Пари

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

(Немного о высокой моде, о различных теориях брака, а также о том, на что способна женщина в ревности.)

Ленка вертелась перед высоким зеркалом, разглядывая свой худосочный зад, обтянутый Келвином Кляйном. Серый свитер висел на ней мешком. Рядом с ней Анечка напрасно пыталась придать новым джинсам потрепанный вид.

— Похоже я становлюсь законодательницей мод в локальном масштабе. А вам идет, девочки. Джинсики, кстати, портят кирпичом, а свитерочек необходимо довести до кондиции следующим образом: стираешь в горячей воде и забываешь разложить. Когда он высохнет, будет точь в точь как у меня — мятый и бесформенный. Некрасиво, но стильно, аж жуть! — Девочки засмущались.

— Сегодня в «Ленкоме» типа премьера, — Серега сунул мне под нос билеты. — Пойдем? «Бабла» выкинул немеряно.

Я обошла его справа и направилась к себе. Телефон трезвонил вовсю.

— Это я, Ваш неповторимый Гальяно. Самый популярный нынче дизайнер женской одежды и проч. Але, — в ухе что то загудело и запищало, а потом захрюкало моей лучшей подругой Инкой.

— Хрю, хрю. Привет, Ларик. Это я!

— А-а-а-а! — закричала я. — Привет, ты откуда? Поганая связь.

— Из Сиднея. Хрю. А я тебя хорошо слышу.

— Боже. Что ты делаешь в этой стране аборигенов и утконосов? — я искренне удивилась.

— А ты как — хрю — думаешь? — Инка засмеялась.

— Боже! Опять??? Ты сошла с ума.

— Точно, хрю. Сошла. Но это детали. Ты приезжай ко мне. Я безумно соскучилась. Заодно познакомлю тебя с мужем. Хрю, хрю.

— Я больше этого не вынесу, лучше ты приезжай и без мужа. Привези мне кенгуренка. Я обучу его носить в зубах хозяйственную сумку и буду самой крутой в столице. А можно большого кенгуру, тогда в сумке он будет носить меня. Очень неожиданно и пугает размахом фантазии.

— Хрю, хрю, — засмеялась она, — ты ничуть не меняешься. Как у тебя дела? Замуж не выскочила?

Мне не терпелось поделиться с ней происходящим, но она перебила в самом начале и стала взахлеб рассказывать про своего супруга. Я положила трубку на стол и спокойно занялась своими делами.

«Глупо рожать двух детей от одного и того же мужа» — заявила она однажды. — «Один брак — один младенец». Если бы она была последовательной и следовала этому принципу, то на сегодня попала бы в книгу рекордов как мать-героиня. Инка сделала замужество своим хобби, причем хобби интернациональным. Первым ее супругом был американец, затем на смену пришел турок, затем она обручилась со страстным Джузеппе из Милана, потом появился финн, не помню как его звали и так далее. Я не успевала следить за ее передвижениями по земному шару. Последний раз она звонила мне из Токио, и я побоялась спросить как зовут ее нового благоверного (японские имена трудны в произношении) — теперь был Сидней. Я прислушалась. Хрюкало громко и настойчиво.

— Инка, я тут влюбилась как дурочка, — хотелось сказать мне. Что мне делать, Инка? Как быть? Ну посоветуй, выслушай, пожалей, — мне хотелось выплакаться, но вокруг были настороженные вражеские уши, и поэтому я удержалась от откровений. Мы слезно распрощались, поклявшись созвониться в ближайшие дни. Я достала из ящика стола историю бедной Марты, обманутой подлым Томасом, и раскрыв книжку на середине стала читать.

— Я уже кажется делал Вам однажды предупреждение, Лариса. — А я и не заметила, когда Андрей подошел. Я подняла голову и посмотрела на него. Когда наши взгляды встретились, у меня внутри что-то запрыгало, задрожало и оторвалось (хотелось верить что не мочевой пузырь).

— Может быть все-таки будете работать или как? — он был суров и неприступен. — И не надо изображать из себя раскаявшуюся грешницу, не Ваше амплуа, — заявил он в ответ на мои скромно потупленные в смирении очи.

— Простите-с, уже, уже. Видите, я тружусь, — я схватила в руки первую попавшуюся бумажку, оказавшуюся списком телефонов сотрудников, и с деловым видом начала ее изучать. — Взгляните, очень поучительно и главное расширяет кругозор, прямо ощущаю как он расширяется и вылазит из ушей, поскольку не соответствует объему черепа.

Андрей фыркнул и, повысив голос, заметил, — боюсь, что еще один подобный случай, и Вам придется искать себе новую работу. Будьте повнимательнее к Вашим обязанностям. Он вышел, и после секундной паузы со всех сторон раздались «сочувственные» возгласы.

— Ну надо же. Каков подлец. Сначала воспользоваться, а затем выгнать с работы. Непорядочно. — Светлана Денисовна любила поразглагольствовать на тему морали, — а Вы, Лариса, могли бы предугадать последствия. Недаром говорят, что дома и на работе…

— Не расстраивайся. Я чего-нибудь подыщу. Тут, типа, у моего кореша на фирме есть местечко. Я поспрошаю, — вылез добрый Серега с соболезнованиями.

— Чего там. Типичная история. Босс и секретарша. Классика. Возьми любой пример из художественной литературы и убедись, — вездесущий Митрич был тут как тут.

Серафима, случайно оказавшаяся свидетельницей происшедшего тут же сунула мне под нос кусок торта, ее опыт подсказывал, что на сытый желудок любые жизненные трагедии пережить легче.

Я тут же набила рот сладким бисквитом. Значит вот как они интерпретировали эту мизансцену. Босс и секретарша. Неудачный расклад! Надо было срочно исправлять ситуацию. Я обвела комнату недоумевающим взглядом и вздохнула, вложив в этот вздох тонну сексуальности.

— Вы это о чем, господа хорошие? Не понимаю. Ах да, Сережа-зайчик, ты не мог бы мне сегодня помочь с транспортом, — я потерлась о Серегино плечо ухом.

— Что за вопрос. Конечно. Типа, когда и куда хочешь. — Серега таял.

— Тогда после работы поедем сразу в Митино, я там соберу кой-какие свои вещички и затем на Краснопресненскую набережную. Видите-ли, я тут переезжаю к Андрею, а его машина в ремонте, — разъяснила я.

— Что-о-о? Как это переезжаешь? Куда? — Митрич вылупился на меня во всю мощь своих лягушачьих очей.

— А что тебя удивляет? Разве это не нормально, что любящие люди хотят вести совместное хозяйство, сожительствовать и тому подобное. Не говори, что ты сторонник первой брачной ночи, это извращение. Ну так как, Сережик, ты согласен? Серега замычал, заикал и согласился. Население офиса задумалось, а Серафима вздохнула. Ей было жаль не к месту пожертвованного бисквита.

В восемь вечера я выгрузила четыре тяжеленные сумки возле Андреева подъезда и отпустила Серегу восвояси. Правда, он пытался помочь мне донести багаж до квартиры, но я пресекла подобную благотворительность, объяснив это тем, что возможно Андрей не пожелает афишировать свою душевную привязанность и так далее. Честно говоря, я опасалась, что Андрей спустит меня с лестницы вместе с барахлом, что было бы вполне естественной реакцией с его стороны, после вчерашнего. Я дотащила сумки до двери и позвонила. Ни звука.

Нате вам! Выходит, мне придется тусоваться на половичке до его прихода. Ну, вы сейчас скажете, что мне надо было развернуться и, взяв такси, поехать домой, а как же Серега. Я не была уверена что он не стоит где-нибудь за углом, в надежде разоблачить мой блеф. В общем, в очередной раз решив идти до конца, я удобно устроилась на сумке и открыла, припасенную на всякий пожарный баночку с пивом.

Пятая опустошенная баночка уютно устроилась рядом с подружками, когда я услышала звук открывающегося лифта и знакомый баритон.

— Конечно, конечно. Это гениальная вещь, и вообще он настолько неординарен в своей живописи. Выставка была чудесной. Хотя мне все же примитивизм чужд.

— А как была хорош тот эскиз! Какое мастерство. Какая палитра! Какое умение подбирать и смешивать тона, — писклявый, шепелявый и противный голосок мне не понравился. Во первых он явно принадлежал женщине, во вторых явно женщине хорошенькой, или думающей, что она такая, а в третьих для меня это было неожиданностью. Я как то не предусмотрела такой вариант. Я попыталась подняться на ноги, но баночки-сестрички привели мой вестибулярный аппарат в нерабочее состояние. Пока я предпринимала вторую попытку встать, держась за косяк они возникли в конце коридора и приблизились на расстояние вытянутой руки. В глазах двоилось, но я сумела разобрать, что мой шотландский сеттер разодетый в пух и прах, вышагивал под ручку с натурально-блондинистой фифой, как будто только сошедшей с подиума. Внутри у меня закипело и забурлило. Значит, я томлюсь на коврике возле закрытой двери уже около часа, а эта шотландско-сеттеровая свинья разгуливает где-то с размалеванными красотками и еще и домой их приволакивает, абсолютно понятно зачем. Даже если я и не предупредила заранее о переезде, это не оправдывает его развратного поведения. Во мне проснулся разъяренный собственник и напрасно полупьяная но все еще живая логика пыталась осадить мое взбешенное я.

— Значит опять за свое взялся, кобелище. — Уперев руки в боки и расставив ноги для устойчивости я прочно вошла в образ обманутой супруги. — Стоит мне уехать на неделю, как ты начинаешь водить всяких разных. И ведь небось врет, что не женат, — я так зыркнула глазами на фифу, что та взвизгнула. Хоть бы что приличное подобрал. Где ты их находишь, таких ободранных. По дешевке что ли на Курском вокзале? — Андрей не мог рта раскрыть, а девица потихонечку начала пятиться обратно. — Радует, что на сей раз ты придерживаешься нормальной ориентации, а то в прошлом месяце этот лохматый восточный тип никак не хотел вылезать из кровати. — Андрей по скорости изменения окраски мог соперничать с хамелеоном — от нежно-зеленого он перешел к красному а затем багровому.

— Нет я подам все таки на развод, вот только рожу и сразу в суд. — Я выпятила вперед живот, пиво создавало прочную иллюзию последних месяцев беременности. — Андрей остолбенел, а фифа, допятившись до угла и взвизгнув в последний раз, испарилась, оставив после себя лишь флер дорогих духов.

— Хлебни разочек, — добрая я сунула в лицо Андрею баночку с Туборгом, — и нечего стоять и пожирать меня глазами, можешь, если тебе будет легче, меня пнуть в любое место, хотя это не по-джентельменски. На, пинай.

— О Боже ты мой, сохрани меня от греха. Андрей запустил руки в волосы и, застонав, мешком осел на половичек. Я пристроилась рядом.

— Ну что ты здесь делаешь, горе мое? Чего тебе еще надо? — он взял Туборг из моих рук и сделал большой глоток.

— Я переехала. Насовсем, — мне стало жаль Андрея, уж так беззащитно он выглядел и я погладила его по взъерошенной шевелюре. — Но ты не бойся, это «насовсем» не насовсем, а только на две неделечки, даже чуть меньше. А что, эта эльфообразная мадам твоя нынешняя большая любовь? — я достала еще одно пиво. Хочешь я ей сейчас позвоню, и признаюсь во всем.

— Боюсь, это не спасет ни меня ни тебя. Слушай, подруга, ты что намерена свести меня в могилу? Может это у тебя задание такое от конкурирующей фирмы? — он почти плакал.

— Ох малыш, неужели все так печально? Не переживай, от долгого воздержания еще никто не помирал, а потом есть куча способов самоудовлетворения, могу дать письменные инструкции. Даже, если позволишь, прослежу за процессом и укажу на ошибки.

— Она еще и издевается. Нет я этого больше не вынесу. На этом я прекращаю всякие наши отношения и отказываюсь от твоего наитупейшего пари. — Андрей говорил на полном серьезе и я в момент протрезвела, шуточки шуточками, а бабки пропадали немалые.

— Ты что!? Не выдумывай. Все уже почти закончилось. Клянусь больше ничегошеньки не вытворять и вести себя как пай-девочка. Я даже посуду буду мыть и завтраки тебе готовить, ну честное пионерское. Я застыла в пионерском салюте, но Андрей, не взирая на мои уверения, отрицательно покачал головой.

— Все, Лариса. Извини, но я — пас. Ищи себе другую жертву. А сейчас можешь идти куда тебе угодно.

— Не пойду я никуда, и не сумеешь ты так просто от меня отделаться, не мечтай. — Я немного поколебавшись, опрокинула себе на голову банку с пивом, липкая жидкость потекла по лицу вместе с тушью. — Буду спать здесь, и если меня не сожрут тараканы, то увидят соседи и прощай твоя репутация. Уж я придумаю, чего им порассказать.

— Чудовище! Ну что мне делать? — он в бессилии развел руками.

— Открыть дверь, втащить мои вещи вовнутрь и дать мне возможность принять душ, — скомандовала я.

— Можно подумать ты оставила мне другой выбор, — он поступил в точном соответствии с моими инструкциями и когда я, завернутая в его банный халат, выползла из ванной, то обнаружила Андрея в середине приятельской беседы с Джонни Уолкером Черным.

— Позволите к Вам присоединиться? — он молча кивнул на уже приготовленный бокал.

— Андрей, я кажется тебя чем-то огорчила? — он не отвечал.

— Ну прекрати дуться. Согласна, опять перебрала. Но я же зверски взревновала, а женщина в такие моменты не думает. Измена в канун свадьбы — вещь тяжелая. Радуйся, что я не налетела на нее с кулаками, кстати, где это ты ее подцепил?

— Марина — художник, и жена моего хорошего друга.

— Вот это номер! Подложить такую свинью другу. А выглядишь как порядочный человек.

— Он ставил машину на сигнализацию, должен был подняться следом. Представляю, что они обо мне сейчас думают.

Я присмотрелась к Андрею, он не врал. Похоже, я опять попала впросак и к тому же здорово подвела Андрея.

— Ну откуда же я могла знать? Представь себя на моем месте. Сидишь, ждешь любимого, выпиваешь потихонечку и тут он возникает с манекенообразной мымрой. Естественно я завелась. Ну не сердись, ты же знаешь, что у меня не все дома. Прими случившееся как факт. У тебя заодно поужинать ничего не найдется? Ну там сосисок или супа какого-нибудь.

— Я и не сержусь. — он взял свой бокал, наполнил его до краев. — Просто думаю, чтобы такого предпринять в качестве реванша. Раз уж у меня нет шансов от тебя отвязаться, то хотя бы разок отомстить.

— Месть — недостойное сильных людей чувство, — заявила я, — а ты личность невероятно мощная.

— Ты уверена?

Он медленно поднял бокал над моей головой и повернул его дном кверху. Второй раз за сегодняшний день я оказалась под алкогольным дождем. Приятно порой быть слабеньким таким человечком.

Мне было мокро, холодно и мерзко, но я и вида не подала.

— Если думаешь, что сделал мне плохо, то ошибаешься. Я всю жизнь мечтала принять такой душик. Можешь добавить. — Я зажмурилась в ожидании продолжения. — Давай, давай, лей до конца. Доставляй мне удовольствие.

Но вместо холодного вонючего Джонни, я вдруг почувствовала, как его теплые губы коснулись моих, а руки проскользнули под неплотно запахнутый халат. Я попробовала было вырваться, но он вытащив меня из кресла, поставил на ноги и притянул к себе, так что ни возможности, ни желания сопротивляться не осталость.

Халат имел наглость развязаться и я прекрасно догадывалась, какую картину из себя представляю.

— Ты чего делаешь? — смогла выдохнуть я, подставляя шею для поцелуя.

— Не даю пропасть виски, — он слизнул капельку с моей щеки. А что, какие то возражения?

— Возражений бездна, — я запнулась, его ладонь скользила по моей груди, и направление скольжения давало повод к размышлениям о духовном и не только.

«Похоже я предаю собственные принципы, подумала я, — ну и пошли они эти принципы, если они такие принципиальные». Я уже собралась скидывать халат, как он отстранился и оставил меня в чудовищно-растрепанно-возбужденном состоянии.

— Что уже все? Продолжения не будет? — поинтересовалась я дрожащим голосом, не спеша прикрываться.

— Хватит! Мое чувство мести удовлетворено. Можешь пойти и помыть голову, а заодно прийти в себя.

Ах, вонючка, так значит это он мне так отомстил, и не более! Я на секунду рассвирепела, но затем взглянула на Андрея, и успокоилась.

Отомстил… Ну это он мог рассказывать кому другому. Если у меня дрожал голос, конечности и все остальное, ему тоже было не легче. И спрятать он это не мог (ну вы понимаете о чем я). Я усмехнулась, глядя как он пытается взять себя в руки.

— Андрюша, хороший мой. У меня ко всему прочему невероятная клаустрофобия. Я боюсь находиться одна в маленьких закрытых помещениях. Ты со мной не побудешь, пока я приведу себя в порядок?

Он вымученно рассмеялся.

— Какие кардинальные изменения. Вчера на мое серьезное предложение, ты обозвала меня кобелем и начисто мне отказала, а сегодня силой затаскиваешь меня с собой в ванную. Я начинаю думать, что ты сплошное противоречие.

— Не-е-а. Я тоже тайный самец-олимпиец. Когда на меня нападают, я обороняюсь, а когда от меня убегают — преследую, — покаялась я.

— Так, так — начинаю понимать стратегию. Значит я должен убегать, чтобы добиться цели.

— Ага. Примерно! Андрей, ты больше не злишься? — вспомнила я про бедную Марину с супругом.

— Нет. Постой, не уходи, — он поймал меня за локоть и усадил к себе на колени. — После недавней сцены глупо было сопротивляться, поэтому я удобненько устроилась и чтобы не показалось мало, обняла его за шею. Догадливый сеттер тут же воспользовался ситуацией, разложив руки на моих голых коленках, что было весьма приятно.

— Ну и что мы будем с тобой сейчас делать, мое милое чудовище?

— Мыть голову и прочие комплектующие. А что есть другие альтернативы?

— Да я не об этом, — он потихонечку потянул меня за рукав, так что обнажилось плечо и он смог потереться об него подбородком.

— Не знаю, — честно ответила я. — Не могу прийти к окончательному решению. Знаешь как говорится: и хочется, и колется и еще что то про маму.

— Ну то что хочется я понял, — он улыбнулся и, дотронувшись губами до моего уха, прошептал: — идем мыть голову?

— Сама справлюсь, сиди где сидишь. Не люблю когда у меня в волосах шебуршатся всякие чужие существа, — буркнула я, вставая.

Вот вы сейчас наверняка обвиняете меня в непоследовательности. Мол то упирается, а то сама пристает, а потом опять упирается. А между прочим это совсем нормальное поведение для влюбленной дуры. Вот и я будучи абсолютно влюбленной и абсолютно дурой металась из крайности в крайность. Мне то хотелось, плюнув на все, прижаться к нему всем телом и прожить одну, но зато КАКУЮ ночь, а то внутри все закипало и переполнялось желчью, которую надо было на него вылить, а иногда, возмущался здравый смысл и давил на чувства, шепча «главное — денежки, а все остальное приложится». То есть я сама себе напоминала камень на перепутье: прямо пойдешь — голову потеряешь… От головы здорово несло сивушными маслами.

Я все таки помыла эту голову, которую не стоило терять, и вернулась в комнату.

— Ну и в каком мы настроении сейчас? Нападательном или убегательном? — Андрей поймал меня в дверях и пристально вглядывался в меня синими глазищами.

— В здравоосмыслительном, — я показала ему фигу.

— Ну значит нам сегодня ничего не светит. Он отпустил руки и оставил меня в покое.

— Ни сегодня, ни завтра и никогда. — Гордая я гордо вскинула горделивую голову и переполняемая гордыней прошествовала к дивану, сплошная «Гордость и предубеждение». С такими лицами борцы за веру шли на костер.

— Нет и не надо. Можно подумать очень хочется. Мы, будучи беспринципными самовлюбленными Казановами, вообще не привыкли настаивать. Женщины сами пачками бросаются к нашим ногам, а мы расхаживаем по трупам, упиваясь собственной безнаказанностью, — он уселся на полу возле моих (вернее его) тапочек и продолжал разводить демагогию. — Поэтому, получив случайный, подчеркиваю — «случайный» отказ, я не огорчаюсь и с легкостью забыв об этом инциденте перехожу на другую более разумную и доступную кандидатуру, благо дело таковых достаточно. Я меняю любовниц с частотой один раз в полчаса и отмечаю на стене крестиками количество, проходящих через мои руки женщин…

Пока он нес всю эту чепуховину, у меня стали слипаться глаза и незаметно для себя я заснула. А что вы хотите после таких-то переживаний (учтите также количество выпитого)?