Одна на миллион

8

Рональд Даррелл ехал на ранчо Патрика О'Хара, и его одолевали невеселые мысли. Ему нужно было увезти дочь Патрика Оливию в свой дом, но он не знал, как это сделать, чтобы было поменьше шума. В целях ее собственной безопасности Оливия Стюарт должна быть под присмотром. Под его личным неусыпным присмотром, но ему не слишком импонировало это решение. Конечно, она весьма привлекательная, но это всего лишь оболочка. Внутри она вздорная, истеричная, неуравновешенная, лживая, изворотливая…

Рональд поморщился. Перечислять можно до бесконечности, но это ничего не меняет. Еще его беспокоило слишком долгое молчание Карлоса. Он предупредил, чтобы в случае осложнений Карлос сразу поставил его в известность. Видимо, осложнений не возникло, но Рональд даже предположить не мог, каким образом Карлос справляется с ситуацией. Если только он не привязал эту девицу к кровати и не заткнул ей рот кляпом. Что ж, Карлос не страдал комплексами и вполне мог решиться еще и не на такие меры. Рональд въехал во двор и уловил краем глаза стремительно двигающееся сбоку цветное пятно. Он повернул голову и замер от неожиданности, дернув лошадь за уздечку. Послушная кобыла остановилась как вкопанная, и Рональд едва не вылетел из седла.

Оливия Стюарт, в тесных бледно-голубых джинсах и клетчатой рубашке с закатанными рукавами, стремительно летела по двору к амбару. Светлые волнистые волосы порядком растрепались, так что ее изящная головка походила на распушившийся одуванчик. Она не могла бы выглядеть привлекательнее, даже если бы только вышла из дверей салона красоты. Даррелл с раздражением отбросил эту мысль…

— Добрый день, сеньорита Стюарт! — прокричал он, когда Оливия маленьким торнадо проносилась мимо, не обращая на него никакого внимания.

Она тут же сбилась с шага и застыла, растерянно оглянувшись.

Добрый день, сеньорита Стюарт… Оливия не поверила собственным ушам и резко вскинула голову. Даррелл собственной персоной! И с опозданием на три дня! Она зачарованно наблюдала, как он ловко спешивается с лошади, привязывает ее к огромной слеге и идет к ней. Ей показалось, что Даррелл еще более огромен, чем она помнила, а его черные волосы на солнце отливают синевой, как воронье крыло. Впрочем, вот это уже явные издержки разбушевавшегося воображения.

— Вы? — Оливия похлопала ресницами, будто донельзя удивленная его визитом. — Какой сюрприз, мистер Даррелл!

— Неужели? Я вижу, вы чертовски рады меня видеть! — Его глаза опасно сверкнули, и на этот раз каменного выражения на его лице не было и в помине. Это немного охладило Оливию, но не настолько, чтобы она забыла о том, как Даррелл ее подставил.

— Что привело вас сюда, на это забытое ранчо? — приторно пропела она, сверкая глазами почти так же яростно, как и он.

Даррелл быстро понял, куда она клонит, и насупился.

— Мне было не до вас…

— Я понимаю… — еще более приторным голосом проговорила она. — Ах, эти ваши важные мужские заботы… Но ведь вы обещали позвонить… И не позвонили!

Даррелл окинул взглядом всю ее маленькую ладную фигурку, задержал взгляд на напряженном лице со сверкающими глазами.

— Сеньорита Стюарт…

— Да?..

— Извините.

Ее руки опустились и повисли вдоль тела. После взрыва справедливого негодования, Оливия обмякла и выглядела почти усталой. Он заметил под ее глазами синие тени. Не то чтобы это было сильно заметно, но все же они были. Неожиданно Рональд почувствовал, как внутри него поднялась теплая волна, а сердце предательски дрогнуло. Точно так же, как когда он впервые увидел Оливию. Рональд попытался загнать эти ненужные эмоции подальше, и у него это получилось. Наверное, потому что он всегда так поступал и привык жить без этих бередящих душу и лишающих покоя переживаний.

— Как себя чувствует Патрик? — спросила Оливия, поднимая на него неправдоподобно синие глаза.

«Это чувство», которое для Рональда не имело названия, снова упрямо вынырнуло из глубины, куда он минуту назад загнал его, и сердце снова пропустило удар. Это все потому, что она так похожа на Патрика, так чертовски красива и выглядит сейчас беспомощной и уязвимой… Черт ее побери! Тут он вконец разозлился на себя и на нее за то, что она такая, и грубо буркнул:

— Ему уже лучше.

Лицо Оливии застыло.

— Я рада. Вы сказали ему о моем приезде?

— Еще нет, — солгал он.

— Но почему?

— Вы забываете о его больном сердце. Я думаю, как сообщить ему, чтобы избежать ненужных волнений. Так что имейте терпение.

— Оно стремительно истощается.

— Что-то слишком быстро оно у вас истощается.

— Почему вы так ненавидите меня?

Рональд запнулся, а потом выдавил:

— Я вовсе не ненавижу вас. Просто сейчас не лучший в моей жизни период.

И меня угораздило попасться ему на пути именно в этот период, подумала Оливия. И все же интересно, какой он в свои лучшие дни? Ох нет, лучше об этом не знать! Следующие его слова почти потрясли Оливию:

— Сеньорита Стюарт, я сожалею, что наше знакомство началось не лучшим образом. Мне жаль, что я не сдержался. Я очень переживаю за Патрика.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросила она, ни к кому, собственно, не обращаясь, но Рональд ответил:

— Еще немного подождать. А что вы здесь делали до моего приезда?!

Неожиданно он протянул к ней руку и… вытащил из ее волос травинку. Рональд слишком долго и тщательно изучал ее, словно пытаясь в этой сломанной травине отгадать разновидность луговой травы, к коему принадлежал этот жалкий обломок. Оливия тем временем пыталась определить, нет ли в волосах еще травы. Утром она снова ездила с Карлосом на пастбища, и смирный мерин, которого ей выделил Карлос, фыркнул ей прямо в волосы. Рональд снова посмотрел на нее, и в его глазах она прочла удивление.

— Чем вы здесь занимались? — повторил он.

— Всем понемногу… Сегодня очень жарко. Может, хотите что-нибудь? Лимонад, морс, минеральная вода, кофе?

— Мате.

— О… — Замешательство длилось всего секунду, и Оливия улыбнулась: — Я знаю, это парагвайский красный чай.

— Вижу, что вы полностью освоились, — пробормотал он.

— Пойдемте в дом. — Оливия пошла к дому, Рональд пристроился рядом. — Этот напиток здесь пьют… ведрами! Очень много! Его впервые приготовили индейцы гуарани в Парагвае, он прекрасно бодрит и освежает, и его пьют через трубочку — бомбилью. Питье этого чая превратилось в Аргентине в ритуал, — протараторила Оливия и, взглянув на Рональда, улыбнулась. — Я ничего не упустила?

— Я потрясен. Но откуда это вы узнали?

— Карлос прочитал мне целую лекцию. Он сам пьет этот чай кувшинами.

— С каких это пор Карлос стал такой разговорчивый? — пробурчал Рональд себе под нос.

Он не обманывался насчет этих маленьких послаблений в виде приглашения выпить чаю. Ее гостеприимство было просто данью вежливости… или частью какого-то дьявольского плана, созревшего в ее милой головке. Рональд не хотел так думать — в конце концов, не отравит же она его? Но недоверчивость к женщинам так глубоко въелась в него, что он скорее был готов поверить в дьявольски хитрый план, чем в то, что гостеприимство Оливии вызвано другими причинами. И все же он согласился.

— Присаживайтесь, — пригласила Оливия, поставила воду греться и исчезла за открытой дверцей огромного шкафа. — Карлос все время куда-то переставляет коробку с мате, и мне всегда приходиться ее искать, — пояснила она, и ее голос звучал довольно глухо, словно она уже успела забраться внутрь шкафа. — Похоже, ему доставляет удовольствие заставлять меня искать эту коробку снова и снова.

Оливия «вынырнула» с большой жестянкой в руках и коленкой закрыла дверь. Водрузив ее на стол и послав Рональду рассеянную мимолетную улыбку, она принялась хлопать дверцами шкафов в поисках заварника и чашек.

— Иногда мне кажется, будто он решил, что я останусь навсегда, и поэтому предоставил мне огромные возможности для освоения кухни…

Рональд понял, что она жутко нервничает, иначе вряд ли пустилась бы в подробные объяснения, больше похожие на робкий лепет существа, насмерть перепуганного перспективой провести с ним наедине хоть какое-то время. Не выдержав ее метаний, он нетерпеливо поднялся и достал чашки и заварник с полки. При этом их руки столкнулись, Оливия невольно отпрянула и, избегая смотреть на него, пробормотала что-то невразумительное. Неожиданно Рональду стало смешно. Она — это еще понятно, но он-то отчего разволновался? Он, стараясь двигаться так же равномерно и спокойно, заварил чай и поставил две чашки на стол. Оливия осторожно присела напротив, и Рональд пододвинул одну чашку к ней.

— Я не… — потом она замолчала и ухватилась за ручку.

Тяжелая глиняная кружка казалась слишком массивной для ее тонких пальцев. Оливия подняла ее и снова поставила. Донышко глухо звякнуло, ударившись о твердую поверхность стола.

— Что-то не так?

— Все в порядке. Просто чай горячий. Мистер Даррелл, — начала она без паузы, — я хотела поговорить с вами. Я здесь уже три дня, — напряженным голосом произнесла она.

— И?..

— На сколько еще вы думаете откладывать мой визит в больницу? Я понимаю ваши опасения, но мне кажется, что чем дольше вы тянете, тем хуже. Думаю, Патрику пора узнать о моем приезде.

— Кажется, да.

Тон Рональда был настолько отстраненным, что Оливия не на шутку взволновалась.

— Ему ведь не стало хуже?

— Его состояние врачи оценивают как стабильное. Я хочу узнать о ваших планах. Сколько времени вы собираетесь пробыть здесь? Вы ведь не можете просто показаться ему на глаза и тут же сбежать!

— Я пока не решила.

Со двора послышался протяжный крик. Оливия напряглась, потом смутилась.

— О, простите, мне нужно идти. Всего минут на десять… Из-за вашего приезда я совсем забыла… В общем, я скоро…

Брови Рональда поползли в немом удивлении вверх, и Оливия поспешила ретироваться.

Конечно, это кричал Карлос, который уже битый час ждал ее в амбаре, а отчаявшись, напомнил о себе таким своеобразным способом. Оливия влетела в распахнутую дверь амбара и, едва не наступив на невозмутимую собаку Карлоса, испуганно отпрянула. Чудовище взглянуло на нее, и Оливия вдруг с удивлением обнаружила, что у пса удивительно добрые карие глаза, смотрящие на нее с печальным укором.

— Сеньорита, я уже почти час… — начал Карлос, но она быстро его перебила:

— Прости, Карлос, я нечаянно. Я как раз шла в амбар, но тут приехал мистер Даррелл…

— И вы про все забыли, сеньорита Ливи.

— Вроде того.

— Ладно, идите, я справлюсь без вас, — вдруг отчего-то решил проявить милосердие Карлос. — Тут дел всего минут на десять.

— Ну хорошо, — неуверенно отозвалась Оливия.

В доме ее ждал Рональд Даррелл и неизбежный разговор, ради которого она и проявила гостеприимство. Даррелл обладал эксклюзивным правом на организацию ее встречи с Патриком. Когда Оливия вошла на кухню, то обнаружила, что Рональд… спит. Его голова покоилась на сложенных руках, лицо было повернуто на Оливию, а глаза закрыты. Сначала она была уверена, что он либо просто отдыхает, либо притворяется. Сейчас он откроет глаза и скажет что-нибудь ехидное… Но Рональд и не думал открывать глаза, он продолжал спать.