Пари

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

(Доказывающая неотразимость героини, а также силу ее чувств к герою. Коротко — но ясно. Кому не ясно, может обратиться за разъяснениями к автору.)

Наутро в офисе я с трудом обнаружила свой стол. На его месте находилась кучища цветов всех оттенков. Весь этот кич был перевязан какими-то ленточками. Мне даже нехорошо стало.

— Кто-то умер? — я сгребла гору орхидей в сторону и пристроилась на краю.

— Это все тебе, — страшным шепотом простонала Ленка.

— МНЕ? Ух ты! — последний раз я получила букет мимоз от братца на восьмое марта, когда ему было лет пять и он еще не болел тинейджеровской скупостью. Мой «бывший» цветами меня не баловал, предпочитая что-нибудь более практичное. Полоскание для ротовой полости, например.

— Ага тебе. Типа, все и тебе. По вазам расставь что-ли. — Серега отошел от меня подальше. Я огляделась, люди смотрели на меня с благоговением и мне захотелось пойти посмотреться в зеркало, глядишь может увижу у себя нимб и крылышки.

— Можете подходить и прикасаться к святыне по очереди. Сегодня бесплатно, — объявила я и все-же поинтересовалась. — Кто хоть сподобился опустошить цветочные лавки Москвы и окрестностей?

Ленка пальцем показала на кабинет Андрея и схватилась за селезенку (думаю, у лошадей Пржевальского сердце находится именно там).

Чего притворяться. Мне стало приятно. Андрей выполнял план на сто процентов. Умник! Пошел купил цветочков, порадовал меня и попугал остальных. Надо будет его поощрить.

— Слушай, ты пойди поблагодари что ли, — Ленка опасливо кивнула в сторону шефского кабинета, — а то неудобно как-то.

— Чего неудобного. Цветы как цветы, ну чуть больше чем достаточно. Зато доказывает мощность накатившей волны эмоций, — Я гордо задрала подбородок и прошла к высокому руководству.

— Андрей, это конечно было очень мило, но куда по-вашему я буду распределять этот погребальный ансамбль? — начала я с порога.

— Какой такой ансамбль? — Андрей откровенно не понимал о чем речь.

— Я говорю о том роскошном венке из орхидей, который Вы любезно разместили у меня на столе.

— А? Венок? Кто-то умер? — что-то здесь было не так. Момент недопонимания становился все сильнее и тут..

— Здравствуйте, Лариса. Как Вы поживаете? — заунывное рыкание донеслось из дальнего угла, я присмотрелась и узнала миллиардерского Джозефа Лангстома, несколько похудевшего и подурневшего за время отсутствия. Он направлялся ко мне, виновато и уж очень робко улыбаясь. — Вы уже получили мой букет?

Все сразу же встало на свои места. Так вот чем объяснялся Ленкин испуг. Значит это был не Андрей. Конечно, как я могла подумать подобное? Шотландские сеттеры и орхидеи вещи несовместимые. От них (сеттеров) можно ждать всего, но никак не подобных комплиментарных жестов. А жаль!

Я пожала протянутую Лангстомом длань и от души поблагодарила за оказанное внимание. Он преданно смотрел мне в глаза и вилял хвостом. Ньюфаундленд — мелькнуло в голове. Добрый и большой ньюфаундленд. Да еще к тому же и печальный.

— Как себя чувствуете? — Он не выпускал моей руки и заметно волновался. Или я толком не соображала, или он испытывал ко мне нечто большее, нежели просто сексуальное влечение. С чего спрашивается? Фу ты, ну ты. Вечная проблема несовпадений. Смешная штука, эта жизнь. Я незаметно посмотрела на шотландских охотничьих зверей. Андрей отошел к окну и отвернулся.

— Спасибо, хорошо. А Вы? — он что-то отвечал, затем что-то спрашивал, лебезил, частил комплиментами, а я не знала, как дать ему понять, что все это впустую, и что напрасно он вез сюда эти цветы и никогда он не услышит от меня ничего, кроме тщательно продуманных дипломатичных фраз.

— Могу ли я пригласить Вас вечером куда-нибудь, хотелось бы поговорить? — бедняга Джозеф ждал моего решения, как приговора. Он наверное так не волновался, даже тогда, когда получал ответ на запрос о новых кредитах под огромный проект. Черт! Вот попала, так попала. Я думала с полсекунды, а потом очень и очень вежливо отказалась, не приводя никаких причин в оправдание. Просто сказала: «НЕТ, спасибо, НЕТ», и замолчала, не оставляя ему надежды. Он сразу все понял, сник, заизвинялся и в ответ на мою дополнительную благодарность за приглашение и за букет произнес:

— Не за что. Значит «нет». Жаль. Что ж. Желаю Вам всего хорошего, от души. Прощайте.

Я вышла, собрала рассыпанные стебли. Поставила в воду. Раскрыла роман на середине. Герой признавался героине в вечной любви, параллельно развязывая банты на корсете. Почему-то не читалось.

— Вы поняли, что он приезжал исключительно ради Вас, Лариса? — Андрей час назад вернулся из Шереметьево, проводив президента. Мы вдвоем сидели в моем любимом Шэмроке и ковыряли палочками суши.

— Знаю. И что? — Совершенно не хотелось разговаривать. Меня с чего-то охватило ощущение такого ужасного одиночества, какое бывает наверное у брошенных в воду котят.

— После того как выиграете пари, можете его легко вернуть. Вам достаточно лишь сказать… — Андрей видимо решил, что мой отказ Лангстому был мотивирован желанием завершить нашу игру и получить, таки деньги. Ну не дурак ли?

Я ничего не сказала. Повертела в пальцах бокал. Поставила на деревянную стойку. Раскурила сигарету и передумала. Задушила окурок в пепельнице.

— Знаете Андрей, ведь у него это настоящее. Странно. Как странно. Я даже и подумать-то не могла, что кто-то еще сможет увидеть во мне нечто большее, нежели тряпичного паяца с раскрашенным лицом. — Я откинула со лба длинную прядь волос, закусила нижнюю губу в раздумье. Андрей пристально смотрел на меня.

— А я? Что по Вашему в Вас вижу я?

— Андрей. Заткнитесь! Не надо преувеличивать и осложнять наш дивный блеф. Ловите кайф от момента. Саша где мое пиво? — я поймала бармена за рукав. — «Чашу мне наполни, мальчик, пьяной горечью Фалерны». Саша поспешил за «большим» Туборгом.