Отвергнутый жених

Глава 18

Полчаса спустя, когда они оделись и направились к дому, Грифф никак не мог избавиться от охватившей его тревоги. Казалось, он должен быть счастлив, поскольку получил то, что хотел. Все, что хотел.

Он получил Розалинду, несмотря на то что раскрыл ей свой маскарад. Она согласилась выйти за него замуж. Сказала, что он ей нравится. Даже угрожала ему кастрацией, если он вздумает завести любовницу. Ее ревность свидетельствовала о том, что она не просто хочет его, а питает к нему какие-то более глубокие чувства.

Он получит брачное свидетельство родителей в день своей свадьбы, если граф сдержит слово. К тому же она не перестанет его любить, поскольку он ни словом не обмолвился ей об этом проклятом деле.

И все же он испытывал беспокойство. Он бросил на нее быстрый взгляд, когда они обходили дом и пробирались под окном, пролившим мягкий свет на ее лицо. Она выглядела задумчивой, отстраненной. Могла ли она знать...

Нет, не могла. Видимо, на нее подействовала потеря девственности. Для любой девушки это психологическое и фи зиологическое испытание. Знай она правду, не вышла бы за него. Он в этом не сомневался.

И все же ему придется рассказать ей. Что за дилемму он создал! Чтобы получить место в палате лордов и стать членом делегации, он должен публично заявить свои права на титул. Но если он сделает это публично, не важно, до или после свадьбы, Розалинда ему этого не простит.

Он застонал. Неужели нельзя что-нибудь придумать? Разумеется, ей не нужно знать, каким образом он получит брачное свидетельство. Пусть это останется между ним и графом. Семье это не нанесет вред, потому что сразу же после женитьбы на Розалинде он поселится в Суон-Парке и все будет по-прежнему. Он мог бы даже позволить ее отцу остаться в главной спальне.

Просто титул без особого шума перейдет от ее отца к Гриффу. Вся процедура займет не больше месяца. В палате лордов. Перед такими же пэрами, как ее отец, и множеством газетчиков, без сомнения. Ее отца заклеймят преступником, ее сестер будут жалеть, и Розалинда поймет, что он ее обманул. Точнее, не сказал ей правду.

Он снова застонал. Проклятие, это нечестно! Этот титул принадлежит ему! Она должна быть благодарна, что он готов жениться на ней после того зла, которое ее отец ему причинил, черт возьми!

– Если вы будете стонать, Грифф, – тихо произнесла Розалинда, – я подумаю, вы раскаиваетесь в том, что сделали мне предложение.

Он посмотрел на нее:

– Вы ошибаетесь, я совершенно искренне предложил вам руку и сердце. – Так оно и было. Грифф ничего так не хотел, как жениться на ней, хотя знал, что этот брак чреват многими сложностями.

Возможно, ее отец долго не протянет, это было бы наилучшим исходом.

Но его смерть принесет много горя Розалинде. Он снова застонал и, поймав ее тревожный взгляд, объяснил:

– Я пытаюсь решить, как нам лучше входить в дом. Чтобы вы не смущались перед семьей. Есть какой-нибудь вход в дом, чтобы мы вошли незамеченными?

– Не говорите мне, что во время ваших блужданий вам не удалось разведать все тайные проходы в Суон-Парке.

– Вижу, занятия любовью ничуть не повлияли на ваш острый язычок, миледи. Очень хорошо. – Он остановился, подхватил ее на руки и пошел к парадному входу. – Мы можем войти вот так. И все вопросы отпадут сами собой.

– Опустите меня, негодник! – прошипела Розалинда, поглядывая на окна, мимо которых они проходили. – Ради Бога, опустите меня на землю!

– Как пожелаете. – Он отпустил ее ноги так, что они медленно сползли по его телу, хотя он продолжал обнимать ее, пока не сорвал поцелуй. Очень горячий, очень нежный поцелуй, заставлявший жаждать гораздо большего.

Она вырвалась, тяжело дыша, ее глаза расширились, губы покраснели.

– Вон там боковая дверь. – Она указала на живую изгородь. – Она ведет на одну из лестниц для слуг.

Когда они добрались до маленькой двери, она открыла ее, но он поймал ее руку.

– Вы войдете одна. А я войду через парадную дверь и отвлеку всех, – сказал он.

– И как вы собираетесь это сделать?

Он пожал плечами:

– Полагаю, пора рассказать им о маскараде, если Дэниел уже этого не сделал. Это должно отвлечь их. – Однако он молился, чтобы Дэниел не рассказал им всего. – Вы спуститесь к ужину после того, как окажетесь внутри?

Она смущенно опустила глаза:

– Я... мм... поужинаю сегодня у себя в комнате. Мне нужна ванна.

– Могу я принять ванну вместе с вами?

– Разумеется, нет! – запротестовала она, покраснев до корней волос.

Он усмехнулся:

– Полагаю, с этим придется подождать до свадьбы.

Она взглянула на него:

– Вы, несомненно, не столь безнравственны, чтобы купаться вместе со мной.

– Я буду самым безнравственным мужем. – Он улыбнулся. – Разве не поэтому вы приняли мое предложение?

Она фыркнула, но отрицать не стала.

– А проскользнуть в вашу спальню в полночь тоже нельзя?

– Разумеется!

Он нарочито громко вздохнул. Но это было справедливо. Ему, вероятно, следует встретиться с ее отцом наедине и объяснить все о маскараде. Если повезет, тот факт, что Грифф готов жениться на Розалинде, смягчит гнев старика.

Не то чтобы у него были причины злиться, учитывая его собственное вероломство. Но разозлившийся граф может упомянуть о брачном свидетельстве Розалинде, и будет лучше, если Грифф помешает этому. Действительно, было бы лучше, если бы Грифф до самой свадьбы держал ее как можно дальше от отца.

– Розалинда, – сказал он, беря ее руку в свои, – я скоро уеду по делам в Лондон, хочу убедиться, что в «Найтон-Трейдинг» все в порядке. И прошу вас поехать со мной.

– Грифф! Это исключено. Одно дело – встречаться тайком, и совсем другое – появиться в открытую перед ошеломленной публикой.

– Вы можете взять с собой в качестве компаньонки одну из сестер, полагаю, Хелена не откажется.

– А как же папа´? И поместье?

– Джульет позаботится об отце, как и всегда. А с поместьем за несколько дней ничего не случится. – Он погладил ее пальцы. – Когда мы приедем в Лондон, у вас будет моя мать в качестве компаньонки и все правила приличия будут соблюдены.

Некоторое время она выглядела потрясенной, потом ее лицо прояснилось.

– О да, совсем забыла, что у вас есть мать. Я так привыкла думать о вас как о сироте, мистере Бреннане, – произнесла она с укором и умолкла. – Видимо, мне понадобится много времени, чтобы узнать ваш характер.

Он привлек ее к себе, покрыл поцелуями ее лицо и шею, затем отстранился, посмотрел на нее.

– Это все, что вам нужно знать о моем характере, дорогая.

Ее дыхание стало прерывистым, желание охватило ее. Грифф возблагодарил Бога за то, что его обожаемая Афина мгновенно возбуждалась, стоило к ней прикоснуться. Это привяжет ее к нему.

Улыбка тронула его губы. Это не явится для него испытанием. Грифф заключил ее в объятия. Она не стала сопротивляться.

– Когда вы намерены ехать? – прошептала Розалинда, когда он стал гладить ее роскошные волосы.

– Послезавтра, если возможно. Конечно, мне нужно уладить с вашим отцом все, что касается свадьбы, а вам с Хеленой собрать вещи. В Лондоне у меня много дел, я хочу, чтобы вы увидели «Найтон-Трейдинг». – Он озорно добавил: – Место, откуда происходят все грехи.

Она фыркнула.

– Подозреваю, что дело не в месте, а во владельце.

– Да, и он продолжит грешить, когда мы поженимся. – Он положил руку на ее груди и прошептал: – И он будет разнообразить грехи.

Она отбросила его руку.

– Прекратите, Грифф! Нас могут увидеть. Я должна войти в дом раньше, чем меня хватятся.

– Очень хорошо. – Поймав ее руку, он запечатлел на ней поцелуй. – Доброй ночи, дорогая. Увидимся за завтраком. А теперь идите в ванную и думайте обо мне, когда будете мыть вашу маленькую сладкую...

– Прекратите, Грифф! – Она укоризненно посмотрела на него, вбегая в дверь, но он слышал ее тихий смех, когда дверь за ней закрылась.

Он вздохнул. Как, черт побери, он доживет до свадьбы? Нет сомнений, он будет принимать холодные ванны, прежде чем ему представится шанс снова оказаться с ней в постели, потому что завтра у них много дел. А с Хеленой по дороге в Лондон и с его матерью после их приезда туда вряд ли у него появится такая возможность.

Ну что ж, воздержание сделает брачную ночь еще слаще. На его лице появилась улыбка. Он будет настаивать на самой короткой помолвке в истории. И Розалинда не станет возражать. Грифф хорошо ее знает.

Когда он вошел в дом, дворецкий сообщил ему, что все ужинают. Пришло время предстать перед гневом остальных «старых дев Суонли». Не то чтобы его действительно волновало, что они подумают; единственная, кто его волновал, – это Розалинда, а она уже согласилась выйти за него.

Он вошел в столовую и сел на свое место.

– Добрый вечер. Дэниел рассказал вам о нашей маленькой уловке?

– Дэниел? – удивилась Хелена.

– Об уловке? – в тон ей спросила леди Джульет.

Грифф вздохнул и стал объяснять. Дэниел не произносил ни слова и ел свой ужин. Грифф вскоре догадался почему. Проклятый ирландец хотел посмотреть, как он будет выходить из положения.

У Гриффа на это ушел целый час. Он привел леди Хелене и леди Джульет ту же самую причину для их маскарада, что и Розалинде, проигнорировав вопросительный взгляд Дэниела. К концу ужина, ответив на сотни вопросов и использовав множество уловок, он понял, что обе сестры осуждают его.

– Значит, вы лгали нам? – чуть ли не в пятнадцатый раз воскликнула леди Джульет. – Все это время вы притворялись?

– Да, да, – нетерпеливо ответил Грифф. Розалинда его поняла. И простила. Так какого черта ее сестры к нему пристают? – На самом деле ничего не изменилось, кроме того, что это я женюсь на вашей сестре, а не Дэниел.

– Который тоже нам лгал, – присовокупила Хелена, бросив на поверенного укоризненный взгляд. – Нет сомнений, вы были очень довольны, насмехаясь над нашей глупостью и...

– Все было совсем не так, – возразил Дэниел. – Грифф подал идею. Мне она не понравилась. Но я обязан выполнять его приказы. Поверьте, мне не хотелось обманывать вас.

Джульет похлопала его по руке:

– Конечно, нет. – Теперь, когда ей не нужно было выходить за этого увальня или переживать за сестру, вынужденную принести себя ему в жертву, ей было гораздо легче общаться с ним. – Мы знаем, какое у вас доброе сердце, мистер Найт... то есть мистер Бреннан. – Она сердито посмотрела на Гриффа. – Чего не скажешь о вашем хозяине.

Грифф ответил Джульет не менее сердитым взглядом.

– Вы должны знать, что я Дэниела не заставлял, он согласился, потому что получил за это крупную сумму, двести пятьдесят фунтов, если быть точным.

– Двести пятьдесят фунтов! – Потрясенная леди Хелена перевела презрительный взгляд на Дэниела. – А чего еше можно было ждать от контрабандиста? И вообще неизвестно кого! За меньшую сумму вы вряд ли согласились бы терпеть общество старых дев.

Она отшвырнула свою салфетку и хотела встать, но Дэниел поймал ее за руку:

– Послушайте, леди Хелена...

– Пустите меня, – прошептала Хелена, в ее глазах блестели слезы. – Мне следовало догадаться, что вам платят за вашу доброту – за бильярд и ухаживание за Розалиндой, а также за то, чтобы вы развлекали старых дев. Что ж, вы не зря получили деньги. Одурачили нас всех.

Когда Дэниел стал возражать ей, а Джульет бросилась на его защиту, Грифф покачал головой и вышел. Пусть сами разбираются. У него своих дел невпроворот. Ему еще предстоит разговор с графом, а это потребует много сил и терпения.

Грифф еще не был в личных покоях Суонли, но знал, где они находятся. Кабинет, в котором он впервые встретил Розалинду и подрался с Дэниелом, располагался в этом крыле на том же этаже. Поэтому ему понадобилось всего несколько минут, чтобы найти спальню графа.

Он ожидал встретить слугу, ждущего наготове у дверей хозяина, но никого не увидел. Возможно, граф спит. Может, вернуться? Нет, чем скорее он поговорит со стариком, тем лучше. Отворив дверь, он заглянул внутрь. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку, потому что в комнате горела всего одна свеча на столике у кровати.

Старик сидел на постели, но глаза его были закрыты. Грифф подошел, к кровати. Может, старик просто дремлет? Или он всегда спит сидя и с горящей свечой?

Одно было ясно – старик тяжело болен. Графу было всего пятьдесят с небольшим, но выглядел он на двадцать лет старше. Из его груди вырывались хрипы, лицо было изможденным. В комнате стоял запах лекарств, мочи и смерти. У Гриффа мороз пробежал по коже. Он вспомнил комнату своего больного отца. С тех пор прошло много лет.

Грифф уже хотел уйти, но в этот момент граф открыл глаза и заметил его. На лице старика отразился ужас. Прижимая одеяло к груди, он вжался в подушку.

– Ты все-таки пришел за мной, да? – выдохнул граф.– Начинается Страшный суд? Меня заберет в могилу тот, кому я больше всего навредил?

Грифф стоял, замерев, в тени. Что за черт? Ни одна из сестер не говорила, что отец страдает слабоумием. Или несчастный бредит с открытыми глазами?

–Я должен был догадаться, что они пошлют тебя. – Граф закашлялся, ни на секунду не отрывая глаз от Гриффа. – Кто еще должен отвести меня в ад, если не ты, Леонард?

Тут Гриффа осенило. Мать всегда говорила, что он копия отца, но до этого момента он считал это преувеличением.

Он стал медленно подходить к кругу света свечи у кровати, чтобы больной лучше разглядел его, но остановился. – Что ты такого совершил? Почему я должен отвести тебя в ад? – спросил он.

Глаза графа вспыхнули.

– Не мучай меня, призрак. Ты знаешь, что я совершил. Но я пытаюсь это исправить. Дай мне еще несколько недель, и я смиренно приму свою судьбу.

– Исправить? – Кровь Гриффа закипела в венах. – Каким образом?

– Твой сын женится на моей Розалинде.

Видимо, граф думает, что Розалинда выходит за Дэниела и что Дэниел – это мистер Найтон.

– Когда они поженятся, – продолжал граф задыхаясь, – я отдам ему брачное свидетельство, доказательство его законнорожденности.

– Почему не отдать его ему сейчас? Зачем ждать свадьбы? – Грифф все равно собирался жениться на Розалинде, но хотел услышать, как старик объяснит все это, попытается оправдать свои презренные действия перед высшей силой.

– Я не могу сказать, что твой сын думает о том, что случилось. Он кажется приятным, но я знаю, у него есть все основания ненавидеть меня. Если я отдам ему свидетельство, он может погубить нас.

Грифф сжал кулаки.

– Но ты согласен, что у него есть все основания ненавидеть тебя, желать тебе смерти?

– Меня – да, но не мою семью.

– Значит, ты отказался бы отдать ему то, что принадлежит ему по праву, если он не женится на твоей дочери.

– Нет! – Задыхаясь, граф прижал руку к впалой груди. – Я все равно отдал бы ему бумаги. Не хочу уйти в мир иной, имея на совести такой грех.

Неужели он это серьезно? Только вряд ли стал бы умирающий лгать призраку. Грифф стиснул зубы. Впрочем, тот, кто хочет обмануть смерть, может сказать все, что угодно.

В голосе графа прозвучала мольба.

– Неужели ты не понимаешь, Леонард? Я люблю своих дочерей так же сильно, как ты любишь своего сына. Сначала я должен был попробовать другое, убедиться, что мои девочки будут обеспечены после моей смерти.

Граф не лукавил. Грифф пришел в замешательство. Поступки графа, казавшиеся предосудительными, стали теперь вполне Понятны.

– Думаю, тебе понравится Розалинда в качестве жены для твоего сына, – продолжал граф. – У нее дьявольский темперамент, она не так красива, как моя младшая, но...

– Розалинда просто ангел! – вырвалось у Гриффа. – Ты не заслужил такой дочери.

Старик заморгал.

– Так ты знаешь ее? Призраки знают всех. Ты должен ее одобрить – она так похожа на Джорджину, когда та была в ее возрасте.

– Джорджина? – прошептал Грифф, вспомнив, что Дэниел говорил о том, что граф знает его мать.

– Я больше не питаю ненависти к тебе. За то, что ты завоевал Джорджину. Соланж помогла мне забыть ее, подарила мне трех дочерей.

Помогла забыть Джорджину. Что негодяй имел в виду? Лицо старика затуманилось.

– Но когда ты украл ее у меня, я едва не лишился рассудка. Иначе не стал бы действовать столь опрометчиво. Ты, разумеется, понимаешь, что я чувствовал в тот день, когда пришел посмотреть на твоего ребенка, того, кто разрушил мое будущее. Ты должен был в скором времени получить титул и Суон-Парк. Твой наследник тоже получил бы его. И рядом с тобой была женщина, которую я любил.

Граф любил его мать, но Грифф ничего об этом не знал. Мать ни словом не обмолвилась об этом. Не исключено, что она сама не знала.

– А я? У меня не было ничего. – Грифф вздрогнул. Он знал, каково это – лишиться всего.

Но Грифф тут же отругал себя за минутное сочувствие. Господи, ведь он лишился всего из-за этого проклятого графа!

– Напрасно ты пригласил меня к себе, – сказал граф. Грифф напомнил себе, что старик принимает Гриффа за его отца. – Велико было искушение украсть твое брачное свидетельство, когда ты пошел за ребенком.

– А ты, должно быть, знал, что регистрационная книга в Гретна-Грин сгорела, – подсказал ему Грифф, удивляясь, что все его подозрения подтверждаются.

Суонли кивнул:

– Старый граф сам сказал мне об этом. И я знал, что никто никогда не найдет свидетелей свадьбы.

Негодяй прав, подумал Грифф, только не в Гретна-Грин, где единственными свидетелями чаще всего оказывались незнакомцы.

– То, что я сделал, мерзко, я знаю, – едва слышно произнес граф. – Сколько раз за последние тридцать лет я говорил себе это! И все это время я думал, что ты жив, будь ты проклят! Ты не должен был умереть таким молодым. Когда старый граф умрет, думал я, Леонард станет графом, но после смерти Леонарда графом станет мой сын. Это будет справедливо. Я говорил себе, он украл у меня Джорджину, поэтому каши семьи должны поделить титул. К тому времени, как Леонард умрет, его сын уже будет хорошо устроен в жизни. Зачем ему тогда титул?

– Но он не был хорошо устроен! – прошипел Грифф.– Он остался без денег, с кучей долгов и должен был поддерживать мать!

– Знаю! – Граф несколько секунд ловил ртом воздух, потом продолжил: – Я пытался послать Джорджине денег, но она не приняла их!

– Лжец!

– Это правда! И ты это знаешь. Я ничего больше не мог послать. Что еще я мог сделать, Леонард? К тому времени у меня уже была жена и дочери. Признаться, что я украл титул, означало опозорить мою семью. А ведь у тебя был сын, Боже мой! Он сам мог сделать себе состояние. И сделал! Ты можешь гордиться им. А у меня были только дочери, и я не был уверенным в их будущем.

– Тебе не нужен был сын, черт тебя возьми! Ты был здоров. Ты сам мог сделать себе состояние. Но был слишком труслив. И предпочел обездолить двенадцатилетнего мальчишку. – Каждое его слово было наполнено болью и горечью. – Ты стоял в стороне и смотрел, когда мальчишки незаслуженно называли его бастардом. Он был вынужден связаться с контрабандистами и ворами, чтобы покрыть долги. Ты сидел в своем комфортабельном поместье, когда он терпел презрение людей, зная, какое зло причинил ему.

– Но он же преуспел! Этот парень богаче, чем когда-либо был я! – Яростный протест вызвал у графа приступ кашля. Грифф смотрел на него с жалостью, смешанной со злостью. Он хотел забыть о словах графа, игнорировать их, не придавать им значения. Но это было выше его сил.

Несмотря на все, что пришлось вынести Гриффу, он действительно достиг успеха, и граф был вынужден обратиться к нему за помощью. Трудно ненавидеть старика, умирающего долгой мучительной смертью, вынужденного просить помощи у того, кому причинил зло.

Но негодяй это заслужил. В конце концов, Грифф был не единственным, кому граф причинил зло.

– А что же Джорджина? – язвительно спросил Грифф. – Если ты любил ее, как мог допустить, чтобы моего сына объявили бастардом, и тем самым заставить ее страдать?

Гримаса боли исказила лицо графа.

– Я был молод и глуп. И хотел, чтобы она страдала так же, как я. Она предпочла тебя мне, потому что ты должен был стать графом. У меня было немного перспектив, но до тех пор, пока ты не появился, она собиралась выйти за меня. Ты это знаешь. В день вашей свадьбы она все еще любила меня. Она сама мне об этом сказала.

Грифф взорвался яростью:

– Ты лжешь, старик! – Он вышел на свет, сжав кулаки. – Лжешь! Моя мать никогда тебя не любила!

Граф ошеломленно смотрел на него, затем побледнел как полотно. Он медленно обвел взглядом комнату, словно не понимая, где находится, и дрожащим пальцем указал на Гриффа:

– Т-ты не Леонард! Ты из плоти и крови! Кто ты? Скажи, черт возьми!

– Он сын Леонарда, папа´, – раздался из-за спины Гриффа женский голос. – Он из плоти и крови.

Нет! Она не могла этого слышать, подумал в отчаянии Грифф.

Он медленно повернулся. На пороге стояла Розалинда и смотрела на отца.

О Господи, много ли она слышала из его разговора с графом? Сердце у Гриффа болезненно сжалось.

Розалинда прижимала к груди железную шкатулку. Очевидно, она пришла после ванны, потому что на ней было домашнее платье, а заколотые волосы влажно блестели.

Она перевела взгляд на Гриффа, и выражение ее глаз сказало ему, что она слышала слишком много. Это ранило его в самое сердце.

– Это, папа´ наш кузен, – продолжала она. – Марсден Гриффит Найтон. Настоящий мистер Найтон.