Опасный маскарад

Глава 20 ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ ЛОРДА БЭРХЕМА

Волей-неволей Робину пришлось поздравить сестру. Он заметил, что она обеспокоена, и решил оставить прежний тон. – Честно признаюсь тебе, дорогая, я недооценил человека-гору. Что же было у вас вчера вечером?

Она рассказала ему все, тщательно подбирая слова:

– Он схватил меня за запястье. Конечно я сразу поняла. Больше мне было нечего сказать. Я знаю, когда приходит время кончать со всякой ложью.

Она откинула кружевной манжет.

– Что, синяки остались? – Робин был склонен вознегодовать.

– Нет. Но я думала, что должны были. – Она была несколько непоследовательной. – Он хотел знать мое имя; я ему сказала. Он догадался, что я дочь старого джентльмена. Вот и все.

Робин пропустил это мимо ушей. Он играл своими кольцами.

– Мне кажется, он добьется тебя, Прю. Она улыбнулась, но улыбка тут же растаяла.

– Мне это не нравится, Робин. Одно дело играть роль, когда никто не знает правды. Но теперь, когда ОН знает, и... ты понимаешь?

– Конечно, душенька. Но ты можешь отказаться от своей роли. Он тебе это предлагал.

Она отвернулась.

– И ты думал, что я соглашусь, так ведь?

– Нет, дорогая. – Робин ухмыльнулся. – Что до меня, то я ничего не имею против большого джентльмена. Несмотря на его респектабельность, он обладает чувством юмора. Правда, у меня сложилось впечатление, что он не одобряет твоего братца. Но посмотрим.

Поскольку именно в этот момент прибыл достопочтенный Чарльз, жаждущий общества мистера Мерриота, дальнейшего обсуждения не последовало. Прюденс ушла с мистером Белфортом. Позднее она встретила сэра Энтони в Уайтсе. Она испытала мгновенное замешательство, но поведение Фэншо ее успокоило. Они вместе отправились домой, и если Прю опасалась поначалу каких-то ухаживаний, то этот страх быстро развеялся. Фэншо, как и обещал, оставался ее хорошим другом. Только когда они распрощались, она почувствовала, какой собственник этот джентльмен. Казалось, что она уже принадлежит ему. Прюденс принялась обдумывать это его свойство и пришла к заключению, что, может быть, у него для этого есть основания.

Покинув дом на Арлингтон-стрит, лорд Бэрхем направился к себе, пребывая в прекрасном расположении духа. Милорд ничуть не возражал против того, чтобы сэр Энтони оказался полностью посвящен в маскарад; такое ничтожное отклонение от его первоначальных планов никак не могло озаботить его светлость. Быстрый ум уже деятельно готовил сэру Энтони соответствующее место в сложном хитросплетении планов милорда. С приятной улыбкой он размышлял о том, что Джон – этот скептик – скоро увидит, как большой джентльмен с сонным взглядом начнет плясать под его дудку.

Милорд явился к себе на Хаф-Мун-стрит и увидел, что его ждет посетитель. Камердинер милорда принял у хозяина шляпу и трость и негромко назвал имя мистера Мэркхема. Милорд выслушал, чуть склонив голову, и вошел в столовую, разглаживая складку на рукаве.

Мистер Мэркхем при его появлении поднялся и слегка поклонился. Милорд улыбнулся ему с крайней любезностью и поднес к глазам лорнет.

– Мой мюнхенский друг! – негромко воскликнул он. – Как я польщен! – Он растроганно смотрел на Мэркхема; в этом взоре нельзя было прочесть, какие мысли проносятся сейчас в его уме. – Но сядьте, мой дорогой мистер Мэркхем! Умоляю вас сесть!

Мистер Мэркхем повиновался. Лакей поставил вино и бокалы. Белая рука милорда выжидающе замерла в воздухе над графином бургундского; милорд глянул вопросительно.

– Благодарю вас, я не буду пить, – сказал мистер Мэркхем.

– Но я решительно настаиваю! – Милорд был огорчен. – Вы позволите предложить вам кларета?

Мистер Мэркхем смотрел вслед уходящему слуге.

– Вы должны догадаться, что я пришел по делу, – коротко сказал он.

– Нет, не может быть, мой дорогой Мэркхем. Я думал, вы пришли, чтобы вспомнить прежние деньки, – отозвался его лордство. – Я никогда не занимаюсь делами. Вы не вызовете у меня интереса к этому предмету. Так что – кларет или бургундское?

– Ну пусть кларет, – нетерпеливо сказал мистер Мэркхем.

– Я совершенно согласен с вашим выбором, – кивнул милорд. – Бургундское – истинный король вин, но оно не предназначено для того, чтобы его пили утром. – Он подал гостю полный до краев бокал и налил себе. – За ваше драгоценное здоровье, мой дорогой сэр!

Мистер Мэркхем ничего не ответил на этот тост. Он отпил глоток-другой и отодвинул бокал.

– Осмелюсь думать, милорд Бэрхем, что дело, с которым я пришел, весьма заинтересует вас, – сказал он.

Милорд снова долил его бокал.

– Я уверен, что если кто-либо и мог бы заинтересовать меня в таком предмете, это можете быть только вы, дорогой Мэркхем, – тепло сказал он.

Мистеру Мэркхему было трудно справиться с этим потоком любезностей. Он попал в невыгодное положение, но утешал себя мыслью, что через несколько минут уже и сам милорд испытает это неприятное состояние. Безо всяких околичностей он вдруг брякнул:

– Что до вашего утверждения, сэр, что вы Тримейн-оф-Бэрхем, то я в это не верю. Но я этим теперь и не интересуюсь.

– Весьма мудро с вашей стороны, – одобрил его милорд. – Позвольте мне поздравить вас с этим.

Мистер Мэркхем игнорировал поздравление.

– Мне плевать, как вы там обезьянничаете, изображая Бэрхема в свое удовольствие. Мне это все равно.

– Поистине, ваше здравомыслие не имеет границ! – сказал милорд. – Вы просто подавляете меня своей добротой, сэр. И вы, следовательно, пришли, чтобы успокоить меня на сей счет? Примите мою глубочайшую благодарность!

– Совсем не поэтому я пришел к вам, – сказал раздраженный мистер Мэркхем. – Я пришел с делом, за которое вы не будете мне так чертовски благодарны.

– Невозможно! – Милорд покачал головой. – Одно только счастье лицезреть вас у меня дома преисполняет меня этим чувством.

Мистер Мэркхем бесцеремонно прервал его:

– Может быть, вы и Бэрхем, но вы были и кое-кем еще, это уж точно! – Он помолчал, давая время усвоить смысл его слов.

Казалось, на милорда это произвело мало впечатления.

– О, кем я только не был! Конечно, кое-чего я и не успел. Просто в жизни так сложилось, видите ли. Но продолжайте! Умоляю вас, продолжайте!

– Продолжу, продолжу, милорд! Может, вам это совсем не понравится. Вы были... а может, и есть, откуда мне знать... окаянный якобит!

Выражение вежливого интереса на лице милорда не претерпело никаких изменений.

– Вам следует сказать об этом моему кузену Ренсли, – указал он.

– Благодарите меня, что не сказал, сэр. Мне все равно. Эти сведения попадут к тому, кто дороже заплатит. Если будете торговаться, их получит Ренсли. Но я не думаю, что вам это на руку.

– Уверен, что торговаться не буду, – отозвался милорд. – Я не торговец.

– Вы, дьявол вас побери, по-моему, мастер на все руки! – откровенно заявил Мэркхем. – Конечно... вы больно важничаете.

– Нет, нет, это выходит само собой, – кротко вставил милорд. – Я, в сущности, бесхитростное дитя природы, мой дорогой сэр. Но вы говорили?.. Я вас прервал.

– Ах так, это вас совсем не интересует? – мистер Мэркхем изобразил саркастическую усмешку.

Милорд взял извиняющийся тон:

– Пока нет, мой дорогой старый друг. Но я чувствую, что вы собираетесь удивить меня. Я – весь внимание.

– Это может здорово испугать вас, милорд. У меня здесь, – он выразительно положил руку на грудь, – таится нечто, что предрекает вам гибель.

– Как? В вашем сердце таится?.. – Милорд был в полном недоумении.

– Нет, сэр! В моем кармане! – отрезал Мэркхем.

– О, понял, понял! Внутренний карман! Весьма остроумное приспособление, сэр, нужно будет и мне заказать себе такой. Так что, вы говорите, в нем есть?

– Один документ, сэр, – письмо, написанное милорду Джорджу Муррею, подписанное человеком, называющим себя... Кольни!

– Бог мой, сэр! – спокойно заметил милорд. – Но ведь вы не пьете! Боюсь, вам не нравится мой кларет? Позвольте послать за сладким Канарским. Или, может быть, вы предпочитаете по утрам эль? Мой слуга мигом принесет, только скажите.

– Этот человек – вы, сэр! – воскликнул Мэркхем громовым голосом.

Милорд вздрогнул и захлопал глазами.

– Называйте меня, как соблаговолите, – попросил он мистера Мэркхема, – но, умоляю вас, не заставляйте меня так вздрагивать!

Мистер Мэркхем сунул руку в карман и вытащил сложенный пополам лист бумаги. Он расстелил его на столе, подальше от милорда.

Милорд посмотрел и кивнул.

– Весьма интересно, – сказал он.

– Весьма опасно, милорд Бэрхем!

– Тогда вам следует беречь ее, – посоветовал милорд. – Но, в самом деле, мне бы хотелось, чтобы вы выпили. Мне кажется, что вас что-то не удовлетворяет в этом кларете, что-то ускользнуло от моего вкуса...

– Да к дьяволу этот кларет! Что вы дадите за этот документ, милорд? Какова его цена? Похоже, что жизнь человека, а?

Милорд решительно покачал головой.

– Если вы хотите за него жизнь, отнесите его куда-нибудь в другое место.

Мэркхем спрятал бумагу обратно.

– С вашего позволения, сэр, кончим дурачиться. Я знаю, что вы Кольни. У меня в руках бумага, которая отправит вас на виселицу. Говорите со мной напрямик, сэр, и не хитрите. У меня к вам нет вражды; я не желаю вам зла. Но вы должны хорошо заплатить за это письмо.

Милорд поднялся и сделал театральный жест:

– Я чувствую, вы станете мне настоящим другом. Я обниму вас! Мы понимаем друг друга.

– Насчет этого... – проговорил Мэркхем, слегка ошеломленный подобным излиянием чувств, – я вам не друг и не враг. Но вы у меня в руках.

– Верно, мой дорогой Мэркхем, верно! Если бы мне дали выбирать, в чьих руках оказаться, я бы выбрал ваши! Слово чести, сэр, клянусь всем святым!

– Я мог бы обратиться с этой бумагой к Ренсли, – продолжал Мэркхем, не обращая на него внимания. – Я думал об этом, я взвесил все как следует. И я решил, что для вас эта бумага важнее. И пришел, как видите, к вам.

– Могучий ум! – сказал милорд. – Пью за него. – Он сделал эффектный жест. – Примите уверения в моем восхищении, мистер Мэркхем. Я вижу в вас острый ум. Я почитаю его; мы созданы друг для друга. Ренсли никогда бы не дал вам того, что я могу дать вам. Мой дорогой друг, у меня есть нечто, рассчитанное на вас. Но вы все не пьете.

Мистер Мэркхем одним махом опорожнил свой бокал и поставил его на стол.

– Что-то вы чересчур довольны, сэр, – заметил он.

– Сэр, вы правильно догадались. Я мог бы обнять вас.

– Мне нужны не ваши объятия, милорд. Милорд коварно улыбнулся:

– Но разве я этого не знаю! Вы жаждете объятий Летиции Грейсон, мой дорогой Мэркхем.

У мистера Мэркхема перехватило горло, и он выругался:

– Дьявол вас побери, что вы знаете о Летиции Грейсон?

– Очень мало, сэр, но надеюсь узнать больше, когда она станет миссис Мэркхем. Пью за этот счастливый день.

Лицо Мэркхема помрачнело.

– Не трудитесь, ничего не вышло, этот день уже миновал.

– Нет, нет, друг мой, он снова близко! – отозвался милорд, сияя.

Мистер Мэркхем подозрительно смотрел на него.

– Да что вы можете знать об этом? И почему заговорили совсем о другом? Я пришел к вам продать ваше собственное письмо, свидетельствующее о вашей измене, а не разговаривать о Летти.

Милорд снова сел.

– Мой друг, я покажу вам верную дорогу к мисс Летти, – пообещал он.

– Хорошо, если бы она была. – Мэркхем вздохнул. Истина заключалась в том, что ямочки и глазки мисс Грейсон преследовали его так же настойчиво, как и приданое мисс.

– Дорога есть, – повторил милорд. – Но она известна лишь мне. Будем говорить напрямик – вы ведь хотели, чтобы я говорил с вами напрямик, верно? Так вот, мой дорогой Мэркхем, вначале я подумал «нет»: я не покажу моему мюнхенскому другу эту дорогу. Но затем, сэр, затем я полюбил ваш ум. Вы помните, что я был вынужден сказать вам по этому поводу комплимент. По-видимому, вы понимаете, что я не могу быть всеми, кем притворяюсь. Я восхищаюсь этой проницательностью. Затем вы уверяете меня в том, что у вас нет враждебности ко мне. Я был поражен этим, сэр, я был изумлен, я увидел в вас друга. И я изменил свое решение. Я дам вам в руки некое средство завоевать Летицию Грейсон. Уже через неделю вы, если пожелаете, будете в Гретна.

– Хм-м... – скептически отозвался Мэркхем. – Но играть дважды в одну и ту же игру... Да еще с Фэншо, который следует по пятам... Нет, спасибо.

– Я сам удержу Фэншо, – возгласил милорд. – Вы остановитесь только переменить лошадей. Вы приезжаете в Гретна...

– А Летти отказывается выйти за меня. Прямо замечательно.

– Вы ничего не поняли, – возразил милорд. – Выходит, и охотно. Вы женаты; в тот же день она делается хозяйкой состояния своей матери. Вы сразу становитесь и богатым, и счастливым.

Глаза мистера Мэркхема зажглись. Это была заманчивая картина, и он не мог удержаться от того, чтобы не насладиться ею.

– Видно, вы чертовски много знаете о Грейсонах, – заметил он.

– Да, друг мой, как вы убедились. Я знаю, что дочь становится хозяйкой прекрасного состояния в день замужества, независимо от того, согласится ли на это сэр Хамфри или нет. Вы должны быть хозяином его. Я преисполнен такой решимости.

– Но как мне это сделать? – спросил мистер Мэркхем.

Милорд поднялся и подошел к столу, отпер ящик и достал кипу бумаг из потайного отделения. Мистер Мэркхем следил, как он выбрал одну бумагу. Милорд вернулся с ней, держа ее в руках. Он разложил ее так, чтобы гость мог прочитать. Улыбка бесхитростного торжества озаряла его черты.

Мистер Мэркхем читал, нахмуря брови. Это было письмо от сэра Хамфри к кому-то, кого Мэркхем не знал. Оно было не совсем ясным, но в нем встречались упоминания о принце и почти обещание оказать помощь в «предпринимаемом деле», если принц явится в Англию без иностранной помощи.

Мистер Мэркхем сердито фыркнул:

– Хитрый пес! Этого недостаточно, чтобы отправить его в Тайберн. Да он и друг Бьюта. Он и палец о палец не ударил во время восстания, власти его не тронут.

– Но разве маленькая Летти может с такой же проницательностью разобраться в этом деле? Ваш ум сразу увидел все, безусловно; но неужели вы цените женский ум так же высоко, как свой? Я не могу и думать об этом!

Туманный план начал складываться в уме мистера Мэркхема.

– Я беру его, – неожиданно объявил он.

– Конечно, дорогой сэр. А я возьму то письмо, которое вы держите в вашем хитроумном кармане. Все так очаровательно просто.

– Боюсь, так не пойдет, – возразил мистер Мэркхем. – Я хочу за него больше. Хочу посмотреть, какого цвета ваши денежки, милорд.

Милорд сложил свою бумагу. Он все еще улыбался.

– Они разочаруют вас, мой друг. Они точно такого же цвета, как и у любого другого. И вам их никогда не увидеть.

– Да неужели? То есть вы хотите, чтобы я отнес это письмо к Ренсли?

– Безусловно, – ответил милорд. – Вы не увидите и его денежек. Нужно смотреть вперед, мой друг; нужно заглядывать далеко вперед и хорошенько оценивать положение. Вы недостаточно глубоко мыслите. Я еще не лорд Бэрхем. У вас есть сомнения? Вы очень умный человек, мистер Мэркхем; я поздравляю вас. Я не собираюсь говорить вам, обоснованы мои притязания или нет. Возможно, в этом и нет нужды. Мне кажется, вы и без того прекрасно понимаете меня, мой дорогой друг. Вы хотите большую сумму за свое письмо. И вы, разумеется, понимаете, что пока я не признан Бэрхемом, у меня таких денег нет. Все, что я имею, заключено в этом письме. И я его предлагаю вам. Я не могу дать больше.

Речь милорда оказала угнетающее воздействие на мистера Мэркхема. По-видимому, милорд допускал возможность обмана в доказательстве своих прав, а мистеру Мэркхему была крайне нежелательна такая вероятность.

Он сделал хитрый вид, но решился игнорировать намек.

– Вы можете дать мне письменное обязательство, милорд. Вы не подумали об этом, а?

– Не подумал. Как вы ухитряетесь понять меня! Для меня это просто наслаждение; так мало людей способно на это. Я испытываю большое нежелание расставаться со своими деньгами; положительно, мне ненавистна сама мысль об этом. Я скорее предпочту отказаться от всех хлопот по восстановлению титула и исчезнуть!

У мистера Мэркхема изменилось выражение лица.

– Как вы сказали?

– Да, мой друг, да. Вы опять понимаете меня. Отказываетесь от моего предложения, несете письмо к Ренсли. Что произойдет? Да все будет так, как будто меня и не было. Не будет соперника, претендующего на наследство. Я исчезну, и Ренсли станет виконтом Бэрхем, не нуждаясь ни в каких письмах и ни в чьей помощи. Вот видите, мистер Мэркхем, нужно заглядывать вперед; вы должны представлять себе все возможности.

Было очевидно, что мистер Мэркхем как раз и занят представлением этой последней возможности.

– Вы не сделаете этого! – воскликнул он.

– Но конечно, сделаю, да и должен! Я не дурак, мой дорогой Мэркхем. Я не говорю, что у меня такой блестящий ум, как у вас, но все же я не дурак. Если вы выйдете из этой комнаты с бумагой в этом вашем кармане – вы мне должны показать, как он устроен, – что мне остается, как не бежать из страны? Я полностью в ваших руках, как вы справедливо изволили выразиться.

Мистер Мэркхем начал сомневаться в истине этого утверждения. С самого начала, казалось, все было именно так, но сейчас обстоятельства стали принимать зловещий оборот.

– Я прекрасно знаю, что вы не собираетесь отказываться от своих притязаний. Вы мне заплатите, нечего и сомневаться!

– Вы все-таки прекрасно понимаете меня, – восхитился милорд. – Да, у меня пылкое желание выиграть тяжбу и, безусловно, я заплачу. Но в разумных пределах. Я вам отдаю мою бумагу, и – если только вы умеете обращаться с дамами, чему я не хочу, более того не могу не поверить – вы непременно завоюете мисс Летти. Таким образом, вы становитесь хозяином состояния, в котором нуждаетесь, а я освобождаюсь от угрозы. Этот разговор о письменных обязательствах – нет, нет, мой дорогой сэр, это недостойно вас! Я, который еще даже не уверен в успехе своих притязаний, должен покупать у вас бумагу ценой свежего документального доказательства? Вы не можете... я прошу вас не считать меня таким большим дураком! Примите во внимание, что я предпочитаю свободную жизнь игрока связанной жизни виконта, – заключил он, усмехнувшись. Его магнетические глаза светились торжеством.

Наступило молчание. Мало-помалу аргументация милорда проникла в сознание Мэркхема. Он проклинал себя, что не пошел с письмом прямо к Ренсли и не заполучил кругленьких десять тысяч фунтов. Он начал понимать, что ухватился за призрак. Взгляд его упал на бумагу, которую милорд держал в своих тонких пальцах. Невольно он начал строить план, как ее использовать. Конечно, бумага имела свою ценность. Запугать мисс Летти будет нетрудно, он бы сумел. А Летти стоила куда больше этих десяти тысяч, тут не было сомнений – если бы только этот план удался.

Он мрачно раздумывал и наконец понял, что это письмо и заключенные в нем шансы было все, на что он мог теперь рассчитывать в этом деле. В нем стало складываться убеждение, что каким-то образом он сам оказался в руках милорда.

– Ловкач вы проклятый! – пробормотал он.

– Как больно мне слышать подобное! – с упреком отозвался милорд.

Мистер Мэркхем погрузился в молчание. Если бы он поймал в ловушку Летти – черт, прелестная штучка! – все равно можно было бы кое-что выжать и из милорда. Ведь даже устное обвинение может быть ему весьма неприятно и навлечь беду. Он подумал, что, если он заполучит Летти, ему не будут нужны деньги других людей. И все же не худо оставить в руках такое оружие; приятно будет знать, что в его силах при случае подоить лорда Бэрхема – если этот улыбающийся человек действительно Тримейн, хотя теперь это, кажется, под вопросом. Он мысленно отметил, что его лордство упустил возможность последовать своему собственному совету всегда заглядывать вперед, и в душе улыбнулся. Он возьмет это письмо взамен своего, и если ему достанется Летти – что ж, он будет более чем доволен. Потому что, в конце концов, он хотел ее заполучить, всегда хотел, независимо от ее богатства. Если это ему не удастся, если ее не испугает угроза отцу, тогда милорд увидит, что вместе с письмом ему следовало бы купить и язык своего дорогого друга.

– Я беру его! – объявил он.

– Вы всегда мудры в своих действиях! – сказал милорд. – Как приятно иметь с вами дело, сэр!

Обмен был произведен. Мистер Мэркхем наотрез отказался от предложенного ему кларета и зашагал к выходу, наступая слуге на пятки.

Милорд все еще стоял у окна, одна рука лежала на столе, на губах змеилась улыбка. Он услышал, как за мистером Мэркхемом закрылась передняя дверь и как его тяжелые шаги затихли вдали. Он поднял голову и тихо засмеялся – с наслаждением, негромко и спокойно. Вошедший за вином и бокалами слуга с некоторым удивлением посмотрел на него.

– Генри! – сказал милорд. – Вам повезло. Вы служите человеку, который невероятно изобретателен.

– Да, сэр! – флегматично ответил Генри. Милорд смотрел на него, но едва ли видел.

Его взор был направлен куда-то вдаль.

– Я великий человек, – сказал он. – О, я гений!

– Да, милорд, – ответствовал Генри.