Пират

ГЛАВА 14

Алжирцы злобно кричали вслед Уинну, когда его вели в тюрьму по улицам города, но он воспринимал это совершенно спокойно, понимая, что бывает и хуже: его могли забросать камнями.

Уинн выглянул через узкую щель в стене, служившую скорее для вентиляции, чем как окно. Темно-голубое предзакатное небо и живший напряженной жизнью порт словно насмехались над тем, что он и его люди попали в плен и что его миссия потерпела крах. Ведь он прибыл сюда, чтобы расчистить путь для Декатура, прекрасно понимая, что нужно срочно перекрыть кислород алжирским пиратам, бесчинствовавшим на морях.

Война против Англии подходила к концу, и его задача заключалась в том, чтобы вызволить из плена как можно больше американцев, заплатив соответствующий выкуп, и составить карту для Декатура, намеревавшегося в ближайшем будущем начать наступление на корсаров. Этот план был разработан несколько месяцев назад с учетом различных неожиданностей, в том числе и погодных условий.

У него слюнки текли, когда Зоя рассказывала о радиопередатчиках, которые используют в будущем. Вот бы взглянуть на такие чудеса! В сравнении с тем, что он вынужден терпеть, все, что находится за пределами Алжира, кажется настоящим раем.

Уинн подтянул штаны. Он ненавидел это одеяние, выданное ему и его людям. В чертовых шароварах, балахоне с капюшоном и непрочных шлепанцах он походил на мерзкого алжирца. Однако дополнительная рубашка очень пригодилась во время сырых ночей, когда от грязного пола дворцового подвала его отделяло лишь тонкое одеяло.

Он не мог жаловаться: ему было комфортнее, чем его людям, которых бросили в тюрьму Билик. Большинство из них заковали в цепи и отправили на строительство каменного мола, выступавшего далеко в море. На рассвете их отводили в горы, где они тесали камни, а потом, впрягшись в тяжело нагруженные салазки, тащили их вниз, в бухту.

Утром и днем им выдавали ломоть заплесневелого хлеба, смоченного в уксусе. Ужин состоял из крохотного кусочка кислого ржаного хлеба. Многие из его людей уже покрылись язвами, а один чуть не умер от укуса тарантула.

Маккэрн рассказал ему об этом, когда заходил проведать, что случалось, к сожалению, не часто. Став довольно важной фигурой, доктор имел относительную свободу передвижения, но только в пределах дворца. Он поведал Уинну о том, что несчастный, пережив страшнейшие муки после укуса, выжил лишь для того, чтобы вновь отправиться в каменоломню.

Уинн костерил на чем свет стоит жесткосердного дея и его прихвостней, но сильнее всего он ругал самого себя. В своих действиях он руководствовался исключительно чувством долга и тщательно следовал приказам. А теперь смотрите, куда его привела слепая преданность! Ему следовало бы прикончить этого негодяя Хаммиду и разнести в щепки его расфуфыренный корабль, едва он увидел его мерзкую рожу!

Хаммида почти не беспокоил его и не злил своими издевками. За это Уинн был благодарен ему. Ему надо было набраться сил и обдумать способ, как спасти своих людей. Какая жалость, что у него до сих пор нет плана!

Маккэрн постоянно держал его в курсе дел, однако он не смог ничего рассказать о Гриззарде, этом подлом ублюдке. Уинн спрашивал себя, какую цель тот преследовал и куда подевался после всех событий. Потому что это было важно, если ему придется долго просидеть в тюрьме. Подобное место способно сломить дух даже у самого стойкого человека.

Не в первый и не в последний раз мысли Уинна, прежде чем сон смыкал его веки, возвращались к Зое, к «Ворону» и к маленькому Адаму. Он надеялся, что им лучше, чем ему, и молил Бога, чтобы «Черный дрозд» поскорее пришел им на помощь.

Джонатан ходил взад-вперед по палубе «Черного дрозда», чувствуя себя единым целым с кораблем.

Если временами матросы поглядывали на него так, будто он все еще был «спятившим», как они выражались, его это не тревожило. Впервые в его размеренную жизнь английского джентльмена ворвалось самое настоящее приключение. Ветер, море и преданность — если бы не косые взгляды — его людей. Он бы ни на что это не променял.

Кроме, наверное, сокровищ Черного Джека.

Над ним стонали паруса, неся судно вперед на огромной скорости. Он ни разу не приблизился к штурвалу и даже не разобрался в том, как определять курс, предоставив более чем опытной команде вникать во все тонкости. Капитан Мессьер мог справляться с управлением судном самостоятельно, и до тех пор, пока он будет оказывать подобающее уважение, Джонатан не станет вмешиваться в его дела.

Пару раз он подслушал разговор матросов и понял, что те пришли к выводу, будто удар по голове, нанесенный человеком регента, превратил их хозяина в совершенно другого человека.

Однако у Джонатана было иное представление о том, что произошло.

По его теории, он поменялся местами с известным своими преступлениями Черным Джеком Александером. Сейчас этот чертов ублюдок находится в далеком будущем, где отбивается от кредиторов и тонет под лавиной счетов. Джонатан считал, что, заняв место пирата, оказался в более выгодном положении, чем его предок в настоящий момент.

Единственной ложкой, которая портила бочку меда, была его тревога за Зою. Действительно ли она вслед за ним провалилась в ту дыру или это ему показалось? Если она последовала за ним, то где она? Он очень хотел получить ответы на свои вопросы, в то же время понимая, что может никогда не узнать правду. Господу известно, что жизнь богата неожиданностями, а девятнадцатый век отличается тем, что буквально напичкан всевозможными опасностями.

Возьмем, к примеру, то судно на горизонте. Оно может быть дружественным в той же степени, что и вражеским. Если это вражеский корабль, им придется улепетывать со всех ног, потому что за ним плывут еще несколько малых кораблей.

«Но, — сказал себе Джон, и его губы растянулись в улыбке, — мы с таким же успехом можем вступить в бой». Если бы у него был выбор, он бы остановился на последнем, потому что так должно быть в настоящем приключении. Жизнь слишком скучна, поэтому не вредно время от времени рисковать.

Джонатан облокотился на леер и устремил взгляд на приближавшиеся корабли. Неужели никто больше их не видит? Он окликнул мистера Гартнера, стоявшего у штурвала, но тот продолжал изучать компас и даже не повернул головы.

— Лармер, — обратился Джонатан к мускулистому моряку, нашедшему его на берегу, — ты можешь определить, чьи те корабли?

— Господи, сэр, лечение доктора Маккэрна не улучшило ваше зрение. Как вы думаете, со мной может произойти то же самое?

— Не вижу причин, почему бы нет, — уклончиво ответил Джонатан, не имея ни малейшего представления, о чем говорит Лармер. — Возьми подзорную трубу и скажи, с кем нам предстоит встретиться: с другом или врагом.

— Есть, сэр! — отдал честь Лармер и приставил к глазу трубу. — Господи, капитан, вы опять правы! Это фрегат и три брига алжирского флота. — Джонатан непонимающе уставился на него, и тот объяснил: — Корсары, сэр.

— Хорошо, — пробормотал Джонатан. — Сейчас сообщу команде.

— Вы собираетесь убежать от них, сэр? — спросил Лармер.

— Я собираюсь сражаться, — ответил Джонатан, поворачиваясь спиной к борту и окидывая взглядом свое судно.

Затем он запел низким голосом, страшно фальшивя при этом.

Лармер закатил глаза, когда разобрал слова «честь», «битва» и «берега Триполи».

— О Боже, капитан! Боюсь, у вас точно поехала крыша!

Уинна жестоко выдрали из сна, и он увидел перед собой мерзкую рожу визиря. Прошло несколько секунд, прежде чем он вспомнил, что находится в дворцовом подвале, а его люди работают до изнеможения и гибнут на ближайшей каменоломне. Собравшись с мыслями, он сел и посмотрел на лилипута в ожидании его приказаний.

— Пойдешь со мной, — только и сказал тот.

Уинн поднялся и выпрямился во весь свой рост, при этом он подумал, что ему не составит труда свернуть шею чертовому коротышке. Представив эту картину, он испытал истинное удовольствие, хотя прекрасно понимал, что далеко не уйдет и будет схвачен стражниками.

Уинн вышел из подвала, который почти два месяца служил ему пристанищем, и последовал за визирем вверх по узкой лестнице. Стоит легонько подтолкнуть толстяка, и тот полетит вниз, навстречу своей смерти. Уинн одернул себя.

Он все равно не сможет найти выход из этого лабиринта и тем более обыскать весь дворец в поисках Зои. Надо двигаться постепенно, и чем дальше от отвратительной тюрьмы он окажется, тем ближе подойдет к Принцессе.

Вскоре Уинн вошел в огромный мраморный зал с колоннами, возле которых стояло по стражнику. В дальнем конце зала на резном троне восседал не кто иной, как сам дей Алжира Хаджи Али, жирный напыщенный старикашка.

Уинн медленно пересек зал и приблизился к трону. Он заметил, что в зеленых глазах дея на мгновение вспыхнул недобрый огонек, а затем в них отразились фальшивые сожаление и покорность. Дей кивнул ему, и Уинн кивнул в ответ.

Обрюзгший правитель Алжира оглядел Уинна с ног до головы и произнес:

— Этот дурак Хаммида сообщил нам, что в нашей тюрьме содержится гроза морей и океанов, знаменитый Черный Джек Александер.

— Я не Черный Джек Александер, ваше превосходительство. — Уинн знал, что Господь простит ему эту ложь, потому что верил в Его любовь.

Дей медленно склонил голову.

— Мы видим, что ты — не он, хотя между вами есть некоторое сходство. Наш визирь заявляет, что пленник является неким Джонатаном Дунхэмом из Америки. Мы решили поверить нашему визирю, так как совсем недавно видели этого самого Черного Джека в открытом море, удирающим от наших кораблей на «Черном дрозде».

Уинн ничем не выдавал своего изумления и лишь кивнул. Интересно, спрашивал он себя, кто из команды выдавал себя за него в его отсутствие? Отличная идея, ничего не скажешь.

— Нам ясно, что ты не Черный Джек. Мы вынудили его вступить с нами в бой, и в подзорную трубу я видел этого человека, осмелившегося противоречить нам. Он на целую голову выше тебя, а плечи шире, чем дверной проем. Он в два раза крупнее тебя, и мы не видели страшнее человека по эту сторону Мекки.

Уинн недоумевал, кто бы это мог быть. Если дей не захватил «Черного дрозда», то сейчас просто вешает всем присутствующим лапшу на уши. Придворные и визирь ахнули в благоговейном ужасе. Уинн так возгордился тем, что у него столь грозная репутация, что едва не признался во всем. Но логика победила, и он промолчал.

— Ляжки, как стволы деревьев, а зубы острые, как шипы. Жуткий хитрый дьявол с волшебными глазами джинна. Он бросил на нас злобный взгляд и остановил наши корабли. Вдруг океан под нами вспенился — это морские змеи стали бить по воде своими хвостами.

Уинн едва сдерживался от смеха и с трудом сохранял серьезный вид. Надо отдать должное дею: он отличный рассказчик, хотя и закоренелый лжец.

— Но аллах оказался милостивым, — продолжал дей, — и показал, как он любит своих истинных последователей. В разгар битвы он отправил неверного прочь ради блага своих сынов.

Зал наполнился восторженным шепотом, со всех сторон раздавались охи и ахи. Проклятье, дей был отличным актером. Он устремил взгляд серых глаз на Уинна, словно пытаясь проткнуть его насквозь.

— Нам сказали, что ты привез выкуп, однако я ничего не вижу.

Уинн шагнул к трону и поклонился.

— Потому что его везет другой наш корабль. Ему пришлось задержаться из-за ремонта, скоро он будет здесь.

Уинн действительно молился, чтобы «Черный дрозд» поскорее пришел в порт. К тому же его мучило любопытство и ему хотелось выяснить, кто сыграл роль презренного Черного Джека. Он допускал, что это мог быть гардемарин Бук, мужчина с почти такой же фигурой, как описывал дей.

На губах дея появилась елейная улыбочка, предназначенная Уинну, который, едва упомянув о деньгах, стал для него важным гостем.

— Если вы выйдете на балкон, то увидите, к чему привело Хаммиду его недомыслие. Он отличный адмирал, поэтому мы не убьем его, но он должен быть наказан.

Уинн последовал за визирем на балкон и полной грудью вдохнул свежий воздух, напоенный ароматами солнца. Посмотрев вниз, он увидел узкую главную улицу, заполненную людьми, которые громко над кем-то насмехались.

Наконец появился предмет их насмешек.

Реис Хаммида, первый адмирал алжирского флота, сидел верхом на кричащем осле, а с шеи, как ожерелье, у него свешивались овечьи кишки. Верная своему дею толпа принялась кидать в него камни и глумиться над ним.

Громкий хохот Уинна перекрыл шум толпы и привлек внимание Хаммиды. Уинн устремил на адмирала взгляд, которым хотел сказать: «Не садись играть с врагом».

В тот же вечер было устроено празднество в честь возвращения дея: ведь, несмотря на то что старик остался без добычи, он испугал отъявленного мерзавца Черного Джека Александера и выиграл битву.

Уинна искупали, потом ему выдали богатую шелковую одежду, и он отправился во дворец, чтобы вместе с деем присутствовать на торжестве.

Женщины оставались в гареме и готовили собственный праздник. Все предполагали, что в скором времени сын дея женится на женщине, спасшей ему жизнь.

Как только Уинн устроился на подушках, к нему неслышно подошел огромный безбородый мужчина и зашептал на ухо:

— Дея убедили, что женщина плодородна, чтобы его сын не подвергался опасности, женившись на американской принцессе. К сожалению, — продолжал незнакомец, — есть одно затруднение: женщина замужем и утверждает, что годится мальчику в матери. Она считает невозможным жить с ним. А пока они все время играют в «дурака».

Уинн поперхнулся куском хлеба, который лишь секунду назад был сладким, а теперь почему-то стал противнее смоченных в уксусе корок, которыми он питался в тюрьме. Гигант подал ему какой-то фрукт и поставил рядом с ним пиалу с розовой водой для полоскания рук.

— Эта женщина спасла мальчику жизнь и рассказала ему о различных лекарствах и об «а-лор-гия». Этот мальчик мне как сын, и принцесса стала моим другом. Я поклялся в верности ей и снял с себя клятвы, данные другим.

Уинн кивнул и взял кусочек сыра.

— Понимаю, — пробормотал он и еще раз кивнул, сделав вид, будто благодарит слугу.

— Затевается что-то нехорошее, — прошептал мужчина и расставил новые блюда. — Сегодня на «Вороне» был пожар. Твоих людей на несколько дней доставят на судно, чтобы починить его. Завтра все уходим. Ты пойдешь со мной и мальчиком, а принцесса — с пиратом Гриззардом.

Уинн повернулся к стоявшему у него за спиной человеку, намереваясь расспросить его про Зою, но тот скрылся в тени, оставив Уинну надежду.

Зоя нашла Гриззарда в неосвещенном дворе за пределами гарема. Она сразу узнала старого пирата по его цветистым ругательствам.

— А, здравствуйте, мистер Гриззард, — притворившись обиженной, начала она, но когда тот радостно закружил ее в воздухе, ее сердце наполнилось счастьем.

— Ах, госпожа, видеть вас — это бальзам для моих глаз. Без вас все равно, что без луны на небе. Как вы? — спросил он небрежно, будто они спокойно прогуливались, а не собирались бежать из дворца.

К счастью, ей удалось прогнать Ворона, и она надеялась, что он отправился на корабль: в противном случае ворона, обрадованная встречей с Гриззардом, разбудила бы стражу своим карканьем.

— Прекрасно, а ты? — проговорила Зоя.

«Интересно, — подумала она, — куда делась эта просоленная задница после того впечатляющего спектакля?»

— Я не спускал глаз с ублюдка Хаммиды, забивал ему голову всякой чепухой о капитане. Он уже готов был прибить меня, но этот гигант без яиц вовремя прискакал ко мне и освободил. Зоя не могла представить себе Кото скачущим, однако она была благодарна Гриззарду за то, что он помог евнуху претворить его план в жизнь.

— Кото сказал, именно ты узнал о том, что замышляет Хаммида. — Зоя едва различила в темноте, как он кивнул.

— Я немножко понимаю их абракадабру, но сам не говорю. Великан говорит, что нужно выпустить из подвала еще нескольких человек. Дей посадил их туда, чтобы вытянуть побольше денежек. Мистер Лич тоже там.

— Значит, нам надо идти туда?

— Ага, чтобы освободить этих арестантов. Я имел дело с замками.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть ключи? — спросила Зоя, восхищенная доблестью Гриззарда.

— Да, мэм. Обшаривать карманы — моя специальность. — Он вытащил связку ключей, которые звякнули в темном коридоре. — Я тюкнул по башке стражника и вытащил их. Он и пикнуть не успел. Этот дерьмоед не очнется до утра.

Зоя рассмеялась и пихнула Гриззарда в бок.

— Если бы ты знал, как я соскучилась по твоим остроумным ругательствам.

— Остроумные ругательства — это что-то новенькое. Остроумные ругательства, — пробормотал он себе под нос, раздувшись от гордости.

Гриззард уверенно вел Зою по лабиринту слабо освещенных коридоров.

— Откуда ты знаешь, куда идти? — поинтересовалась она. — Ты не заблудишься?

— Когда-то я был ловцом крыс и привык бродить по лабиринтам под домами вроде этого.

Зое трудно было назвать этот чудовищно огромный дворец домом. Только из уст Гриззарда можно было услышать подобное сравнение, подумала она, остановившись перед запертой дверью. После двух или трех попыток отыскав нужный ключ, Гриззард отомкнул замок и распахнул тяжелую дубовую дверь. В помещении никого не было за исключением капеллана, который перебросил одну ногу через подоконник, — остальные уже успели спрыгнуть на землю.

— Добрый вечер, — поприветствовал их капеллан Эмонт. — Тот гигант принес записку о том, что мы возвращаемся на корабль. Лич вырубил стражника мощным ударом, и мы решили, что выйдем отсюда таким вот образом. Вы с нами?

— Почему бы нет, — ответил Гриззард. — Слишком далеко возвращаться. Теперь у бедняги будет огромный шишак на башке, а? — заметил Гриззард, помогая Зое перелезть через подоконник, расположенный на высоте десяти футов, и спрыгнуть вниз.

— Лич славный малый, — одобрительно прошептал Гриззард, когда вся группа пробиралась через узкие городские улочки, — хотя становится самым настоящим дерьмом, когда командует.

Зоя прижала руку ко рту, чтобы не рассмеяться. Капеллану же не повезло: он расхохотался.

Вжавшись в стену здания, Зоя ждала возвращения мужчин, отправившихся на разведку. Вскоре в переулке послышался хруст гравия. Внезапно тишину разорвали выстрелы, доносившиеся со стороны дворца, и Зоя с трудом сдержала рвавшийся из груди испуганный крик.

Шаги, уверенные и неторопливые, как будто кто-то решил прогуляться, приближались. Зоя была несказанно изумлена, когда услышала английскую речь. Знакомый голос произнес:

— Отпусти меня, болван проклятый, иначе я сверну тебе шею.

— Иди вперед, дурак, ты больше не вернешься сюда. Я должен проследить, чтобы твоя дубовая башка осталась у тебя на плечах.

— Мне никогда не грозило лишиться ее.

Зоя чуть не плакала от облегчения, слушая столь дорогие голоса. Однако в следующую минуту она готова была смеяться, потому что Маккэрн ворчливо пробурчал:

— О, я верю тебе. — Он хмыкнул. — Даже пятьдесят стражников тебе нипочем. Поэтому в следующий раз вложу все свои деньги в груз с потрохами для хаггис[17].

— Нам запросто удалось сбежать. И чего хорошего в том, чтобы быть пиратом, проклятье, если нет возможности подраться и выпустить кишки парочке стражников? Так всегда делают в Зоиных книгах.

У Зои больше не было сил сдерживаться. Она громко хихикнула и тут же зажала рот рукой. Не прошло и двух секунд, прежде чем Уинн оказался перед ней и вытащил ее на свет.

— Я думала, тебя зовут Уинн-Проклятье, а не Пират-Проклятье, — прошептала она.

Уинн неистово, словно от этого поцелуя зависела его жизнь, впился ей в губы и сжал так, что у нее едва не хрустнули кости.

— Ах, Принцесса, я и не надеялся вновь встретиться с тобой. — Он прижался к ней лбом, и она обмякла от восторга.

— Как я скучала по тебе, Уинн! Как ты? — спросила она.

В этот момент к ним приблизился Маккэрн. Даже при лунном свете Зоя видела, что он нахмурен.

— Что с вами, Маккэрн? Почему вы не рычите? — удивилась она. — Только не говорите, что ревнуете.

Она бросилась ему на шею, но Уины, возмущенный, тут же оттащил ее.

Маккэрн нашел в себе силы негромко прорычать:

— Вы ведете себя легкомысленно, Принцесса. Лучше бы нам поискать наш корабль.

— О, Кото знает, где он стоит. Он вот-вот придет и переправит нас туда.

— Кото? Вы имеете в виду того великана-кастрата? — буркнул Маккэрн.

— Я бы предпочел, чтобы ты не употреблял слово «кастрат», — вмешался Уинн.

— Ладно. Если она имеет в виду того евнуха, значит, она слишком простодушна, если доверяет ему. — Ворчание Маккэрна обрело былую силу.

— Может, она глупа, если заводит себе таких друзей, как вы, — раздался нежный голосок позади них. — Но она отнюдь не простодушна. Я пыталась вытянуть из нее хоть что-нибудь насчет вашего плана, но она завязала свой язык таким же крепким узлом, как шотландец свой кошель.

Кэти вышла из тени и многозначительно взглянула на доктора. Маккэрн был потрясен, но не ее взглядом, а внешностью. У него глаза вылезли из орбит и отвалилась челюсть. Зоя представила, какова была бы его реакция, если бы он увидел Кэти купающейся в хаммаме.

«Итак, доктор, ты встретил свою судьбу», — подумала Зоя, безумно обрадованная, что Кэти получит возможность самостоятельно выбрать себе мужчину. Если Маккэрн правильно распорядится имеющимися у него на руках картами, то может выйти из этой игры победителем, в противном случае Кэти быстро прижмет его к ногтю. Зоя с улыбкой посмотрела на доктора: тот так и стоял, будто громом пораженный.

— Куда мы пойдем, Уинн? — спросила она. — Мне известно, что остальное Кото предоставил решать тебе.

— Не беспокойся, Принцесса. Обо всем позаботились. Я собираюсь сыграть роль пирата, — объявил он и добавил в манере Гриззарда: — Раз мне не дали вдосталь набаловаться мечом, я упру у них корабль.

Зоя не знала, плакать ей или смеяться: чувство юмора не покидало Уинна даже перед лицом опасности.

— Единственное, чего нам не хватает, — это Кото с его умением показывать фокусы, — заметила Зоя. — Осталось дождаться только его.

— Вы ищете меня, госпожа? — раздался приятный баритон, и у Зои отлегло от сердца. — Нам в ту сторону, там ждет лодка. За ней присматривает Гриззард. — Кото повел беглецов за собой в доки.

Когда Уинн помогал Зое забраться в ялик, он как бы невзначай провел рукой по ее ягодицам, обтянутым шелковыми шароварами, и широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, которые блеснули в лунном свете.

— Между прочим, неплохой нарядец, Принцесса.

Зоя шлепнула его по руке и устроилась в лодке. Мужчины налегли на весла, и лодка стремительно полетела в ночь. Кэти смотрела, как перекатываются под кожей мощные бицепсы доктора, а Зоя любовалась мускулистыми бедрами Уинна.

Ялик приблизился к «Ворону», и они поспешно поднялись на борт.

Лич, стоявший у леера, радостно приветствовал их. Светлые волосы, подсвеченные луной, образовывали нимб вокруг его головы. Видимо, носу молодого человека пришлось туго, и сейчас, распухший, он был свернут набок!

— Вы в порядке? — спросила Лича Зоя, и тот кивнул.

Маккэрн взял голову лейтенанта в ладони и повернул ее сначала вправо, а затем влево.

— Будешь жить, — заключил он, — но все равно покажись мне попозже.

Лич гордо улыбнулся и опять кивнул, потом отдал честь капитану и взялся за штурвал.

— Жду ваших приказаний, сэр.

В этот момент звук выстрелов эхом прокатился по набережной, а в той стороне, где находился дворец, прогрохотал взрыв. Гриззард подал знак высокому и широкоплечему молодому моряку потопить ялик, а Кото подошел к Уинну и Зое.

— Надо бы сниматься с якоря, — сказал он. — Я узнал, что готовится покушение. Дею осталось жить недолго. Поэтому мальчик отправится со мной.

— А Адам? — забеспокоилась Зоя.

— Оба мальчика в каюте кока, они только что съели миску пудинга и выпили по чашке горячего шоколада.

— А как же остальные, Кото? — спросила Зоя, тревожась за женщин, с которыми подружились в гареме.

— Кто хотел, уже покинули гарем. Мать Хакима вернулась к своим родственникам, а твои подруги — те три англичанки — сели на корабль, называющийся «Черный дрозд», на котором плавает Бук. — Он указал на молодого человека, помогавшего Гриззарду.

— А каким образом «Черному дрозду» удалось незамеченным пройти в порт? — изумилась Зоя.

— Очень ловкий шаг, — вмешался Уинн. — Думаю, они подняли штандарт самого Хаммиды. Мистер Бук самый настоящий чародей, когда дело касается нитки и иголки. — Он хитро улыбнулся. — Так как мы отплываем сегодня, я отправил своему капитану сообщение, что у нас все хорошо, и велел взять курс домой. Мы встретимся в Рейвенскорте.

Зоя нахмурилась, забеспокоившись.

— Значит, англичанки поплыли с ними? — Кото кивнул. — Все трое? — настаивала она.

Кото опять кивнул, и на его смуглом лице появилась задорная улыбка. Зоя повернулась к Уинну.

— Кото не рассказывал, что у этих женщин не вполне обычные… э-э… склонности? — Уинн усмехнулся, и она сокрушенно покачала головой. — Они до смерти замучают всю команду «Черного дрозда».

И Уинн, и евнух разразились громким хохотом. Насмеявшись вволю, капитан «Ворона» приказал поднять якорь, и судно рванулось вперед.