Стася и Тим.

глава 6 Стася.

Меня будит удар. Сильный, точно в солнечное сплетение. Я задыхаюсь, скатываюсь с кровати, падаю на пол, больно ударившись спиной. Боль прошивает все тело, перед глазами разливаются радужные круги. Едва искры не сыплются. Закусываю губу, скрутившись клубком, часто дышу, чтобы хоть немного усмирить боль. Считаю до пяти.

Один, два, три…

На четыре комнату взрывает отчаянный мужской крик. Настолько дикий, что моя боль кажется ничтожной. Надрывный, острый, он пронзает меня, словно разряд высоковольтки. Закладывает уши и хочется бежать без оглядки, но я медленно поднимаюсь на этот крик, рвущий барабанные перепонки. Поднимаюсь и замираю, парализованная увиденным.

Тимур…

Он лежит на кровати неподвижно с открытыми глазами и кричит. Его лицо – перекошенная маска боли, страха и отчаяния. Пальцы вцепились в бедра с такой силой, что костяшки побелели, а на коже наверняка останутся синяки. Вот только это все ерунда.

— Тимур… — шепчу, потому что кричать не выходит, голоса нет. — Тимур! — зову, но он не реагирует.

Только дергается, как в конвульсии, одним мощным движением рвет простыню, при этом тупо смотря в потолок невидящим взглядом. Черт! Срываясь на хрип, истекая потом и слезами, он кричит и, что самое жуткое, спит.

— Тимур! — не долго думая, бросаюсь к нему, падаю на колени рядом с кроватью. — Проснись! Тимур, ты меня слышишь?! — толкаю его в плечо, перехватываю руку.

— Нет…нет…Пустите меня… — Тимур трясет головой, отмахивается. Удар сильный. Падаю на пол. Снова. Да что же такое, только и успеваю подумать, как лицо обжигает болью, в ушах звенит, темнеет перед глазами, а во рту появляется привкус крови. Зажмурившись, отползаю к стене, отираю с разбитой губы кровь. Глубоко дышу. Что ж за невезуха такая? Стону, прикрыв глаза и заткнув уши, потому что крик сводит с ума. Открываю глаза спустя долгие мгновения. Когда Тимур, наконец, стихает. Голос, что ли сорвал? Или кошмар отступил? Звон в затылке прекращается, комната больше не плывет, и Тимур спит спокойно.

— Что ж за жизнь такая дерьмовая, – шепчу я, по стеночке поднимаясь на ноги. Голова не кружится, только щеку печет и саднит губы. — Как же меня так угораздило вляпаться? На кой черт ты появился в моей жизни, Тимур Крутов?

Злясь и ругаясь, я нахожу кухню, петляя по дому несколько минут. И все-таки какой огромный у него дом, просто с ума сойти! И такой…пустой. Такое ощущение, словно он и не живет здесь. Провожу пальцами по полочкам в арке, что ведет в просторную белоснежную гостиную. На подушечках – серая пыль. Точно не живет, потому что на неряху он точно не похож – чистюля и одет с иголочки. Кухня у него не просто большая, она огромная и напичкана современной техникой под завязку. Усмехаюсь, ощупывая взглядом шкафчики. В одном из них обнаруживаю высокие стаканы. В один из них набираю воды и возвращаюсь в спальню. Долго примеряюсь, как бы половчее вылить воду на напряженное лицо Тимура. Хорошо хоть глаза закрыл. Это облегчает задачу, потому что смотреть в пустые, но живые глаза – жутко. Выдыхаю. Набираю полный рот воды, взбираюсь Тимуру на колени, развожу в стороны его неожиданно расслабленные руки в стороны, выплевываю воду в лицо и отпрядываю…

Тим.

…Тимур распахивает глаза, но некоторое время не может понять, где находится. Еще мгновение назад он пытался выбраться из горящего дома. Искал сестру, а после – выход. Задыхался. Вырывался от пожарных, пытавшихся остановить его. Он не мог бросить сестру. Не мог. А теперь…

Он обводит взглядом комнату. Все правильно. Его спальня. Его дом. Вчера днем он привез сюда Русалку, а вечером улегся спать рядом с ней, потому что его тянуло к ней невыносимо. До зуда в обожженных ладонях. До ломоты в костях и необъяснимого желания в паху. А все, что было после – лишь кошмар. Он вытирает ладонью почему-то мокрое лицо и смотрит на Русалку.

Она сидит на его ногах. В рыжих глазах - страх. Он напугал ее своим кошмаром. На нижней губе кровь. Тимур осторожно касается раны.

— Это я? - спрашивает хрипло.

Русалка кивает и пытается улыбнуться, но тут же кривится, отдернув голову и облизав закровившую губу. И вся съеживается, готовая к новому удару. Что за хрень?

— Ты кричал, – объясняет она. — Я хотела разбудить тебя, но ничего не вышло. И вот… – она разводит руками. И снова морщится, замирает, выпрямив спину. И ее красивое личико искажает гримаса боли.

— Что? — он резко садится, обхватывает ее руками, точными движениями ощупывает спину. Русалка охает, когда он давит на поясницу.

— Упала с кровати, — нехотя признается она. — Ты…очень громко кричал.

— Испугалась?

Кивает.

— Прости, я не хотел, – шепчет он, лаская дыханием, втягивая ее запах. Большим пальцем гладит ее щеку. Она на секунду прикрывает глаза, затаив дыхание, а потом неожиданно улыбается.

— Конечно, не хотел. Это все кошмар. Не бери в голову. До свадьбы заживет. Кофе будешь?

И ловко спрыгивает с кровати, не дав и шанса остановить ее. На секунду застывает, прогибает спину, выдыхает. Тимур недобро качает головой.

— Хочешь, я сделаю тебе массаж? — выдает он без задней мысли. Хотя этих мыслей вагон и сотня маленьких тележек. И они отчетливо проявляются в его эрекции, натянувшей ткань домашних брюк.

— А ты умеешь? — ловит ее удивление и не сдерживает улыбки.

— Умею, — соглашается Тимур и встает на ноги, оказываясь рядом с застывшей Русалкой. Она дышит часто-часто и облизывает губу, на которой то и дело проступает кровь.

— Но сперва я накормлю тебя завтраком.

Она мотает головой, отступая от него.

— Я не голодна, — но тут же краснеет, когда ее желудок издает красноречивые звуки голода.

— Твой желудок с тобой не согласен, — еще шире улыбается Тимур. — Ты вообще когда последний раз нормально ела, Русалка?

Она неопределенно дергает плечом, а желудок уже выводит целые рулады моим словам о еде.

— Похоже, очень давно. Больница не в счет, — осаждает ее попытку возразить.

Русалка вздыхает, словно Тимур ее неизбежное зло.

— Мне бы в душ и одежду сменить, но у меня…

— Здесь ванная, — Тимур распахивает матовую дверь за спиной. — Там ты найдешь все необходимое. А я пока приготовлю завтрак. И да, — останавливает ее в пороге, когда она мышкой прошмыгнула мимо него, — дверь лучше не запирай, мало ли что.

И тут же ловит на себе испуганный взгляд загнанного зверька, которого вот-вот сожрет хищник. Надо же, а еще минуту назад выглядела воинственной валькирией, которой нипочем даже укрощение беснующегося мужика раз в пять больше нее.

— Русалка, — говорит мягко, не делая никаких попыток приблизиться, — я тебя не обижу, обещаю. Но ты еще слишком слаба и я не хочу тратить время на вышибание двери. Иногда оно бывает слишком бесценно.

Она смотрит на него во все глаза, в которых плещется страх и еще что-то, не поддающееся расшифровке, но дверь на защелку не запирает. Вот и славно.

Пока Русалка плещется в душе, Тимур на скорую руку соображает завтрак: омлет с ветчиной, овощной салат, бутерброды и кофе. И думает. О кошмарах, что так некстати нагрянули именно этой ночью. О Стасе, которая лихо вытянула из них, но попала под раздачу. Внутри все корчится от боли при мысли, что он ее ударил. Да, не хотел и не понимал, но все же ударил. Тимур замирает с чашкой у окна, качает головой. Не нравится ему это чувство, потому что оно мешает здраво мыслить. Мешает ему закончить то, о чем он мечтал столько лет. Мешает. Русалка мешает, черт бы ее побрал. Растирает лицо и с удивлением смотрит на ладонь. Перчатки не надел, а они снова зудят и дергает, как нарывом. Раздражает. И Русалка…бросает взгляд в проем двери. Что она там так долго? Ставит чашку на подоконник и идет в спальню. У двери в ванную останавливается и прислушивается. Вода не шумит, и вообще за дверью странно тихо. Подавив острое желание вломиться внутрь, Тимур коротко стучит.

— Русалка, ты там в порядке?

— Все нормально, — отвечает спустя долгие три удара сердца. А еще через два открывает дверь и едва не утыкается носом в Тимура. Запрокидывает голову, встречаясь с его взглядом своим, рыжим, что солнце, и сейчас таким же теплым. Влажные волосы темными кудрями перекинуты через плечо, затянутое тканью белой футболки. Длинные ноги, покорившие его в первую встречу, надежно упакованы в спортивные брюки и цветные носки.

— Отлично выглядишь, — ни капли не соврав и стараясь не смотреть на припухшие от его удара губы. Хотя взгляд то и дело соскальзывает на них и мысли совсем не пуританские в голове. И его уж точно не смущает, что еще недавно на них была кровь. Он бы с удовольствием сейчас попробовал бы их на вкус, такие влажные и манящие. Сглатывает, мысленно призывая к спокойствию свои разбушевавшиеся гормоны.

Русалка смотрит на него широко распахнутыми глазами, а по щекам ползет румянец. И, похоже, он ее смущает и даже злит. Не то, как смотрит на нее Тимур, а то, как она реагирует на него. А то, что реагирует – Тимур видит. И он, в отличие от Русалки, просто кайфует от ее отзывчивости. Не знай он, что она пережила – уже сегодня сделал бы все, чтобы она оказалась в его постели. Потому что хочет он ее так, что яйца болят. Но еще больше Тимур хочет, чтобы она перестала бояться и просто улыбнулась ему, открыто, счастливо. Он хочет ее улыбку. А для этого она должна научиться ему доверять.

— Крутов, даже не пытайся, — вдруг фыркает она, растирает щеки.

Он изгибает бровь, снова приглашая ее продолжать.

— Ты не в моем вкусе, — договаривает она.

Тимур широко улыбается, подхватив двумя пальцами кудрявую прядку, упавшую ей на лоб, прячет за ухо, с наслаждением ловя ее сорвавшееся дыхание.

— Стася, — произносит тихо, почти интимно, на уровне инстинктов зная, как она реагирует на собственное имя, — я никогда ни к чему никого не принуждаю.

— Значит, я могу уйти прямо сейчас? — так же тихо, норовя своим вопросом выбить его из колеи. Не дождется, потому что он заранее знает, что она спросит.

— Легко, — очерчивая контур ее скулы. — Ключи в замке. Могу даже такси вызвать.

Она не шевелится, уравнивает дыхание. Поразительное владение собой. Тимур усмехается, качая головой, и убирает руку, прячет в карман и даже отступает на шаг. Подальше от искушения. А то его выдержки надолго не хватит.

— И в чем подвох, Крутов? — хмурится, и в самом деле выискивая подвох. А у него пульс рвет артерии от ее голоса, крепкого, как коллекционный виски многолетней выдержки. Она вся как дорогое виски: выдержанная, крепкая и такая притягательная, что невозможно устоять.

— Никакого подвоха, Русалка, — пожимает плечами и она ловит каждое его движение. — Я действительно тебя не держу.

— Тогда я пошла, Крутов. Спасибо тебе за помощь, но я действительно ухожу.

— И даже не позавтракаешь? — делает попытку, хотя уверен на все сто – откажется и уйдет. По глазам видит – она уже что-то придумала, там, пока мылась в его ванной. Решила что-то для себя и пойдет до конца. Он уже кое-что успел понять об этой девчонке.

— Ты же знаешь, что нет, — усмехается она.

— Я провожу.

Русалка кивает. И он действительно ее провожает. На пороге вручает ей документы и ключи.

— Что это? — подцепляет пальчиком ключи.

— Ключи.

— Я вижу, Крутов, не идиотка.

В этом он мог поспорить, конечно, но молчит.

— Даже вижу, что от квартиры.

— Мне почему-то кажется, что идти тебе не куда, Русалка.

— Тебе кажется, Крутов.

— Да? Тогда как ты объяснишь отцу свое возвращение домой? Особенно после моего заявления о том, что ты моя жена.

— Никто тебя за язык не тянул, — огрызается.

— Верно. Но я, знаешь ли, привык отвечать за свои слова. К тому же, — скрещивает на груди руки, спиной прислонившись к стене напротив нахохлившейся Русалки. И желание сгрести ее в охапку и подмять под себя щекочет нервы. — У меня тоже есть свои принципы. И я не позволю своей жене слоняться по городу в поисках жилья.

— Я не твоя жена, Крутов.

Ох, ему бы не помешало успокоительное, потому что вид разозленной Русалки возбуждает до предела. И член в штанах реагирует молниеносно, наливаясь желанием. Тимур переступает ногами, пряча вздыбленный член в более удобной позе, чтобы не напугать девчонку неожиданной реакцией. Что-то ему подсказывает, что его эрекция не добавит ему бонусов.

— Кто тебе такое сказал, Русалка?

И наслаждается ее распахнувшимися в изумлении губками, когда она открывает свой паспорт.