Отшельница. Искра короля

3.11

Стефан

С тех пор, как здесь появилась Оливия, все пошло наперекосяк. Он думал об этом даже во время заседания с генералами и адмиралом, назначенным после казни Вальдена и уже успевшим показать себя с лучшей стороны. То, что натворил Кристоф, разгребать пришлось долго, и, если бы императором Вейсмейстрии по-прежнему был отец Натаниэля, сейчас Рован находился бы в состоянии войны. Стефан это знал точно, равно как и то, что если бы у Кристофа все получилось, это он сейчас был бы мертв, а Тимоти занял бы место Лазара. В лучшем случае в ссылке, и это вызывало странное саднящее чувство в груди. Оно (это чувство) снова появилось вместе с Оливией — так уж повелось, что этой женщине удавалось поднимать в нем одновременно все самое плохое и все самое хорошее. Поэтому когда Тимоти в очередной раз попросил об аудиенции, Стефан был уж на взводе.

— Я очень надеюсь, что разговор пойдет не о твоей матери, — холодно произнес он.

Ему доложили, что сын ходил к ней после спасения девчонки, которой Тимоти был увлечен. Увы, Августе не грозило стать Искрой наследника, ее проверяли, и совместимость там была нулевая. Из-за того, что натворила Оливия, долгое время магия Тимоти была нестабильна и возможность поиска Искры появилась совсем недавно. Но ни одна из девушек Стефана не устраивала. Они все казались ему слишком слабыми и недостойными.

— Отец, зря ты так. Она спасла Августу, хотя могла просто пройти мимо.

Могла. Не прошла. Что из этого раздувать большое дело? Но для Тимоти это стало просто каким-то наваждением, за которое он уцепился, как за возможность оправдать мать. Разве это оправдание? За все, что ему пришлось пережить.

— Я не планирую ее отпускать. К этой теме можешь даже не возвращаться.

Недавно Тимоти умудрился попросить о свободе для этой женщины, и Стефан просто вышел из себя. Они тогда здорово поссорились, настолько, что он назвал сына достойным наследником Оливии Веттивер. Из-за чего, собственно, потом и разрешил эту проклятую прогулку. Из чувства вины. Потому что сорвался на том, кто этого не заслуживал. На том, за кого был готов убить любого на месте.

— Тогда разреши ей продолжить обучение. Ландар может посещать ее прямо во дворце. Она действительно может стать отличным целителем! Зачем лишать ее этого? И те, кого она может спасти…

— Ты серьезно думаешь, что Оливия Веттивер будет использовать свой дар во благо? — холодно поинтересовался Стефан, стараясь не думать о ярости, шевельнувшейся в груди на словах «Ландар может посещать ее прямо во дворце». Сын советника так и не уехал из столицы, ему это было известно, хотя раньше долгие годы жил и вел практику в другом месте, из-за конфликта с отцом. Но теперь, видимо, и конфликт не конфликт, пока есть возможность снова увидеть Оливию Веттивер.

Так вот, ее нет.

— Я думаю, что ты на нее злишься, — спокойно произнес Тимоти, — и имеешь на это полное право. Я тоже злился, я тоже ее ненавидел, но она изменилась, отец. Неужели ты этого не чувствуешь? Не видишь? Почему так упорно не хочешь замечать, что…

— Потому что я живу на этом свете дольше тебя и гораздо лучше знаю, на что она способна.

— Была способна! — воскликнул сын. — Почему ты не можешь допустить даже мысли о том, что мама просто стала другой? Что все, что она пережила, изменило ее?

— Потому что такие как она не меняются. — Стефан посмотрел на Тимоти в упор. — И никогда не изменятся. Она имитировала предсмертное состояние, чтобы увидеться с тобой. Все, что она хочет — приблизиться к тебе, снова вползти змеей в нашу жизнь и все разрушить. Если ты этого не понимаешь, мне очень жаль. Но я своего мнения не изменю, она останется под арестом без возможности продолжать обучение или строить свою жизнь так, как хочется ей.

— Что, если она не имитировала? — спросил сын, изменившись в лице. — Что, если она правда умирала? И когда ты собирался мне об этом сказать?

— Правда умирала, а сейчас пышет здоровьем?

— Это ты мне скажи! — Тимоти повысил голос. — Ты ее видел, когда она имитировала!

Его саркастичная резкость заставила Стефана нахмуриться:

— Сбавь тон.

— Сбавить тон? Ты мне не сказал, что мама умирала! Что, если бы я ее больше никогда не увидел?

— Ты бы это спокойно пережил.

Тимоти помрачнел, а Стефан поморщился. Ну вот, опять. Сказать он хотел совершенно другое, что присутствие и отсутствие Оливии в его жизни ничего не изменят. Что она как была к нему равнодушна, так и останется, ее всегда будут интересовать только собственные амбиции и интриги.

— Я отправил ее из дворца совершенно здоровой.

Это была чистая правда. Несмотря на все, что эта женщина сделала, несмотря на ее ложь, жестокость и безразличие, Стефан после извлечения искры наблюдал ее лично. До тех пор, пока не стало понятно, что с ней все хорошо, что последствия не проявляются. Что их просто нет.

Конечно, вероятность того, что они проявятся в будущем, существовала, но она была настолько мала, что не стоила внимания. Потому что основные опасности поджидали женщину в первые несколько месяцев после извлечения искры. В дальнейшем могло быть разве что незначительное ухудшение зрения и памяти, возможно, чуть более раннее старение, но на этом все.

Поэтому женщина, которую он увидел, точнее, когда он впервые увидел Оливию спустя эти три года, больше напоминала жертву собственных экспериментов. С нее бы сталось довести себя до такого состояния ради возвращения в Варайю, а когда это не сработало, воспользоваться другим вариантом.

Иначе как объяснить ее чудесное исцеление?

Роман с драконом? Ха. Нет, роман с драконом она определенно могла закрутить, но даже самая сильная магия дракона не способна вытянуть из состояния, в котором он ее нашел, так быстро. Это какой же силы должен быть дракон? Объединенной его, Эрхольда и Великого князя земных?

— Я не желаю больше слышать ни слова об этой женщине от тебя, — Стефан посмотрел на сына, — никогда. Тема закрыта, это приказ. Ты меня понял?

Глаза Тимоти яростно сверкнули, но в этот момент в дверь постучали. Заглянувший Корви пробормотал:

— Прошу прощения, ваше величество, но подошел генерал де Эри, у вас назначено ко времени.

— Да, мы уже закончили, буквально пару минут — и я смогу его принять.

Корви кивнул, дверь закрылась.

— Собираешься обсуждать подселение искры Валери? — поднявшись, сын почти выплюнул ему это в лицо.

— А вот это уже совершенно не твое дело, — прорычал Стефан, поднимаясь. — Не забывайся.

— Эта коза всех своих фрейлин довела до ручки. Ты знал, что она таскала их по саду, чтобы вывести маму из себя? Из-за нее Августу ужалила пчела!

— Довольно.

— Довольно чего, отец? — Тимоти шагнул к нему. — Правды? Ты так злишься на мать, что готов закрывать глаза на очевидное?!

— Приказ, Тимоти.

— Да не буду я выполнять этот приказ! Я здесь как твой сын, а не как младший по званию.

— Будешь. Или будешь наказан.

— Да разумеется! — окончательно вспылил Тимоти. — Давай, посади меня под замок, как разрушающего твою ужасную картину мира, в которой все тебя предают, и страдай до конца своих дней вместе с этой козой…

— Не смей оскорблять Валери.

— Да плевать мне на эту Валери! Я говорю тебе о той, которая изменилась! О той, что ради Лазара Вальдена поехала сюда и согласилась на арест! О той, которая, по-твоему мнению, не умеет любить! Она бы головы моим гвардейцам за него открутила, если бы могла, когда я его забирал, если бы…

— Что ты сказал? — Стефан почувствовал, как вместо крови по сосудам бежит чистая неразбавленная ярость.

Тимоти осекся и посмотрел на него почти испуганно.

— Ты нашел Лазара Вальдена у нее? — получилось свистящим шепотом. — И ничего мне об этом не сказал?

— Я имею в виду, если бы она была там…

— Молчать, — Стефан перебил его, и собственный голос сейчас показался ему страшным. Зато теперь все становилось понятно, и откуда Оливия узнала о Лазаре, и почему так быстро приехала.

Он шагнул к дверям, распахнул их.

— Корви, проследите, чтобы моего сына взяли под арест.