Пари

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

(Коротенькая лирическая остановка на долгом пути к развязке.)

— Топографический кретинизм вещь неприятная. Думаю ты умудрилась съездить аж до Рязани. — Андрей мерзко ухмылялся, а мне хотелось повиснуть у него на шее.

— Кризис на мировом топливном рынке. Нефть дорожает. Нефтепродукты заканчиваются. Переходим на подножный корм и солнечную энергию, — объяснила я, проходя вовнутрь.

— Ну и где картина? — он сделал вид, что его интересуют мои художества.

— Не картина, триптих. Опоздал, Андрюшенька. Я пожертвовала его дяденьке из Вольво, в качестве добровольной компенсации за бензин.

— Уверен он оценил шедевр по достоинству. — Андрей ненавязчиво толкал меня к двери в спальную комнату.

— М-м-м, можно сказать что оценил, — я мотнула головой, — он замер в восхищении, и пока я не скрылась за горизонтом так и стоял замерев, не обращая внимания на задевающие его грузовики. Великая сила искусства. Что с ним случилось потом — не знаю.

— Жаль, я так хотел взглянуть. Ты говорила, там было что-то о суетности бытия. — Он усадил меня рядом с собой на кровать и опять же ненавязчиво занялся стягиванием с меня свитера.

— Что то типа того. Три больших зеленых мужских члена с красными крыльями на черном фоне. Колоритно!

— Ой, — он приостановил процесс раздевания. — Зачем же три?

— Ну какой же ты непонятливый. Это же триптих. Значит всего должно быть по три. — Я на секунду задумалась и сняла свитер сама. — Спроси еще почему зеленые…

— Нет я лучше спрошу почему с крыльями. — Он принялся за юбку.

— Зеленые — потому, что замерзли, а с крыльями — потому, что улетают в теплые края. Но ты не бойся — они вернутся, — успокоила я Андрея и откинувшись на спину, увлекла его за собой…

Мы гуляли по ночной Москве, я и мой шотландский сеттер и все было хорошо-о-о-о-о-о. Были звезды и фонари, были бездомные кошки и пьяные бомжи, были любопытные менты и веселые проститутки, то есть все то, что можно найти в столице после полуночи.

— Все в порядке? — поинтересовался сеттер. — А то на протяжении последних двух часов я не заметил ни одного приступа иронии. Ты не больна?

— Ш-ш-ш. Не буди спящих собак. Внезапно может начаться ремиссия с осложнениями. Мне тихо и мило, и я довольна жизнью и собой. Андрей удовлетворенно улыбнулся.

— Это определенно благодаря мне. Видишь какой я полезный и приемлемый на практике.

— Угу, как гигиенический тампончик. Удобно и сухо, — не удержалась я.

— Такой маленький? — ужаснулся он. — Обижаешь, подружка!

Фыркнув, я потеснее прижалась к нему. Была ночь, была Москва, была весна и как это ни странно была любовь. Моя любовь!