работе на ранчо. Но мы все равно встретились, не так ли? За мной остался должок. Я должен отплатить вам за это. Вы очень хороши, и возвращать этот долг будет очень приятно. Пошли. И никто не придет вам на помощь! — Он сильно дернул Оливию за руку.

Оливия не успела ни сказать что-либо, ни сделать. Прямо возле ее уха раздался трубный рев раненого слона, и в поле ее зрения возник Рональд. Оливия догадалась, что он слышал предостаточно. Мужчина, все еще державший ее, тоже понял это. Но его затуманенный алкоголем мозг реагировал гораздо медленнее. Он только и успел выпустить руку Оливии и замахнуться бутылкой, как Рональд ударил его. Раздался страшный звук, нападающий покачнулся, но не упал. Он прорычал какое-то испанское ругательство и кинулся на Рональда.

— Ты уволен! — яростно выкрикнул Рональд и послал мужчину в нокаут.