Он

Глава 22 Вес

Наутро вновь начинаются тренировки, и я выхожу на лед, готовый показать пацанам настоящего тренера. Моя стартовая неделя вышла неважной — я позволил их вспыльчивости и неспособности выполнять инструкции достать себя, однако на этой неделе я твердо настроен последовать примеру Джейми и развить в себе немного терпения.

Не поймите меня неправильно, я умею быть терпеливым — когда играю я сам. Но смотреть, как играют другие? Видеть, как они раз за разом повторяют одни и те же ошибки вместо того, чтобы исправить их согласно моим советам? Это сводит с ума.

Сегодня, правда, парни слушают меня повнимательнее. Я показываю своим нападающим основные варианты передач и меняю их местами достаточно часто, чтобы они прочувствовали технику своих товарищей и стиль их игры. В целом тренировка проходит нормально, но один парень — Дэвис — постоянно удерживает шайбу, на какой бы линии он не играл.

Я даю свисток, испытывая сильное искушение повырывать себе волосы с корнем. Дэвис опять проигнорировал мои инструкции, когда сделал слабый кистевой бросок на Килфитера вместо того, чтобы, как следовало, передать шайбу Шэню.

Я подзываю его, и он подкатывает ко мне — угрюмый и покрасневший.

Краем глаза я вижу, что за нами внимательно, будто оценивая мою тренерскую удаль, наблюдает Джейми. Пат тоже посматривает со скамьи, и я рад видеть, что он больше не дуется. Вчера вечером мы с Каннингом опоздали на живое шоу в столовке, но Джорджи, к счастью, все заснял на айфон. И можете мне поверить, я никогда не забуду, как Пат и четверо его тренеров, пританцовывая, исполняли самую фальшивую на свете версию «Oops, I Did It Again».

Пат, впрочем, тоже не скоро перестанет точить на меня зуб за выбор ставки.

Переключившись на Дэвиса, я складываю руки поверх своей университетской толстовки и спрашиваю:

— Что мы сейчас отрабатываем?

— Мм…

— Передачи, — отвечаю я сам.

Он кивает.

— Точно.

— А значит, ты должен передавать шайбу, парень.

— Но на прошлой тренировке вы толкнули целую речь на тему решительности. Вы сказали при любой возможности пробивать. — Он воинственно вздергивает подбородок. — Я и пробил.

Я изображаю шок.

— Погоди… так шайба пролетела-таки мимо Килфитера? Выходит, я проморгал гол.

Вид у него становится пристыженным.

— Ну да, я промазал, но…

— …Но хотел забить. Ясно. — Я выдаю сочувственную улыбку. — Слушай, парень, я отлично тебя понимаю. Увидеть, как над воротами загорается лампочка — это самое сладкое чувство на свете. Но скажи мне вот что. Сколько нападающих обычно находится на площадке?

— Три…

— Три, — подтверждаю я. — Верно. Ты на льду не один. У тебя есть товарищи по команде, и они катаются там не просто для красоты.

Он вымучивает улыбку.

— Шэнь был в позиции для удара. Если б ты передал шайбу ему, он отправил бы эту крошку прямиком в верхний левый. Но вместо голевой передачи ты не записал на свой счет ничего.

Дэвис медленно кивает, и внутри меня взрывается гордость. Еб… я-таки до него достучался. Глядя, как он впитывает мои слова — не чьи-нибудь, а мои, — я неожиданно понимаю, почему у Каннинга такой стояк на все это тренерство. Оно приносит… столько удовлетворения.

— Своим товарищам надо доверять, — говорю я Дэвису.

Но это почему-то стирает улыбку с его лица, и он, помрачнев, хмурит брови.

— Что? — спрашиваю я.

Дэвис бормочет что-то неразборчивое.

— Не слышу тебя, пацан.

Он поднимает взгляд.

— Сложновато им доверять, если они только и ждут, когда я облажаюсь.

— Это неправда. — Пусть вслух я и возражаю, но знаю, что в каком-то смысле он прав. Некоторые игроки играют лишь за себя, и внезапно мне становится ясно, почему Дэвис изо всех сил старается быть звездой — он считает, что к этому стремятся все остальные.

— Это правда. — Его взгляд сворачивает на ворота, где Джейми ведет беседу с Килфитером. — Особенно Марк. Он оху… охренеть как обожает смотреть, как я лажаю. А на следующий день перечисляет все, что я сделал не так, — и за завтраком, и за ужином, и даже когда я пытаюсь заснуть. Ему лишь бы повыносить мне мозг.

Я подавляю вздох.

— Вы ведь соседи, верно?

— К сожалению, — бубнит он.

— Вы после тренировок общаетесь? Разговариваете хоть о чем-то, кроме хоккея?

— Не особо. — Он пожимает плечом. — В смысле, иногда он болтает про своего папашу. Они по ходу не ладят. Но это все.

— Хочешь совет?

С серьезным лицом он кивает.

— Попытайся познакомиться с ним поближе. Завоевать немного доверия вне площадки. — Я показываю подбородком на Джейми. — Когда я впервые играл против Джейми… то есть, против тренера Каннинга, то вел себя как настоящий гад. Был такой весь из себя нахальный. Всякий раз, готовясь пробить, я насмехался над ним и отплясывал победный танец, если он пропускал. Клянусь, к концу тренировки он был готов меня придушить. Даже сказал тренеру Пату, что всей душой меня ненавидит, и предложил отправить меня обратно на планету придурков, или откуда я там приехал.

Дэвис хмыкает.

— Но теперь-то вы настоящие братаны.

— Угу. Мы, кстати, тоже были соседями. Когда после той первой тренировки мы пришли в нашу комнату, он где-то час просто сидел и сверлил меня взглядом.

— А что сделали вы? — с любопытством интересуется Дэвис.

— Предложил сыграть в «я-никогда». Уговорить его вышло не сразу — он все еще довольно сильно на меня злился, — но в итоге я его уломал.

Вспоминая, я улыбаюсь. Мы передавали по кругу банки ред-булла, которые я стащил у одного из тренеров, и узнавали друг друга, рассказывая всякие безумные вещи. Я никогда не ссал в штаны на играх «Брюинз». Я никогда не показывал задницу автобусу с монашками во время поездки с классом на фабрику по производству жвачки. То были, конечно, мои ответы.

Ответы Джейми были серьезнее. Я не единственный ребенок в семье. Я не хочу, когда вырасту, играть за профессионалов. Да, он так и не усвоил, что надо начинать с «я никогда», но я не поправлял его. Тринадцатилетнему мне, накаченному сахаром и кофеином, было и так очень весело. Мы проболтали до четырех утра и на следующее утро едва смогли разлепить глаза.

— После этого мы с ним стали не разлей вода, — говорю я, усмехаясь.

Дэвис жует губу.

— Но тренер Каннинг классный. А Марк… он козел.

Я проглатываю смешок.

— Кто знает, может в итоге он окажется самым суперским парнем в мире.

— Ну не знаю…

Я беззлобно шлепаю его по плечу.

— Просто дай ему шанс. Или не давай. Делай с моим советом, что хочешь. — Затем я переключаюсь в режим тренера Весли и даю такой громкий свисток, что он аж подскакивает. — А теперь марш назад и больше не жадничай, парень. Зажмешь шайбу еще раз — посажу на скамью до конца тренировки.

…Неделя пролетает молниеносно.

Когда мы с Джейми были тинэйджерами, время тянулось медленно. Три месяца лета казались вечностью. А сейчас я и не заметил, как пролетели две недели из моего шестинедельного пребывания в лагере.

В пятницу вечером, после ужина, мы с Джейми выполняем наши обязанности дежурных по этажу. Что значит в десять часов пересчитать головы и проорать «выключаем свет». Потом проорать это еще раз, если до пацанов не дошло.

К одиннадцати наступает полная тишина. Джейми лежит на кровати, переписывается с кем-то по телефону. И мне это не нравится. Прямо совсем. Так что я забираюсь на него, усаживаюсь верхом на его задницу, а грудью прижимаюсь к плечам.

— Привет.

— Привет, — отзывается он, не отрывая глаз от экрана.

Уткнувшись в его волосы носом, я делаю вдох. Он пахнет летом, и я никак не могу надышаться им.

— Чувак, ты что, нюхаешь мою голову?

— Просто проверяю, заметишь ли ты.

— Угум… — говорит он, продолжая печатать.

Я устраиваюсь на нем поудобней, и мой член просыпается. Еще бы, ведь он так близко к заднице Джейми. Смешно. Он считает, что нюхать его волосы — странно, однако с тем, что я готов всухую отыметь его поясницу, у него проблем нет.

Ну и времена настали.

Мы занимаемся этим всю неделю по вечерам, точно кролики в течку. Ущипните меня. У нас тут словно минетная эстафетная гонка. И мы отточили передачу палочек до совершенства.

Но больше всего мне нравится обниматься с ним после оргазмов. Целовать Джейми Каннинга — это нечто. Взрыв мозга. Но сколько бы я ни целовал его, мне все мало, потому что в глубине души я знаю: это не навсегда. Через четыре недели мое лето закончится, а интерес Джейми ко мне может угаснуть еще раньше. И потому я согласен принять абсолютно все, что он готов предложить.

Я никогда в жизни не был так счастлив. Это правда на все сто процентов. Но произнести это вслух я, естественно, не могу.

Беда в том, что с каждым днем имитировать свой прославленный похуизм все сложнее. И нет, я не стану заглядывать ему за плечо и читать его смски. Ведь поступить так было бы гнусно, верно?

Я заглядываю ему за плечо. На экране написано — Холли.

В следующую секунду меня накрывает цунами ревности.

— Не хочешь сходить в кино? — Вот только мне ни в какое кино не хочется, да и на последний сеанс мы, наверное, уже опоздали. — Что там в кинотеатре на этой неделе? — спрашиваю. Как будто бы мне не пофиг. Я бы предпочел раздеться и поваляться с ним нагишом.

— Какая-то мелодрама и мультики, — отвечает он. — Я проверял.

— Облом. Тогда по минету?

Он издает смешок. Но от проклятого телефона не отлипает. Я, однако, молчу.

Нда.

— Что делаешь?

— Болтаю с Холли.

Я ничего не могу с собой сделать — меня напрягает даже сам звук ее имени на его губах. В тот первый и единственный раз, когда я видел эту девчонку, у нее были взъерошенные от секса волосы, а на лице — мечтательная улыбка. Меня беспокоит тот факт, что за оба момента был ответственнен Джейми.

— И как она там? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно.

И лажаю, потому что он оборачивается и закатывает глаза.

— Ты так спрашиваешь, не вирт ли у нас?

Я пожимаю плечами.

Джейми снова начинает печатать.

— Не вирт. Мы этим, кстати, больше не занимаемся. И сегодня она сидит со своими маленькими кузенами на Кейп-Коде. Они по десятому разу смотрят один и тот же мультфильм, так что она уже готова уйти из дома и присоединиться к бродячему цирку. — Оглянувшись на меня, он улыбается. — Я предлагаю ей стать шпагоглотательницей, а она говорит, что воздушной гимнасткой быть круче. — Он замолкает. В его карих глазах появляется веселое удивление, и я жду, что он вот-вот выскажется насчет моего идиотского поведения.

Но он этого не делает. Чертов Джейми со своим легким характером. Бывают дни, когда я готов отдать конечность за то, чтобы хоть немного стать на него похожим. Но не ногу. Ноги мне нужны, чтоб кататься. И не руку… Господи, в моей голове сегодня чересчур много мыслей.

Мне вообще нужен минет или как?

Читая новое сообщение, Джейми посмеивается, и у меня возникает желание разбить его телефон о стену. Единственное, что меня останавливает — то, что от Кейп-Кода до нас пять часов. А может, все шесть.

И тогда я начинаю целовать его шею. Такое Холли уж точно не сможет сделать.

Вскоре мои действия начинают оказывать нужный эффект, и Джейми, отложив телефон, опускает голову на подушку.

— Так приятно…

— Да? — Я толкаюсь в него бедрами и чувствую, как он делает ответный толчок.

Я просовываю ладонь ему под футболку, поглаживаю его. Потом задираю футболку вверх и начинаю целовать его спину, и он тает под моей лаской, лениво ерзая на кровати.

— Хочу тебя, — шепчу я. В последнее время эти два слова стали моим девизом.

— Так возьми, — отвечает он.

Мое сердце делает остановку, а член твердеет приблизительно до состояния железного лома. Он вообще отдает себе отчет, как прозвучали его слова? С того раза мы больше не разговаривали о настоящем сексе. Я дико хочу его, но только если он сам не против.

Есть всего один способ узнать это.

Я слезаю с него и стягиваю вниз его шорты. И плавки. У него идеальная задница — крепкая, круглая, с линией загара поперек поясницы. Я целую эту линию, потому что иначе я не могу.

— М-м-м… — с закрытыми глазами соглашается он. Я смотрю, как он вжимается пахом в кровать. У Джейми, как и у меня, есть только два скоростных режима: секс и сон.

Я снимаю с себя футболку и шорты. Хочу, чтобы с его телом соприкасалось как можно больше моей обнаженной кожи.

А потом… Потом звонит его сотовый.

Богом клянусь, если это Холли…

Поскольку я лежу на нем, то проглатываю раздражение и спрашиваю, хочет ли он, чтоб я подал ему трубку.

— Просто проверь, кто там, — говорит он лениво. — Наверняка ерунда.

Но в такой час Джейми обычно никто не звонит, поэтому я смотрю на экран. Это не Холли. Там другое имя — Килфитер.

— Это… пацан из лагеря.

Джейми быстро поднимает голову.

— Правда?

Я передаю телефон ему, и он отвечает.

— Да? — Сразу хмурится. — Вы где? Где? — Пауза. — Скоро буду. — Он отключается.

— Что с твоим вратарем?

Он сводит брови на переносице, и я невольно отмечаю, что даже с мрачной физиономией он чистый секс.

— Это был Шэнь. Звонил по телефону Килфитера. Судя по всему, мой вратарь напился с парой твоих нападающих. Они недалеко, но Килфитер не хочет идти домой, и они не знают, что делать.

Я тянусь за своей футболкой.

— Идем. Где они?

— За школой.

— Как оригинально. Я вот накачивал тебя спиртным на крыше гостиницы «Хэмптон-инн».

Поправляя одежду, Джейми смеется.

— Не всем же быть такими, как Райан Весли. Иначе городу пришлось бы нанять вдвое больше полиции.

Мы крадемся по общежитию, точно пара воров в ночи. Я знаю, если придется, Джейми вызовет подкрепление. Но иногда лучше уладить дела без шума.

Выбравшись на улицу, мы двигаем к школе. Она обнесена оградой, но Джейми указывает на узкую брешь. Когда я протискиваюсь сквозь нее, он кладет мне на спину свою теплую руку, и меня пронзает легкая дрожь.

Я влюблен в него по уши. Надеюсь, ему это не сильно заметно.

Наши подопечные сидят на задницах у стены, под наклейкой «Блю Бомберс»^[25], что очень к месту, потому что пацаны убомбились в ноль. В особенности Килфитер.

Джейми присаживается рядом с ними на корточки.

— Что у вас за проблема?

— Мы типа как напились, — говорит Дэвис. — Иии… Килфитер не хочет идти домой. Но мы не можем его здесь бросить.

— Понятно. — Каким-то чудом Джейми удается сохранять на лице невозмутимость. — Почему ты не хочешь идти домой? — обращается он к вратарю.

— Просто… тошнит от всего, — невнятно отвечает Килфитер, его затылок стукается о кирпичную стену. — А завтра все опять начнется по новой.

— Понятно, — повторяет Джейми. — Сколько вы выпили?

Шэнь морщится.

— Упаковку.

Стоп. Что?

— Каждый? — спрашиваю я резко.

— Нет. — Килфитер вытягивает на свет упаковку пива. Все шесть бутылок, ясное дело, пусты.

— Что еще? — требую я ответа.

Пристыженно пряча взгляд, Дэвис достает из тени пустую литровую бутылку какого-то местного пива. Джейми забирает ее и читает, что написано на этикетке.

— Так. Еще что-то было?

Вся троица трясет головами.

— Где вы это достали? — спрашивает Джейми.

— Заплатили там одному.

Джейми поднимает на меня подбородок, и я вижу, что он с трудом удерживается от смеха. Именно так и мы в их возрасте доставали пиво.

— Отойдем, — говорит он, вставая, и жестом зовет меня за собой.

Вместе с ним я заворачиваю за угол. Мы всего в нескольких ярдах от пацанов, так что он приближает губы к самому моему уху.

— Серьезно? Они так надрались меньше чем с трех бутылок на брата?

Поворачиваясь, чтобы шепнуть ответ, я задеваю грудью его плечо. Позволяю губам мазнуть его по щеке, потом говорю:

— У них ноль толерантности к алкоголю и скоростной метаболизм. Мы сами такими были, забыл?

Джейми хмыкает, его дыхание щекочет мне ухо.

— Значит, больница отпадает.

— Отпадает, — соглашаюсь я быстро. — От двух с половиной бутылок пива люди не умирают. Давай проветрим их, пусть протрезвеют, а потом уложим их спать.

— Похоже на план. — Джейми заходит обратно за угол. — Так, дамы. Встаем. Предлагаем вам сделку. Вы прогуляетесь с нами немного, а мы отведем вас домой и не станем сообщать, кому надо.

— В смысле, полиции? — мямлит Шэнь.

— Не, он о Пате, — поясняю я.

Шэнь с трудом поднимается на ноги.

— Хорошо. Идемте. — Дэвис тоже встает.

На земле остается один Килфитер.

Джейми наклоняется, протягивает ему руку.

— Идем. Завтра утром у тебя тренировка.

— Буду играть фигово, — бормочет Килфитер.

— Да. У тебя будет небольшое похмелье, — соглашается Джейми. — Но от этого еще никто не умирал.

Клифитер упрямо мотает головой.

— Я всегда играю фигово. Для своего отца. Что бы ни делал.

Ах. На эту тему я могу произнести речь и сам.

— Парень. Не играй в хоккей ради отца. Играй ради себя. — Я тоже протягиваю ему ладонь. И на этот раз он принимает помощь. Когда я поднимаю его на ноги, он на секунду приваливается к стене, но потом у него получается удержаться в вертикальном положении без поддержки. — Серьезно. Пошли они все к чертям. Это твоя жизнь.

Килфитер пошатывается в классической пьяной позе.

— Пусть он успокоится и не лезет.

— Но некоторые не успокаиваются никогда, — говорю ему я. Правда ранит, но чем раньше он ее примет, тем лучше. — Ты должен жить своей жизнью. Иначе он победит. Что будет обидно, верно?

Юный вратарь кивает всем телом — как лошадь. Однако меня он слушает.

— Ладно, тогда идем.

— Куда вы нас поведете? — спрашивает Дэвис.

— На мини-урок истории, — отвечает Джейми. — Так вышло, что вы упились в пятидесяти ярдах от одного легендарного места. — Он переводит детей через Cummings Road, и мне удается удержаться от шутки. Они плетутся за ним, пока мы не оказываемся около пыльной парковки на задворках Олимпийского стадиона. — Итак. Что знаменитого в этом месте?

— Ну… — начинает Шэнь. — Вон та арена. Где в 1980-м сборная США победила Россию. И выиграла золото.

— О. — Джейми поднимает вверх указательный палец. — Сборная США, составленная из двадцати студентов, победила впечатляющую команду России со счетом 4:3, а золото они завоевали через два дня, в игре против Швеции. Но мы здесь не поэтому.

— Нет?

Джейми качает головой.

— Видите вон тот холм? — Он показывает себе за плечо, и мы все задираем головы.

— Я вижу просто парковку, — бубнит Килфитер.

Джейми небольно щелкает его по лбу.

— Это не просто парковка и не просто какой-то холм. Тренером той сборной США был Херб Брукс. Именно потому арена и носит сейчас его имя. Он выводил своих ребят в полной снаряге и гонял их вверх-вниз по тому холму.

— Вот весело-то, наверное, было, — вздыхает Дэвис.

— Это мы сейчас и узнаем. — Джейми потирает руки. — На счет три бежим вверх. Все вместе. Ты тоже, Весли.

— Я не могу, — жалобно стонет Шэнь. — Слишком пьяный.

— Не-а. — Я сжимаю его плечо. — Раньше надо было думать. Поехали. — Я хлопаю в ладоши.

— Один, два, три! — Джейми срывается с места и по гравийной дорожке быстро добегает до травы у подножья холма.

Я держусь позади, слежу за тем, чтобы парни не отставали. И они бегут. Вяло, но это и хорошо, потому что травмы нам не нужны. Сегодня, правда, светит луна. Плюс на вершине холма установлены фонари.

В считанные минуты у нас сбивается дыхание. Подъем на этот сучий холм не из легких, и можно только радоваться, что на нас нет снаряги. Всю дорогу парни ворчат, но в конце концов мы оказываемся наверху, на парковке, и, задыхаясь, мечтая о глотке воды, упираемся руками в колени.

— Мне что-то нехорошо, — мямлит Шэнь.

— Если тошнит, то давай в кусты, — говорю я быстро. Парковка принадлежит гольф-клубу. Нам и так нельзя было заходить сюда.

Он срывается с места и едва успевает добежать до кустов самшита, прежде чем его выворачивает наизнанку.

— Вниз поведем их медленно, — потирая подбородок, говорит Джейми. — И по пути купим воды.

— И адвил. Хотя у меня есть в нашей комнате.

— Кто бы сомневался.

Я прячу улыбку. Еще одна дурацкая, нелепая ночь в Лейк-Плэсиде вместе с Джейми. Надеюсь, следующие четыре недели будут течь медленнее.

На обратном пути я немного перетираю с Дэвисом.

— Так… Ну и зачем вы решили напиться? Вас же могли выгнать из лагеря.

Он вздергивает подбородок.

— Вы сами мне так сказали.

— Что я тебе сказал?

— Общаться с ними не только на тренировках. Я так и сделал.

Мне приходится ненадолго задуматься.

— Так. Как твой тренер я обязан попросить тебя перестать нарушать правила. Однако зачем ты это сделал, я понимаю. И мне нравится то, что вы позвонили тренеру Каннингу, когда Килфитер не захотел уходить домой.

— Не мог же я его просто там бросить.

За это он удостаивается дружеского шлепка по спине.

— Ты молодчина. Не ввязывайся в неприятности, и тогда ваши выходки останутся между нами, ладно?

— Ладно.

Сквозь летнюю свежесть ночи мы идем в общежитие, пока высоко в небо над озером выплывает луна. Мне не терпится поскорей вернуться домой.