Освобождённая возлюбленная

Глава 41

А в особняке Братства, Куин расхаживал по своей спальне, словно крыса в поисках выхода из клетки, из всех гребаных ночей, в течение которых Роф держал их взаперти.

Чёрт возьми.

Совершив очередной путь мимо открытой двери в ванную, он подумал, что обоснованность карантина бесила его ещё больше: сейчас только он, Джон и Хекс не были ранены. Все остальные побывали в той схватке и вышли с порезами, переломами и прочими прелестями.

Прямо-таки гребаный санаторий.

Но, чёрт возьми, они втроём могли бы отомстить.

Остановившись перед дверьми на террасу, Куин окинул взглядом ухоженные сады, которые приготовились к приходу весны. Свет в его комнате был выключен, и он чётко видел бассейн с зимним покрывалом на его поверхности… словно самыми большими труселями «Спанкс» в мире. Деревья большей частью были голыми. А клумбы…

Блэй был ранен.

… не более чем упорядоченные участки тёмно-коричневой земли.

— Чёрт.

Потирая короткие теперь волосы, он попытался договориться с давлением в центре груди. По словам Джона, Блэй получил сотрясение и порез на животе. За первым будут следить; второе заштопала Док Джейн. Ничто не угрожало жизни.

Всё путём.

Очень плохо, что его грудь не купилась на заверения «всё в ажуре». С тех пор, как Джон сообщил ему новости, гребаная боль открыла в ней магазинчик, прогуливаясь по бронхам.

Куин буквально не мог дышать.

Чёрт подери, будь он взрослым мужчиной — но, учитывая его отношение к некоторым вещам, вопрос весьма спорный, а может даже и нереальный — он бы отправился в коридор, подошёл к комнате Блэя и постучал в дверь. Он бы просунул голову в спальню, лично убедился, что Блэй жив-здоров… а потом занялся бы своими делами.

Вместо этого, вот он, пытается притвориться, что, вытаптывая тропинку на ковре, совсем не думает о парне.

На этой ноте, он возобновил ходьбу. Ему бы лучше пойти в тренажёрный зал и пробежаться, но то, что Блэй находился в этом крыле, словно привязь удерживало Куина поблизости. Без серьёзной причины, типа уйти сражаться или… ну… пожара в доме, он, очевидно, был не способен вырваться на свободу.

Снова оказавшись у французских дверей, Куин смутно заподозрил, почему остановился.

Он попытался уговорить ладонь не прикасаться к ручке.

Безуспешно.

Замок открылся, и холодный воздух ударил ему в лицо. Выйдя наружу с голыми ногами и в банном халате, он едва замечал арктический мороз или холод, взбежавший вверх по его ногам и простреливший до самых яичек.

Впереди него из-за двойных дверей комнаты Блэя лился свет. А это хорошие новости… они всегда закрывают шторы, прежде чем заняться сексом.

Значит, он может без опаски заглянуть внутрь. Верно…?

К тому же, Блэй был ранен, поэтому они вряд ли станут там кувыркаться.

Разрешив себе роль «Подглядывающего Куина», он укрылся в тени, пытаясь не чувствовать себя преследователем, пока крался на цыпочках. Добравшись до соседней двери, он собрался с духом, наклонился и…

Сделал глубокий вдох облегчения.

Блэй был в кровати один, лежал, привалившись к изголовью, чёрный халат был перевязан на талии, лодыжки скрещены, на ногах виднелись чёрные носки. Его глаза были закрыты, а рука покоилась над животом, будто он осторожно присматривал за раной, которая, вероятно, была всё ещё перевязана.

От движения в комнате Блэй поднял веки и посмотрел в сторону, противоположную окнам. Лейла вышла из ванной, и её движения были плавными. Они обменялись парой фраз… Блэй без сомнений благодарил её за то, что покормила его, она же ответила, что ей это в радость: не удивительно, что она была в комнате. Лейла бродила по дому, и Куин уже наткнулся на неё перед Первой Трапезой… точнее тем, что было бы Первой Трапезой, явись на неё хоть кто-нибудь.

Когда она покинула спальню Блэя, Куин ожидал появления Сэкстона. Обнажённого. С красной розой между губами. С гребаной коробкой шоколада.

И стояком, на фоне которого Мемориал Вашингтона покажется заборным колышком.

Ничего.

Блэй просто позволил голове упасть на подушку и закрыл глаза. Он выглядел полностью истощённым, и — впервые за всё время — постаревшим. На кровати лежал не мальчик-после-изменения. Но сильный мужчина.

Невероятно красивый… сильный… мужчина.

В своём воображении Куин увидел, как открывает дверь и заходит внутрь. Блэй смотрит на него и пытается сесть… Но Куин останавливает его, подходя ближе.

Он справляется о ранении. А Блэй распахивает халат, чтобы показать ему.

Он протягивает руку и касается повязки… а потом позволяет пальцам пробежаться от марли и хирургической ленты к тёплой, гладкой коже живота. Блэй удивляется, но в этой фантазии Куин не убирает руку… а опускает её ниже, ниже раны, на его бедра и его…

— Мать твою!

Куин отпрыгнул назад, но было слишком поздно: Сэкстон каким-то образом вошёл в комнату, подошёл к окнам и начал закрывать шторы. И в процессе он заметил на террасе осла, который прикидывался камерой видеонаблюдения.

Куин развернулся и сиганул назад в свою комнату, молясь, чтобы кузен не открыл дверь… только не открывай дверь…

— Куин?

Застукали.

Замерев, как грабитель с плазменным экраном подмышкой, прежде чем обернуться, он убедился, что халат запахнут. Дерьмо. Сэкстон вышел на террасу, на ублюдке также был халат.

Ну, похоже, все они щеголяют в них. Даже Лейла была в халате.

Встретившись лицом к лицу со своим кузеном, Куин осознал, что с момента заселения Сэкстона в особняк Братства, они перекинулись лишь парой слов.

— Я должен был узнать, как он. — Нет причин использовать имя собственное… и так, чёрт возьми, очевидно, на кого он пялился.

— В данный момент Блэйлок спит.

— Он питался? — спросил Куин, без того зная ответ.

— Да. — Сэкстон закрыл за собой дверь, естественно чтобы не пустить холод внутрь, и Куин попытался проигнорировать, что парень был босым. Ибо в таком случае велика была вероятность, что в остальных местах он тоже был голым.

— Эм, прости, что побеспокоил вас, — пробормотал Куин. — Хорошей ноч…

— Ты мог просто постучать. Из коридора. — Слова были сказаны с аристократической ноткой, от которой у Куина съёживалась кожа. Не потому, что он ненавидел Сэкстона. Интонация слишком сильно напоминала о семье, которую он потерял.

— Я не хотел беспокоить тебя. Его. Никого из вас.

Когда порыв ветра ударил по дому, невероятно густые и волнистые светлые волосы Сэкстона даже не шелохнулись… будто всё в нём, вплоть до волосяных фолликул, было слишком сдержанно и благовоспитанно, чтобы быть встревоженным… чем угодно.

— Куин, ты бы ничему не помешал.

Лжец, подумал Куин.

— Ты был здесь раньше, — пробормотал Сэкстон. — Если ты пожелаешь увидеть его, или быть с ним, я оставлю вас двоих.

Куин моргнул. Так… они придерживались свободных отношений? Что за херня?

Или, минуточку… может, просто он мастерски убедил не только Блэя, но и Сэкстона, что абсолютно не хочет своего лучшего друга?

— Кузен, я могу говорить откровенно?

Куин прокашлялся.

— Смотря, что ты хочешь сказать.

— Кузен, я — его любовник…

— Вау…. — он поднял руку. — Это меня не касается…

— … не любовь всей его жизни.

Куин снова моргнул пару раз. А потом, на несколько мгновений, его поглотила фантазия, в которой его кузен изящно кланяется и отчаливает, а Куин неплохо встаёт на его место. Но… в эту фантазию закралось огромное затруднение: Блэй порвал с ним.

Куин проектировал этот результат много лет.

— Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать, кузен? — Сэкстон понизил голос, вопреки бушующему ветру и закрытой двери. — Ты слышишь меня?

Окей, такого Куин не ожидал этой ночью… или любой другой. Гребаный ад, внезапно всё его тело начало покалывать, он даже подумывал сказать своему кузену пойти и выщипать брови, ну или что там ещё… а лучше — вообще свалить отсюда.

Но потом он вспомнил, каким постаревшим выглядел Блэй. Парень наконец-то нашёл цель в жизни, и это было преступно нечестно — отговаривать её, эту цель, стоя в тени на террасе.

Куин покачал головой.

— Это не правильно. Не по отношению к Блэю.

— Ты глупец.

— Нет. Но раньше был.

— Не соглашусь с тобой. — Сэкстон элегантной рукой свёл полы халаты вместе. — Если ты извинишь меня, я предпочту вернуться в комнату. Здесь холодно.

Ну, не гребаная ли эта метафора?

— Не говори ему об этом, — резко сказал Куин. — Пожалуйста.

Сэкстон сузил глаза.

— Твоя тайна под надёжной защитой. Поверь мне.

На этом он развернулся и вошёл в комнату Блэя, дверь со щелчком захлопнулась, а потом, когда шторы задёрнули, поток света иссяк.

Куин снова потёр голову.

Часть его хотела вломиться в спальню и сказать что-то типа «Я передумал, потому что… а сейчас выметайся, чтобы я смог…»

Сказать Блэю то, что сказал Лейле.

Но Блэй мог влюбиться в Сэкстона, и видит Бог, Куин слишком часто имел лучшего друга.

Точнее не имел, в данном случае.

Когда он наконец вернулся в свою комнату — только потому, что было слишком жалко стоять и пялится на изнанку штор, — то осознал, что всё в жизни крутилось вокруг него. Что он хотел. В чём нуждался. Что должен был иметь.

Старый Куин заехал бы на автобусе в эту дверь…

Поморщившись, он попытался не принимать выражение буквально.

Дело в том, что смехотворная, бабская фраза была верна: если любишь кого-то — отпусти.

Оказавшись в своей комнате, он сел на кровать. Оглядываясь вокруг, Куин увидел мебель, которую не покупал… декорации изумительные, но безликие, и не в его вкусе. Ему принадлежала лишь одежда в шкафу, бритва в ванной и кроссовки, которые он скинул у входа в комнату.

Как и в родительском доме.

Ну, здесь люди на самом деле ценили его. Но жизнь продолжалась, и в действительности — своей у него не было. Он был защитником Джона. Солдатом Братства. И…

Чёрт, сейчас, когда он не потакает своей секс-зависимости, на этом список можно закончить.

Прислонившись к изголовью кровати, Куин скрестил ноги в лодыжках и поправил халат. Ночь простиралась перед ним с ужасающей монотонностью… будто он ехал, ехал и ехал по пустыне… и впереди его ждали аналогичные ночи.

Месяцы.

Годы.

Он подумал о Лейле и данном ей совете. Чёрт, они вдвоём оказались в одинаковых условиях.

Закрыв глаза, он был рад, когда начал парить. Но возникло предчувствие, что любое обретённое ощущение покоя продлится недолго.

И он был прав.