Отпущение грехов

Глава 40

Эзра

Я бросаю ключи на журнальный столик и прохожу в квартиру. Дэйв подбегает ко мне, чтобы поприветствовать, но ни Эви, ни Джен нигде не видно. Джонни позвонил мне, поэтому я знаю, что она приехала сюда двадцать минут назад и все еще не ушла. Что, черт возьми, она здесь делает?

Долгий стон прерывает тишину в квартире, и Дэйв поворачивает голову в сторону, пригибая уши. Я хмурюсь и слышу, как из спальни раздается еще один долгий стон. Дэйв семенит в холл. Я сжимаю кулак и хватаю пистолет из кухонного ящика. Если Эви трахает другого парня, я сначала убью его, а потом ее.

Когда я сворачиваю в коридор, вижу, что все вокруг красное. Дэйв трусит рядом, около двери спальни я прогоняю его, что он возмущенно и неохотно делает. Я мысленно считаю до трех, прежде чем открыть дверь, поднимаю пистолет и готовлюсь к лужам крови. Я опоздал — все, что я вижу, это повсюду кровь.

Мои ноги отказали двигаться, когда передо мной предстала картина происходящего. Эви обнаженная на кровати, ее темные волосы падают ей на спину. Она оседлала Джен, в ее руке зажат нож. Ярко-красным забрызганы белые простыни, стены и даже потолок. Эви склоняется над Джен, и их сиськи соприкасаются.

— Он мой. Не твой, а мой, — шепчет Эви, а затем перерезает ей горло. Джен делает несколько хрипящих и захлебывающихся вдохов. Эви садится, откидывая черные волосы за плечо.

Я сжал кулаки. Я даже не знаю, что делать со всем этим. Эви голая и убивает другую девушку. И это не должно было быть чем-то приятным, но член встаёт из-за ее слов: «он мой». Я не должен быть таким ублюдком, но ничего не могу с собой поделать. Нет никаких сомнений в том, что она бы снова кого-нибудь убила, да — если бы осталась в клубе, а теперь она убила девушку, которую я трахал в своей постели.

Я бегу к ней, и она отскакивает от уже безжизненного тела Джен.

Эви ослушалась меня, и, сделав это, она подтвердила, что она осознано взяла на себя ответственность за поступок. Крайняя степень неуважения ко мне.

Когда я подхожу ближе, ее глаза опущены в пол, словно у нашкодившего ребенка, который знает, что поступил неправильно. Я отвожу руку и бью её по лицу так, что у меня заболела ладонь. Она вскрикивает, хватаясь за лицо. Когда ее взгляд встречается с моим, ее глаза наполняются слезами, как у раненого животного. Но она не какая-нибудь невинная овечка, она — хищник.

Ее губа кровоточит, а лицо все еще покрыто порезами и царапинами. Достаточно глубокими, чтобы потом пришлось накладывать швы.

— Эзра, — умоляет она.

Я хватаю ее за волосы и запрокидываю голову назад, притягивая ее к себе. Даже через рубашку я чувствую, как ее твердые соски прижимаются к моему животу. Правда в том, что она сумасшедшая. Да, можно сбросить со счетов тот факт, что она только что убила мою бывшую девушку для секс-утех … но я не могу. Я настолько возбужден, что не могу понять в чем правда. И именно поэтому она идеально мне подходит — каждая ее испорченная, безумно красивая часть.

Но всегда существуют моменты внутренних колебаний.

— Я отчетливо помню, что запрещал тебе убивать, — говорю я с тихой дрожью в голосе.

Кровь струится из уголка ее разбитой губы. Окровавленное пальто Джен, горло Эви и ее грудь…и она смотрит на меня этими своими огромными голубыми глазами. Она прекрасное чудовище, и я чертовски сильно ее хочу, больше, чем что-либо в жизни.

— Ты сказал, что хочешь ее трахнуть, — шепчет она. — Поэтому я и убила ее, чтобы она не искушала тебя.

Моя кровь шумно бежит по венам, член пульсирует в джинсах. Я толкаю Эви и заставляю ее встать. Потом хватаю Джен за лодыжку и тащу ее безжизненное тело через кровать. Она падает на пол.

— Встань у края кровати. Раздвинь ноги и возьмись за подножку, — командую я и провожу языком по ее окровавленному рту. Она кивает и спотыкается об угол кровати. — Не смотри на меня, — я рычу, расстегиваю ремень и вытаскиваю его из джинсов.

Ее дыхание неустойчиво, маленькое тело дрожит. Страх? Волнение? Кто её знает.

С тех пор как я в последний раз порол ее, прошло несколько недель, и я ни разу не взял в руки ремень. Ремень должен служить наказанием, но слишком уж она наслаждается поркой. Нужно это изменить.

Я с улыбкой протягиваю ремень через ладонь. Это и есть власть, прямо сейчас зажатая в моих руках, и это похоже на наркотик. Я размахиваюсь и бью ее по спине, такое удовольствие я не испытывал лет с пятнадцати. Она кричит, когда удары приходятся на более чувствительные зоны, и я смеюсь.

— Такого искупления хватит, маленькая убийца?

Я делаю еще один удар, бью со всей силы, и на этот раз ее нежная кожа лопается, тонкая линия крови стекает вдоль свежей раны. Она кричит, ее ноги подгибаются, а руки ослабевают.

— Встань!

Ее пальцы побелели, когда она с силой сжала столбик кровати. Я снова размахиваюсь ремнем, и бью со всей силы, и еще один красный рубец вздувается на ее спине, пересекая первый след от удара. Я бью ее снова и снова, наблюдая за тем, как по ее спине стекает кровь, пока не устали руки.

— Пожалуйста, Эзра! — умоляет она.

— Пожалуйста, что? — спрашиваю я, запыхавшись.

— Пожалуйста, — жалобно шепчет она, ее тело дрожит.

— Посмотри на меня, Эви, — она поворачивается ко мне, ее глаза смотрят вниз, темные волосы закрывают лицо. — Посмотри. На. Меня.

Она медленно поднимает глаза, и по ее щекам так красиво бегут слезы. Зи был прав в одном. Она красива, когда плачет.

— Ты сожалеешь о своем поступке? — спрашиваю я.

— Нет, — ее глаза смотрят в пол. — Мне не понравилось, что ты хотел ее трахнуть.

И вновь эта необъяснимо притягательная черта ее характера, поднимающая во мне желание погрузиться в нее глубоко. Я снимаю рубашку, расстегиваю молнию на джинсах, стягиваю их вместе с бельем. Она наблюдает за каждым моим движением, я подхожу и сажусь на край кровати.

— Иди сюда, Эви.

Она медленно двигается, огибая кровать, пока не оказывается передо мной. Розовые следы от ремня видны по всему ее телу.

Я хватаю ее за бедра и тяну к себе, мои пальцы обхватывают ее сбоку, и я попадаю коленом между ее ног и развожу их в стороны. Когда я снова ее тяну на себя, она падает вперед, ее колени оказываются на матрасе и расходятся в стороны.

— Я хочу тебя трахнуть, — усаживаю ее к себе на колени и прижимаюсь членом к киске. Она закусывает губу, ее пальцы цепляются за мои плечи. — Ты такая красивая, когда плачешь, Эви. — Она закрывает глаза, и по ее щеке медленно скользит слеза. Я наклоняюсь и слизываю ее с лица. — Мне нравится, когда из-за меня ты плачешь.

Обняв ее за шею, я притягиваю ее к себе и приникаю к губам. Я чувствую ее кровь на языке. Ее тело прижимается к моему, и ногти впиваются в мою кожу, я охаю от боли.

Она медленно опускает свою теплую киску на мой член, и я также медленно обнимаю ее в ответ. Она всхлипывает, и ее спина выгибается под моими руками. Кровь стекает по ним, когда спускаюсь к ее заднице, обхватывая и насаживая её на себя. Она двигается, скользит по мне, откинув голову назад.

— Посмотри на меня, Эви. — Я хочу увидеть ее боль, ее страх, ее удовольствие и ее преданность.

Ее взгляд поднимается, пока она продолжает двигаться по моему члену.

— Ты любишь меня? — спрашиваю я.

— Да. — Слезы снова появляются в ее глазах, и я хочу ими владеть. — Я так тебя люблю, Эзра, — произносит она между глубокими вздохами.

— Достаточно убийств ради меня? — шепчу я. Когда прижимаюсь к ее щеке, я провожу пальцем по окровавленной губе и размазывая кровь по ее челюсти.

— Да, — она все еще смотрит на меня.

Она двигается на мне сильнее, насаживаясь на мой член, ее задница давит на мои яйца. Я двигаю бедра и каждый раз прижимаюсь к ее промежности.

— Мне следует наказать тебя снова, просто за то, что ты испачкала кровью всю постель — нашу постель.

У нее перехватывает дыхание, и я целую ее шею, вдыхая аромат ее духов, смешанных с металлическим запахом крови. Мои руки скользят по ее бокам, кровь все еще сочится из ее ран. Надеюсь, останутся шрамы. Я хочу навсегда ее заклеймить. Я хочу, чтобы это служило ей напоминанием.

Она впивается ногтями в мои лопатки и откидывает голову. Я поднял голову и укусил ее за сосок. Глубокий, довольный стон слетает с ее губ, потому что она возбуждается от боли. Ее ногти дерут мою кожу. А потом она кончает, и ее киска сжимает мой член, как тиски. Я хватаю ее за бедра, заставляя двигаться быстрее, пока не кончаю в ее узкую киску, повторяя стонами ее имя, подобно этим чертовым молитвам, которые она так любит.

Она прижимается лицом к моему плечу, тяжело дыша. Я хватаю ее за талию, поднимаю и бросаю на кровать. Она стонет, когда ее спина касается простыни. Я наклоняюсь над ней, моя рука упирается рядом с ее головой, другой я ласкаю её лоно. Она вздрагивает от прикосновения, и я улыбаюсь, прежде чем вогнать в нее два пальца, чувствуя ее влагу, смешанную с моим семенем. Она стонет для меня, и я вытаскиваю пальцы и засовываю ей в рот. Она сосет их, крутит языком, словно это мой член, а я толкаю их глубже. Когда я отстраняюсь, Эви поднимается и прижимается щекой к моему лицу.

— Теперь ты меня любишь, Эзра? — спрашивает она.

— Нет, — отвечаю я. Она вздрагивает, как будто я физически ее ударил, и мне все равно, потому что, насколько прекрасным ни было ее пропитанное кровью тело и лицо в порезах, она не подчинилась мне. — Ты чудовище, маленькая убийца, — шепчу я. Настоящий монстр.

Если бы я был способен, я мог бы ее полюбить. Я одержим ею, но любовь не для таких, как мы. Она должна это знать.