Одна обещанная ночь

– Можешь не стараться заставить меня чувствовать себя лучше. Я в порядке, не благодаря тебе.

– Ты сегодня ворчливая.

- Не благодаря тебе. – Издаю девчачий визг, когда он отрывает меня от тропинки. – Ты уйдешь уже?

– Дерзишь, – просто говорит он. – Ты могла бы сказать это, не становясь сучкой, знаешь.

– Заслужил. Поставь меня.

Он ставит меня на ноги и приводит в порядок.

– Мне в другую сторону. Так что, люблю тебя и покидаю, – Грегори наклоняется и целует меня в щеку. – Веди себя хорошо.

– На самом деле, глупо говорить мне такое, – я толкаю его в плечо, пытаясь вернуть нашу нормальность.

– Ну, да, было бы раньше, только вот в моей лучшей подруге проснулся ген глупости в последние недели, – он толкает в ответ мое плечо.

Он прав, так и есть, но еще я снова потеряла этот ген, и ему не о чем беспокоиться, да и мне тоже.

– Я иду на дружеское свидание, вот и все.

– И маленький поцелуй не причинил бы боли, но не шали, пока я с ним не встречусь. Надо его проверить, – Грегори берет меня за плечи и разворачивает в другую сторону. – Не торопись.

– Я позвоню, – говорю, удаляясь от него.

– Разве что, если не будешь слишком занята, – кричит он, от чего я закатываю глаза, только он все равно уже не видит.

К Селфриджис я подхожу без десяти восемь. Жизнь на Оксфорд стрит даже в этот час бьет ключом, поэтому я прислоняюсь к витрине и наблюдаю за суматохой вокруг, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно и расслабленно. Знаю, что ничего не выходит.

После пяти минут ожидания решаю, буду выглядеть более расслабленной, зависнув в телефоне, так что я роюсь в сумочке и начинаю печатать Грегори сообщение, просто, чтобы убить время.

Сколько я уже жду?

Нажимаю отправить, и телефон практически сразу начинает звонить, на экране высвечивается имя Грегори.

– Привет, – отвечаю, радуясь тому, что он позвонил, потому что во время болтовни по телефону я должна буду казаться еще более расслабленной.

– Его до сих пор нет?

– Нет, но еще даже не восемь.

– Да не важно, – возмущается он. – Дерьмо, надо было заставить тебя опоздать. Это же первое правило свиданий!

– Какое? – спрашиваю, меняя положение и опираясь теперь на плечо, а не на спину.

– Женщина должна опаздывать. Все это знают. – Он не кажется счастливым.

Улыбаюсь толпе незнакомцев, спешащих мимо.

– А что происходит, когда на свидание идут два мужчины? Кто тогда должен опаздывать?

– Очень смешно, малышка. Очень смешно.

– Абсолютно разумный вопрос.

– Прекрати переводить разговор на меня. Он уже там?

Я озираюсь, бросая на всех беглый взгляд, но не нахожу Люка.

– Неа. Сколько мне следует ждать?

– Я уже его ненавижу, – бурчит Грегори. – Два прокола за две недели. Плохи дела!

Смеюсь себе под нос, мысленно соглашаясь со своим циничным другом, только этого я ему никогда не скажу.

– Ну, спасибо, – переворачиваясь, снова прижимаюсь спиной к стеклянной стене и вздыхаю. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Сколько мне следует… – Во рту мгновенно пересыхает, когда вижу проезжающую машину, взглядом следуя за ней по Оксфорд стрит. В Лондоне, должно быть, тысячи черных мерседесов, так почему этот меня так притягивает? Тонированные окна? Лицензия AMG на крыле?

– Ливи? – голос Грегори спускает меня с небес на землю. – Ливи, ты там?

– Да, – говорю я, наблюдая за тем, как мерседес замедляется, а потом, нарушая абсолютно все правила, разворачивается, пересекая три полосы, после чего едет в обратную сторону ко мне.

– Он там? – спрашивает Грегори.

– Да! – пищу я. – Я должна идти.

– Лучше поздно, чем никогда, – ворчит он. – Веселись.

– Конечно, – мне с трудом удается произнести слова сквозь ком в горле, я быстро отсоединяюсь и поворачиваюсь в другую сторону, будто я его не заметила. Мне стоит уйти? Что если Люк появится, а меня нет? На Оксфорд стрит парковка запрещена, так что он не остановится. Если это вообще он. Может, и нет. Дерьмо, кто же еще. Я отталкиваюсь от витрины и быстро собираюсь с мыслями, но прежде чем мозг сообщает о принятом решении, ноги сами уносят меня от источника моих мучений. Иду уверенно, делая глубокие вдохи, усердно концентрируясь на каждом пройденном шаге.

Я закрываю глаза, когда вижу, как машина медленно проезжает мимо меня, и открываю их только когда налетаю на нетерпеливого бизнесмена, который начинает отчитывать меня за то, что не смотрю, куда иду. У меня нет сил даже чтобы извиниться, вместо этого я просто обхожу его и возобновляю быстрый шаг, но, когда вижу, что машина остановилась, тоже останавливаюсь. Открывается дверца со стороны водителя. Его силуэт выплывает из машины, он вытягивается во весь свой рост, после чего захлопывает дверцу машины и застегивает пуговицы серого пиджака. Черная рубашка и галстук идеально идут к его темным волосам, скулы покрыты щетиной. Он потрясающе выглядит. Чувствую себя побежденной, а он еще даже ничего мне не сделал. Чего он хочет? Зачем остановился?

Я борюсь за хоть какие-нибудь здравые мысли в голове и отмираю, разворачиваясь в обратную сторону и ускоряя шаг.

– Ливи! – слышу звук его шагов, преследующих меня, стук его дорогих туфель о бетон позади, слышу, даже несмотря на окружающую суматоху Лондона. – Ливи, подожди!

Шок, заставивший мои ноги двигаться, перерастает в раздражение, когда я слышу, как он кричит мое имя, как будто я что-то должна ему. Останавливаюсь и разворачиваюсь к нему, чувствуя скорее решимость, чем раздражение, когда наконец смотрю в его глаза.

Он останавливается в своей дорогущей обуви и одергивает пиджак, просто стоя передо мной и не делая попытки заговорить. Я молчу, потому что мне нечего сказать и, если честно, надеюсь, что он так ничего и не скажет, тогда мне не придется встретиться с неспешным движением этих губ и слышать чистоту его голоса. Я в безопасности, пока он молчит и не двигается… ну или, по крайней мере, в большей безопасности, чем когда он касается меня или со мной разговаривает.

Совсем не в безопасности.

Он подходит ближе, как будто понимая, о чем я думаю:

– Ты ждешь кого-то. Кого?

Я не отвечаю, только мой взгляд приклеился к нему.

– Я задал тебе вопрос, Ливи, – Миллер делает еще один шаг в моем направлении, его близость кричит об опасности, а я все стою на том же месте, хотя должна бежать прочь. – Ты ведь знаешь, я ненавижу повторять. Ответь, пожалуйста.

– У меня свидание, – пытаюсь добиться холодного равнодушия в голосе, только не уверена, что полностью преуспела. Я слишком рассержена.

– С мужчиной? – он спрашивает, и я практически вижу, как он раздражен.

– Да, с мужчиной.

На его обычно равнодушном лице пробегает череда самых разных эмоций. И он абсолютно точно несчастлив. Это только подстегивает мою самоуверенность. Не хочу чувствовать крошечную надежду, которая зарождается в моем животе, которую сложно не заметить.

– Это все? – спрашиваю я, голос становится сильнее.

– Так ты теперь ходишь на свидания?

– Да, – я говорю просто, потому что это правда, и в подтверждение слышу не такой знакомый голос, зовущий меня по имени.

– Ливи? – Люк появляется рядом со мной.

– Привет, – тянусь и целую его в щеку. – Готов?

Он переводит взгляд на Миллера, который, как я замечаю, неподвижно и молча наблюдает за моим приветствием Люка.

– Привет, – Люк протягивает ему руку, и, к моему удивлению, Миллер берет ее, крепко пожимая, манеры его никогда не подводят.

– Здравствуйте, я Миллер Харт, – он кивает, челюсть напряжена, и я вижу, как мой знакомый вздрагивает, прежде чем Миллер отпускает руку Люка и одергивает свой идеально выглаженный пиджак. И уж точно я не выдумала его тяжелое дыхание и потемневший от злости взгляд. Практически слышу, как что-то тикает внутри него, как будто еще не взорвавшаяся бомба. Он в ярости, и его убийственный взгляд, вцепившийся в Люка, начинает меня пугать.

– Люк Мейсон, – отвечает парень, пожимая его руку. – Приятно познакомиться. Вы друг Ливи?

– Нет, просто знакомый, – я быстро подпрыгиваю, желая убрать Люка подальше от столь очевидной ярости. – Идем.

– Великолепно, – Люк тянется, беря меня за руку, и я позволяю ему увести прочь от этой неловкой ситуации. – Я думал, мы попробуем бар «Лайон» за углом. У них там перемены недавно были, – говорит мне Люк, заглядывая через плечо.

– Превосходно, – не могу удержаться и тоже бросаю взгляд через плечо, тут же жалея об этом. Миллер стоит, просто наблюдая за тем, как я ухожу с другим мужчиной, – непроницаемое выражение лица, неподвижный силуэт.

Вскоре мы поворачиваем за угол, и я чувствую, что Люк смотрит на меня, поэтому вина начинает сдавливать внутренности. Зачем? Это же просто свидание, вот и все. Вина из-за наивности Люка или явно задетого Миллера?

– Он немного странный, – бормочет Люк. Не выдаю своего согласия, отчего Люк переводит свой взгляд на меня. – Выглядишь прелестно, – говорит он. – Прости, что опоздал на пару минут. Пришлось отпустить такси и ехать на метро.

– Не волнуйся. Сейчас ты здесь.

Он улыбается, и эта улыбка милая, такая, что согревает и без того дружелюбное лицо.

– Почти пришли, смотри, – указывает на конец улицы. – Я слышал много хороших отзывов.

– Оно новое? – спрашиваю я.

– Нет, просто отремонтировано. Теперь это винный бар, а не типичный лондонский паб, – он смотрит по сторонам и быстро переводит нас через улицу. – Хотя мне нравятся хорошие старомодные пабы.

Я улыбаюсь, думая, что определенно смогла бы представить Люка в пыльном, отделанном деревом пабе, за бокалом пива и в компании друзей. Он нормальный, просто обычный парень – тот тип парней, которым бы мне стоило уделять внимание, раз уже сейчас я уделяю внимание мужчинам.

Люк открывает дверь, приглашая меня внутрь, а потом ведет меня к столику, расположенному на приподнятом промежуточном этаже в конце зала.

– Что будешь пить? – спрашивает, жестом приглашая садиться.

Вот он, этот самый вопрос, и хотя во время разговора с Грегори я чувствовала абсолютную уверенность, что попрошу стакан воды, теперь эта идея кажется незрелой и глупой.

– Вино, – говорю быстро, прежде чем успею переубедить себя. Кроме того, мне, кажется, нужно выпить. Чертов Миллер Харт.

– Красное, белое, розовое?

– Белое, благодарю, – я стараюсь казаться непринужденной и абсолютно расслабленной в этой обстановке, но новая встреча с Миллером заставила меня снова нервничать и переживать. Голова кружится, когда я думаю о выражении его лица при встрече с Люком.

– Белое так белое, – Люк улыбается и направляется к бару, оставляя меня одну за столиком, словно рыбу, выброшенную на берег. Бар битком набит, в основном мужчинами в костюмах, которые, кажется, пришли сюда прямо из офисов. Их громкая болтовня и смех, вместе с ослабленными галстуками и сброшенными пиджаками – очевидный признак того, что все эти ребята здесь уже давно.

Мне нравится стильный дизайн этого места, но не шум. Разве первое свидание не должно быть где–то в тихом местечке, где можно поесть и поговорить, узнать друг друга получше?

– Держи, – бокал вина скользит ко мне, и я инстинктивно отклоняюсь к спинке своего стула, вместо того, чтобы взять его и поблагодарить Люка. Он сидит напротив меня, с кружкой пива в руке и делает первый глоток, довольно вздыхая, прежде чем поставить кружку на стол. – Я правда рад, что ты согласилась выпить со мной, – говорит он. – Я уже почти сдался.

– Я рада, что пришла.

Он улыбается:

– Так, расскажи мне о себе.

Я скрещиваю руки и кладу их на стол, начиная играть с колечком, и мысленно даю себе пинок. Конечно, он будет задавать вопросы. Вот что нормальные люди делают на свиданиях, а не перекидываются безрассудными предложениями. Итак, сделав глубокий вдох, стискиваю зубы и делюсь своей жизнью с кем-то новым, что-то, чего я никогда не делала и никогда не думала, что смогу.

– Я совсем недавно начала работать в бистро. До этого ухаживала за своей бабушкой, – это не так много, но уже начало.

– Ох, он умерла? – спрашивает он, чувствуя себя неуютно.

– Нет, – смеюсь я. – Бабуля далека от смерти, уж поверь мне.

Люк тоже смеется:

– Какое облегчение. На секунду, я подумал, что сморозил глупость. Почему ты за ней ухаживала?

На этот вопрос не так легко ответить, и я правда слишком запутана.

– Она болела какое-то время, вот и все, – мне за себя стыдно, но, по крайней мере, я поделилась маленькой частичкой себя.

– Мне жаль.

– Не стоит. Сейчас она в порядке, – говорю с мыслью, что Нан понравилось бы мое признание.

– Как ты проводишь свободное время?

Моя заминка очевидна. По правде говоря, никак. У меня нет армии подружек, у меня нет общественной жизни, нет увлечений, и поскольку раньше меня об этом никто не спрашивал, я никогда не думала, насколько я выпала из жизни и изолирована. Я всегда это знала – Боже, я к этому стремилась, но сейчас, когда я хочу произвести впечатление на интересного человека, я в тупике. Мне нечем подогреть этот разговор. Мне нечего предложить дружбе или отношениям.

Начинаю паниковать:

– Хожу в тренажерный зал, гуляю с друзьями.

– А, я занимаюсь в тренажерном зале, по крайней мере, три раза в неделю. В какой ты ходишь?

Становится хуже. Моя ложь провоцирует новые вопросы, за которыми следует новая ложь. Не самый лучший способ начинать дружбу. Беру свой бокал и подношу к губам, отчаянная попытка выиграть время, лихорадочно вспоминая названия местных тренажерных залов. Не могу припомнить ни одного.

– Один в районе Мейфэр.

– «Верджин»?

Облегчение на лице Люка, услышавшего мой ответ, очевидно:

– Да, «Верджин».

– Я хожу туда! Никогда тебя там не видел.

Мне уже физически больно:

– Я начала туда ходить совсем недавно, – надо сворачивать этот разговор быстро, прежде чем наговорю еще больше лжи. – Что насчет тебя? Чем ты занимаешься?

Он заглатывает наживку и погружается в рассказ, выдавая информацию в малейших деталях о себе и своей жизни. За последующие полчаса я так много узнаю о Люке. Ему есть что рассказать, и я не сомневаюсь, что все рассказанное правда и так же интересно, каким кажется, в отличие от моей никудышной попытки приукрасить себя и свою жизнь. Он фондовый брокер и живет со своим приятелем, Чарли, после расставания со своей девушкой четыре года назад, но сейчас покупает свое собственное жилье. Ему двадцать пять, намного ближе ко мне по возрасту, невероятно милый, сильный, благоразумный парень. Мне он нравится.

– Так что, никаких бывших парней, которых мне стоит опасаться? – спрашивает он, заканчивая свою речь.

Мне нравится его слушать. Меня захватило, я вставляю свое мнение и мысли, но, по большому счету, говорит Люк, и я рада.

Была до сих пор.

– Нет, – мотаю головой и делаю крошечный глоток вина.

– Должен быть кто-то, – смеется он. – У девушки с такой внешностью, как у тебя.

– Я ухаживала за бабушкой. Не было времени на свидания.

Он откидывается на спинку стула:

– Вау! Я в шоке.

Мое расслабленное состояние снова сменяется на дискомфорт, как только разговор направляется на меня.

– Не надо, – говорю тихо, покручивая свой бокал.

Взгляд на его лице говорит мне, что он в замешательстве, но больше не давит:

– Ладно, – он улыбается. – Принесу еще выпить. То же самое?

– Да, спасибо.

Он задумчиво кивает, может, задаваясь вопросом, какого черта он тратит свое время на осторожную, сомнительную официантку, и идет к бару, проталкиваясь к барной стойке. Раздраженно вздыхая, я откидываюсь на спинку стула, играя с бокалом, ругая себя за… все. Жизнь переворачивается, нужно менять ориентиры и направления. Но я не знаю, откуда начать.

Подпрыгиваю, чувствуя горячее дыхание у уха и сильную хватку на затылке.

– Идем со мной.

Застываю под его рукой, взгляд мечется по бару в поисках Люка. Не вижу его, но это не значит, что он не видит меня.

– Вставай, Ливи.

– Что ты творишь? – спрашиваю, игнорируя тепло, просачивающееся от его прикосновения к моей коже.

Свободной рукой Миллер берет меня под локоть и поднимает на ноги, а потом тащит к запасному выходу из бара.

– Понятия гребаного не имею, но я не могу остановиться.

– Миллер, пожалуйста.

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, прекрати делать это, – я тихо умоляю в то время, как должна вырваться и врезать ему. – У меня свидание.

– Не говори так, – он выплевывает слова, и если бы я могла видеть его лицо, уверена, оно бы источало ярость. Но я не вижу его лица, потому что он позади меня и его рука на моей шее не дает мне повернуться. Он идет решительно, не оставляя мне выбора, кроме как бежать вприпрыжку, чтобы поспевать за его шагами.

Подсвеченная входная дверь открывается и захлопывается, меня разворачивают и осторожно прижимают к стене, его сильное тело вжимается в меня:

– Ты собираешься спать с ним? – губы сжаты в тонкую линию, глаза горят. Он все еще в ярости.

Конечно, не собираюсь, но его это никоим образом не касается.

– Это не твое дело, – я выпячиваю подбородок, как маленький знак неповиновения, абсолютно уверенная в том, что я его провоцирую. Могла бы просто сказать нет, только мне слишком интересно, что он собирается сделать. Не стану я падать на колени и упрашивать его, говорить то, что он хочет слышать.

Хоть и хочу этого.

Хочу клясться, что не посмотрю на другого мужчину так долго, сколько он будет меня боготворить. Его тело вжимается в меня, чистый взгляд прожигает, а сквозь приоткрытые губы вырывается яростный воздух тех самых невысказанных чувств и ударяет прямо в лицо. Начинаю дрожать под ним.

Хочу его.

Он опускает губы ближе ко мне.

– Я задал тебе вопрос.

– И я не собираюсь отвечать, – выдыхаю, продолжая артачиться. – Мне приходилось видеть тебя на свиданиях больше, чем единожды.

– Я объяснял тебе сотни раз. Ты ведь знаешь, как я ненавижу повторяться.

– Тогда, может, тебе стоит выражаться яснее, – нападаю я.

– Почему на твоем столе бокал вина?

– Не твое дело.

– Я делаю это своим делом, – он давит сильнее, провоцируя тяжелый выдох. – Ты собираешься спать с ним, и я не позволю этому случиться

Я отворачиваю от него лицо, ослабляя желание и получая взамен раздражение.

– Ты не можешь меня остановить, – я не знаю, что говорю.

– Ты все еще должна мне четыре часа, Ливи.

Я в шоке снова поворачиваю к нему голову.

– Ты думаешь, что я отдам тебе еще четыре часа, чтобы ты снова стал со мной холодным и бездушным? Я поделилась чем-то с тобой. Ты казался таким надежным рядом.

Его губы раздвигаются, дыхание становится более тяжелым, неестественным, словно он пытается себя контролировать.

– Ты в безопасности со мной, – рычит он.– И да, я жду, что ты дашь мне больше. Я хочу остаток времени, который ты мне должна.

– Ты этого не получишь, – заявляю я с уверенностью, в шоке от его абсурдного требования. – Ты правда думаешь, будто я что-то тебе должна?

– Ты едешь со мной домой.

– Нет, не еду, – борюсь с желанием закричать да. – И ты не ответил на мой вопрос.

– Не собираюсь отвечать, – он наклоняется и касается меня губами. – Позволь мне снова тебя попробовать.

Желание опять пробивается наружу:

– Нет.

– Позволь забрать тебя в мою постель.

Трясу головой и зажмуриваю глаза, ведь так хочется ему позволить, но я все равно знаю, что это будет ошибкой.

– Нет, не для того, чтобы ты снова мог меня выбросить, – чувствую приближающееся тепло его губ, но не поворачиваю голову.

Жду.

Позволяю этому случиться.

И когда его мягкие губы встречается с моими губами, я сдаюсь и с тихим стоном ему открываюсь, руки находят его плечи, голова запрокидывается, давая ему полное разрешение. Я теряюсь. Разум снова не функционирует.

– Искры, – шепчет он. – Настоящие электрические искры, и создаем их мы, – он кусает мои губы. – Не отбирай это у нас, – он прокладывает дорожку поцелуев по моей шее и прижимается к уху. – Прошу.

– Только четыре часа? – шепчу я.

– Прекрати слишком много думать.

– Я и не думаю слишком много. Я вообще едва ли могу думать, когда ты рядом.

– Мне это нравится, – он накрывает мою шею ладонями и приподнимает лицо. Его великолепные черты парализуют. – Позволь этому случиться.

– Уже позволяла, даже не единожды, и каждый раз ты от меня отгораживался. Так же будет и в этот раз?

– Никто не знает, что случится в будущем, Ливи, – его губы движутся не спеша, приковывая мое внимание к его рту.

– Это плохой ответ, – шепчу я. – И ты можешь сказать мне, что случится, потому что у тебя все под контролем. – Неприятно, я выложила свои карты на стол – стало совершенно ясно, что я хочу больше, чем он хочет дать.

– На самом деле, я не могу, – он тянется поцеловать меня, но я усилием воли отворачиваю лицо, позволяя ему коснуться своей щеки. – Позволь мне ощутить твой вкус, Ливи.

Я должна отказать ему, и его смутный ответ дает мне силы сделать нужное.

– Ты уже получил слишком много, – если сейчас я оступлюсь, возможности подняться уже не будет. Приняв предложение, я дам ему шанс повернуться ко мне спиной, когда он получит желаемое, и у меня никогда не будет достаточной причины обвинять его, потому что я сама позволю… снова.

– А ты? – спрашивает он. – Тебе меня достаточно, Ливи?

– Слишком, – я отталкиваю его. – Чересчур много, Миллер.

Он ругается и пробегает рукой по волосам.

– Я не отпущу тебя домой с тем парнем.

– И как ты меня остановишь? – тихо спрашиваю. Он меня не хочет, но и не хочет, чтобы я была с кем-то другим. Я его не понимаю и не позволю ему снова меня заглотить, чтобы потом опять выплюнуть.

– Он не вызовет в тебе таких же чувств, как я.

– Имеешь в виду чувство, будто меня использовали? – возражаю я. – Ты заставляешь меня чувствовать себя использованной. Никогда прежде я не позволяла мужчине влиять на меня эмоционально, а тебе позволила. У меня по жизни за спиной тянется целый багаж сожалений, Миллер. И ты самое главное из них.

– Не говори того, что на самом деле в виду не имеешь, – он тянется и проводит по моей щеке костяшками пальцев. – Как ты можешь сожалеть о чем-то, что было таким прекрасным?

– Просто, – убираю его руку со своего лица и опускаю ее. – Могу сожалеть об этом запросто, если знаю, что с этим покончено, – я прошмыгиваю мимо него, стараясь его не касаться, и иду домой.

– У тебя это может быть снова, – кричит он. – У нас снова это может быть, Оливия.

– Только не на четыре часа, – отвечаю я, зажмуривая глаза. – Лучше у меня этого не будет совсем. – Ноги двигаются, только я их не чувствую, и я смутно понимаю, что в баре у меня свидание с парнем, которому уж точно любопытно, куда я исчезла. Но я не могу вернуться туда и разыгрывать хорошее настроение, уж слишком разбитой я себя чувствую. Поэтому печатаю Люку извинения с оправданием, якобы Нан стало плохо. После чего плетусь домой.

Глава 15

– Как все прошло? – спрашивает Грегори следующим утром, когда я ему звоню. Ни «привет» тебе, ни «чем занимаешься».

– Он милый, – замечаю я, – но не думаю, что увижу его снова.

– И почему я не удивлен, – ворчит он, а я слышу шарканье на заднем плане.

– Где ты?

Затянувшаяся тишина, потом снова шарканье и отчетливый звук закрывающейся двери.

– Я зависал с Беном прошлой ночью, – шепчет он.

– В самом деле? – ухмыляюсь в трубку. – Грязный гуляка.

– Все было не так. Мы погуляли, а потом пили кофе у него дома.

– И завтракали.

– Да, да и завтракали, – улыбается друг, признаваясь в этом, от чего моя собственная улыбка становится только шире. – Слушай, помнишь, я говорил, что Бен хотел с тобой познакомиться?

– Припоминаю.

– Так вот, сегодня открытие ночного клуба. Бен планировал его неделями, и он пригласил меня. Хочет, чтобы ты к нам присоединилась.

– Я? – выпаливаю. – В ночной клуб?

– Да, ну пойдем. Будет весело. Это охрененно шикарное место называется «Айс». Пожалуйста, скажи да, – его умоляющий голос меня не убедит. Не могу ничего себе представить хуже, чем оказаться в ночном клубе Лондона. И в любом случае, три человека – это уже толпа.

– Не думаю, Грегори, – сама себе качаю головой.

– Ну, малышка, – стонет он. Если бы я его видела, знаю, он был бы с надутыми губами. – Это тебя отвлечет.

– И что тебя заставляет думать, что мне нужно отвлечься? – задаю вопрос. – Я в порядке.

Он почти рычит:

– Кончай врать, Ливи. Я не принимаю нет в качестве ответа. Ты идешь, разговор окончен. Да, и никаких конверсов.

– Тогда я точно не иду, – бормочу я. – Ты больше не заставишь меня надеть те шпильки.

– Да, наденешь. И да, заставлю! – кричит он. – Ты можешь так много предложить миру, Ливи. Я не дам тебе больше зря терять время. Это не пробный вариант, ты ведь понимаешь. У тебя одна жизнь, малышка. Всего одна. Ты идешь сегодня и попытаешься сделать это. Надевай те туфли и ходи в них вокруг дома целый день, если это то, что тебе нужно. Я буду в восемь, чтобы тебя забрать. Надеюсь, ты будешь готова, – он кладет трубку, оставляя меня с прижатым к уху мобильником и открытым ртом, в полной готовности спорить. Он никогда раньше так со мной не разговаривал. Я в шоке, но мне интересно, я, что ли, только что получила тот самый пинок под зад, который заслужила и который назревал уже давно?

Так много лет потеряно впустую, я очень много времени провела, делая вид, что довольна своей затворнической жизнью. Уже нет. Миллер Харт, может, и толкнул меня в незнакомую эмоциональную сумятицу, но еще он заставил меня осознать: я так много могу предложить миру. Больше не хочу закрываться и убегать, слишком бояться быть уязвимой – слишком бояться превратиться в свою маму.

Вскакиваю с постели и, скользнув в черные туфли, начинаю мерить шагами комнату, стараясь ходить прямо и с высоко поднятой головой, не заглядываясь на те забавные балетки, к которым привыкли мои ноги. Делая это, открываю на телефоне гугл в поисках местного тренажерного зала – не «Верджин» – и звоню, чтобы записаться на вечер вторника. Потом принимаюсь испытывать лестницу, спускаясь по ней осторожно и в пол оборота, чтобы подчеркнуть осанку и грацию. У меня хорошо получается.

Пройдя по коридору, улыбаюсь, остановившись на деревянном полу кухни, при этом не споткнувшись, не пошатнувшись или поскользнувшись.

Нан оборачивается на стук каблучков и открывает в удивлении рот.

– Что ты думаешь? – спрашиваю, слегка прокручиваясь и демонстрируя свою устойчивость как себе, так и бабуле. – Конечно же, с платьем, – добавляю, показывая на свои пижамные шорты.

– Ох, Ливи, – вздыхая, она прижимает к груди кухонное полотенце. – Помню, как порхала на высоченных каблуках, как будто это плоская подошва. Натоптыши остались в доказательство.

– Сомневаюсь, что буду порхать, Нан.

– У тебя еще одно свидание с приятным молодым человеком? – она смотрит с надеждой, садясь за кухонный стол.

Не уверена, имеет ли она в виду Миллера, которого встречала, или Люка, которого не видела.

– Сегодня у меня свидание с двумя парнями.

– С двумя? – ее старые, яркого цвета глаза выпучиваются. – Ливи, милая, знаю, я говорила тебе пожить немного, но я не…

– Расслабься, – закатываю глаза, думая, что ей бы стоило лучше знать, но опять же, ее скучная, замкнутая внучка за эту неделю выходит гулять чаще, чем за всю свою жизнь. – Это Грегори и его парень.

– Как мило! – напевает она, но потом ее морщинистые брови хмурятся чуточку сильнее. – Ты ведь не собираешься в один из этих гей баров, правда?

Смеюсь:

– Нет, это новое местечко в верхней части города. Сегодня открытие, и новый приятель Грегори – организатор. Он меня приглашает.

По ее лицу вижу, что она довольна, но, в любом случае, будет волноваться.

– Ногти! – визжит она, отчего я делаю шаг назад на своих каблуках.

– Что?

– Ты должна сделать маникюр.

Смотрю на свои короткие, чистые не покрытые лаком ногти:

– Какой цвет?

– Ну, а что ты наденешь? – спрашивает Нан, а мне становится интересно, много ли двадцатичетырехлетних испытательниц спрашивают такого рода советы у бабушек.

– Грегори заставил меня купить черное платье, но оно слишком короткое, и, кажется, мне бы подошло на размер больше, это слишком обтягивающее.

– Ерунда! – она вскакивает, вся такая возбужденная и взволнованная предстоящей ночью. – У меня есть один, насыщенно красный!

Она исчезает, поднимаясь по лестнице быстрее, чем я когда-либо себе представляла. Спустя секунды она уже возвращается, морщинистой рукой встряхивая флакон ярко-красного лака для ногтей.

– Я храню его для особых случаев, – говорит она, усаживая меня на стул и садясь на соседний.

Могу только смотреть, как тщательно, аккуратно она красит каждый мой ноготь, слегка обдувая мои пальцы, когда заканчивает. Прислоняясь к спинке стула, она, изучая свою работу, наклоняет голову, и я следую за ее взглядом на мои пальцы, таращусь на них несколько минут, после чего подношу ближе, пробегаюсь по ним взглядом.

– Они очень… красные.

– Они очень стильные. Никогда не прогадаешь с красными ногтями и черным платьем, – она, кажется, витает в облаках, а я улыбаюсь бабушке искренне, детские воспоминания о ней и дедушке заполняют голову.

– Нан, а помнишь, как дедуля повез нас в Дорчестер⁹ на твой день рождения? – спрашиваю я. Мне было десять, и я была в абсолютном ужасе от этой роскоши. Дедушка надел костюм, Нан – цветастый костюм двойку из юбки и жакета, а меня нарядили в темно-синее хлопчатобумажное платье в крупный белый горошек. Дедушка всегда любил, когда его девочки одевали темно-синее. Он говорил, что так наши и без того синие глаза становятся похожи на бездонные сапфировые озера.

Бабушка втягивает воздух и выдавливает из себя улыбку, тогда как на самом деле, хочет заплакать.

– Тогда я впервые накрасила тебе ногти. Дедушке это не понравилось.

Я возвращаю ей улыбку, очень хорошо припоминая грязные словечки, которые он прошептал ей на ухо.

– Еще меньше ему понравилось, когда ты накрасила мне губы своим красным блеском.

Она смеется:

– Он был мужчиной с принципами и твердо стоял на своем. Не понимал потребность женщин приукрашать свое лицо макияжем, отчего ему было еще сложнее общаться с твоей… – она замолкает и начинает быстро закручивать крышку флакончика с лаком.

– Все нормально, – я кладу руку поверх ее и слегка сжимаю ее. – Я помню. – Может я и была всего лишь маленьким ребенком, но хорошо помню скандалы, хлопанье дверьми и дедушку, хватающегося руками за голову в большинстве случаев. Я не понимала всего в то время, но все это снова и снова происходило дома, делая картину болезненно ясной. И дневник, который я нашла.

– Она была слишком красивой и слишком легко поддавалась чужому влиянию.

– Знаю, – соглашаюсь я, однако не думаю, что она так уж легко поддавалась. Думаю, что Нан твердила это себе годами, таким вот образом справляясь с потерей. И я счастлива позволить бабуле это.

– Ливи, – она осторожно передвигает руку, так, чтобы не смазать лак, и пожимает мою руку, пожимает уверенно – ободряюще. – Все в тебе от твоей мамы, но не это, – она постукивает указательным пальцем по виску. – Не надо бояться стать своей мамой. Будет только еще одна даром прожитая жизнь.

– Я знаю, – признаюсь я. Мои собственные подспудные причины избегать повторения маминой жизни достаточно веские, но воспоминания о чувствах бабушки и дедушки только закрепили их.

– Ты абсолютно закрылась, Ливи. Понимаю, я была ну совсем небольшой занозой в заднице после смерти твоего дедушки, но теперь я в порядке – уже некоторое время, милая, – она играет седыми бровями, отчаянно пытаясь убедить меня в этом. – Я никогда не смирюсь с их потерей, но я по-прежнему жива. Ты не испытала и половины того, что может предложить жизнь, Оливия. Ты была таким смелым ребенком и подростком, пока не обнаружила … - она останавливается, и я понимаю, что она просто не может произнести эти слова. Бабуля говорит о дневнике, ужасающе ярком описании жизни моей матери.

– Так было безопаснее, – бормочу я.

– Так было ненормально, милая, – Нан поднимает мою руку и целует ее любяще.

– Я начинаю это понимать, – я делаю глубокий вдох, набираясь смелости. – Тот мужчина, что приходил на обед... – не знаю, почему не называю его имени. – Он перевернул что-то во мне, Нан. Это никогда ни к чему не приведет, но я рада, что встретила его, потому что он заставил меня понять, какой может быть жизнь, если я только позволю.

Больше я ничего не рассказываю и не признаюсь, что я бы согласилась на что угодно с ним, если бы он только позволил. Это не секс, это связь, ощущение полной безопасности, которого я так хотела добиться самостоятельно. Настоящий вызов разумности. Миллер Харт раздражительный, осторожный и импульсивный, но время между моментами раздражения невероятно потрясающе и безмятежно. Я хочу, но не верю, что смогу найти эти ощущения с каким-то другим мужчиной.

Нан смотрит на меня задумчиво, крепко сжимая мою руку:

– Почему это ни к чему не приведет? – спрашивает она.

Я честна с ней, и она, в любом случае, должна видеть все как есть. Она не глупая.

– Не думаю, что он надежный, – говорю я тихо.

– Ох, Ливи, – вздыхает бабуля. – Мы не в силах выбирать, в кого влюбляться. Иди сюда. – Она встает и тянет меня к себе, даря крепкие объятия. Напряжение и неуверенность как будто испаряются, когда я в ее руках. – Из любого опыта, что дает нам жизнь, мы должны находить положительное. Я вижу много хорошего в твоей встрече с Миллером, милая.

Бормочу согласно в ее плечо, а сама задаюсь вопросом, буду ли я в состоянии принять эти предполагаемые возможности. Он уже успешно разрушил одно свидание. И если я и дальше собираюсь отказывать Миллеру Харту, мне нужно вырабатывать силу воли и стойкость. Дерзость, которой славятся девочки Тейлор, ушла из меня, но я должна перенастроить ее. Она там. Она вспыхивает сейчас и потом, очень скоро мне нужно будет вцепиться в нее и никогда не отпускать.

Я щурюсь, когда мне в лицо направляют камеру, и Нан ослепляет меня вспышкой.

– Возьми себя в руки, бабуль, – стону я, одергивая подол дурацкого платья. Стою перед зеркалом целых двадцать минут, рассматривая свое драматичное перевоплощение. Целый день, весь чертов день, я провела за депиляцией, выщипыванием, нанесением макияжа, глажкой и выпрямлением. Я опустошена.

– Видишь, Джордж! – она делает еще несколько снимков. – Дерзкая!

Закатываю глаза, глядя на улыбающегося Джорджа, и снова одергиваю подол.

– Прекрати сейчас же, – я убираю камеру от своего лица, при этом чувствую себя подростком, идущим на выпускной. Это было неизбежно, но суматоха только заставляет меня чувствовать себя еще более экстравагантной.

– Выглядишь неподражаемо, Ливи! – Джордж смеется, забирая у Нан камеру и не обращая внимание на ее шокированный взгляд. – Оставь бедную девочку в покое, Жозефина.

– Спасибо, Джордж, – говорю я, снова одергивая платье.

– Прекрати одергивать свое платье, – бабуля шлепает меня по рукам. – Иди прямо, подбородок вверх. Продолжишь нервничать, и ты будешь выглядеть не к месту и чувствовать себя некомфортно.

– О Боже, я ухожу, – хватаю свою до глупости маленькую сумочку и иду к двери, отчаянно стремясь избежать чрезмерной реакции на мой… усовершенствованный внешний вид. Хлопаю дверью сильнее, чем намеревалась, и цокаю на каблучках по дорожке, слыша при этом, как Нан кричит на Джорджа. Улыбаюсь, распрямляя плечи, продолжаю идти, сунув сумочку под подмышку и воздерживаясь от желания снова одернуть платье. Я сделала только пару шагов своей важной походкой, когда издалека увидела Грегори, идущего ко мне. Он слегка запинается на полпути, и я понимаю, если бы была достаточно близко к нему, то увидела бы, как он жмурится. Странно, но от такой его реакции я не чувствую себя экстравагантной, это придает мне уверенности, и я поднимаю подбородок и делаю свою лучшую попытку перенять кошачью походку. Не знаю, преуспела ли я, но на лице Грегори появляется улыбка от уха до уха, а в пятидесяти метрах от меня слышится восхищенный свист.

– Горячая штучка! – он останавливается с распростертыми ко мне руками, расставив ноги на ширине плеч. – Чтоб меня, мне придется их отгонять!

Я даже не краснею. Демонстрирую свой идеально отрепетированный поворот, после чего обнимаю его.

– Практиковалась весь день.

– Вижу, – он отстраняется от меня, пробегая по мне взглядом, после чего приглаживает мои волосы и улыбается. – Прямые и блестящие. Ты выглядишь даже более чем потрясающе. Дерьмо, ты только глянь на эти ножки!

Смотрю вниз на свои ноги и вижу изгибы, которых раньше не замечала.

– Ощущения отличные, – признаю я.

Он обвивает рукой мою талию и притягивает к себе.

– Ну, так и должно быть, потому что выглядишь ты удивительно. Решила уйти без меня? – спрашивает он, ведя нас к главной дороге, чтобы поймать такси.

– Нет, я не могла там больше оставаться.

– Могу себе представить.

– Ты одет с иголочки, – тяну рукав его розовой рубашки. – Стараешься произвести впечатление? – Смотрю на него и замечаю сдерживаемую улыбку. Это заставляет меня улыбнуться.

– Мне не надо стараться, Ливи, – пижон. – Пообещаешь мне кое-что?

– Что?

– Называть меня Грегом сегодня.

Моя улыбка становится шире, а рука обнимает его талию.

– Я буду называть тебя Грегом сегодня, если ты будешь называть меня дерзкой леди.

Он смеется:

– Дерзкой леди?

– Да, малышка, сладкая девочка, милая девочка… – тут же осознаю свою ошибку.

– Кто называет тебя сладкой?

– Не важно, – я сразу пресекаю его допрос и пресекаю поток собственных мыслей. – Суть в том, что я не девочка.

– Тогда ясно. Пусть будет дерзкая леди, – он наклоняется и целует меня в лоб. – Ты никогда не поймешь, насколько я сейчас счастлив.

– Потому что встретишься с Бенджамином?

– Он Бен, – толкает меня своим бедром. – И нет, не из-за Бена. Из-за тебя.

Смотрю на своего самого лучшего друга и улыбаюсь:

– Я тоже счастлива, – отвечаю задумчиво.

Глава 16

Первое затруднение с моим коротким платьем. Грегори с легкостью выбирается из такси, в то время как я пытаюсь выбрать наилучший способ вылезти, не обнажив свои модные трусики черного цвета. Обеими руками держу подол платья, но клатч выпадает из руки.

– Дерьмо! – ругаюсь я, поднимая его.

– В этой части ты не упражнялась, верно? – дразнит меня Грегори, одной рукой забирая сумочку, второй беря меня за руку. – Боком. Вылезай боком.

Отдаю сумочку и беру его за руку, следую его совету и выставляю из машины правую ногу, так выбираться гораздо проще, без напряга, а заодно не устраиваю зрелище прохожим.

– Спасибо.

– Грациозна, как лебедь, – друг подмигивает и вкладывает сумочку мне в руку. – Готова?

Набираюсь уверенности, делая глубокий вдох:

– Готова, – утверждаю я, глядя вверх на здание с синими огоньками, бегущими вверх по стеклянному фасаду, и красную дорожку, которая распростерлась сбоку с кучей людей на ней, ждущих, пока их впустят.

Я немного поражена. Композиция «Blurred lines» Робина Тика гремит из открытых стеклянных дверей, неоновый свет внутри, и охранник в окружении вышибал делает пометки в папке, прежде чем впустить людей.

Меня хватают за руку и толкают в начало очереди. Я не упускаю двусмысленных взглядов, брошенных в нашу сторону ожидающими гостями.

– Грегори, там очередь, – шепчу я громко, как раз когда мы оказываемся перед охранником с папкой в руках.

– Грег Мейси и Оливия Тейлор, гости Бена Уайта, – уверенно заявляет Грегори, в то время как я вздрагиваю под пытливыми, наглыми взглядами завистников в длинной очереди.

Охранник листает страницы, просматривая список имен, в конце концов хмыкает и отстегивает толстую веревку, соединяющую два крупных ограждения.

– Бар с шампанским на первом этаже, в дальнем углу, слева от вас. Мистер Уайт там, в VIP зоне.

– Спасибо, – Грегори кивает, притягивая меня к себе, и осторожно подталкивает к дверному проему. – VIP зона, – шепчет он мне на ухо. – И ты только что назвала меня Грегори, дерзкая леди.

– Ничего не могу поделать, – осматриваюсь и вижу многочисленные этажи, соединенные лестницами из матового стекла в свете клубных огней. Повсюду со вкусом одетые люди, прислонившиеся к перилам, в поле зрения нет ни стаканов, ни бутылок пива…только шампанское. За каждой барной стойкой – а их три, насколько мне видно – ряды и ряды бутылок шампанского. Я никогда не пробовала его, но, похоже, скоро это изменится.

– Сюда, – Грегори ведет меня вверх по ступенькам, и практичная часть меня не может ничего поделать, обдумывая, как сильно кто-то может пострадать, если упадет здесь. Тем не менее, мои каблучки плавно постукивают, и я смотрю вниз и восхищаюсь ими, улыбаясь и понимая, что моя попа двигается чуть более плавно.

– Щеголяешь? – Грегори хихикает и ударяет меня по заднице. – Работай, милашка.

Я разворачиваюсь с шипением сквозь улыбку:

– Дерзкая, – говорю, задрав нос, отчего мой друг взрывается искренним смехом.

– Вне всяких сомнений.

Мы достигаем верхней ступеньки и поворачиваем налево, как нам сказали, подходя к бару с шампанским, и это смешно, потому что во всех барах тут также было шампанское, поэтому они все бары с шампанским.

– Что будешь?

– Колу, – говорю непринужденно, оглядываясь по сторонам, лишь бы только избежать гневного взгляда своего друга.

Он усмехается, но не кидает презрительных обвинений, вместо этого просто тянется через барную стойку и просит два бокала шампанского. Клуб уже забит битком, а снаружи, по крайней мере, еще несколько сотен человек. Грегори не шутил, назвав это место нереально шикарным, а название отражает окружающую обстановку. Если бы здесь не было столько разгоряченных людей, я бы замерзла.

– Спасибо, – беру протянутый мне бокал и подношу его к носу, вдыхая горьковатый аромат. Клубника, плавающая на поверхности, отвлекает меня от аромата, щекочущего нос, и отправляет мыслями туда, где я уж точно находиться не хочу.

Клубника – британская, для сладости.

Шоколад – как минимум восемьдесят процентов какао для горьковатого привкуса.

Шампанское завершает эту картину.

Я подпрыгиваю в легком испуге, когда Грегори толкает меня локтем:

– Ты в порядке?

– Конечно, – гоню прочь мысли о сладости и горечи, так же, как и мысли о горячем языке Миллера, неспешных движениях рта, и теплом твердом теле. – Роскошное место, – Слегка приподнимаю свой бокал и рискую сделать свой первый в жизни глоток шампанского. – Ммм, – мурлычу, когда холодная, игристая жидкость течет по горлу, словно шелк.

– Поверить не могу, что ты никогда в жизни этого не пробовала, – Грегори качает головой, поднося свой бокал к губам. – Рай в бокале.

– Так и есть, – соглашаюсь, прокручивая бокал в своей руке. – Так значит, он внес тебя в список гостей?

– Конечно, – друг никак не реагирует на мою подколку. – Я не стою в очереди, как челядь.

– Да ты ханжа, – смеюсь я. – Можно я съем эту клубничку?

– Да, но не макай пальцы в бокал. Веди себя, как леди.

– Как тогда я ее достану? – хмурюсь, глядя на узкий бокал, задаваясь вопросом, смогут ли мои пальцы вообще туда влезть, но не рискую выяснять.

– Поймай ее так, – Грегори демонстрирует мне, наклонив бокал к своим губам и ловя клубничку ртом, когда она скользит по стеклу. – Лучше дождаться, пока шампанского не останется, – добавляет он, пережевывая ягоду.

– У тебя большой рот, – я делаю глоток побольше, не собираясь спешить. Я быстро пьянею из-за того, что не пила очень долгое время.

– Ох, ты и понятия не имеешь, милая.

Недовольно морщу нос:

– И не хочу, Грегори, – я возражаю и получаю улыбку в ярком свете огней.

– Я Грег!

– Дерзкая леди! – пихаю его в бок бедром. – Как бы то ни было, где Бенджамин? – спрашиваю я, заинтригованная мужчиной, который так сильно зацепил моего Грегори.

– Бен прямо там, – он незаметно указывает своим бокалом, а я следую за ним, заглядывая сквозь толпу, и вижу слишком много мужчин, чтобы даже начать гадать.

– Который?

– В VIP зоне. Черный костюм, светлые волосы.

Бросаю взгляд на толпу мужчин: они все болтают в оцепленной зоне рядом с баром, смеясь и постоянно хлопая друг друга по спине. Золотая молодежь. Потом мой взгляд останавливается на очень хорошо сложенном мужчине. Я в буквальном смысле вижу его мышцы, выпирающие из-под костюма. Я удивлена. Он не в привычном вкусе моего лучшего друга, но опять же, я уже очень давно не я имела удовольствие знакомиться с партнерами Грегори.

– Он… – пытаюсь подобрать подходящие слова, чтоб его описать. Громадный. Накачанный. – Большой, – наконец говорю я.

– Он помешан на спорте.

Поднимаю глаза и вижу Грегори, на его лице играет едва заметная улыбка, пока он смотрит на Бена.

– Как и ты, – замечаю я. Фигура Грегори такая, за которую не будет стыдно, но фигура Бена… ну, он громадный, в хорошем смысле, мужчина, но не до такой степени, когда становятся непривлекательными. Я вижу притягательность.

– По сравнению с Беном я любитель в спортивном зале. Мы болтаем каждый день, дерзкая леди.

– Ты собираешься подойти? – спрашиваю я.

– Нет, – Он почти смеется. – Я не охочусь, Ливи.

– Но ты был на свиданиях. Он пригласил тебя и включил в список гостей.

– Да, он охотится.

– Играешь в неприступного?

– Чем меньше мы кого-то любим и все такое, – кончиками пальцев он касается дна моего бокала и умоляюще надавливает. – Сейчас ты получишь клубничку.

Я смотрю вниз и вижу, что, потягивая свой первый бокал, я могу достать до клубники. Я наклоняюсь и вздыхаю, хватая зубами сладкую ягоду.

– Изумительно, – прямо как те…

– Еще один? – он не ждет моего ответа. Берет меня за руку и ведет к бару, который представляет собой гигантских размеров планку из чистого стекла, под ней расположены бутылки шампанского во льду. – Еще два, – Грегори подзывает официанта, который тут же предлагает два полных бокала, прежде чем у нас забирают пустые и меня уводят прочь.

– Ты не должен заплатить?

– Вечеринка по случаю открытия. Все бесплатно, только слишком не увлекайся.

– Не буду.

– О, он нас увидел, – Грегори начинает едва заметно ерзать. Я смотрю по другую сторону бара и вижу, как Бен обходит его, широко улыбаясь. – Помни, дерзкая леди. Я Грег.

– Да, да, – говорю я, продолжая наблюдать за огромной приближающейся фигурой Бена.

– Грег, – подойдя к нам, официальным тоном говорит Бен. – Рад, что у тебя получилось. – Он протягивает руку, и Грегори принимает, уверенно пожимая.

– Рад тебя видеть, – отвечает мой друг, отпуская руку Бена, и прячет свою в карман. – Это Ливи.

Ничего не могу с собой поделать, хмурю в замешательстве брови.

– Привет.

– Знаменитая Ливи, – он наклоняется и целует меня в щеку. – Спасибо за то, что пришла. – Он отстраняется, и я впервые смотрю на него внимательно, сосредоточившись на его лице, а не на формальном приветствии или его крупном телосложении. Он симпатичный в прямом смысле этого слова.

– Спасибо, что пригласил.

– Без проблем, – он хлопает Грегори по плечу. – Я бы хотел еще поболтать, приятель, но там куча людей, с которыми я должен поговорить. Может, попозже?

– Позже, – кивает Грегори.

– Замечательно, – Бен тепло мне улыбается. – Рад встрече, Ливи.

– Конечно, – говорю тихо, переводя взгляд с одного мужчины на другого, а потом вижу, как спина Бена исчезает в толпе. – Он не показывает свою сексуальную ориентацию! – я полностью разворачиваюсь к Грегори. – Никто не знает, что он гей!

– Шшш, – шипит Грегори. – Он ждет подходящего времени.

Я в шоке. Грегори честно и открыто заявил о своей сексуальной ориентации, когда перешел в старшую школу, и высмеивал тех, кто не был честен с самим собой.

– Те свидания: ты ведь совсем не ходил на них, да?

Грегори избегает моего взгляда, сильнее начиная ерзать на стуле. Ему, кажется, совершенно некомфортно.

– Нет, – отвечает он тихо.

Сердце сжимается за лучшего друга. Это не сильно отличается от ситуации, когда женщина встречается с женатым мужчиной, а он постоянно уверяет, что ради нее разведется со своей женой. И моя роль на сегодня вдруг становится слишком очевидной. Какой же говнюк!

– Сколько ему? – спрашиваю.

– Двадцать семь.

– Как долго он сам о себе знает? – давлю я, и мне совсем не нравится то, что слышу.

– Он говорит, что знал всегда.

Ответ Грегори только подтверждает мои мысли. Если он всегда знал, и все еще не заявил о своем сексуальном статусе, что заставляет Грегори думать, что он сделает это сейчас? Только я не говорю об этом, потому что, судя по выражению лица моего лучшего друга, он уже задавал себе этот вопрос. Грегори не ведет себя как гомосексуалист и не чувствует потребности всем демонстрировать свои сексуальные предпочтения, но в любом случае, он этого не стыдится. Проведя с Беном всего минуту, могу сказать, это не тот случай. А когда я смотрю по ту сторону бара и вижу, как он приветствует женщин, мои мысли только подтверждаются.

Снова смотрю на Грегори и вижу, что его взгляд тоже направлен в ту сторону, и в попытке отвлечь его прошу еще один напиток, махая пустым бокалом перед его носом.

– Еще?

– Очень хорошо идет, – собираюсь отдать свой бокал, но быстро замечаю клубничку. – Ой, подожди. – Я запрокидываю голову и ловлю ягодку, после чего ставлю бокал.

Пока Грегори добывает еще выпивки, я брожу вдоль балкона со стеклянными перилами и перегибаюсь, изучая подтянутых мужчин и элегантно одетых женщин внизу. Это место – эксклюзивный, элитный клуб и вход здесь только для лондонской элиты. От этого я должна была бы чувствовать себя еще более неуютно, но нет. Я просто рада, что пришла, потому что с Беном, избегающим Грегори на публике, мой друг просто слонялся бы один.

– Вот, – бокал появляется из-за плеча. – На что ты смотришь?

– На всех этих богатых людей, – я поворачиваюсь и пятой точкой прислоняюсь к стеклу. – Это закрытый клуб?

Грегори смеется:

–А ты как думаешь?

Я согласно бормочу:

– И Бен организовал открытие?

– Да, он известен в своих кругах, – Грегори ставит локти на высокий стеклянный столик неподалеку. – Ты не замечаешь? – спрашивает он.

Огладываюсь:

– Замечаю что?

– Взгляды, – он кивает на группу мужчин неподалеку, все палятся на нас, не скрывая своего интереса, даже учитывая то, что я в компании мужчины. Грегори мог бы быть моим парнем с их точки зрения.

Поворачиваюсь к ним спиной и вижу, что Грегори по-прежнему смотрит на группу, только по другой причине.

– Заканчивай таращиться, – говорю я, делая еще один глоток шампанского.

– Прости, – он переводит свой взгляд на меня. – Пойдем, осмотримся?

– Да, давай.

– Тогда идем, – он выпрямляется и, положив руку мне на спину, ведет меня.

По пути наверх по светящейся стеклянной лестнице я смотрю вниз на первый этаж и замечаю, что Бен исчез. Не потому ли это, что мы ушли?

– Там бар в саду, – говорит мне Грегори.

– Тогда зачем мы поднимаемся?

– Он на крыше, – друг ведет меня налево, еще несколько ступенек вверх, и взгляду открывается стеклянная стена, а за ней ночной Лондон во всей своей красе.

– Вау! – выдыхаю я. – Только посмотри на это!

– Впечатляет, да?

Больше, чем впечатляет.

– Ты перестанешь со мной дружить, если я сделаю фотографии? – спрашиваю, готовая отдать ему свой бокал, чтобы найти в сумке телефон.

– Да, перестану. Давай просто будем делать то, что и другие – пить и наслаждаться видом.

Чувствую себя обманутой, желая сфотографировать просто на случай, если память не запечатлеет точный образ того, на что любуюсь. Я привыкла к Лондону, его архитектуре и величественности, но никогда не видела его вот таким.

– Так как вы с Беном познакомились? – спрашиваю, отводя взгляд от потрясающего вида. Грегори жестом указывает на пространство вокруг нас со взглядом «а ты как думаешь» на его милом лице, и впервые я смотрю на сад, в котором мы находимся. Я едва слышно выдыхаю. – Ты сделал это?

– Я, – он горделиво выпячивает грудь. – Придумал, создал и закончил. Это мой лучший проект на сегодня.

– Невероятно, – я мечтательно осматриваюсь, начиная впитывать все до маленьких, но важных деталей – крошечные штрихи, которые и оживили все. Боковые стены – не что иное, как компактные неразъемные растения, крошечные листья, сочные и зеленые, с ледяной синей подсветкой, спрятанной в кустах. И фигурно подстриженные деревья высажены в аккуратные круги, подсветка вплетена в листву.

– Трава настоящая? – спрашиваю, шагая, и замечаю, что каблуки не проваливаются.

– Нет, это имитация, но такая качественная, что ты никогда бы не заметила.

– Так и есть, – соглашаюсь я. – Мне нравится обстановка.

– Ммм, лед был главной тематикой, как ты уже, должно быть, заметила. Не совсем был уверен, как создам цветущее, функциональное пространство снаружи в краткие сроки, но меня очень просили.

– Ты того стоишь, – тянусь и целую его в щеку. – Это потрясающе, как и ты сам.

– Прекрати, – смеется он. – Ты заставляешь меня краснеть.

Хихикаю над ним, а потом перевожу взгляд, чтобы запечатлеть еще немного красоты, только глаза не видят открытого пространства и вида позади, потому что сначала натыкаются на Бена. Бена, который присосался ко рту женщины. Я моргаю и пытаюсь двигаться аккуратно, но ничего не могу придумать, поэтому осушаю бокал и пихаю его в лицо Грегори.

– Еще? – недоверчиво спрашивает он. – Сбавь темп, Ливи.

– Я в порядке, – заверяю, беря его за локоть, но он не двигается. Я поднимаю взгляд и понимаю, что он увидел то, что я пыталась от него скрыть. – Грег? – его глаза медленно опускаются ко мне, и я вижу слишком много мучений, чтобы быть мягкой, поэтому я пихаю его, пока ему не приходится двигаться. – Пойдем, выпьем.

– Да, пойдем, – он выдавливает из себя слова, освобождаясь из моей хватки, и берет меня за руку.

Меня целенаправленно ведут вниз через два пролета к бару, где Грегори заказывает два бокала шампанского. За то короткое время, пока нас не было, атмосфера накалилась на несколько градусов, и люди стекаются к центру танцпола с напитками в руках. Музыка, кажется, тоже стала громче, и совершенно точно есть сдвиги в запасных отделах, где шампанское течет свободно – и бесплатно – и Дафт Панк на пару с Фареллом Уильямсом гремит из динамиков.

– Пей залпом, – Грегори на этот раз предлагает мне не просто бокал. Это стопка, и мои глаза впиваются в него. – Давай же, – просит он.

Мое сопротивление очевидно. Я уже выпила несколько бокалов шампанского и чувствую себя хорошо, но это не значит, что пора начинать опрокидывать в себя шоты.

– Грег…

– Давай же. Я не позволю ничему случиться, Ливи, – заверяет он, и глупо это или нет, я беру рюмку и чокаюсь с ним, прежде чем отправить содержимое в себя. Горло тут же обжигает – как напоминание обо всех предыдущих разах, когда я напивалась.

Я выдыхаю и со стуком ставлю рюмку, после чего беру бокал и глотаю более приятное на вкус шампанское.

– Это было отвратительно.

– Это была текила, только ты забыла соль и лимон, – он поднимает солонку и дольку свежего лимона, показывая как правильно: облизывает тыльную сторону руки, насыпает соль, и снова облизывает, опрокидывает шот и зубами впивается в дольку лимона. – Так намного лучше.

– Ты должен был остановить меня, – жалуюсь я, пытаясь отплеваться от противного вкуса.

– Ты же не дала мне шанса, – смеется он. – Давай попробуем еще. – Он снова заказывает, и в этот раз я делаю все последовательно, как говорил Грег.

Содрогаюсь от долгого привкуса, а потом вздрагиваю по совершенно другой причине, когда знакомый мотив сменяет трек на танцполе. Я тут же смотрю, чтобы увидеть выпученные, довольные глаза Грегори.

– Карт Бланш, – шепчу я, голову атакуют мысли о том, как Грегори устраивал дискотеку прямо в моей спальне, когда я отказывалась идти в настоящий клуб.

– Как удачно, – поддерживает Грегори, улыбка озаряет его лицо. – Veracocha!¹⁰ Наша мелодия, милая девочка! – мы оба осушаем свои бокалы шампанского, после чего меня хватают за руки и тянут на пол. Я не возражаю. Не буду. Грегори улыбается, а после того, что мы увидели наверху, это хороший знак.

Он тащит нас сквозь толпу, пока мы не присоединяемся к шквалу других танцоров, все они ценят эту классику танцпола так же, как мы. Вокруг нас движется клубный свет, переливаясь по лицам людей и усиливая мое хорошее настроение. Мы вливаемся в толпу, поднимаем руки в воздух, раскачивая телами, переплетаясь и кружась по полу, беспрестанно смеемся. Это в новинку для меня, но мне нравится. Мне весело.

Грегори придвигает меня к своей груди и прижимается губами к уху так, чтобы я могла слышать его сквозь грохот музыки и крики.

– Даю парню три минуты, чтобы к тебе подкатить.

– Я танцую с мужчиной, – смеюсь я. – И он, кажется, чертовски самоуверенный.

– Сделай мне поблажку, – поддевает он. – Мы же явно не встречаемся.

Я собираюсь возразить, но за спиной Грегори вижу приближающегося Бена, который, проходя мимо танцующей толпы, улыбается и приветствует людей. Хочу утащить моего друга прочь, но мне любопытно, как все пойдет. Бен не знает, что мы его видели, и мне интересно, как Грегори себя поведет. Оторвавшись от него, я двигаюсь назад, уверенная, что продолжаю улыбаться и привлекать внимание Грегори.

Когда Бен приближается, я вижу, как он незаметно изучает тело Грегори, по-прежнему приветствуя людей, по-прежнему улыбаясь. Его соприкосновение неслучайно, когда он проходит мимо моего друга, рукой обвивая его талию в едва уловимом жесте, который выглядит так, словно парень пытается избежать столкновения, только взгляд на лице Бена кричит желанием. Резкий переход Грегори от легких, плавных движений к холодным и угловатым очевиден. Оттолкнет или одарит неодобрительным взглядом?

Нет. При виде Бена он тут же раскрепощается и возвращается к своей предыдущей легкости, когда трек на мгновение замедляется, прежде чем резко пустить десять ударов, приводя завсегдатаев танцпола в полный восторг. Мы в треугольнике, Бен с Грегори улыбаются и танцуют, а сексуальные искры, летающие межу ними, ощутимы. Они друг друга не касаются, не смотрят соблазнительно, но все очевидно. Бен ведет опасную игру.

Грегори идет ко мне, улыбаясь:

– Там мужчина собирается схватить тебя.

– Там? – я хочу повернуться, но останавливаюсь, когда Грегори хватает меня за плечи.

– Доверься мне в этом. Позволь ему, – он отпускает меня, а я напрягаюсь от пяток до кончиков волос, набираясь храбрости. У Грегори потрясающий вкус в мужчинах, но не стоит ли мне, по крайней мере, знать, кто меня обнимает? Или мне стоит просто позволить этому случиться – контролировать себя, но позволить этому случиться?

Сначала я чувствую его бедра, прижимающиеся ко мне. Потом его рука движется по моему животу. Мои движения без всяких мыслей подстраиваются под его решительный шаг, а моя рука накрывает его руку на моем животе. Грегори широко улыбается, только я не хочу оборачиваться и смотреть на своего партнера, потому что – возможно, из-за алкоголя – он чувствуется хорошо…уютно…правильно.

Закрываю глаза, чувствуя горячее дыхание у уха:

– Сладкая девочка, ты сразила меня наповал.

Глава 17

Я вдруг резко чувствую дико полыхающие внутри искры. Выдыхаю, открывая глаза, и пытаюсь развернуться, но абсолютно ничего не выходит. Его пах упирается прямо мне в поясницу, хватка на моей талии усиливается, также как и то, что находится под брюками. Впадаю в панику, все чувства, что он вызывает, безжалостно меня атакуют.

– Не пытайся сбежать от меня, – шепчет он. – В этот раз я такого не допущу.

– Миллер, дай мне уйти.

– Только через мой труп, – он перекидывает мои волосы на одно плечо и, не теряя времени, прижимается губами к моей шее, разжигая пламя на коже и посылая его прямо в кровь. – Платье очень короткое.

– И? – выдыхаю я, впиваясь ногтями ему в руку.

– И мне нравится, – его рука скользит по бедру, опускается на мой зад и движется вниз к подолу платья. – Это значит, что я могу сделать так, – он целует шею, рукой забираясь под платье и толкаясь пальцами под резинку трусиков. Я двигаю попой назад с тихим стоном, вжимаясь в его пах. Он покусывает шею. – Ты мокрая.

– Остановись, – умоляю я, чувствуя, как от его прикосновений улетучивается вся рациональность.

– Нет.

– Пожалуйста, остановись, остановись, прекрати это.

– Нет… – выдыхает он. – Нет… – уверенно вжимается своим пахом. – Нет, Ливи.

Его палец входит в меня, и мое лицо искажается смесью блаженства и отчаяния, внутренние мышцы сжимаются вокруг него. Наклоняю голову в сторону, открываясь ему, и пальцы, накрывающие его руку, сильно сжимаются, побуждая его сместить свою ладонь и переплести наши пальцы. Знаю, что сдаюсь, и сквозь отчаянное желание выискиваю Грегори, прося помощи. Но он исчез.

Так же, как и Бен.

Дикий жар, а обещание Грегори не позволить случиться ничему плохому только усиливает его. Он позволил этому произойти, да еще и с самым неподходящим мужчиной. Борюсь в руках Миллера, пока он не дает мне немного пространства, отпустив меня и, переместившись на танцполе, я разворачиваюсь, волосы прилипают к лицу. Смотрю на него, игнорируя его невозможную красоту. Он в своей привычной одежде, минус пиджак, рукава рубашки закатаны в более обыденной не свойственной Миллеру манере. Хотя жилетка по-прежнему застегнута, а волосы – в потрясающей копне локонов. Пристальные синие глаза буравят меня осуждающе.

– Я сказала нет, – говорю сквозь стиснутые зубы. – Не сейчас, не на четыре часа, ни когда-либо.

– Увидим, – уверенно отвечает он, делая шаг вперед. – Ты можешь постоянно повторять слово «нет», Оливия Тейлор. Но это… – он пробегает кончиками пальцев по моей груди, по животу, от чего я делаю глубокий вдох, пытаясь унять дрожь. – Это всегда говорит мне «да».

Ноги приходят в движение прежде, чем мозг посылает сигнал, отчего я быстро прихожу к выводу, что это природный инстинкт. Бежать. Убираться, прежде чем потеряю голову и свою принципиальность и снова позволю ему себя отвергнуть. Я оказываюсь за баром прежде, чем осознаю, в каком направлении иду. Заказываю напиток, быстро беру его из руки бармена и поворачиваюсь, делая глоток.

Миллер стоит прямо передо мной. Его челюсть напряжена, и он кивает бармену поверх моего плеча. А потом, как по волшебству, стакан передается через мое плечо в ожидающую руку Миллера. Мой взгляд опускается к его губам, когда он делает небольшой глоток, пока сам наблюдает за мной, как будто знает, что этот рот творит со мной. Гипнотизирует меня. Абсолютно поглощает. А потом он облизывает губы, и я не знаю, что еще делать, ведь если останусь, то поцелую его. Поэтому я снова бегу, на этот раз вверх по лестнице и вдоль ярусного прохода, заглядывая через стекло в поисках Грегори. Мне нужно найти его, дурацкий геморрой, вот кто он.

Я так занята поисками своего друга на нижнем этаже, что не замечаю, куда иду и врезаюсь в кого-то. Твердые мышцы торса под рубашкой и жилеткой слишком знакомы.

– Ливи, что ты делаешь? – спрашивает он почти устало, как будто я сражаюсь в заведомо проигрышном сражении. Боюсь, что так и есть.

– Пытаюсь сбежать от тебя, – говорю спокойно, отчего он раздраженно стискивает челюсть. – Пожалуйста, отойди.

– Нет, Ливи, – он произносит слова невероятно тихо, так, что невозможно оторвать взгляд от его губ. – Сколько ты уже выпила?

– Это не твое дело.

– Это мое дело, когда ты пьешь в моем клубе.

Открываю рот, в полном шоке, но он сохраняет свое непреклонное, нерадостное выражение лица.

– Это твой бар?

– Да, и часть моих обязанностей заключается в том, чтобы быть уверенным, что мои гости… ведут себя должным образом, – он снова приближается. – Ты ведешь себя неподобающе, Ливи.

– Тогда выкинь меня отсюда, – испытываю его. – Пусть меня выведут через служебный вход. Мне, черт возьми, плевать.

Он свирепо щурит глаза:

– Единственное место, куда тебя кинут, это моя постель.

Теперь уже я приближаюсь, поднимая к нему свое лицо, как будто собираюсь его поцеловать. Требуется вся моя сила воли, чтобы наши губы не слились, как будто я борюсь с магнитом, неудержимо тянущим меня к себе. Он тоже думает об этом. Его губы приоткрыты, он смотрит на меня, взгляд полон желания.

– Иди к черту, – говорю я ровно и спокойно, почти шепотом.

Я удивлена собственной холодностью, только не подаю вида. Уверенно встречаюсь с его шокированным взглядом, не отстраняюсь, а делаю еще один неторопливый большой глоток напитка. Но стакан быстро вырван из моей руки.

– Думаю, тебе уже достаточно.

– Да, ты прав. Я получила достаточно. Тебя! – я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, чтобы найти Грегори, спасти его от глупой ситуации и избежать этого дьявольского положения.

– Ливи! – кричит Миллер позади меня.

Игнорирую его, направляясь вперед, и, осмелившись, спускаюсь на несколько пролетов, огибаю несколько углов, заглядываю в туалеты, и все это время он преследует меня, просто шагая за мной, спокойно блуждающей по его клубу.

– Что ты делаешь? – он перекрикивает музыку. – Ливи?

Не обращаю на него внимания, думая, где еще можно поискать. Я везде была, за исключением…

Я даже не думаю, что творю, злобно толкая дверь неработающего туалета. До тех пор, пока не слышу стук металлической бляшки ремня о кафельный пол, и не замираю, уставившись на Грегори, упирающегося в раковину со спущенными к щиколоткам джинсами. Бен уверенно держится за бедра моего друга, с диким рыком толкаясь вперед. Ни один из них, кажется, меня не заметил, также как и увеличившийся шум, оба абсолютно поглощены друг другом. Прижимаю в шоке ко рту руку и отступаю, сталкиваясь с грудью Миллера, но он толкает меня вперед и резко хлопает дверью, вырывая Бена и Грегори из их личной эйфории. Уже не такой личной, и оба мужчины, кажется, собираются с духом, испуганные, смущенные, пристыженные; каждый пытается успокоиться.

Я разворачиваюсь к Миллеру:

– Мы должны уйти, – заявляю, толкая его в грудь. – Миллер.

Он просто стоит и смотрит на Грегори и Бена, брови нахмурены, губы поджаты.

– Я выписал чек за вашу работу, он в моем кабинете на открытой террасе, Грег.

– Мистер Харт, – кивает, заливаясь румянцем, Грегори.

– И для вас тоже, – он смотрит на Бена, который явно чувствует себя униженным. Я переживаю за них обоих и ненавижу Миллера за то, что заставляет их чувствовать себя такими ничтожными. – Я вежливо прошу вас не использовать туалетные комнаты моего клуба в качестве борделя. Это закрытое, эксклюзивное заведение. Был бы крайне признателен за ваше уважение.

Я чуть не раскашлялась на месте. Уважение? Он только что шарил руками у меня под платьем посреди танцпола. Мне нужно уйти, прежде чем прибью одного из этих троих. Я рассержена на каждого из них. Выбираюсь прочь, шокированная столькими вещами, произошедшими за такой короткий промежуток времени. Голова кружится от алкоголя, ощущение потери контроля начинает меня беспокоить.

Иду, шатаясь, по коридору и вижу приближающегося мужчину, его пьяный взгляд похотливо бегает по моему телу. Я знаю этот взгляд. И мне он не нравится. Он льстивый. Мужчина проскальзывает мимо меня и ухмыляется.

– Я за тобой наблюдал, – мурлычет он, глаза горят желанием.

Нужно продолжать идти, но воспоминания замедляют движения, мозг не готов фокусироваться на каких-либо инструкциях, заставляющих идти, и вместо этого требует освежить вещи, спрятанные глубоко в сознании, которых я избегала годами.

Он рычит и толкает меня в стену. Я замираю. Это не сработает. А затем он впечатывает свои губы в мои, и воспоминания размножаются, но прежде чем я нахожу моральные и физические силы оттолкнуть его, он исчезает, и я тяжело, мучительно съезжаю по стене, наблюдая за тем, как Миллер удерживает сопротивляющегося парня.

– Какого черта? – орет парень. – Отпусти, блять, меня!

Миллер спокойно достает из кармана свой iPhone и нажимает всего одну кнопку.

– В конце коридора, первый этаж. Туалеты.

Парень продолжает сопротивляться, но он крепко прижат к месту не сильно напрягающимся Миллером, который смотрит на меня без эмоций на лице. Но он в ярости. Вижу это по холодному, как сталь, блеску в синих глазах. Там ярость – бушующая ярость, и мне совсем не комфортно от этого. Начинаю неуверенно идти, прижимаюсь к стене коридора, когда появляются два огромных охранника и надвигаются на меня. Оглядываюсь через плечо, чтобы оценить ситуацию, и вижу, как они забирают удерживаемого Миллером парня, оставляя Миллера поправлять рубашку и жилетку, после чего он поднимает взгляд и смотрит на меня. Он сердится, испарина блестит над его бровью. Миллер начинает медленно качать головой, шагая вперед, волосы теперь спадают на лоб. Знаю, что не уйду далеко, но направляюсь к бару. Мне нужно еще выпить, так что я спешу, быстро достигаю намеченной цели и заказываю шампанское, опрокидываю его, прежде чем он вырывает из моих рук пустой бокал и кладет руку на мою шею, уводя прочь. Я быстро передвигаю ногами, чтобы опережать его широкий шаг позади.

– Ты не получишь свои четыре часа! – отчаянно кричу я.

– Я, блять, не хочу их, – рычит он, грубо толкая меня вперед. Это заявление снова и снова ударяет меня в грудь.

Многие люди кивают, улыбаются и заговаривают с Миллером, пока он толкает меня вперед по клубу, но он не останавливается, даже не узнавая их. Не вижу его лицо, чтобы подтвердить свои мысли, лишь подозрительные взгляды каждого, мимо кого мы проходим, говорят мне все, что нужно знать. Его хватка на моей шее под волосами усиливается, и он не делает попыток ослабить руку, даже осознавая свою силу. Мы уже рядом с выходом из клуба, в поле зрения появляется свет больших стеклянных дверей и люди, по-прежнему ожидающие своей очереди.

Что-то привлекает мой взгляд, так что я оглядываюсь и натыкаюсь глазами на делового партнера Миллера. Она с раскрытым ртом смотрит, как Миллер тащит меня, бокал замирает у ее губ, она явно шокирована увиденным. Даже несмотря на опьянение, я впервые задаюсь вопросом, что Миллер ей сказал обо мне.

– Ливи! – слышу Грегори позади и пытаюсь обернуться, но без толку.