Охотник и белый цветок

12 глава

Сознание возвращалось яркими вспышками. Кто-то настойчиво слюнявил мое лицо. Если это не Охотник с благодарностью за воскрешение, то не уверена, что хотела бы открывать глаза.

– Пес! Иди сюда! – зычный женский голос эхом прокатился по помещению.

Люблю собак. А Мирабель их ненавидела и любое животное, оказавшееся в веселом доме, тут же выставлялась за порог. Я открыла глаза и улыбнулась довольной дворняге. Мокрый нос, высунутый язык и искренняя любовь к любому человеку. Вот за это я и люблю животных. Рука сама потянулась к взъерошенной шерсти.

– Пес, отстань от госпожи! – На этот раз голос прозвучал совсем близко.

Собаку от меня оттащила пышная женщина в годах. Простенькое платье, чистый передник и пухлые розовые щеки говорили о том, что я не в гостинице. Частный дом или ферма.

– Простите, госпожа, не уследила. Он у нас любопытный.

Я улыбнулась в ответ. В основном из-за того, что меня назвали госпожой.

– Все хорошо, уже проснулась, – я огляделась, изучая простенький интерьер. – А я где?

– Фермерский дом. Мы единственные на всю округу, поэтому господин Охотник и постучался к нам. Сказал, что вы сильно утомились дорогой и плохо себя чувствуйте. Вы так долго спали!

– Долго? Сколько?

– Больше двух дней. Я уже переживать начала, если честно. Я сейчас позову господина, он тоже за вас волновался.

Хозяйка скрылась из комнаты, волоча за собой забавного пса. Снова наступила блаженная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием свечей на столе. Два дня проспать – вот это да. Альвис, должно быть, в гневе.

Или он в гневе от того, что я его вернула к жизни? Ведь это была я, так? Больше никого в лесу не было. Зеленые листья, заживление ран, а теперь еще и оживление. Страшно представить, что будет завтра.

Мужчина очень скоро появился в дверном проеме, но остановился, не решаясь войти. Живой, румяный и хмурый. Где-то в доме остались лежать его плащ и жилет. Знакомая рубашка сверкала от белизны, а на месте удара клинка виднелась аккуратная строчка, которую могла сделать только женская рука.

Я не сразу поняла, что лежу на кровати в безразмерной нижней рубашке, не прикрытая даже одеялом. Пришлось срочно укутываться до самой шеи, Только тогда Альвис посмел войти в комнату и сесть на скрипучий стул возле стола со свечами. Он бы прекрасен, как, впрочем, и всегда. Ни следа усталости на лице, разве что взгляд озабоченный и немного отстраненный.

– Пришла в себя, хорошо, – произнес он, оглядывая комнату, словно в ней было что-то интересное.

– Спасибо господин.

– Завтра утром продолжим путь, мы и так сильно задержались.

– Это моя вина, извините.

Альвис вздохнул:

– Нет, моя. Не надо было сворачивать с дороги. А раз уж свернули, я должен был защищать тебя.

– Все ведь обошлось.

– Меня убили, а ты показала свои способности. Плохие способности, если честно.

Лицо Альвиса посерело. Мне стало страшно за возможные последствия, поэтому подпрыгнула на кровати и с волнением уставилась на хозяина:

– Я никому не скажу. Клянусь! Я не знала, что так могу. И не планировала делать с вами что-то магическое. Была уверена, что утром проснусь и придется думать, как копать могилу, господин. И уж точно никогда не желала такого дара. Надо мной Карнур все время смеялся, что порезы и ссадины заживают, как на кошке. Но он бы знал, он бы сказал.

– Кто такой Карнур?

– Наш старик-волшебник из борделя. Он меня всегда оберегал.

Альвис выпрямился на стуле, внимательно разглядывая мое лицо:

– Колдун жил рядом с тобой и не замечал кто ты?

– Ну, он кроме бутылки мало чего замечает. Он хороший, честно. Всего лишь развлекает гостей по вечерам разными фокусами. Не наказывайте его. Я виновата, это мой дар, так наказывайте меня.

Альвис в привычной манере усмехнулся под нос:

– Тогда и меня заодно. – Он откинулся на низкую спинку, отчего стул заскрипел еще заунывнее. – Забавно вышло, а ведь ничего не предвещало. Я всего лишь выполнял очередное задание. И вдруг в захолустном борделе встречаю Белый Цветок, который вернул меня к жизни. Вот уж точно, судьба умеет направить по удивительному пути. И что же нам теперь делать, Тельмина?

Я посмотрела на Охотника умоляющими глазами:

– Может, для начала поужинать? Умираю, как хочу есть.

Нехитрый ужин хозяйка принесла через двадцать минут. К этому времени я была готова потерять сознание от голода. Видимо все силы ушли на возвращение к жизни моего господина. И я сама очень хотела знать, как так получилось. Страсть, любовь, страх – что стало решающим толчком?

Я без капли смущения вылезла из кровати и в одной рубашке села за стол. Альвис глубоко вздохнул, стараясь не смотреть в мою сторону. Интересно почему? Он и так видел все.

Пока я сметала с тарелок все, до чего могла дотянуться, он отрешенно отламывал ломтики от куска хлеба и иногда бросал задумчивый взгляд на слишком глубокое декольте. Мне было приятно, что мужчина смотрит на меня именно так. Чувствовалась маленькая власть над ним.

Вместе с сытостью тело наполнялось приятной расслабленностью. Мы снова вдвоем, живы, в безопасности и скрыты ото всех в домике среди бесконечных полей. Все плохое будет завтра. Наше расставание будет завтра. А пока мы есть друг у друга.

– Вы почти ничего не едите, господин.

Альвис вынырнул из глубоких дум:

– Уже обедал. Здесь гостеприимные хозяева. Но ты ешь, набирайся сил, ведь завтра важный день.

– Он только завтра, – шепнула я, покрываясь легким румянцем. – Сегодня еще не закончилось.

Он нарочито громко вздохнул и бросил корку хлеба на стол.

– В следующий раз мы сможем увидеться через много лет, когда ты закончишь службу. Не хочу оставлять шрамы на твоем сердце, я и так слишком много себе позволил.

– А если следующего раза не будет? Если сегодня последняя ночь?

– Мина…

– Лучше жить со шрамом, чем с кровоточащей раной.

– Не говори так. Твое сердце должно быть спокойным и чистым.

Душу снова сковала обида. Я не понимала, почему мужчина, который перед смертью почти признался в любви, вдруг снова стал отстраненным и безразличным. Он ведет себя, как непредсказуемый южный ветер – то смеется, то ходит угрюмым, то нежен, то холоден, как зимнее утро.

Как же я хотела разбить невидимую стену между нами и узнать, что же происходит в его мыслях! Ведь человек на пороге смерти не может врать. Значит наши души коснулись друг друга. Просто он Охотник и привык прятать свои чувства.

– Мое сердце принадлежит вам! – выпалила я. – Вы ничего не сможете изменить, не сможете заставить разлюбить вас. И раз я Цветок, а вы всего лишь Охотник, то я приказываю вам остаться!

– Ты еще не Цветок, чтобы отдавать приказы, – спокойно ответил он.

– Тогда это будет плата за жизнь. Я, может, злых колдунов никогда не видела, но слышала о правилах. Они всегда берут что-то взамен и порой цена слишком высока. Я прошу у вас куда меньше.

Альвис хищно улыбнулся и развалился на стуле. Общение с колдунами – его родная стихия.

– И чего же ты требуешь от Охотника?

Я сначала растерялась, потому что не хотела ничего требовать от Альвиса, но раз он настаивал, то выпалила в его ухмыляющееся лицо:

– Вас! На эту ночь. А потом делайте, что считаете нужным.

Он сложил руки на груди, словно защищался от меня. Взгляд серьезный, я бы даже сказала суровый. Неужто я много попросила?

– Обычно черные ведьмы просят о пощаде, а не о ласках, – фыркнул он, скривив губы не то в ухмылке, не то в отвращении.

– Я не ведьма.

– Ну да, ты Белый Цветок. На одной чаше исцеление недугов и болезней, на другой – возвращение из лап смерти. Вот так ты и будешь поддерживать равновесие в нашем мире. Но миру лучше не знать о твоем даре.

– Это останется секретом! – выпалила ему в лицо, готовая поклясться жизнью, что сохраню тайну.

– И о своих требованиях Охотнику никому не скажешь? – усмехнулся он. – Ты должна понимать, что нас обоих могут наказать.

Но я не отступала. Пусть мое поведение ужасно и аморально, но у нас есть последняя ночь перед тем, как какие-то старейшины будут решать мою судьбу.

– Я родилась и выросла в борделе. Никто не знает, какой вы меня нашли.

Альвис долго молчал, размышляя не то над моими словами, не то над дальнейшими действиями. Потом медленно поднялся с места, от чего стул издал скрип облегчения. Он не сводил с меня взгляда, неминуемо приближаясь, как хищник к загнанной добыче.

Сердце в груди разрывалось от волнения и неопределенности. Что он сделает? Посмеется в лицо и уйдет или выполнит условие сделки между черной ведьмой и Охотником?