Папа для двойняшек

Глава 29

Виолетта не стала дожидаться, пока Ярослав зайдёт в студию. Как только увидела в окошко его машину, тут же выбежала на улицу, хотя и шёл дождь. Накинув капюшон (куртка у неё была непромокаемая, как раз для такой погоды) и прижав сумку к груди, чтобы как можно меньше намокла, Виола в рекордные сроки преодолела расстояние, отделявшее её от ответов на вопросы, и влетела в автомобиль нетерпеливой фурией.

— Зачем ты так? — удивился муж. — Я бы тебя с зонтиком встретил…

— Поехали скорее, — попросила она, и он, бросив на неё подозрительный взгляд, тронулся с места.

— Тимур снова что-то натворил? — не выдержал Яр, когда они остановились на светофоре. — Ты не молчи, скажи мне…

— Я тебе сейчас кое-что другое скажу. Вернее, спрошу… — ответила она, не глядя на него. — Притормози, пожалуйста, возле вон того парка.

Ланин дважды просить не заставил, подкатил к обочине и остановился.

— Виол, что случилось? — он отстегнул ремень и повернулся к ней. — Ты сама не своя.

— Угу. И не своя, и, по-видимому, не твоя, — пробормотала Виола себе под нос. — Яр, ты ничего не хочешь мне рассказать? — теперь она смотрела на него пристально, ловя малейшие отражения эмоций. — Возможно, есть что-то, чем бы ты хотел со мной поделиться, но по каким-то причинам не решаешься?

— Тебе Тимур что-то сказал? — ударил благоверный точно в цель, выдавая себя с головой.

— Насколько понимаю, поведать действительно есть о чём. Я права? — спросила с нажимом. — Я не стала слушать Тимура, к тебе пришла. Поэтому, пожалуйста, расскажи мне всё. Хочу услышать от тебя.

Ярик некоторое время молчал, а на его лице появилось выражение обречённости.

— Прости, я виноват перед тобой, — он опустил голову.

— В чём?

— Виол…

— Яр, прошу тебя, не томи! — она готова была встряхнуть его за плечи, чтобы вытрясти всю правду. — У меня сейчас нервы и так на пределе!

— Ты помнишь, когда Гаджиев стал вести себя как гад?

— Помню, и слишком хорошо, — вздохнула она. — Забыть бы, да не могу. Всё началось после новогодних каникул в пятом классе. Как удар под дых, как пощёчина. Особенно в свете того, насколько хорошо мы с ним ладили до этого. И? Как это связано с тобой?

— А то, что после Нового года я стал приходить в твой класс куда чаще, чем раньше, ты помнишь?

— И это тоже помню. У нас же тогда важные соревнования намечались, мы тренировались каждую свободную минутку…

Ярослав вдруг рассмеялся, горько так, совсем как Тимур недавно.

— Соревнования… Да разве в них было дело?! Ты действительно меня за парня не считала, что тогда, что сейчас.

— Ну почему не считала… — стушевалась она. — Ты был мне самым близким другом, и мне было не важно, какого ты пола. Я тебе рассказывала даже то, чего девчонкам никогда не говорила.

— В том-то и проблема! — прозвучало с внезапной злостью. — Потому что я всегда (всегда, слышишь?) видел в тебе девчонку, которая мне безумно нравится, но никак не друга! И я бился как рыба об лёд, чтобы изменить твоё ко мне отношение, чтобы ты меня увидела, заметила и при этом старался не слишком напирать, дабы не отпугнуть и ты не закрылась в своей привычной ракушке… Но нет, вечная жилетка для девичьих слёз, вечный всё понимающий бесполый друг… Вот кем я был для тебя!

— Яр, ты действительно не понимаешь, что был для меня ВСЕМ?! — удивилась Виолетта. — Всё, кроме романтических чувств, я делила с тобой, только с тобой.

— Я знаю, — он выдавил бледную улыбку. — Но знай и ты, что мне этого было недостаточно. Можешь считать меня ненасытным эгоистом. Если бы ты знала, с каким нетерпением я ждал, пока мы вырастем, чтобы вырвать тебя из лап родителей… Ладно, ближе к делу, — Ланин потёр лоб, словно воспоминания вызвали у него головную боль. — Вернёмся к знаменательной зиме четырнадцать лет назад (Кстати, совсем скоро очередная годовщина!). Вы с Тимуром были в пятом, и вашему классу впервые разрешили присоединиться к общешкольной новогодней дискотеке.

— Угу, только меня почти сразу забрала мама, — тут же скисла Виола, до сих пор чувствуя обиду, что ей единственной из параллели в тот день не дали повеселиться.

— Именно. Если бы тебя не забрали, возможно, всё вышло бы по-другому… — пробормотал Ярик. — В общем, после дискотеки мы с Тимуром вышли пообщаться. Вернее, это он внаглую подошёл и меня позвал. Поставил перед фактом, что тоже будет заниматься танцами и хочет танцевать с тобой, просил, чтобы я отступил. И признался, что ты ему нравишься.

— Так и сказал? — сердце у Виолы отчего-то дрогнуло.

Ярослав лишь глянул мрачно.

— Гаджиев говорил, что ко мне сначала пришёл, чтобы всё по-честному было, — продолжил он. — Ну а я… я ответил ему, что мы с тобой сложившаяся пара.

— Так и было, — не поняла она, в чём тут трагедия, — мы ведь танцевали вместе уже несколько лет.

— Нет, ты не поняла, — теперь Яр потёр переносицу. — Я сказал ему, что мы пара не только на паркете, но и в жизни тоже… Я тогда очень на это надеялся, вот и ляпнул. А он разозлился.

— Что?!

— Я сказал, что мы встречаемся и гуляем тайно, стараемся это скрывать, поэтому никто в школе и не в курсе, все думают, что ты и я просто партнёры по танцам, — огорошил благоверный. — Народ знал, что у тебя родители звери, поэтому звучало правдоподобно. Короче, я ему сказал, что ты занята и чтобы он к тебе не лез.

У Виолетты просто не было слов. Чтобы её Ярослав так нагло кому-то врал… Никогда такого не случалось!

— Ч-что было дальше? — всё же выдавила она.

— Чтобы упрочить своё положение, я добавил, что твои родители всё равно никогда не позволят тебе завести отношения с чуркой.

— Ты назвал Тимура чуркой?! — опешила Виола. — Тогда я даже удивлена, что он не попытался дать тебе в глаз.

— Назвал, — повинился Яр. — Виол, мне было всего одиннадцать. Для меня это слово было просто обозначением того, что он не такой, как мы. Я слышал, что так называют кавказцев (и вообще был без понятия, чем отличаются хачи от чурок), думал, что это норма, и вовсе не хотел специально его этим обидеть или унизить. Сейчас и темнокожего не этично называть негром, сама знаешь эти тонкости. В общем, он, конечно же, обиделся не на шутку. Именно тогда мы с ним впервые подрались.

— Значит, вот о какой драке тогда гудели учителя и сетовали, что не поймали драчунов! — припомнила она. — А после каникул вы с Тимуром стали смотреть друг на друга волками. Меня здорово пробрало, когда впервые это заметила. И ведь я спросила у тебя, что происходит, но ты… Ты ни словечком не обмолвился!

— Виол, и что ты хотела, чтобы я сказал?! Мы с тобой столько лет были вместе — и тут появился какой-то чужак, который начал забирать тебя у меня… — его рука сжала руль. — Именно так я подумал, и меня слегка понесло, а потом уже не слегка… Он отвечал тем же, затем стал сам провоцировать. Вот так всё завертелось-закрутилось…

— Так вот почему его поведение так резко изменилось! — Виолетта, наконец, собрала долгожданный пазл. — Тимур будто злился на меня за что-то, словно наказывал за обиду, а я всё понять не могла, что сделала не так, чем задела… Выходит, он думал, что я улыбалась ему, а сама тем временем встречалась с тобой?! Ну да, после каникул ты и вовсе стал захаживать в мой класс почти на всех переменах, а Гаджиев, как и сказал сегодня, сидел и ждал меня за нашей партой…

— В любви как на войне, сама в курсе…

— Яр, ты понимаешь, что сделал?! — воскликнула Виола. — Ты знал, что у нас с ним всё взаимно, и ничего мне не сказал! Да что там, ты попросту воспользовался ситуацией!

— Воспользовался! — раздражённо согласился он. — А кто бы не воспользовался?! Отдать тебя этому мутному типу? Сегодня его семейка тут, завтра где-то в другом месте… а у тебя потом сердце вдребезги и душа наизнанку?!

Виолетте отчаянно захотелось его ударить, и куда сильнее, чем на днях долбанула Гада.

— Это всё? — процедила она, сдерживаясь из последних сил.

— Нет… — донеслось до неё после некоторого молчания. — Если уж рассказывать, то в полном объёме, чтобы не мучиться больше.

— И чего ещё я не знаю?

— До твоего выпуска я несколько раз намекал Гаджиеву, что у нас с тобой всё серьёзно и мы планируем пожениться, а после твоей выпускной ночи…

— И ч-что же было после той ночи? — сглотнула Виола, сжав ручку сумочки.

— Он ведь бросил тебя, разве не так? — перешёл Яр в наступление. — Взял и уехал, сам сжёг все мосты. А потом, видите ли, приехал, встретиться захотел… Но было поздно, ты уже стала моей!

— М-можно с этого места поподробнее?

Ярослав снова смолк, будто набираясь решимости, а потом выпалил:

— Я попросил Риту с ним встретиться и кое-что ему передать… Сказать, что мы поженились, что счастливы и у нас будет малыш. Чтобы он перестал к нам лезть и жил своей жизнью.

Виолетта невидяще смотрела перед собой, лишь краем сознания отмечая струи воды, стекавшие по лобовому стеклу. Вся её предыдущая жизнь, будто конструктор, была разрушена, а теперь складывалась заново, играя непривычными красками и высвечивая те стороны, которые раньше были в тени. Удивление, растерянность и разочарование постепенно переходили в ярость и злость. Впервые она почти ненавидела Ярика.

— Ты… Как мог, как мог так поступить?! — её голос дрожал. — Если бы ты не соврал, если бы не вмешался, мы с Тимуром могли бы быть вместе ещё тогда, стать в пару… — она ощутила, что по щекам бегут слёзы. — Ты ведь знал, что он мне нравится, знал же! Может, я бы потом пожалела, возможно, это была бы ошибка, но ты не имел права так поступать и лишать меня выбора! Ты же всё разрушил. Не дал построить то, что мы с ним могли бы построить…

Ярославу было больно это слышать, и в то же время он понимал, что Виолка права, а он перед ней виноват безмерно. И прижать бы её к груди, просить прощения до хрипоты, но сейчас она не поймёт, не услышит, не захочет слушать…

— Я совсем не горжусь тем, что сделал, но поступил так не только ради себя, но и ради тебя, — попытался достучаться Яр. — Ты правда не понимаешь? Разве тот, кто любит, будет резать по больному, будет задевать за живое? А Гаджиев стал вести себя отвратно. И ладно бы только со мной, я же соперник, физиономии друг другу расквашивали, но он отрывался и на тебе! Ты-то чем перед ним виновата?! Лишь тем, что выбрала не его, а другого? И что теперь? Житья тебе не давать и злость вымещать?! Какой любящий человек так поступит? И не говори мне о горячей кавказской крови. Я бы…



Виолетта была не силах слушать дальше. Она распахнула дверцу и выскочила из машины прямо под дождь, наскоро набрасывая капюшон. Куда угодно, только подальше отсюда! Побыть одной, подумать, успокоиться…

— Виола, стой! — муж выбежал вслед за ней.

— Не ходи за мной! Видеть тебя не хочу!