Письма к тайной возлюбленной

Глава 1

Теперь она уже со всем основанием могла заявить, что сидит за рулем целую вечность. Так долго, что плечи у нее болят. Стрелка бензобака опасно приблизилась к нулевой отметке. Она не обратила на это внимания, когда проезжала очередной городок, и к тому же она была уверена, что скоро появится следующий.

Например, тот, в который она едет. Лосиный Ручей, штат Монтана.

Который, похоже, располагался в самой что ни на есть глуши.

Мощные высокие сосны стояли по обе стороны узкой и извилистой двухполосной дороги. Какое-то время они казались ей красивыми: такие теплые, зеленые и пышные. А потом стемнело, и теперь они стали почти пугающими. «Если бензин кончится здесь, то мое дело плохо!»

Пока ей удавалось сохранять спокойствие, и она сохраняла его всю дорогу от Чикаго, через Айову, Южную Дакоту и Вайоминг — и на протяжении большей части Монтаны. Она теперь не боялась ехать одна в такую даль и самостоятельно заселяться в незнакомые мотели, как это было в последние пару ночей. Так что хоть она и посмотрела сквозь ветровое стекло куда-то наверх и подумала: «Господи, дай мне добраться до Лосиного Ручья, пока в машине не кончился бензин!» — она все же решила, что и сейчас не время начинать бояться.

Салон заполнили звуки песни «Останови этот поезд», а она постаралась сосредоточиться на воспоминаниях о своей двоюродной бабке Милли, которая прожила в Лосином Ручье больше тридцати лет, перебравшись туда еще в семидесятые годы, чтобы начать новую жизнь после смерти мужа. Милли познакомилась со своим дорогим Джеком в пятьдесят седьмом именно в Лосином Ручье, и хотя потом он переехал с ней на восток, но маленький городок оставался для нее чем-то особенным. Только теперь Линдси вдруг поняла, какая огромная отвага нужна была для того, чтобы переехать туда одной. Слова тети Милли снова вставали у нее в памяти — и, казалось, они запечатлелись там навсегда.

«Нас с Джоном Бог не благословил детьми, и, наверное, в конце концов, я стала относиться к старой фирме по прокату каноэ на озере здесь, в Лосином Ручье, так, словно это ребенок, которого у меня никогда не было. Я признаюсь, что люблю это место даже слишком сильно. Может, это похоже на бред сумасшедшей старухи, Линдси… но после смерти Джона я нашла здесь мою душу. Ты меня здесь навещала, когда была маленькая, — помнишь?

Твоя мать привозила тебя сюда в то лето, когда тебе исполнилось пять лет, и вы провели тут чудесные три недели. Тебе тут очень понравилось, хотя ты, наверное, была слишком мала, чтобы это запомнить».

Да, сейчас ей тридцать четыре, и она не может ничего вспомнить четко — только приятные обрывки и картинки.

«Я уже старая, Линдси, и мне хотелось бы оставить мою собственность тебе по завещанию. Я умерла бы счастливой, если бы знала, что ты будешь ее ценить, обживешься здесь и будешь следить за ее сохранностью. Я знаю, что это очень далеко от твоей занятой жизни в большом городе, но, может быть, в этом и есть вся прелесть? Подумай об этом и дай мне знать».

Линдси подумала об этом — секунд этак пять — и вежливо отказала своей двоюродной бабке. Ну, действительно: она — и каноэ? Можно ли придумать более дикое сочетание? Она сама в этом сильно сомневалась, и к тому же Гаррет определенно не стремился назад к природе. Если уж на то пошло, то он высмеял эту идею чуть ли не раньше, чем Линдси успела ее огласить. Так что в целом вся идея выглядела довольно нелепо.

И возможно, эта идея по-прежнему казалась бы нелепой, но когда фото с ней в передничке и Гарретом с заляпанным десертом лицом моментально появилось в Интернете и «Патруле Чи-Тауна», она впервые в жизни ощутила потребность сбежать… и сразу же подумала про Лосиный Ручей.

Через полгода тети Милли действительно не стало, и Линдси пришлось жить с неприятным сознанием: она не исполнила последнего желания старой умирающей женщины.

Черт! Было бы благороднее не отказываться от предложенного подарка и лишь после смерти тети Милли продать прокатную станцию, но она не сделала этого. Она просто написала письмо, в котором объясняла, что она не из тех, кому интересны каноэ, и предлагала тете Милли найти кого-нибудь еще.

Тело тети Милли отправили обратно в Иллинойс, чтобы она лежала рядом с Джоном, и ее похоронили несколько месяцев назад, в непогожий январский день, и под сердцем у Линдси образовалась сосущая воронка вины. Родители Линдси были глубоко разочарованы тем, как она отреагировала на подарок тети Милли, — честно говоря, это разочаровало их гораздо больше, чем то, что их дочь растиражировали по всему Интернету в одном только передничке. И несколько дней назад они полностью поддержали ее решение швырнуть какие-нибудь вещички в чемодан и отправиться на машине в Монтану.

Ее план был такой: использовать свои сбережения для того, чтобы купить прокат каноэ у тех, кто теперь стали их владельцами. Она не обманывала себя мыслью о том, что останется жить в Монтане, но она наймет кого-то, кто будет следить, чтобы прокат работал как следует, а потом немного там поболтается и придумает, что ей делать дальше.

Линдси решила, что это будет для нее шансом восстановить контакт с той частью своей жизни, о важности которой она на время забыла, — с родными. Это станет для них хорошим, спокойным местом для отдыха, как это и предлагала тетя Милли, и в то же время свяжет всех с их прошлым. И еще это даст ей возможность хоть как-то их поблагодарить, потому что, видит Бог, она не выдержала бы последних двух недель без мамы, папы и Лизы.

Она подумала, что именно в такие моменты человек начинает полагаться на поддержку своей родни.

И тут, словно чудом, она увидела большую деревянную вывеску, на которой было написано: «Добро пожаловать в Лосиный Ручей!»

— О-го-го! — радостно завопила Линдси.

Она добралась! Что бы теперь ни случилось, она уже не замерзнет до смерти и не станет добычей хищников — четвероногих или двуногих, — плетясь по бесконечной дороге! Она цела! Пусть даже и не совсем невредима после недавних событий.

И именно в этот момент — Господи! — громадный медведь гризли ростом в три метра возник прямо в свете ее фар, выпустив когти и злобно оскалив пасть. Она завизжала и крутанула руль вправо, чуть не налетев на гигантскую зверюгу, а потом ударила по тормозам, внезапно обнаружив, что оказалась в центре крошечного городка.

Тут она заметила, что дорога на самом деле повернула вместе с ней: удивительное дело, но она оказалась на небольшом кольцевом разъезде, который окружал медведя. И, выглянув из окошка, в лучах автомобильных фар она разглядела, что это… был вовсе не медведь, а большая деревянная скульптура медведя. Ух! Ничего себе встреча! Да уж, «добро пожаловать»!

Поскольку движения на дороге не было, Линдси с минуту сидела на месте, пытаясь прийти в себя.

Слева от дороги она не разглядела ничего, кроме плотной пелены тумана, и предположила, что там должно находиться озеро. Линдси помнила его весьма смутно, но знала, что оно считается центром для отдыхающих, предоставляя возможность плавать на каноэ и ходить в походы. Справа располагалось несколько строений необычного вида, однако в колышущемся тумане можно было разглядеть только одну, ближайшую, вывеску, прикрепленную к углу здания, обшитого белыми досками: «„Ленивый лось“. Бар и гриль».

Слава Богу.

Она не останавливалась, чтобы пообедать, а раз гриль — значит, еда.

И бар сейчас тоже неплохо.

Войдя в «Ленивого лося», Линдси с удивлением обнаружила, что там кипит жизнь. Слышался стук биллиардных шаров, музыкальный автомат играл «Я еще не нашел то, что ищу», а на решетке гриля скворчало что-то невидимое от двери — и снова напомнившее ей о том, насколько она проголодалась. Крепко сбитая женщина из-за барной стойки крикнула: «Добавь к последнему заказу еще один бургер, Джимми!», а голос молодого мужчины из окошка у нее за спиной откликнулся: «Понял!»

Конечно, кипение жизни было не настолько бурным, чтобы люди не оторвались от своих дел, чтобы воззриться на незнакомку. Линдси подумала, что вечером в четверг и не в сезон отпусков в Лосином Ручье редко появляются незнакомые люди.

Оглядевшись, она встретилась взглядом с ближайшими устремленными на нее глазами, которые, как оказалось, принадлежали немолодому седеющему типу и, подняв руку, помахала ему:

— Привет!

Он коротко кивнул и приложился к горлышку пивной бутылки.

Так как все табуреты у бара пустовали, она села на один из них, порадовавшись тому, что барменша, которая только что передала заказ на гамбургер, остановилась, протерев деревянную стойку влажной тряпкой, и с приветливой улыбкой посмотрела на нее.

— Что вам подать?

— М-м… Как насчет коктейля «Космополитен»?

Зеленовато-золотистые глаза женщины заблестели так ярко, словно кто-то только что вручил ей подарок.

— Вы серьезно?

Линдси не знала, как ей понимать такую реакцию.

— Ну да… Но если вы… их не готовите или еще что, то я выберу что-то другое.

Барменша вскинула руки, останавливая ее.

— Нет, я могу его приготовить. Просто рвусь его приготовить!

— Э-э…

— Мне очень давно не заказывали настоящих напитков, ну, понимаете, тех, где больше двух ингредиентов. Я обожаю смешивать интересные напитки, но почти все время подаю пиво… или если кто-то настроен очень решительно, то ром с колой. Так что вы — просто греза наяву.

Линдси выгнула брови, радуясь тому, что кто-то в этом провинциальном углу искренне рад ее видеть.

— Это здорово. А то мою жизнь в последнее время нельзя было назвать грезой — если честно, то, скорее, кошмаром.

Барменша заинтересованно наклонила голову.

На самом деле Линдси не собиралась делиться с незнакомой женщиной своими проблемами, но та показалась ей такой милой, что она решила — какого черта! Все равно от выпивки у нее всегда развязывался язык.

— Ладно, — пробурчала она. — Потом поделюсь с вами. Но сначала скажите мне вот что. — Она неопределенно махнула рукой в сторону площади. — Что это, к черту, у вас на кольцевом разъезде?

Женщина тряхнула каштановыми волосами.

— А-а, медведь. Он вас испугал?

— Чуть не умерла. Еще немного — и устроила бы аварию.

Барменша пожала плечами и взяла шейкер.

— Да, он опасен даже для тех из нас, кто здесь все время живет. Особенно если принял побольше.

— Но если он так опасен, то почему здесь стоит?

— Бывший муж Элеонор (она владелица гостиницы «Гризли», которая тут рядом) сделал его для гостиницы. Но он оказался слишком велик для альпийской горки у входа. И городской совет проголосовал за то, чтобы поставить его на площади, чтобы он не пропадал зря. Это потому, что центр был пустой, если не считать клумбы с цветами, и люди вечно по нему проезжали. А еще потому, что это очень даже хороший медведь.

Линдси наклонила голову.

— А никто не подумал поставить там, например, лося? Если учесть, что это — Лосиный Ручей?

— Думали. Но ни у кого не оказалось лишнего деревянного лося или денег на его покупку. Поэтому место занял медведь.

Линдси придвинулась ближе к бару.

— А эта гостиница «Гризли» — она хорошая?

— Достаточно хорошая. Не новая, но Элеонор пару лет назад ее переоборудовала, — ответила барменша, добавляя в смесь сок лайма. — Не пять звезд, но чистенькая и лесная.

Чистенькая. И лесная. Гм. Может подойти.

— Наверное, она на время станет моим новым домом.

Барменша вопросительно выгнула брови. Она явно была заинтригована.

— Элеонор будет в восторге. Обычно у нее останавливаются лишь на уик-энд, да и то начнут приезжать только через несколько недель, в конце мая или в июне. А теперь переходите в своим проблемам и объясните, что такая шикарная девушка делает в Лосином Ручье. Кстати, я — Карла.

— Линдси. — Она протянула руку через стойку — и они обменялись быстрым рукопожатием. — И боюсь, что я перестала считаться шикарной.

Карла сочувственно кивнула, энергично встряхивая шейкер с коктейлем для Линдси.

— Расскажите мне свою историю.

Ну, была не была.

— Вы не слышали про раздел добрых советов «Любовные письма»? Его перепечатывают многие газеты.

Карла перелила коктейль Линдси в бокал для мартини, поставила его перед ней на салфетку и задумалась над услышанным.

— Это тот, куда люди пишут про свои проблемы насчет любви или секса… или еще чего-то из области отношений?

Линдси кивнула и попробовала коктейль. О! То, что надо!

— Да, это он, — сказала она. — А я — Линдси Брукс, ведущая этого раздела.

У Карлы отвисла челюсть, а глаза стали большими и круглыми как… ну, как два бокала для мартини.

— Да… ты… что? Ты — это она? Девица из «Любовных писем»?

— Собственной персоной, — подтвердила Линдси с невеселой улыбкой.

— Так ты… психолог или психотерапевт? Потому что тогда я чувствую себя полной дурой, раз попросила поделиться твоими проблемами!

Линдси решительно покачала головой:

— Нет. У меня в колледже было несколько курсов по психологии, но я просто журналистка, которая… любила любовь, наверное. Это чувствовалось в моих первых статьях. Какую бы тему я ни освещала — пожар, грабеж, благотворительный вечер, — я всегда сосредоточивалась на отношениях тех людей, которые были с этим связаны, и включала их в статью, даже когда это было ни к чему. А мой шеф не стал меня увольнять, а предложил попробовать свои силы в современном разделе советов. Так и началась моя новая карьера.

Говоря это, она чуть повеселела, но моментально потухла, рассказывая о том, что только что добровольно прекратила вести раздел.

— Потому что хотя мои начальники и встали на мою сторону после того, что произошло с Гарретом, я просто почувствовала, что больше не могу продолжать туда писать. И вести блог тоже. Потому что как может женщина, чью любовную катастрофу обсуждают на первых страницах газет, давать другим людям советы, касающиеся любовных отношений? Меня просто засмеют! Да нет — меня уже и так засмеяли. Так что я просто приглашала бы людей смеяться надо мной еще громче.

— Погодите. Стоп! — вмешалась Клара. — Кто такой Гаррет? И в чем была катастрофа? И почему над вами смеются?

Точно — она забежала вперед. Может, это надо считать доказательством того, что ей действительно необходимо выговориться. Так что Линдси сделала большой глоток коктейля и рассказала Карле про свою задумку с фартуком и разорванную помолвку. Когда она дошла до фото, Карла отреагировала должным образом — возмущенно ахнув и гневно нахмурившись.

— И что было потом? — спросила Карла, набрав горстку арахиса из вазочки на стойке.

Линдси тоже съела немного орешков, а потом запила их глотком вкусного коктейля.

— Ну, на следующее утро я проснулась и поняла, что жизнь моя практически разбита. Ни свадьбы, ни замужества, публичное унижение… и получу ли я теперь работу — большой вопрос. Как я уже сказала, высокое начальство хотело, чтобы я продолжала вести раздел, но я сказала им, что просто не могу. Мне нужно время, чтобы во всем этом разобраться. И я решила, что мне стоит исчезнуть. — Она отхлебнула еще немного коктейля. Опьянение заставляло ее с каждой секундой говорить все откровеннее. Ссутулив плечи, она тяжело вздохнула. — Ах, кого я обманываю? Я сбежала. Испарилась. Приехала сюда, чтобы спрятаться.

Карла потрепала ее по руке.

— По-моему, вам нужен еще один «Космополитен», милочка.

Линдси заглянула в бокал. Неожиданно он оказался пустым. Как это могло случиться?

— Точно. Вы круто готовите «Космо».

Начав наполнять шейкер снова, Карла спросила:

— Но почему вы здесь? Я имею в виду — в Лосином Ручье? Откуда вы вообще узнали о том, что мы существуем?

— А! — отозвалась она, запрокидывая голову, и пояснила: — Милли Пиккет была мне двоюродной бабушкой.

Тут Карла снова ахнула, но на этот раз радостно.

— Милли? Мы все обожали Милли! Нам так ее не хватает.

Это заставило Линдси рассказать Карле про предложение относительно проката каноэ и как она от него отказалась, а теперь передумала.

— Кстати, вы, случайно, не знаете, кто его купил?

— Знаю, конечно. Все знают. Роб Коултер.

— Ну ладно. — Линдси почувствовала прилив решимости. — Завтра же разыщу Роба Коултера и уговорю продать его мне. И это станет большим шагом в нужную сторону — к восстановлению нормальной жизни.

Карла только изумленно заморгала, продолжая встряхивать шейкер.

— Э… Я бы на это не слишком рассчитывала.

Линдси упрямо выпятила подбородок:

— Это почему?

— Ну, это же его бизнес, Линдси. Он еще берется за строительство, но когда купил прокат, было видно, что он решил там осесть. Он даже живет в доме вашей родственницы: она все ему продала, разом.

И все же…

— Я умею быть на удивление обаятельной. Не сомневаюсь, что мы с ним сможем как-то договориться.

Карла пожала плечами и подала Линдси наполненный бокал коктейля.

— Его не назовешь мистером Любезность, так что не уверена, что обаяние на него подействует. Он суровый и замкнутый.

— Звучит мило, — сухо откликнулась Линдси. Посмотрев на коктейль, она спросила: — А ломтика лайма нет?

— Это не Чикаго, так что ломтика лайма нет. И простите меня, но… может, покупка дела, в котором вы не разбираетесь — это не то, что вам нужно, чтобы снова найти себя? Может, все гораздо проще. Может, на самом деле вам надо…

— Что? — нетерпеливо поторопила она Карл.

— Что-то более личное… и мощное. Например, секс. Или хороший старомодный роман?

Линдси задумалась над этим вопросом. Отпивая по глоточку коктейль, она почувствовала, что спиртное начинает понемногу ударять ей в голову. Она не намерена так легко отказаться от попытки вернуть станцию проката, ей по-настоящему хочется восстановить родственные связи. Тетя Милли была бы очень этому рада, если бы узнала. Но это не значит, что Линдси не станет отметать идею, предложенную Карлой. Если принять во внимание, что она уже захмелела, сейчас эта идея звучала просто… мощно.

— Да, роман — это, наверное, неплохо, — признала она, кивая. — Я была с Гарретом четыре долгих года. И, честно говоря, хотя сейчас мне удивительно легко его ненавидеть, я любила этого парня. Поэтому я чувствую себя очень обиженной. И может, если сразу же снова сесть в седло — в любовное седло! — это было бы разумным поступком. Правда?

— Не только, — ответила Карла. — Если вы вернетесь в постель и заведете страстный роман, вы со спокойной совестью сможете продолжать писать свой раздел.

Линдси отпила еще немного коктейля и задумчиво сказала:

— Я не уверена, что «вернуться в постель» — это тоже самое, что и воплотить мечту. Мои читатели очень верят в любовь — в настоящее чувство, полный комплект, понимаете? Но… роман может стать хотя бы приемлемой заменой — при условии, что постель будет что надо, конечно. — Она кивнула, все больше проникаясь энтузиазмом. — А вы умная. Вы мне нравитесь.

Тут струйка холодного весеннего воздуха Монтаны прикоснулась к ее рукам. Она повернула голову и увидела, что в «Ленивого лося» вошел еще один посетитель.

Высокий, темноволосый, интересный. Такой, при виде которого ее сердце моментально встрепенулось. И не только сердце. И этот трепет был весьма… интенсивным.

На нем были красная фланелевая рубашка, надетая поверх хлопчатого пуловера, и линялые джинсы, что гораздо больше подходило к этой погоде, чем ее собственный коротенький топик, вышитый бусинами. Подбородок покрывала выросшая за день щетина, а темные волосы требовали стрижки, но ей это неожиданно понравилось, потому что было совершенно не похоже на Гаррета. Она сразу же подумала: «Вот с кем было бы хорошо вернуться в сексуальное седло».

— Вот он, — сказала она Карле, глядя, как он завязал разговор с парой столь же непринужденно одетых типов за одним из столиков. Она обратила внимание на то, что он не улыбается: его лицо оставалось совершенно серьезным и невероятно привлекательным.

— Да, это он, — согласилась Карла.

— Тот мужчина, с кем я вернусь в любовное седло.

Она продолжала смотреть на мистера Сексапильная Рубашка, но краем глаза заметила, как Карла содрогнулась.

— Погодите! Что? Нет!

Линдси снова повернулась к своей новой приятельнице.

— Нет? — Тут она вздохнула, догадываясь: — Женат?

Вот черт: самые привлекательные всегда оказывались, женатыми!

Карла покачала головой:

— Нет, не женат. Но он все равно не захочет иметь с вами дела.

Линдси осмотрела себя. Сегодня она много времени провела за рулем. Даже если ей все-таки удалось сохранить шикарный вид, может, она выглядит слишком усталой.

— Вы считаете, что я недостаточно привлекательна? — спросила она, заглядывая Карле в глаза. — Потому что я могу выглядеть лучше, чем сейчас.

Барменша снова покачала головой:

— Нет, дело не в этом. Я бы руку отдала за то, чтобы выглядеть так, как вы.

Тут Линдси наморщила носик.

— Но он же не гей? — Он казался предельно мужественным: так должен выглядеть мужчина, который рубит деревья и сражается с медведями. Как Пол Баньян… Ну, если бы Пол Баньян не был великаном и был бы красавчиком.

— Нет, он не гей, — подтвердила Карла. — По крайней мере, так нам кажется.

— Тогда почему бы мне его не заинтересовать?

Линдси отметила свое негодование еще одним глотком.

— Он переехал сюда только прошлой весной и не отличается общительностью. Он держится особняком, и, честно говоря, с ним не слишком приятно разговаривать. Он очень краток, говорит только о делах.

— Ну, он ведь говорит с теми парнями, — возразила Линдси, украдкой показывая туда, где он стоял и разговаривал.

— Стив Фишер, тот, что сидит справа, нанял его сделать пристройку к его дому. Так что я не сомневаюсь: они говорят о работе. Поверьте мне: ему совершенно не хочется знакомиться с кем бы то ни было в этом городе. Люди пытались. Особенно женщины. Но это безнадежно.

Ха! Линдси подумала: «Какой мужик пропадает зря!» Помимо его воли на нем буквально написано: «роскошный любовник».

Она вздохнула, продолжая его рассматривать, и допила свой второй коктейль. Вид у него был такой, словно он… создан для секса.

Линдси моргнула. Посмотрела на Карлу. Потом снова перевела взгляд на сексапильного сильного мужчину во фланелевой рубашке.

— Вот черт! — пробормотала она. — Наверное, мне нужен еще один «Космо».

— А я вас опередила, — ответила Карла, демонстрируя свой верный шейкер.

Уфф! С коктейлями она определенно перестаралась.

Если уж на то пошло, ей надо будет считать себя счастливой, если она сможет добраться до гостиницы «Гризли» и втащить в номер свой чемодан, не опозорившись.

— Вы уверены, что вас не надо проводить? — спросила Карла из-за стойки.

Она уже два раза это предлагала, и теперь, когда Линдси пыталась удержаться на ногах, которые неожиданно оказались довольно некрепкими, эта идея стала казаться ей достаточно привлекательной, но посетителей в «Ленивом лосе» еще прибавилось, так что Карле постоянно приходилось работать.

— Нет, я в норме, — заявила Линдси и махнула рукой. — Это же соседний дом, так?

— Так.

Карла махнула рукой в том же направлении, что и Линдси, следовательно, это было добрым знаком.

Направляясь к двери, расположенной ближе к углу переднего фасада здания, Линдси сосредоточилась на своих шагах: она старалась идти прямо и выглядеть трезвой. «Смотреть на цель, смотреть на цель», повторяла она про себя, не спуская глаз с двери тусклого красного оттенка. Открыв ее и шагнув на улицу, она почувствовала себя настоящей победительницей.

Только… ого! Там оказались ступеньки! Об этом она как-то забыла. Широкие и крутые цементные ступеньки, четыре или пять штук. По крайней мере, сейчас они показались ей очень крутыми. Слава Богу, кто-то догадался установить перила.

Она подождала, надеясь, что холодный ночной воздух поможет ей взбодриться, если на то пошло, то она вдруг жутко замерзла, но хмель все равно не прошел. В баре она как-то не заметила, насколько сильно опьянела. Одно дело ощущать градусы, когда сидишь: тогда ощущение было приятным и радостным, типа «жизнь — хорошая штука», и совсем другое дело — ощущать опьянение, когда стоишь. Она шепотом поблагодарила Бога, добравшись, наконец, до асфальтового покрытия, начинавшегося после ступенек, но тут мир пошатнулся.

В этот момент Линдси наткнулась на что-то и, переведя взгляд чуть ниже, обнаружила свою машину: оказывается, она опиралась на радиаторную сетку «инфинити».

— О! Это кстати, — пробормотала она. Она забыла, что припарковалась настолько близко к двери. Впрочем, сейчас она вообще не могла вспомнить, как парковала машину. — Но наверное, мне не надо садиться за руль. Наверное, лучше оставить тебя здесь на ночь.

Вот черт! Линдси решила, что она перешла границу, которая отделяет легкий хмель от сильного подпития. Такого, когда начинаешь разговаривать с собственной машиной.

Оглядевшись, она заметила, что в сумраке неподалеку кто-то стоит рядом с пикапом и разговаривает с кем-то еще, кто сидит за рулем.

— Ладно, я позвоню и скажу итог сметы, — проговорил мужской голос, после чего пикап дал задний ход и уехал, оставив сумеречного типа одного.

— Эй! — окликнула его Линдси. — Вы не знаете, можно мне оставить машину здесь? Я буду рядом, в «Медведе»… то есть в «Гризли».

Она указала пальцем на… «Ленивого лося» и только потом сообразила, что ткнула не туда, поэтому перевела вытянутый палец в другую сторону, надеясь, что не ошиблась.

— Да, — ответил ей низкий голос. Очень приятный голос! — Это не страшно.

Вот и хорошо.

— Спасибо, — с трудом выговорила она и, шатаясь, поплелась к багажнику, чтобы забрать чемодан.

Конечно, для этого надо было извлечь из сумочки ключи, но после примерно минуты поисков ей удалось это сделать — и она открыла крышку. Ура! Ее джинсовая куртка лежала поверх чемодана — там, куда она ее бросила после прошлой остановки.

— Брр! — невольно вырвалось у нее, когда она натянула на себя холодную ткань.

После этого Линдси ухватилась за ручку чемодана, но тот не сдвинулся с места. Она потянула сильнее. Чемодан был большой и неуклюжий, и в прошлые две ночи его было непросто затащить в номер мотеля, а ведь тогда она не пила, так что на этот раз задача будет посложнее. Она дергала, пыхтела и тащила, но чертов багаж не двигался с места.

— Вам нужна помощь?

Она вздрогнула и повернула голову. Предложение было высказано довольно ворчливым тоном, так что она механически ответила:

— Нет. — Но тут же добавила: — Ну, наверное.

Очень это неприятная штука — оказаться пьяной и сбитой с толку в чужом городе.

И это стало еще неприятнее, когда Линдси поняла, что мужчина, который вышел из полутьмы, чтобы хмуро предложить ей помощь, оказался не кем иным, как мистером Сексапильной Рубашкой — самим Робом Коултером.