Папа для двойняшек

Глава 42

Всю эту неделю их тренировки втроём были похожи на корриду… с той только разницей, что на арене были не бык и тореадор, а два тореадора, которые сражались и пытались перетянуть на себя красный плащ-Виолетту. Это оказалось безумно утомительно, а у неё и так нервы были на пределе. Тимур смотрел на Ярика волком, тот отвечал ему взаимностью, а ей приходилось лавировать между ними обоими и стараться не слишком провоцировать начальство. Атмосфера в зале стояла взрывоопасная, и Лена, которая, прихрамывая, забирала Мурата и иногда заглядывала в зал, взирала на репетиции весьма неодобрительно, но ничего не говорила.

Одна отрада — поездки к детям. Как же малышата соскучились после долгой разлуки… В первый вечер сначала бросились на шею Виоле, потом повалили на ковёр Яра, который тискал их с не меньшим удовольствием, чем они его. А в ночь Святого Николая Виолетта с Ярославом вообще остались до утра и с улыбками наблюдали, как Стеф и Стеша извлекали из-под подушек сладости. Было бы преступлением пропустить такой милый ритуал, который детвора ждала целый год.

Все эти семейные посиделки сейчас ощущались по-другому, не так, как раньше. Виола больше не чувствовала себя чужачкой, занимающей чьё-то место, хотя вина перед родителями мужа никуда не делась. Они с такой любовью нянчат совсем не своих внуков… Да и Ярик… Он всё время говорит «я отец, я отец», и у неё предостаточно возможностей убедиться, что нет в его словах лукавства и стремления ей угодить, Ярослав действительно считает двойняшек своими. Чего ещё можно желать?

Вот только скажут ли ей дети «спасибо», если когда-нибудь узнают, что называли «папой» совсем не того, кого должны были? И как отреагирует Гаджиев, если вдруг ему станет обо всём известно? В общем, чем настойчивее вёл себя Тимур, пытаясь добиться расположения Виолетты, тем чаще её посещали подобные беспокойные мысли.

День встречи выпускников подкрался как-то совсем незаметно, но и у Виолы, и у Тимура было слишком много работы, чтобы делать его каким-то особенным. В итоге они были ещё в тренировочном зале, а встреча длилась уже часа три. Наверное, половина народа уже разошлась…

— Ладно, на сегодня закончим, — дал отбой Тимур. — Съездим на эту чёртову встречу, раз уж обещали классухе. Там, наверное, веселье в самом разгаре…

— Честно говоря, я бы предпочла никуда не ехать… — призналась Виолетта. Ритки всё равно не будет, её Вовка не пустит, так стоит ли игра свеч? — Но да, мы обещали. Вон, у меня два сообщения от Валентины Степановны, спрашивает, где мы есть… Второе полтора часа назад пришло.

— Тогда погнали! — Гаджиев отёр лицо полотенцем. — Я быстро в душ и домчу вас, Виолетта Марковна, с ветерком, не извольте волноваться.

— Меня Яр отвезёт, — проинформировала Виола, переглянувшись с мужем. — А потом и заберёт.

— Да какого лешего?! — тут же вспыхнул Гад. — Зачем две машины, в одно же место едем!

— Я в твой автомобиль не сяду! — Виолетта была сама категоричность.

Президент явственно заскрипел зубами.

— Да делайте вы оба, что хотите! — рявкнул он и вышел из зала, хлопнув дверью.

Тимур пыхтел от злости, как чайник на плите. Быстро приведя себя в порядок, отправился в указанное место, не слишком шумный ресторан с хорошим баром, большим залом и отдельными кабинетами. В одном из таких кабинетов и решил расположиться родной класс. Судя по отсутствию машины Ланина, Виола ещё не приехала, поэтому Тим решил её подождать, чтобы потом зайти с ней. Если уж опаздывать, так вдвоём, всё равно вместе работают…

Поэтому он расстегнул пальто и неспешно двинулся к третьему кабинету, дверь в который оказалась приоткрытой, а шум голосов давал понять, что люди неплохо проводят время. Не удержавшись, Тимур осторожно заглянул внутрь. Судя по пустым стульям, половина бывших однокашников уже разъехалась по домам, классуха тоже отсутствовала, зато оставшийся народ продолжал налегать на спиртное.

Виолетта, расстёгивая на ходу куртку, появилась на горизонте в тот самый момент, когда кто-то из девчонок сказал:

— А ведь Степановна говорила, что Гаджиев и Городецкая чуть ли не клялись приехать…

Тимур сориентировался быстро. Прижав подошедшую Виолу к стене, зажал ей рот, чтобы не выдала присутствия и не мешала слушать. Она посмотрела на него поверх закрывшей рот руки, пылая от возмущения, и рванулась прочь, пытаясь освободиться.

— Тише, слушай! Там нас обсуждают, — прошептал он ей в самое ухо.

Виола, у которой зашлось сердце от подобного обращения и близости Гада, замерла и скосила глаза на приоткрытую дверь… Кивнув, что всё поняла, она высвободилась из мужской хватки, и они продолжили подслушивать и подглядывать вместе.

— …говорил, что вряд ли они придут… — услышала Виола голос Лёшки Косулина, огрубевший, но всё ещё узнаваемый. — Столько лет от них ни слуху, ни духу.

— Ну да, ну да, Виолка и Тимурчик гордые без меры, что им до нас, простых смертных?! — поддакнула Витка Ершова и сделала глоток мартини.

— И Аллы со Степаном тоже не будет, — просветила всезнайка Анюта Ковалёва.

— А их-то чего? — спросил мужской голос. Присмотревшись, Виола узнала вечного хорошиста Серёгу Морозова.

— Да ладно, ты что, не в курсе? — округлила глаза Анюта. — А, ну да, ты же в другой район переехал… — она глотнула вина, видимо, чтобы смочить горло. — Короче, загребли их обоих, теперь уже с концами, условным сроком не отделались.

— Офиге-е-еть! — присвистнул Серёжа и хлебнул пива. — Ну так… А за что на этот раз?

— Стёпка по её наводке в ювелирку полез, охранника ранил.

— Ну Семакина… — покачал головой Морозов. — Довела таки Кузьмина до решётки.

— Да они оба давно на нары напрашиваются! — авторитетно заявил Косулин. — Она ж без тормозов, особенно с тех пор, как с компашкой нариков связалась.

— Угу, а Стёпка за ней как бычок привязанный ходит ещё с седьмого класса, — с ноткой зависти поддакнула Ершова.

— Ха! Алке со Стёпкой ещё повезло, ик, не такой большой срок дали, как могли бы, — влез в беседу Сашка Подзняков, который, судя по голосу, был основательно навеселе. — А вот если бы узнали, что они на нашем выпускном учудили… ик…

— Сашка, замолчи, — вмешалась вдруг Анжелка Старопрудова.

— Ого, и что учудили? — заинтересовались ребята.

— Ага, не томи, рассказывай! — твердили наперебой.

— Анжел, да ты же тоже с нами была, ик, чё теперь шифруешься?! — бормотал Сашка, глядя на покрасневшую одноклассницу мутным взглядом. — Короче, они Гаджиеву и Городецкой подмешали в сок наркоту какую-то и афродизиак… возбудитель, короче, — бывший одноклассник смачно отрыгнул. — Эм… извиняюсь, потребность организма.

— Саша, закрой рот! — Старопрудова, кажется, готова была убить его взглядом.

— Не слушай её, рассказывай, рассказывай, — перебил Анжелу оживившийся народ.

— Мы с Анжелкой, короче, не при делах, просто помогли им отвести Тимура с Виолкой в один из номеров и уложили на постель. Рядышком так. Ну, вы поняли… — он хохотнул. — А потом Алка предложила поснимать, что там и как будет.

— Ого, так ещё и видюшка есть? — заинтересовался Лёшка.

— Не-а, — с досадой качнул головой Поздняков. — Я… это… телефон в блевотину уронил, когда с унитазом общался. А девайс совсем новенький был, меня отец потом чуть не убил.

— Да ладно! Неужели ты телефон доставать не стал? — спросил кто-то.

— Совсем тю-тю? Нет, конечно, ик! Эх, такая видюха погибла, щас бы посмотрели, поржали все вместе…

— Сашка, заткнись! — прошипела Анжелка.

Но Саша её не послушал:

— Сама заткнись! Я, может, выговориться хочу, ик! Задолбался носить это в себе. Ну дурость сделали по молодости, с кем не бывает?! Это же шутка была. Только мне, мля, до сих пор хреново, как вспомню…

— Да, ребят, вы, конечно, переборщили… — изрекла Анюта. — Одно дело кнопку на стул подложить или одежду мелом измазать, а тут…

— Да Алка с катушек слетела, когда Виолка обошла её в конкурсе красоты и стала Мисс школа, поквитаться с ней захотела. Ну а мы, ик… — он припал к ополовиненной кружке с пивом, рядом с которой стояло ещё пять пустых. — Нас тоже заколебало, что эти двое отличников никого вокруг не видят, только друг с другом и воюют, а мы так, быдло, на которое и внимания не обращают, ик. Думают, раз заделались ботанами, можно смотреть на других свысока? — он ударил кулаком по столу — и потоком воздуха разбросало этикетки от конфет, лежавшие поблизости. — Давно пора было их проучить и сбить спесь, слишком самоуверенные. Ну… это я тогда так думал. А сейчас мне на них настолько пофиг… Только забыть никак не могу этих двоих невменяшек, ик. Они ваще никакущие были, в хлам, в дровищи просто, копошились друг с дружкой на кровати, а мне от всего этого так блевануть захотелось, что я перестал снимать и утопал в сортир… там и телефон утопил…

Виолетта стояла ни жива ни мертва. В ушах звенело, колени мелко дрожали, губы тоже. Рыдания рвались из груди, она лишь чудом себя сдерживала, стараясь слушать дальше, но часть слов всё равно проскальзывала мимо сознания. Господи, как же это… Слишком ужасно, чтобы быть правдой, слишком страшно… Но ещё страшнее было посмотреть на Тимура, чьё напряжённое дыхание слышалось рядом. Тимура, который, как оказалось, в ту страшную ночь был ни при чём и тоже стал заложником обстоятельств.

Сглотнув, Виола всё же решилась перевести ошеломлённый взгляд с кучки одноклассников, сгрудившихся вокруг Сашки и Анжелки, на Гада. Зря, очень зря. Его лицо было маской смерти, смерти тому, к кому он сейчас решит приблизиться. Челюсть ходит ходуном, по скулам гуляют желваки, прищуренный взгляд, обещающий расправу, направлен на Позднякова… Гаджиев был как натянутая тетива, которой достаточно малейшего дуновения, чтобы выпустить стрелу.

Кто-то из ребят что-то спросил, на что послышался раздражённый ответ Сашки:

— Да мы о них вообще забыли потом! На выпускном отрываться надо, а не думать о ком попало, ик. К утру, конечно, вспомнили, но когда зашли в номер, там уже никого не было, ик, они свалить успели. А так хотелось посмотреть на их лица…

— Ты, мразь, на кулак мой сейчас посмотришь! — Тимур, распахнувший дверь и ринувшийся внутрь, набросился на Сашку. Оттолкнув остальных, выволок его из-за стола, повалил на мягкий диванчик, потом на пол и, насев, молотил по чём попало, выплёскивая ярость. — Убью, скотина! Кровью захлебнёшься!

— А-а-а, уйди, бешеный! — орал Поздняков, пытаясь прикрыться. — Уберите его! А-а-а…

А народ вокруг первое время просто стоял и глазел на драку (вернее, избиение), оторопев от внезапного появления Гаджиева, потом послышались отдельные реплики.



— Ладно, Тимур, остынь, он своё уже получил.

— Да, не связывайся!

Но почему-то никто не спешил прийти на помощь Сашке. Тогда Виолетта решительно подошла к президенту.

— Тимур, хватит! Хватит, сказала! — и еле-еле оттащила его от скукожившейся на полу и поскуливающей жертвы. — Сейчас охрана нагрянет…

Гаджиев был вне себя, тяжело дышал, бешено сверкал глазами, обводя всех и каждого, и вытер о брюки кровь с разбитых кулаков. Народ попятился.

— Тимур, он же пьянь, глупостей наговорил, чего ты… — осторожно сказал Серёжа. — Они, конечно, по-свински с вами поступили…

— Не было у нас с ним ничего! — сказала Виолетта твёрдо, не желая, чтобы одноклассники знали правду. — Поцеловались пару-тройку раз, повалялись, пообнимались, потом в себя пришли и по домам разбрелись. Только всё хотели узнать, кто же нам такой «подарок» преподнёс. А ты… — она подошла к Анжелке и дала ей пощёчину, наотмашь, от души. — Никогда не попадайся мне на глаза!

— Хватит перед ними отчитываться! — рявкнул Тимур. — Пошли отсюда, или я за себя не ручаюсь! — он схватил Виолу за руку и уволок прочь из кабинета. Возле барной стойки притормозил, купил бутылку виски и вновь потащил Виолетту за собой. Хватка у него была зверская, ни одна из попыток вырваться не увенчалась успехом.

— Тимур, отпусти, мне больно! — наконец попросила она, когда Гад притащил её, полураздетую и растерянную, к одной из беседок в ближайшем к заведению парке.

Он, будто опомнившись, выпустил её руку, отвинтил крышечку и присосался к горлышку. Сделал несколько больших глотков, закашлялся, но потом снова приник к бутылке, пока она не опустела наполовину. Послышался поток отборной ругани, после чего Тимур взглянул на Виолетту.

— Значит, тогда… — он судорожно сглотнул, — это всё-таки была ты…

