Отшельница. Искра короля

3.13

— Ты вообще нормальный? — слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела их остановить. Не лучшее, что можно сказать злому пьяному дракону. В том, что он пьян, сомнений не оставалось, я медик, и отлично понимала, как это выглядит. Хотя, может, я ошибаюсь, и он тут вишневый сок пьет? А глазами сверкает, потому что у него особенность такая?

Стефан поднялся из кресла в одно мгновение, я даже вздохнуть не успела. Поднялся и оказался рядом со мной, выбивая своей близостью воздух из моей груди.

— Я все думал, когда ты придешь. Как у тебя налажено информирование, — хмыкнуло его драконье величество, игнорируя мой комментарий про нормальность. — Выходит, отвратительно. Или за Лазаром ты просто прибежала быстрее, Оливия?

Он провел ладонью по моей щеке, но эта ласка была лаской ровно настолько, насколько можно считать нежностью прикосновение ползущей по твоему телу экстремально ядовитой змеи.

Я подавила желание отступить назад.

— Я узнала сегодня, — сказала, глядя ему в глаза. — Серьезно, Стефан? Ты посадил собственного сына в темницу, чтобы проверить меня? Чем ты тогда от меня отличаешься?

Сейчас его глаза сверкнули уже не от вишневого сока, или что там осталось стоять в бокале на столике.

— Не смей сравнивать мой поступок с твоим.

— Почему? В прошлый раз Тимоти разочаровался в матери, в этот раз — в отце.

— Я узнал, что Лазар жил у тебя, Оливия. Ты прятала его, несмотря на…

— И спрятала бы снова, — перебила я. — И Тимоти заодно. Потому что ненависть ко мне превращает тебя в чудовище, Стефан.

— Я и есть чудовище, — усмехнулся дракон, запуская пальцы в мои волосы. Стягивая их в горсть с такой силой, что мой подбородок невольно дернулся наверх. Стефан коснулся его пальцами, а после скользнул ладонью по моим губам. — Если бы я мог просто тебя убить… но ты как отрава. Даже на расстоянии продолжаешь сводить с ума.

Да-да, это я отрава, а не ненависть, которая тебе затуманивает разум в сочетании с тем, чего ты набуздырился.

— Охотно верю, — сказала я. — Но чудовищем лучше быть не с самыми близкими, в противном случае рискуешь оглянуться и обнаружить, что их у тебя не осталось.

— По себе судишь? — зло выплюнул Стефан.

— Разумеется. Я свое самое ненаглядное пособие.

Интересно, если я ему сейчас скажу, что я иномирянка, что он сделает?

Хотя лучше не проверять. Он и так ноздри раздул, того и гляди, драконом обернется и затопчет.

— Отпусти Тимоти, — сказала я. — Ты его единственная опора, не лишай сына того, что его держит.

— Тебе надо было думать об этом раньше, — процедил дракон.

— Не подумала! Раньше я не подумала! — огрызнулась я, чувствуя, как пальцы на моих волосах сжимаются все сильнее. — Может, уже хватит жить прошлым, Стефан? Ненавидишь меня — отыгрывайся на мне, не на детях. Они тут вообще ни при чем. Тимоти не сказал тебе про Лазара, потому что знал, как ты отреагируешь…

— Тимоти не сказал мне про Лазара, потому что все еще тебя любит, Оливия, — выплюнул он мне в лицо, неожиданно резко разжал пальцы и шагнул назад. — Потому что верит, что ты его не уничтожишь легко, по щелчку пальцев. Как чуть не уничтожила в прошлом. Что ты там говорила про опору, Оливия? Я просто не даю ему упасть.

Я вздохнула. Есть боль, от которой очень сложно избавиться… да что говорить. Боль от предательства мужа, Наташины жестокие слова довели меня до инфаркта. Если растянуть это состояние на годы, как случилось у Стефана, то сложно даже представить, каково это. Снова и снова сгорать в огне предательства. Задаваться вопросом — как я это могла пропустить? Почему все вышло так, как вышло, могла ли я что-то исправить, и так далее, и снова и снова, по замкнутому кругу. Странно, что Стефан еще в своем уме, если он живет с этим столько лет. Странно… и необычно, потому что такие мужчины обычно не заморачиваются по поводу женщин, будь она хоть какой угодно красавицей, умницей, добродетелью и бегай за ним, как милая зайка.

— А ты? — напрямую спросила я, заставив дракона опешить.

— Что — я?

— Ты все еще любишь меня, Стефан?

Дракон прищурился, будто соображал, что лучше из меня сделать — стейк средней прожарки, ростбиф или люля-кебаб — вон сколько шампуров висит на стенах. Я увидела, как на его шее запульсировала жилка, кулаки сжались.

— Любовь? — выплюнул он. — Нет, Оливия. Я тебя никогда не любил. Любить можно что-то чистое, бесконечно прекрасное, ты была моим наваждением долгие годы.

— Понятно, — сказала я.

— Что тебе понятно? — зло произнес он.

— Что ты меня никогда не любил, что же еще, — пожала плечами я. — Но мы отклонились от темы. Отпусти Тимоти, я обещаю, что…

Стефан впечатал палец в мой рот столь стремительно, что я не успела даже вздохнуть.

— Твои обещания ничего не стоят. Никогда не стоили.

Нет, с ним нельзя говорить от лица Оливии, это бессмысленно. Он же здравомыслящий дракон, но в ее присутствии на него словно какое-то затмение находит, разрушающее его и всех окружающих. А значит, если я хочу сдвинуться с мертвой точки, мне придется рискнуть. Всем, чего я уже добилась, но… это того стоит. Наверное. Не попробуешь — не узнаешь.

— Оливия умерла, Стефан, — сказала я, глядя ему в глаза. — Незадолго до твоего появления. Я оказалась в ее теле не по своей воле, и я ничего не могу изменить. В вашем прошлом. Но я могу и хочу прожить жизнь, которую мне подарила судьба, свободной, а не под гнетом твоей ненависти, которая адресована другой женщине. Хочу помогать людям. Спасать им жизни.

Я глубоко вздохнула и вытолкнула из себя опасные слова:

— Меня зовут Оля. Ольга. Я врач, и я из другого мира.