Он

Глава 26 Июль Джейми

Несколько дней спустя я получаю письмо от своего агента.

Год назад я бы смаковал эту фразу. Мой агент. Круто, да?

На самом деле, нет. Не особенно.

В детстве я собирал вкладыши с хоккеистами. Они продавались по десять штук в пачке, в придачу к жвачке с отвратительным вкусом. В каждой пачке был один классный игрок — при везении новый, а не дубликат вкладыша, который у меня уже был — и девять чуваков, о которых я никогда в жизни не слышал. Эти девятеро отправлялись на самое дно обувной коробки — ждать своего часа. Раз в сто лет кто-то из них шел на повышение, но обычно они так и оставались валяться в самом низу.

Перенесемся на десять лет вперед. Для своего агента я — тот самый вкладыш со дна коробки. Честно говоря, я даже сомневаюсь, что он сам пишет те емейлы, которые приходят мне от него.

В этом письме меня спрашивают, какого числа я приезжаю в Детройт.

«Пока ты не снял жилье, клуб поселит тебя в отель рядом с ареной. Контакты агента по недвижимости в аттаче. Как только приедешь в Детройт, договорись, пожалуйста, с ним о встрече.»

Конец лета с каждым днем подползает все ближе. И откладывать составление планов на счет Детройта больше нельзя.

В четверг, в перерыве между тренировками на катке, я заглядываю в тесный кабинет Пата. Раз уж я пообещал маме заехать домой, надо выяснить, насколько вообще это возможно.

— Есть минутка? — спрашиваю я из дверей.

Пат подзывает меня к себе, потом отворачивается от компьютерного экрана.

— Что такое, тренер?

Я все никак не привыкну к этому обращению вместо «что такое, пацан?».

— Вот, пытаюсь распланировать свою жизнь, что всегда очень весело. Хотел спросить, как вы отнесетесь к тому, что в конце месяца у вас раньше времени станет на одного сотрудника меньше.

Он бросает на меня испытующий взгляд.

— Присядь, Каннинг.

Я плюхаюсь на стул, непонятно с чего чувствуя себя школьником, которого вызвали в кабинет к директору. Но Пат, судя по выражению на лице, собирается сказать мне нечто серьезное, и я, кажется, вот-вот выясню, что.

— За все лето ты ни словом не обмолвился о Детройте, — произносит он и складывает ладони домиком. — Можно спросить, почему?

— Ну… Я был слишком занят. — И вам лучше не знать, чем именно.

Пат с улыбкой склоняет голову набок.

— Извини, но я на это не поведусь. Человек, который скоро получит то, к чему стремился с самого детства, не может об этом молчать. Даже такой человек, как ты.

Черт. Тренер решил устроить мне сеанс психоанализа.

— Я… я не знаю. Просто не вполне уверен, как оно сложится, вот и все. Может, через год я буду болтать об этом, не затыкаясь.

Он кивает. Медленно и задумчиво. Я ощущаю себя амебой под микроскопом.

— Ты знаешь, что по-моему вратарь ты блестящий. Ты вкладываешь в это занятие душу, и тебя возможно не сразу, но непременно заметят.

Довольно трудно проглотить такие внезапные комплименты.

— Спасибо, — в конце концов говорю я.

— Но мне интересно, что чувствуешь по этому поводу ты. Не все хотят ввязываться в эту гонку, когда можно заняться чем-то другим. Скажем, тренерством.

Наступает мой черед смотреть через стол.

— Кто захочет нанять меня тренером?

Пат демонстративно закатывает глаза к потолку.

— Много кто, Каннинг. Ты которое лето выкладываешься в лагере на все сто, о чем я буду счастлив рассказать любому, кто спросит. И у тебя была отличная статистика в колледже. Лучшая в вашей команде. Тебя могут взять хотя бы в «Рейнер».

Голова у меня в момент начинает идет кругом. Стать тренером? На постоянке? Звучит как взрыв бомбы. Тренируя на университетском уровне, я буду получать чуть больше прожиточного минимума. Я просто никогда не представлял, что у меня может быть такая работа.

Но у Пата много знакомых. По всей стране. Где бы я предпочел оказаться?

Идея выскакивает из моего рта еще до того, как я успеваю хорошенько ее обдумать.

— Как вы думаете, кому-нибудь в Торонто может понадобиться тренер защиты?

Кустистые брови Пата приподнимаются, но всего на долю секунды.

— Даже не знаю, Каннинг. В Канаде, в принципе, не особо уважают хоккей. — Он взрывается хохотом. — Давай я посмотрю, что получится разузнать.

Из его кабинета я ухожу в приподнятом настроении, хоть по большому счету ничего и не изменилось — ну, если не считать идеи, которая родилась у меня в голове.

Но это обалдеть какая идея.

Приходит пятница перед родительским днем, и тренерам освобождают вечер, поскольку завтра нам предстоит особый ужин с родителями.

Когда мы с Весом были детьми, то в родительский день ни к нему, ни ко мне гости не приезжали. Мой клан просто не мог позволить себе все бросить и купить авиабилеты на семерых, чтобы посмотреть, как я играю на тренировке. Ну, а родители Веса… Его отцу нравилось, что его сын периодически побеждает в играх в чемпионате штата, однако, если событие не было статусным, то смысла приезжать он не видел. Что касается мамы Веса, то я никогда ее не встречал. Иногда мне интересно, а есть ли она вообще.

Для тренеров родительский день значит одно: мы должны маячить на фоне и излучать заботу. Лагерь Пата спонсируется родителями, и когда эти самые родители приезжают в гости, они хотят видеть, что их дети получают круглосуточное внимание.

Самим детям, понятно, не хочется, чтобы за ними круглосуточно бдили. Но это не наша проблема.

Мы с Весом только что вернулись с катка и пытаемся прикинуть наши варианты на вечер.

— Расскажи-ка мне об этом концерте в парке, — произносит он, листая у себя в сотовом сообщения. — Мы точно хотим туда сегодня пойти?

— Думаю, там будет нормальная музыка.

Он поднимает взгляд.

— Сказал человек с бой-бэндами в телефоне.

— Это была шутка, — бормочу я. — Мы же это уже обсудили.

Вес хмыкает.

— Короче. Давай заключим с тобой сделку. Я уже давно не ужинал стейком. Ты находишь мне стейк, а я привожу себя на концерт.

— Стейк? На, держи. — Я делаю вид, что расстегиваю ширинку, и он швыряет в меня подушкой.

— Покорми меня, Каннинг. Это местное уныние невозможно слушать на голодный желудок.

Я достаю телефон.

— Мы же сможем взять твою тачку?

— Конечно.

Большинство ресторанов в Лейк-Плэсид — обычные бургерные, но «Скво Лодж Ботхаус» на берегу Вест-лейк кажется заведением классом повыше. И поскольку неподалеку будет и наш концерт, я бронирую столик и надеюсь на лучшее.

Потом иду к нашему общему шкафу и выуживаю оттуда Весову футболку-поло.

Бросив ее ему на кровать, я нахожу рубашку и чистую пару шорт для себя.

— Чего это ты решил принарядить меня? — спрашивает Вес, натягивая через голову поло. — Каннинг, мы что, собираемся на свидание?

— Похоже на то. В этот стейк-хаус лучше одеться во что-то поприличнее шлепок с купальными шортами.

— То есть это я во всем виноват, — ворчит он, но все время, пока я застегиваю рубашку, восхищенно пялится на мой торс. — Детка, ты такая красотка.

Я показываю ему средний палец.

Вес уходит в ванную чистить зубы, и я смотрю ему вслед. Даже ловлю себя на том, что любуюсь его крепким задом. В последнее время я то и дело украдкой посматриваю на него, пытаясь вызвать у себя какую-нибудь реакцию типа «ну ни хрена ж себе» на тему того, что я закрутил с парнем.

В детстве у меня была привычка пугать себя, когда я один уходил гулять в лес. Я всматривался в тени и, просто чтобы пощекотать себе нервы, представлял, будто там таится что-то ужасное. Но мои попытки нагнать на себя страх никогда не срабатывали. Как не удается мне испугать себя и сейчас — насчет последних событий.

Потому что это Вес. Чего мне его бояться? А то, что мы делаем в постели… Это просто фантастически горячо.

Ресторан и в самом деле оказывается очень приличным местом. Но сказать, что мы одеты слишком просто, нельзя, потому что у ресторана есть стоянка для лодок и яхт. Другими словами, некоторые посетители прибыли сюда по воде — их волосы встрепаны ветром, а кожа обгорела на солнце.

Снаружи свободных мест нет, потому что я сделал бронь всего час назад. Но внутри тоже хорошо — приятный полумрак, гладкие кожаные диваны и свечи, мерцающие на столах. Нам показывают удобную кабинку в глубине ресторана, и я проскальзываю на сиденье с чувством, что прийти сюда было чертовски хорошей идеей. Здесь аппетитно пахнет чесночным хлебом, а список крафтового пива тянется на целый ярд.

— Мы собираемся попировать как короли. — Вес одаривает хостесс самой залихватской своей ухмылкой. — Какой стейк у вас самый лучший?

Девушка даже чересчур рада задержаться и поболтать.

— Очень популярен креольский, — говорит она, тряхнув волосами. — Но мне самой больше нравится «Нью-Йорк стрип».

— Благодарю за подсказку.

Она уходит, покачивая бедрами, и я, усмехаясь, прикусываю губу.

— Ты был на волосок от дурацкой шуточки про стриптиз, ведь так? Только честно.

Вес тянется через стол и накрывает мою руку своей. Строит убийственно серьезную физиономию — как всегда, когда собирается поприкалываться надо мной.

— Ха. Я был на волосок от отличной шуточки про стриптиз.

И в этот момент к нам подкрадывается какой-то тип.

— Добрый вечер! Меня зовут Майк, и сегодня я буду вашим официантом…

Очень спокойно Вес убирает руку с моей и поднимает на этого Майка взгляд.

Официант глядит то на Веса, то на мою руку.

— Добро пожаловать в «Скво Лодж Ботхаус». Вы уже ужинали у нас? — Его голос приобретает какую-то новую интонацию. Более мягкую и с ноткой манерности.

Пока я сижу, растерявшись, Вес смотрит ему прямо в глаза и отвечает:

— Вообще, мы здесь в первый раз.

— О! Ну тогда готовьтесь получить удовольствие…

Они принимаются обсуждать меню, а я слегка отключаюсь. На меня впервые посмотрели как на гея на свидании с парнем, и я пытаюсь определиться со своими ощущениями на этот счет. Не поймите меня неправильно — с Весом я готов показаться где угодно и когда угодно. Но есть нечто странное в том, что сегодня я — его спутник за ужином в ресторане. Словно я играю чью-то чужую роль.

Когда приходит моя очередь, я заказываю себе пиво и стейк, и Майк отваливает с нашим заказом.

— Ты напрягся, да? — спрашивает Вес, толкая под столом мою ногу.

— Нет, — отвечаю я быстро. Ничего подобного, правда. — Мне плевать, завели мы его гейдар или нет.

Вес морщится.

— Если что, винить тебя я бы не стал. Слушай, конкретно этому типу просто завидно, вот и все. Но некоторые люди могут вести себя, как настоящие гады. В том смысле, что есть места, где вещи, которыми мы с тобой занимаемся по ночам, нелегальны.

— Хорошенькую рекламу ты сейчас сделал.

Он выдает кривую усмешку.

— Есть и плюсы.

— Да? Ну давай. Я слушаю. — Я тоже толкаю его ногой. — Что хорошего в том, чтобы быть геем?

— Ну… — произносит он, — во-первых, само собой, члены.

— Само собой.

Он улыбается.

— Ладно, теперь представь себе такую картину. В субботу утром ты просыпаешься рядом со своим о-очень горячим бойфрендом, и вы пару часов трахаетесь, как похотливые ежики. А потом до самого вечера смотрите по телеку спорт, и никто не говорит, — он делает голос тоненьким, — милый, ты же обещал, что мы съездим в торговый центр!

Вот теперь я смеюсь.

— А еще можно не опускать сиденье на унитазе, да?

Вес раскидывает руки в стороны.

— Видишь? Сплошная выгода. О, вот еще одно — родители не пристают к тебе с внуками.

— У меня пять сестер с братьями, — напоминаю я. — Так что моим гарантирована минимум баскетбольная команда из внуков.

Официант приносит нам пиво, и я на этот раз я беру и подмигиваю ему.

— Ну ты даешь! — ржет Вес, когда тот уходит. — Да у тебя настоящий талант.

— Как будто это так сложно. — Вес усмехается мне, и как бы ни было противно убивать настроение, но у меня есть к нему вопрос, который давно меня беспокоит. — Что сказали твои родители, когда ты открылся им?

Он мрачнеет.

— Ну… Сначала не поверили мне. Мать сказала: «Это просто такой период». А отец вообще ничего не сказал.

— Когда это было?

— В колледже. На первом курсе. Мы ехали на День благодарения к деду, и я решил рассказать им. Пока мы все вместе были в одной машине.

— Выбрал же время.

Он пожимает плечами.

— Я не знал, что делать с такой реакцией. Я и помыслить не мог, что они просто-напросто притворятся, будто этого разговора не было. Хотя сейчас-то мне все понятно.

Его горькое признание отзывается в моем сердце болью. А еще заставляет задуматься о том, как бы отреагировали моя собственные родные на известие о моей связи с мужчиной. Но как я ни стараюсь представить на их лицах ужас или гадливость, ничего не выходит. Я всегда видел от них только поддержку.

— И что ты в итоге сделал? — спрашиваю я, надеясь, что мои переживания не отражаются на лице.

— Каннинг, мы ведь не о ком-то там говорим, а обо мне. Я взбесился. А на следующих каникулах привел домой парня, которого подцепил на вечеринке, и отодрал его прямо в гостиной, зная, что они вот-вот вернутся домой и застукают нас.

Ох.

— Что, очевидно, должно было открыть им глаза.

Вес делает долгий глоток своего пива, и я смотрю, как на его сильном горле двигается кадык.

— О да. Трюк сработал. Отец поднял хай, которого я ожидал от него в первый раз. Сказал, что я омерзителен. Что разрушу к чертям всю свою карьеру в хоккее. Черт. Его в основном только это и волновало.

Мда.

— А как отреагировала твоя мать? — Он никогда не упоминает ее. Разве мать не защитила бы своего сына?

— Она его главная подпевала. Так что своего мнения у нее никогда нет.

Блядь. Я и впрямь убил настроение. Но к счастью моментом позже прибывают наши закуски, и мы снова счастливы. Иногда все бывает настолько просто.