Одна на миллион

3

— По-моему, это сумасшествие! Ливи, ты ведь просто пошутила, да? — спрашивал Эштон.

Оливия заканчивала сборы. Она как раз вновь мысленно перебирала вещи, которые решила взять с собой. Конечно, она намеревалась ехать налегке. Но как всегда список «совершенно необходимого» рос, как снежный ком, и вскоре превысил все мыслимые и немыслимые размеры. Оливия пришла к неутешительному выводу, что стандартное багажное место в самолете вряд ли рассчитано на ее потребности и ей стоит подумать о трейлере. Тогда она твердо постановила, что возьмет ровно столько вещей, сколько влезет в ее чемодан, и… небольшую спортивную сумку. Сумка была маленькой поблажкой, которую Оливия позволила себе. В конце концов, у нее же две руки, так пусть обе будут заняты! И Оливия принялась яростно кромсать свой список, мучительно, как и всякая женщина в сходной ситуации, пытаясь определить, что является крайне необходимым, а что можно оставить без особого ущерба. Так что визит Эштона застал Оливию не в лучшем расположении духа.

— Быстро же распространяются новости, — пробурчала она, с тоской представляя реакцию матери. — Кто еще в курсе?

— Только я и папа.

Успокоенная этим Оливия соизволила ответить на поставленный вопрос:

— Нет, Эштон, мне совсем не до шуток. Я уже поменяла билет на самолет и утрясла все организационные вопросы. Я уезжаю, как и планировала, в понедельник.

— У тебя истерика! — выпалил Эштон.

— ?

— А иначе ты никогда бы не приняла этого идиотского решения. Подумать только — отправиться в Аргентину! Неизвестно куда и неизвестно к кому! Оригинально, ничего не скажешь! Я понимаю, ты расстроена из-за того, что с Мелом все так получилось, но нельзя же вообще с ума сходить…

— Ты ошибаешься, Эштон, этот сукин сын не имеет никакого отношения к моему решению отправиться в Аргентину!

— Оливия!.. — воскликнул Эштон, шокированный ругательством. Он не привык слышать подобные высказывания из уст сестры.

— Черт, мне нужно было назвать его по-другому, но благовоспитанным леди произносить такие слова не положено!

— Вот именно, — торопливо поддакнул Эштон. — Я вовсе не это имел в виду, Ливи! — Он быстро осознал свою тактическую ошибку и неверную интонацию, взятую для разговора, и попытался проворно загасить костер, который сам же неосмотрительно раздул.

— А что ты имел в виду?

— Я хотел сказать… э-э-э… — Эштон замолчал, нахмурился и попытался подобрать слова, которые не разозлят его сводную сестру.

Если весь мир и заблуждался насчет ее темперамента, то Эштон никогда не обманывался. Оливия терпеливо ждала, пока он справится с непосильной задачей — предельно ясно выразить свою мысль и при этом не довести ее до белого каления.

— Я хочу сказать, что ты приняла это решение спонтанно, не продумав возможных путей развития ситуации.

Оливия негодующе фыркнула. С Эштоном она могла быть самой собой: не притворяться и не сдерживаться.

— Я всю жизнь планирую, Эштон. В детстве я планировала стать ветеринарным врачом, жить в сельской местности и лечить коров. Потом я планировала жить в другом городе. Еще неделю назад я планировала выйти замуж за Мела, нарожать ему кучу детишек и быть счастливой до конца дней своих. И, посмотри, что со всем этим стало?! Хватит планов, Эштон, иногда нужно действовать без основательных раздумий и долгосрочных программ. Может быть, в этот раз мне повезет больше.

— Извини, я не думал, что все так далеко зашло, — пробормотал он, и Оливия едва сдержала порыв яростно потереть защипавшие глаза.

Напоминание Эштона об экс-женихе снова заставило ее почувствовать себя обманутой и уязвленной. Эштон деликатно стал смотреть в сторону.

— Ливи, может, все-таки стоит обдумать эту поездку получше? — почти жалобно протянул он уже без надежды повлиять на решение. — У меня не очень хорошие предчувствия.

— Точно такие же, когда мы потоптали цветник у соседей? Или наподобие тех, что обуревали тебя, когда ты подрался с Престоном, разорвал свой новый костюм и боялся получить нахлобучку от мамы? — попыталась его развеселить Оливия, но Эштон даже не улыбнулся.

Внезапно Оливия вспомнила про отсутствие в багаже дорожного фена и, не теряя времени, отправилась за ним. Эштон поплелся следом. Если бы Оливия не была так напряжена и взволнована предстоящей поездкой, она смогла бы взглянуть на все с присущим ей юмором и сравнить их хождение с детской игрой в «паровозик». Она схватила фен, смахнула попутно в сумку несколько изящных флаконов и для виду крепко задумалась над тем, взять ли любимый сундучок с косметикой от Шанель или ограничиться дорожным набором. Оливия надеялась, что за это время Эштон забудет про все свои дурные предчувствия… Но не тут-то было.

— Оливия, ты меня слышишь? — воззвал застрявший в дверном проеме Эштон к ее спине.

Оливия обернулась.

— Я тебя отлично слышу, — проинформировала она брата и едва не скривилась при виде явного огорчения на его лице. Эштон выглядел так, словно у него мучительно ныл зуб.

— Оливия…

— Эштон, со мной все будет в порядке. И мне бы хотелось услышать от тебя слова поддержки и понимания. Ну же, малыш, пожелай мне удачи!

«Малыш» Эштон — рост шесть футов три дюйма и атлетическая фигура греческого божества — попытался придать лицу выражение, которого от него ожидала Оливия — единственная, кто имел право называть Эштона малышом. И это как всегда сокрушающе действовало на его силу воли. Проще говоря, когда сестра называла его «малышом», да еще особым, мягким голосом, он был согласен на что угодно. Даже разбиться в лепешку. Именно поэтому сейчас Эштон собрал всю волю в кулак и улыбнулся.

— Хорошо, дорогая, желаю тебе удачи.

Оливия кивнула и хотела было отвернуться, но в последний момент передумала. Она дотронулась до руки Эштона.

— Извини, я не хотела тебя огорчить. Не волнуйся, я абсолютно уверена в своей безопасности, равно как и в безвредности всей затеи. Я понимаю, твои переживания вызваны беспокойством обо мне, но заверяю, что Патрику не нужны мои деньги, он не попал в скверную ситуацию и меня никто не собирается похищать. Прежде чем решиться на эту поездку, я все уточнила, а Джэсон мне помог.

Эштон был весьма сообразительным малым. Он внимательно посмотрел на сестру, которая в этот момент напоминала ему маленькую белую акулу. Оливия, «маленькая, белая и пушистая», оказалась вооружена небольшими, аккуратненькими, но очень острыми зубками.

— Как давно ты следишь за ним?

— Молодец, — рассеянно похвалила брата Оливия. — Но «следишь» — не совсем то слово. Я просто собирала некоторые сведения.

— Я мог бы отправиться с тобой, — предложил Эштон, и Оливия поняла, что ее упрямый, подозрительный, практичный и обожаемый братец больше не собирается давить ей на нервную систему уговорами.

— Не думаю, что это хорошая идея. Я уже достаточно взрослая девочка, чтобы путешествовать самостоятельно, — попыталась пошутить она.

Чтобы скрыть свои чувства и не дать себе еще больше раскиснуть, Оливия принялась застегивать чемодан и сумку, потом повернулась к Эштону. На ее лице засияла ослепительная улыбка.

— Я обожаю тебя, дорогой мой братец. И для твоего окончательного успокоения даю обещание постоянно звонить и информировать тебя обо всех событиях.

— Договорились. И, наверное, все, что я могу для тебя сделать, — это отвезти тебя в аэропорт.

— Спасибо, буду тебе весьма признательна. Еще ты должен пообещать мне, что не забудешь поливать цветы и не оставлять беспорядка, если будешь приводить своих подружек. Этого будет вполне достаточно.

Эштон сделал вид, что не заметил упоминания о подружках. Он напустил на себя важный и слегка озабоченный вид, как беспокойный папочка, отправляющий чадо в дальнюю дорогу.

— Если что — немедленно звони. Я сразу же примчусь тебя спасать и уж тогда просто не смогу гарантировать, что не намну кому-нибудь бока.

— Ты такой милый! — Оливия не удержалась и чмокнула его в щеку.

Эштон играючи подхватил ее багаж и погрузил в машину. Всю дорогу до аэропорта они провели в молчании, думая каждый о своем.

— Я не хочу, чтобы мама знала про мою затею, — виновато сказала Оливия, вручая Эштону ключи от своей квартиры. — Ей и так здорово досталось в последнее время, чтобы я посвящала ее в подробности своего путешествия. Она по-прежнему думает, что я отправляюсь в тур по Европе, чтобы развеяться.

— Да уж, нам несдобровать, если она узнает, что мы намеренно вводили ее в заблуждение.

— Мы никого не вводим в заблуждение, просто умалчиваем о некоторых изменениях в моих планах.

— Хорошенькое оправдание! — насмешливо проговорил Эштон, за что получил ощутимый тумак в плечо.

— Какое есть. Пока, Эштон, не скучай!

Оливия чмокнула брата в щеку на прощание и заспешила на регистрацию.

Эштон посмотрел вслед маленькой тонкой фигурке сестры и вздохнул. Сейчас ему не нужно было изображать спокойствие и веселость, и его лицо стало задумчивым и одновременно встревоженным. Он обожал свою сестру, беспокоился за нее и безумно ею гордился. Он еще никогда не встречал столь целеустремленного человека, обладающего кроме упорства в достижении целей, острого ума и железной хватки деловой женщины еще и исключительно добрым сердцем. Именно благодаря всем этим своим качествам за короткое время Оливия успела добиться очень многого. Устроившись после окончания школы в крупную компанию простым курьером, она одновременно стала посещать лекции в колледже. И преуспела: у нее были отличные оценки, и начальство быстро заметило прилежную, исполнительную, компетентную и доброжелательную сотрудницу с неизменной улыбкой на губах. А диплом о высшем образовании был дополнени— тельным аргументом в сложившемся мнении. И Оливия стала быстро продвигаться по служебной лестнице. В ее двадцать четыре у нее было то, что в ее возрасте добиваются далеко не все: своя квартира, стабильный заработок, репутация и прекрасные перспективы на будущее. Добавьте к этому высокое положение ее семьи…

Но, похоже, не все в этой жизни устраивало Оливию Стюарт. Очень часто Эштон инстинктивно чувствовал беспокойство, охватывающее Оливию. Он не раз шутил по этому поводу, и сестра отвечала, что так себя чувствуют лунатики с приближением полнолуния. Когда он пытался говорить серьезно, она уходила от ответа, отшучиваясь и мгновенно меняя тему разговора, чем частенько приводила Эштона в замешательство. Он не всегда успевал подстраиваться, хотя прекрасно изучил эту тактику: стремительно ввести противника в замешательство, выбить почву из-под ног, лишив равновесия, и заставить думать и говорить о том, что нужно в этот момент самой Оливии. Он не переставал удивляться ее искусству владения данной тактикой и постоянно обновляющимися способами достижения желаемого результата.

Эштон думал, что идея создания семьи успокоит ее. И до инцидента с Мелом внешне все казалось идеальным, но Эштон чувствовал, что беспокойство Оливии только возросло. Может, и к лучшему, что все так получилось…

— Эй, красавчик, кого-то ждешь?

Эштон оглянулся и увидел двух красоток, взиравших на него с нескрываемым восхищением. Юбки девушек едва прикрывали трусики, а длинные безупречные ноги росли, что называется, от ушей.

— Я встречаю невесту.

Улыбки красавиц тут же, как по мановению волшебной палочки, увяли. Усмехнувшись, Эштон отправился к машине.