Переломный момент

Глава 10

ОТЕЛЬ «ЭЛЬБЕ ГОФ», ГАМБУРГ, ГЕРМАНИЯ

21 ИЮНЯ 2005

НАШИ ДНИ

Копируя фото из камеры Джины в компьютер, взятый в бизнес-центре отеля, Макс в сороковой раз за последние полчаса проклял себя, что не принес свой собственный, привычный лэптоп.

Стук в дверь раздался в тот самый прекрасный момент, когда Багат уже почти изошел пеной, сточил зубы в крошку и чуть не выбросил чертов жесткий диск в окно.

– Ты выбрал удачное время, – коротко бросил он Джулзу, открывая дверь, и...

– Привет, Макс.

Мир вошел в режим суперслоумо[26].

Макс, окаменев, почти полжизни простоял, глядя в глаза Грейди Моранту, также известному как Дейв Джоунс, также известному как негодяй, который наряду с Максом нес ответственность за исчезновение Джины.

Та его часть, что вот уже два десятка лет была агентом ФБР, перешла на автопилот, быстро впитывая важную информацию.

Руки подняты и пусты – намеренно держит так, чтобы Макс мог их видеть.

Выпуклость под левым рукавом куртки: возможно, бумажник, а возможно, оружие.

– Привет, Макс. – Морант ожидал, что он откроет дверь, знал, что он здесь.

Грейди Морант выше, больше и как минимум на двадцать пять фунтов тяжелее Макса.

Прошел серьезное обучение рукопашному бою в спецвойсках.

Когда-то в тысяча девятьсот затертом. Прошло много лет, с тех пор как Морант был в армии. Достаточно много лет, чтобы потерять конкурентоспособность, выйти из формы, размякнуть.

Чертов ублюдок не выглядел размякшим.

Вежливый голос его доктора: «Выглядишь хорошо, Макс. Ключица зажила нормально. Просто... попытайся какое-то время не напрягаться».

А часть Макса, что была гребаным чокнутым психом, не стала ждать, пока обработается поверхностная информация, и сделала вывод, что лучшее решение – потянуться под собственный пиджак, достать оружие и под прицелом завести Моранта в номер, чтобы расспросить его о местонахождении Джины.

Его долбаная сумасшедшая психическая часть была поглощена хаосом, яростью, страхом и горьким разочарованием.

То болезненное воспоминание, как он увидел имя Джины в списке погибших черным по белому.

То тело под саваном, с лицом, которое ей не принадлежало.

Макс был потрясен до глубины души, в нем все еще кипели гнев и горе, только теперь к ним присоединилась надежда, крошечное зерно которой уже начало давать первые ростки.

Должно быть, Макс схватил Моранта и втащил его внутрь. Должно быть, дверь за ними захлопнулась, но Багат этого не услышал.

Он осознал лишь, что Морант перелетел через стул и врезался в стену у окна.

Макс оказался сразу за ним с пистолетом в руке, незнакомой «Астрой», которую он, наверное, каким-то образом отобрал у Моранта. Багат швырнул оружие в сторону и отбросил с дороги стул.

Морант поднялся на ноги и произнес что-то, чего Макс не услышал из-за шума в голове.

– Где Джина? – зарычал Багат, перекрывая его. – Тебе лучше, мать твою, сказать мне, где Джина, или я, черт возьми, убью тебя. Я порву тебя на кусочки прямо, мать твою, сейчас, сукин ты сын!

Морант попытался оббежать стол, но Макс схватил негодяя и повалил на пол. Они упали вместе и опрокинули лампу, которая, упав, разбилась.

Макс сильно ударился головой о кровать, но ни это, ни возникшие перед глазами плывущие звездочки его не замедлили. Он вслепую подбирался к горлу Моранта, хватаясь за его пояс, рубашку, волосы.

– Я сказал, что не знаю, где она... ох, Иисусе!

Кулак у лица Макса ничем не помог ублюдку – не хватило скорости. Но затем агент ощутил кровь. Вероятно, он отключился от боли, потому что Морант снова попытался освободиться. Ткнул Макса локтем в бок, и тот задохнулся от резкого удара, но не отступил.

Морант думал, что выгадал секунду или две, но ошибся. Он попытался отползти на руках и коленях и оказался именно там, где Макс и хотел: в удушающем захвате. Багат обхватил рукой его шею, а коленом уперся ему в спину, ломая позвоночник.

– Ты сошел с ума? – выдавил Морант, прежде чем Макс сжал его, отбирая воздух, необходимый тому, чтобы говорить.

Воздух, необходимый ему, чтобы дышать.

Конечно, Моранта слишком хорошо тренировали, чтобы он теперь просто лег и умер.

Он перекатился на Макса спиной, пытаясь разорвать захват. Несколько раз сильно оттолкнулся от стены, пытаясь сокрушить Багата своим весом или хотя бы ослабить его смертельную хватку.

Потому что она была смертельной.

Макс хотел убить Моранта.

И он убивал Моранта.

Тот цеплялся за руку Макса, отчаянно пытаясь дотянуться до лица агента, до его глаз, но безуспешно. Тогда он забился, как выброшенная на берег рыба, пока Багат не понял, что Морант дотянулся до своего кармана и что-то оттуда достал.

Не нож, не пистолет – ручку. Из дешевого пластика, с выщелкивающимся стержнем.

Хорошо обученный человек мог убить и ручкой. Или хотя бы ранить. И поэтому Макс спрятал лицо за широкой спиной Моранта и приготовился к новому нападению.

Макс Багат, несомненно, сорвался. Джоунс видел такое раньше во время обучения в спецвойсках и на службе у Чая: мужчины, которые слишком старались и слишком далеко заходили в стремлении всего добиться.

Он даже сам это испытал, в тюрьме.

Пытки – несомненно, развязывающая языки тактика теперь была и в американском арсенале – могли сделать такое с человеком.

Здравомыслие исчезает, и у руля встает инстинкт. Принятые решения и сделанный выбор имеют мало общего с личными убеждениями, с устоявшимся пониманием добра и зла.

Чертовски очевидно, что Макс или не в состоянии услышать, или отступил в такое темное место, куда не донеслись задыхающиеся объяснения Джоунса: «Я не знаю, где Джина, но я знаю, что она с Молли, и они обе все еще живы».

Или: «Эй, что там у тебя вместо мозгов? Мы на одной стороне!»

А потом Макс сильнее сдавил его горло, и Джоунс не мог больше говорить. Не мог больше дышать.

Что за черт?

Возможность умереть в ближайшее время была очень вероятна.

Просто не верилось, что это случится прямо здесь. Прямо сейчас.

Вот так.

Он не был готов.

Джоунс подумал о Молли и принялся бороться сильнее, но свет вспыхнул искрами, перед глазами поплыли черные пятна, и он понял, что отключается.

Не сказав Максу того, что тот должен знать.

Будь оно проклято. Дейв разыскал ручку, которую носил в кармане брюк, проклиная себя за то, что скрупулезно следовал правилам: никогда ничего не записывать. Никогда не оставлять бумажного следа. Когда Макс будет обшаривать его карманы, то ничего не найдет.

Он щелкнул ручкой – его «ручкой мужа» – благодаря Бога, что захватил ее с собой.

Джоунс начал носить при себе ручку, чтобы не бежать в палатку или в госпиталь каждый раз, когда Молли поворачивалась к нему и спрашивала:

– У тебя есть ручка?

Иисусе, стена была слишком далеко, чтобы писать на ней.

Руку свело, и он выронил ручку. Нащупал, поднял.

А затем отвернул рукав и в последние несколько секунд своей жизни написал то, что хотел, прямо на руке, как раз перед тем, как мир потускнел, сменившись бездной мрака.

ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН,

ВИРДЖИНИЯ

28 ЯНВАРЯ 2004

СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Джулз последовал за Джиной в здание, неся гитару Макса.

Ну, ладно. Пока не Макса, но Кэссиди нравилось называть ее так. Это было настолько не по-максовски. Отчасти похоже на чудные, не вяжущиеся с боссом клетчатые пижамные штаны и футболку со Снупи, в которых Джулз застал босса однажды поздней ночью несколько месяцев назад.

Джина тоже участвовала в той сюрпризной вечеринке.

Сегодня за стойкой регистрации была медсестра Кошмар, и, несмотря на их продолжающуюся вражду, Святая Джина бодро приветствовала ее, помахав принесенными комиксами:

– Привет, Дебра. Где прячется Аджай? Я нашла последних «Людей-Икс».

Джулз не расслышал ответа Дебры, поскольку придержал дверь для двух парней, которые, вероятно, были профессиональными хоккеистами и приходили навещать товарища по команде.

И – ух ты! – симпатичный блондин задержал взгляд на Джулзе и поблагодарил его. Не то чтобы это было неинтересно. Конечно, парню около двадцати, так что, может, он всего лишь наивный канадец и... Нет.

На Джулза кинули дерзкий быстрый взгляд через плечо, и милашка весьма откровенно оглядел его с ног до головы. И под конец этого длительного зрительного контакта ему фактически подмигнули.

Хорошо. Ух ты. Джулзу, пожалуй, стоит начать смотреть хоккей.

Звук бьющегося стекла отвлек его от пейзажа на парковке. Ой. Джина уронила цветы, принесенные для старой миссис Клингер. Банка из-под майонеза, в которой девушка их несла, разбилась о плиты пола.

Комиксы тоже разлетелись, и сперва Джулз подумал, что Джина упала на колени, чтобы собрать их, но, пока он спешил к ней, Дебра вышла из-за стойки и...

Женщины вцепились друг в друга?

Господи... Кэссиди пустился бежать, когда заметил слезы Джины и услышал ее вопрос: «Макс знает?»

И это было хорошо, поскольку означало, что не Макс упал замертво. Это был кто-то еще, но теперь рыдала и Дебра, и с болезненной очевидностью Джулз понял, что это могло значить лишь одно. При всей нелюбви друг к другу этих двух женщин кое-что объединяло...

– Макс нашел его, – сказала Деб Джине.

– О Боже, нет, – всхлипнула Джина.

– Нашел кого? – спросил Джулз, присаживаясь рядом с ними, хотя и так уже знал.

Аджай. Они обе обожали Аджая.

– Но он был таким молодцом, – произнесла Джина, словно хороший, солидный аргумент, почему мальчику не стоило умирать, мог вернуть его к жизни.

– Отказали почки? – спросил Джулз.

Деб покачала головой и вытерла глаза.

– Инфекция. Она пробилась через его иммунную систему. Он пожаловался на боль в горле за обедом, и я измерила ему температуру. Она была не выше нормы. Никто из нас не думал... Но когда Макс нашел его всего лишь несколько часов спустя, мальчик пылал.

Мы тут же отправили его в больницу, где он и умер в отделении скорой помощи около полуночи. Его бедное маленькое сердечко просто отказалось от борьбы.

Теперь они все плакали.

– Бедный Макс, – сказала Джина. – Должно быть, он опустошен. – Она начала подниматься. – Мне лучше найти его. Не могу поверить, что он не позвонил мне.

Джулз мог поверить в это. Макс мог быть опустошен, но он никогда бы никому в этом не признался. Даже Джине.

Может быть, особенно Джине. Кэссиди помог Деб тоже подняться.

– Наверное, это случилось сразу после моего звонка вчера ночью, – решила Джина.

– Нет-нет, милая, – отозвалась Дебра. – Это было не прошлой ночью, а накануне.

Вот черт.

Сначала Джина не поверила. Джулз видел, как она изо всех сил пытается осознать эту информацию.

– Вы уверены? Я разговаривала с Максом вчера и...

Кэссиди знал, о чем она думает: «И он ни слова об этом не сказал».

Аджай умер, и Макс даже не потрудился сказать ей об этом.

Джина резко повернулась и пошла к комнате Макса.

– Батюшки! – Деб указала на осколки на полу. – Я уберу беспорядок, – сказала она Джулзу, – а вы попытайтесь удержать ее.

Очень удачно выбран глагол: попытайтесь. Кэссиди подхватил гитару и побежал за Джиной.

– Сладкая, может, тебе стоит притормозить, сосчитать до десяти...

– Зачем? Чтобы не сказать чего-то, о чем потом пожалею? Не волнуйся, я намерена сказать лишь три жалких слова: «Иди к черту!» Может, добавлю четвертое: «Макс».

– Джина...

– Я действительно считала, что нужна ему, – сказала она. – Блеск, никогда еще так не ошибалась.

Дверь в палату Макса была закрыта, но Джина просто вошла, даже не постучав.

Багат разговаривал по телефону, стоя у окна и глядя в него, но тут же обернулся.

Может, причина была в дыме, который валил из ушей Джины, но он понял, что просьба подождать секунду ее не остановит.

– Я перезвоню вам, – произнес Макс в трубку и закрыл телефон.

Он был отличным переговорщиком, но чтобы договориться с этой девушкой, требовалось чудо.

Джулз остался в коридоре. Он знал, что должен развернуться и уйти, но не мог. Он словно наблюдал крушение поезда в замедленной съемке.

– Тебе не кажется, – сказала Джина, – что смерть Аджая – это что-то, о чем бы я хотела знать?

Макс оставался очень спокоен.

– Я подумал... – Он покачал головой. – Ты чувствовала себя нехорошо, – продолжил он.

– Я чувствовала себя нехорошо вечером в четверть шестого, – выпалила она. – Через – сколько? – шестнадцать часов после смерти Аджая. – Джина начала плакать. – Иисусе, Макс! Ты не мог позвонить раньше?

Он ничего не сказал. А что он мог сказать?

– Что, ты был слишком занят? – спросила она его. – Типа, что ж, ладно. Дерьмо случается. Маленькие мальчики умирают каждый день, какое мне дело до еще одного?

Джулзу было совершенно очевидно, что Макс чувствует себя ужасно, что он опустошен. И что он не знает, как сказать ей, что прямо сейчас не знает, что сказать. Что он не способен найти слова, которые передали бы его боль.

Или, может, Кэссиди просто хотел это увидеть. Вместо этого бесчувственного человека с каменным лицом.

– Что с тобой не так? – прошептала Джина.

Ее слова, казалось, повисли в воздухе, как пыль в солнечном свете, пробивающемся в окно, потому что все погрузилось в тишину.

Пока телефон Макса не начал звонить.

Багат откашлялся.

– Мне жаль, – натянуто произнес он. – Я достаточно часто повторял тебе: я не могу дать то, что ты хочешь.

– Полагаю, нет, – сказала Джина. – Но огромное спасибо за попытку. Ой – ты же не пытался.

Она повернулась к Джулзу, который как идиот продолжал стоять в коридоре.

– Я собираюсь взять такси до твоего дома.

– Джулз может тебя отвезти, – сказал Макс, а его телефон продолжал названивать.

– Я знаю, что тебя ждут дела, – холодно произнесла Джина.

– Это может подождать, – возразил Багат.

– Как хочешь, – ответила она и вышла из комнаты.

Джулз держал гитару.

– Ты хочешь, чтобы я...

– Оставь ее, – сказала Джина и ушла.

Кэссиди вошел в комнату, в то время как его босс разговаривал по телефону.

– Багат, – сказал Макс. – Да. – Он закрыл глаза. – Да.

Он должен был знать, что Джина не вернется.

Его не заботило, что она даже не потрудилась сказать «прощай»?

Желудок Джулза скрутило от боли за них обоих, пока он ставил гитару в углу. Какая потеря.

Макс открыл глаза, увидел, что Кэссиди все еще стоит в комнате, и, махнув рукой, пробормотал ему «иди» сквозь стиснутые зубы.

– Сожалею о вашей потере, сэр, – произнес Джулз, но он не был уверен, что Багат его вообще услышал.

ОТЕЛЬ «ЭЛЬБЕ ГОФ», ГАМБУРГ, ГЕРМАНИЯ

21 ИЮНЯ 2005

НАШИ ДНИ

Без сомнения, хороший/сумасшедший агент ФБР работал не так хорошо, когда хорошего агента не было в комнате.

Не говоря уже о том, что предполагаемое безумие было частью действия.

Когда Грейди Морант обмяк, действительность хлестнула Макса по лицу двумя неопровержимыми фактами. Первый: сукин сын не пытался ткнуть в него ручкой. Второй: если Морант умер, то не сможет помочь Максу найти Джину.

Поправочка. Если Морант останется мертвым, он не сможет помочь найти Джину.

Осторожно, на случай, если обморок притворный, Багат отпустил ублюдка и...

Хорошей новостью было то, что Максу не пришлось отбивать атаку Моранта, который якобы хотел воткнуть ему ручку в глаз.

А плохой новостью – то, что он совершенно не имел понятия, сколько времени продержал шею Моранта в захвате или как долго в его мозг не поступал кислород.

Макс перекатил тело на спину, выдвинул подбородок, проверяя, нет ли преград доступу воздуха. Ага, верно – о, в этом не было необходимости. Причиной, препятствующей ублюдку вдохнуть, был Макс.

Он вдохнул воздух в рот Моранту – давай же, давай – быстро отбросил ручку за пределы досягаемости и провел обыск на предмет обнаружения другого оружия, не замеченного во время борьбы, проверил пульс на запястье с синими чернилами. Что за?..

Вместо того чтобы нанести Максу удар ручкой, Морант начал писать роман. На своей долбаной руке.

Выделялись слова «Джина» и «жива» – о Христос! – но пульса, черт возьми, не было.

Багат попробовал нащупать пульс на шее Моранта, пока дышал за сукина сына. Если пульс и присутствовал, то был, черт возьми, слишком слабым, и что бы Макс там ни чувствовал, он мог всего лишь выдавать желаемое за действительное.

Черт, черт, черт.

Багат склонился к груди Моранта, попытался надавить на нее, а затем, подобрав ритм, на автопилоте нажимал, вдыхал и нажимал снова.

Давай, давай, пожалуйста, Боже, давай...

Он чуть ли не приклеился пальцами к горлу ублюдка, пытаясь понять, не повредил ли ему чего во время борьбы. Если горло Моранта распухло, если воздух не может пройти...

Но затем Багат нащупал пульс – да! – как раз перед тем, как Морант закашлялся, выплюнув брызги слюны, крови и еще бог знает чего прямо ему в лицо.

По крайней мере, это была не рвота.

Трясущимися руками – это было так чертовски близко – Макс вытер лицо и толкнул Моранта на бок, чтобы тот продышался, прохрипелся и выкашлял остаток дыма, тлеющих углей и ядовитой адской слизи, проскользнувших в его легкие за те долгие минуты, что злодей был мертв.

Багат прислонился спиной к стене и попытался восстановить собственное дыхание.

Его нос кровоточил, но не слишком сильно. Как раз достаточно, чтобы досаждать.

– Тебе надо в больницу? – наконец спросил он.

Иногда ткани горла повреждались настолько, что требовалась медицинская помощь.

Иногда недостаточно просто прекратить душить кого-то, а затем вернуть его к жизни.

Не то чтобы душить людей было для Макса привычкой. Однако он изучал анатомию. Он хорошо знал все смертельные точки, а горло было особенно уязвимым.

Но Морант покачал головой. «Нет». Едва слышный шепот, но он не оставлял сомнений. Пока Багат наблюдал, Морант перекатился на спину, закрыл глаза и просто дышал.

Его одежда была порвана не так ужасно, как у Макса. Один рукав пиджака агента болтался вокруг запястья. Порвался шов на спине – он чувствовал прохладный воздух на промокшей от пота рубашке.

Морант же выглядел чертовски хорошо для человека, который только что вернулся из мертвых, для человека, который предположительно умер несколько месяцев назад, для человека, которого разыскивали слишком многие правительства за слишком многие преступления.

Его одежда была недорогой – типичное облачение волонтера – и потому меньше пострадала в стычке. Брюки карго, ботинки, хлопчатобумажная рубашка и такая же куртка.

Он выглядел так, словно Африка приняла его. Здоровый. Аккуратный.

Макс подтолкнул ногой руку Моранта, чтобы прочесть написанное на ней.

Это было похоже на адрес электронной почты: «RoyallyEffed@freemail.com». Потом шли буквы «П» и «В», а потом что-то похожее на... «джай»?

«Джина+Молли живы», затем «СПАСИ ИХ» – подчеркнуто три раза. И что-то похожее на «отпечаток».

«... х... модель» – закорючка. Невозможно прочесть.

Остальное тоже было неразборчиво, но Максу большего и не требовалось, чтобы понять, как чертовски близок он был к убийству невиновного.

Человека, который использовал то, что ему показалось навыками из прошлого, чтобы передать Максу информацию, необходимую для спасения Джины и Молли.

Он был повержен.

– Мне действительно жаль, – сказал Макс. Это звучало неадекватно. «Мне жаль, что пытался убить тебя»?

Это даже правдой не было. Он не просто пытался, он преуспел.

Морант повернул голову, взглянуть на Макса.

– Пахнет, словно она здесь, – прошептал он. – Моя жена.

Его?.. Багат глубоко вдохнул.

Припомнил, что дышать – хорошо.

– Спорим, ты никогда бы и не подумал, что я буду произносить эти два слова вместе, как сейчас, – продолжил Грейди Морант. И снова закашлялся, пытаясь прочистить горло.

– Я тоже никогда так не думал.

– Молли? – спросил Макс.

– Да, Молли, – со скептическим видом подтвердил Морант.

Он хрипел и какое-то время еще будет хрипеть.

– А ты думал, кого я имею в виду? Джину?

Макс запачкал оторванный рукав кровью из носа.

– У меня был о-очень плохой день.

Джина, наконец нашедшая счастье с опасным разыскиваемым преступником, укладывалась в общую канву.

Хотя «день» – это не совсем точно. Больше подходит «плохой год».

– Она всегда говорила, как ты великолепен, – сказал Морант. – Полный придурок, но великолепен. Не заставляй поверить, что она ошибалась.

«Придурок» было ее словом или Моранта? И не должно ли это интересовать его лишь в последнюю очередь?

– Где они? – спросил Макс вместо этого. – У кого они – у Лесли Полларда? Ты просил доказательства, что они живы?

– Индонезия, – ответил Морант. – Все, что у меня есть на человека, похитившего их, это инициал – Э. – и описание. Не делай стойку. Оно почти бесполезно. Этот человек среднего роста, среднего телосложения, с темными волосами и усами, говорит на безукоризненном литературном английском с акцентом, возможно, французским. Разве только, может, он твой друг?

Багат покачал головой. Несмотря на то, что под это описание мог подходить кто угодно. Это мог быть Макс с накладными усами, которые делали его похожим на инспектора Клузо.

– Так я и думал, – продолжил Морант. – Но я знаю, что он не Лесли Поллард, потому что сам похоронил Лесли – то, что от него осталось – в Таиланде. И, благодаря местной фауне, к тому времени, как я его нашел, от него мало что осталось. – Он мрачно улыбнулся. – Я подумал, что его имя ему больше не нужно. К сожалению, его паспорт был изжеван и превратился в невосстановимую массу.

Так Грейди Морант, известный как Дейв Джоунс, был еще и Лесли Поллардом, который женился на Молли Андерсон. Или заявил так.

Но кусочки мозаики, связанной с Джиной, все еще отсутствовали. Ее письмо Джулзу: «Я встретила самого пленительного мужчину!»

– Ты знаешь о беременности Джины? – спросил Макс у Моранта.

В ответ вспышка абсолютного удивления. Удивления и чего-то еще. Макс не был точно уверен, чего, но удивление было настоящим. Никто не мог так хорошо сыграть.

– Джина?

– Значит, ребенок не от тебя, – сказал Макс.

– Черт, нет, – рассмеялся Морант, но затем остановился. – Иисусе, так поэтому ты пытался меня убить?

– Она познакомилась с кем-нибудь? – спросил Макс. – Может, с этим Э.?

– Нет. Тире? Грейди Морант говорил уверенно. – Он появился в лагере – по крайней мере, я полагаю, что он тот человек, который прислал мне сообщение по электронной почте – лишь после того, как Молли и Джина уехали в Германию. Он прилетел на арендованном вертолете и разговаривал с сестрой Хелен, а она сказала мне, что никогда не видела его раньше. Она дала мне его описание, я видел его лишь на расстоянии. Он, кстати, приехал как механик.

Потрясающе.

– Джина покидала лагерь? – спросил Макс. – На уик-энд или... не знаю, выходные дни?

Возможно, она встретила этого Э., кем бы он ни был, в Найроби.

– Не-а, – ответил Морант. – Я имею в виду, Джина и Молли были в Найроби лишь один раз за все то время, что я был в лагере. Выходные дни... Она никогда не прекращала работать. И никогда не говорила о ком-то еще: друге или любовнике, или... Но я пробыл в лагере лишь четыре месяца, так что...

Так что, возможно, отношения уже завершились.

Говорила ли она когда-нибудь о Максе? Кроме, конечно, того случая, когда назвала его великолепным придурком.

Вопрос не годился для расследования. Но она должна была что-то упоминать – откуда еще Морант мог узнать, что Макс тут, в Гамбурге, ищет ее?

– Что насчет Молли? – спросил Багат вместо этого. – Она когда-нибудь покидала лагерь без вас? Возможно, что она могла завести интрижку с...

– Нет, – ощетинился Морант. – И пошел ты с такими предположениями.

Это было стандартное расследование: задать вопрос, были ли похищенные знакомы с похитителями. Со стороны похитителя легче подружиться с жертвами, тогда они охотно садятся в автомобиль. Если этот парень ошивался там – не в лагере, потому что незнакомца бы заметили, а в Найроби...

Если Макс собирался найти Джину, то необходимо проследить все возможные направления. Багат уже сделал мысленную пометку, чтобы Пегги проверила все компании по аренде вертолетов в Кении.

– Просто потому, что ты не хочешь верить, будто Джина не идеальный маленький ангел, – сказал Морант, – вместо того, чтобы думать о ней как о женщине из плоти и крови, каковой она и является... – Он осекся. – Знаешь, может, я не прав насчет отсутствия бойфрендов. Этот кенийский парень. Пол Джиммо. Его убили вскоре после моего приезда. Весь лагерь воспринял это очень тяжело, особенно Джина.

Пол Джиммо.

Его глубокая ненависть к мертвому парню по имени Пол Джиммо не поможет отыскать Джину. Все же одно слово не ускользнуло от внимания Макса.

– Убили?

– В очередной схватке длительного противостояния за права на воду, – ответил ему Морант. – Не думаю, что он был причастен. Думаю, это просто было неправильное место, неправильное время и феномен «молчаливого наблюдателя».

Не шикарно ли? Максу не хотелось думать, что если Джина крутила роман с этим Джиммо, то ей просто повезло, что она не была с ним в тот момент.

Но прямо сейчас он должен был сосредоточиться на том, чтобы найти ее.

– Это ты оставил сообщение на телефоне в отеле? – спросил Макс. – Сказал Молли и Джине идти в посольство?

– Да, это был я.

– Они его не получили, – заявил Багат. – Когда я пришел сюда, оно не было прослушано.

– Я понял. И что они не пошли в посольство – тоже. Э. действительно прислал доказательство того, что они живы – фотографию по электронной почте. Они обе сфотографированы перед телевизором, по которому показывают воскресный футбол. Да, возможно подменить фон на компьютере, но я в этом сомневаюсь. Выглядело, словно они на каком-то складе, а телевизор был из тех маленьких, дешевых.

Джина жива. Или, по крайней мере, была воскресным вечером. Теперь руки Багата действительно тряслись.

– Ты в порядке? – Морант сел и тут же схватился за голову. – О Боже.

Помимо хрипоты какое-то время он будет испытывать головную боль и головокружение.

И не он один. Максу тоже досталось.

– Я хочу взглянуть на фотографию, – сказал он.

– Они в порядке, – заверил его Морант, снова улегшись на пол. – Они хорошо выглядят – не слишком счастливыми, но они не ранены. Кто бы ни забрал их, он знает толк в похищениях. О них заботятся.

– Я хочу увидеть фотографию, – повторил Макс. – А затем мы должны написать сукиному сыну по электронной почте и объяснить ему, что ничего не произойдет – ничего – пока я не поговорю с Джиной по телефону.

И скажу ей... что? Мне так жаль...

– Что мы должны сделать, так это выбраться отсюда, – сказал Морант, снова садясь, на этот раз медленно и аккуратно. – Я пробыл здесь слишком долго. Он наклонил голову в одну сторону, затем в другую, положив руку сзади на шею.

Кто бы это ни был, они знают толк в похищениях. Учитывая, что работодатели Грейди Моранта из Индонезии, можно сказать, что он знаком с этим бизнесом. А в той части мира это и был бизнес.

– Если мы сейчас потратим время на то, чтобы войти в Интернет... – начал Морант.

Макс оборвал его:

– У тебя был доступ к Интернету в лагере в Кении?

Он точно знал, что это не так.

Все же этот Э. вроде как написал Моранту по электронной почте?

– Нет, – ответил тот. – Нам везло, если хотя бы была теплая вода в душе.

– Но у тебя есть электронный адрес?..

У Моранта наготове было вполне подходящее изящное объяснение.

– Когда я работал на Чая...

– То есть на печально известного наркобарона и убийцу Нанг-Клао Чая? – уточнил Макс.

Морант замолчал и просто смотрел на Багата.

– Ладно, – наконец произнес он. – Да, я говорю об этом Чае. Намек понял. У тебя множество причин не доверять мне. Собираешься дослушать меня или снова выбить из меня дерьмо? Я готов ко всему.

– Слушаю, – сказал Макс.

– Но к чему я не готов, так это сидеть здесь и ждать, пока к тебе не приедет подкрепление, достаточное для того, чтобы затащить мою задницу в тюрьму, – продолжил Морант. – Если таков твой план...

– Когда ты работал на Чая… – подбодрил его Макс.

Морант продолжил. Он чертовски хорошо знал, что выбора не было.

– Когда я работал на Чая, мы всегда использовали для общения электронную доску объявлений в Интернете. Когда я прибыл в Гамбург, будь уверен, на ней меня уже дожидалось сообщение. Код, который мы обычно использовали, отправил меня в уже настроенный аккаунт электронной почты. Кто бы ни были похитители, они хороши.

– Сколько денег они хотят? – спросил Макс, пока Морант начал подниматься на ноги.

Агент вытащил оружие и нацелил его на мужчину. – Я не говорил, что ты можешь встать.

Морант посмотрел на него, затем на пистолет. Он не выглядел впечатленным.

– Если мы не уйдем отсюда в ближайшее время – которое приближается к «прямо сейчас», – твои друзья из гамбургского офиса придут сюда, увидят меня и приложат все усилия, чтобы отправить обратно в Штаты. В таком случае мы все окажемся в дерьме. Ты, я, Молли и Джина.

Конечно, Морант не ощущал угрозы от оружия в руке человека, который уже однажды убил его сегодня. Убил, а потом вернул к жизни.

– Я застрелю тебя, – сказал Макс. – Знаю, ты так не думаешь, но я сделаю это...

– На самом деле, думаю, – ответил Морант. – На самом деле, я на это рассчитываю – все к тому идет. Но все же должен предупредить. Если ты застрелишь меня здесь, транспортировка моего тела в Индонезию одному магнату станет чертовской головной болью.

И внезапно все обрело смысл. Неразборчивые слова на руке Моранта. Это не было «отпечаток модели», это было «обменяй их на меня».

Людям, забравшим Джину и Молли, не нужны были деньги. Им был нужен Грейди Морант.

И, если они не могли никак иначе заполучить его, Морант был готов к обмену.

– Я точно не знаю, кому так уж понадобился, – спокойно произнес Морнат, – но, кто бы это ни был, он связан с Чаем. И значит, они не собираются играть по правилам. Их цель – причинить мне такой вред, который только они способны. Если они получат меня живым, то не освободят Молли и Джину. Вместо этого похитители заставят меня смотреть, как девушки умирают.

Иисусе.

– Я не позволю этому случиться, – продолжил Грейди, – но мне нужна твоя помощь.

Он мрачно усмехнулся.

– Твоя и тех морских котиков, с которыми ты работал, когда мы в последний раз встречались. Вот как это будет, и, к слову, это дело не подлежит огласке. Ты используешь свои ресурсы, чтобы помочь мне найти Молли и Джину. Ты и твои супермены поможете мне вывести их живыми. Если все пройдет хорошо и я все еще буду жив по окончании операции, я весь твой. Можешь написать признание сам – я подпишу все, что ты захочешь. Но ты и твое долбаное правительство не тронете меня, пока Молли не окажется в безопасности, в надежном месте. И пока не гарантируете, что она там и останется.

Макс уставился на Моранта. По правилам он должен был отойти в сторону от этого дела. Багат был лично в нем заинтересован – он не мог действовать и принимать правильные решения, когда на кону стояла жизнь Джины. Но неужели он действительно собирался передать ее в чужие руки?

Кому он мог такое доверить?

Морант прав – первым делом им нужно убраться отсюда. Как только появится команда Фриска, шансов не останется.

Макс поставил пистолет на предохранитель. Убрал его в кобуру. Снял то, что осталось от пиджака.

– Подними свой пистолет, – сказал он Моранту. – Идем.

И, конечно же, потому что это был совершенно сумасшедший, неудачливый, гребаный год, было слишком поздно.

В дверь номера кто-то постучал.