Пламенные эвкалипты

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Этого не должно было случиться! — стонал Хит Мэйсон, обхватив голову руками и невыносимо страдая.

Эбби оцепенела от ужаса и молча смотрела на него.

— Я хочу уехать… — почти беззвучно прошептала она и попыталась шагнуть к двери, но Хит стоял у нее на пути.

— Отец разрушил мою жизнь! — простонал Хит.

Эбби почувствовала, как испуг вновь уступает место гневу.

— Это мою жизнь он разрушил, Хит, а не твою! Это я беременна, а скоро буду еще и бездомной!

Он не могла поверить, что Хит жалуется на жизнь всерьез — с высот своего баснословного богатства.

— Бездомная?! — Он истерически расхохотался, а затем уставился в глаза Эбби, кипя от ярости. — Да ты же получишь все! И все из-за клочка бумаги и двух дурацких фраз!

Эбби не понимала, о чем он говорит, — это смахивало на бред сумасшедшего.

— Что ты говоришь, Хит? Что я получу… при чем здесь клочки бумаги?

— Я не позволю! Не позволю тебе завладеть всем, что должно быть моим! — взвыл Хит.

Зрачки его расширились, лицо пылало лихорадочным румянцем.

— Я не могу позволить тебе и этому ребенку… — он брезгливо ткнул пальцем ей в живот, — …отобрать мое наследство!

Эбби была уверена, что Хит ошибается, но при этом понимала, что он видит в ней и ее ребенке угрозу для себя. Страх ее возрос многократно. Если он хотел причинить вред ребенку… он причинит его и ей самой.

— Мне не нужно то, что по всем законам принадлежит тебе, Хит. Я собиралась уехать завтра утром, и я это сделаю.

Рукой она прикрыла живот — машинальный, защищающий жест. Эбенезера она ненавидела и проклинала, но невинное дитя было частью ее самой.

— Это сейчас ты так говоришь! — буквально выплюнул Хит. — Только это вранье! Если бы ты знала, что все вот это… — он обвел руками вокруг себя, — …принадлежит тебе… Что все это оставлено тебе отцом… ты бы ничего не отдала. Не надо врать!

— Мы с твоим отцом были женаты несколько часов! С чего ты взял, что он мог оставить мне поместье?

— Он не оставлял тебе его специально — и тем не менее оно твое. Какая ирония!

— Ты… говоришь ерунду, Хит!

Вообще-то она хотела сказать, что он бредит, но в этом его состоянии лучше было не заходить так далеко.

— Тогда позволь мне кое-что прояснить. Благодаря второй жене моего отца, Мередит, которая заставила его изменить завещание, поместье должно быть оставлено его жене. Это завещание действительно, а его последняя жена — ты!

Эбби была шокирована этой новостью, но по-прежнему считала, что Хит ошибается.

— Этого не может быть!

— Но именно так все и обстоит. Поверенный моего отца, Эдвард Мартин, рассказал мне об этом.

Эбби не могла поверить в услышанное. Хит говорит о том, что и Мартиндейл-Холл, и сотни акров земли, и ферма — все это принадлежит ей? И Громада-рудник? Разумеется, этого не может быть!

Хит наблюдал за Эбби. Он видел изумление на ее лице, когда она осознала, что теперь является богатой женщиной — и это только сильнее разозлило его.

— Я не позволил Мередит наложить лапу на мое наследство, не позволю этого и тебе с твоим ребенком.

На мгновение его лицо смягчилось, однако не стало менее безумным.

— Мне жаль, что все должно случиться именно так, Эбби. Я должен был жениться на тебе. Мы могли бы прожить нормальную жизнь… вместе… Мне жаль…

Жаль! Она увидела смерть в его безумном взгляде, и сердце забилось стократ сильнее. Эбби очень хотелось спросить, что Хит сделал с Мередит, чтобы не дать ей отобрать его наследство, но она боялась.

— Мне не нужно ничего твоего, Хит, я клянусь! Пожалуйста, отпусти меня. Я подпишу любые документы и обещаю, что ты меня больше не увидишь. Только… не трогай меня!

Хит покачал головой.

— Я не могу рисковать, Эбби.

Она пятилась, а он наступал на нее, неумолимый и безжалостный…

— Ты же не хочешь… Хит… ты же не причинишь мне вреда?

Она так боялась, что едва держалась на ногах. Хит шел на нее, и разделяло их всего несколько шагов.

— Прости, Эбби. Мне и правда очень жаль. Ты красивая девочка, но не настолько, чтобы я позволил тебе отобрать то, что принадлежит мне.

— Но я не отберу…

Она продолжала отступать — и внезапно уперлась спиной в ограждение крыши. Бросив короткий взгляд через плечо, Эбби увидела, что земля далеко внизу… Сердце ее замерло.

— Не делай глупостей, Хит! Умоляю тебя!

Когда он оказался совсем близко, она хотела закричать, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Хит схватил ее за горло, глаза у него стали дикие. Эбби инстинктивно бросилась на пол, обхватила ноги Хита, борясь за свою жизнь. Хит пытался вздернуть ее наверх, чтобы перебросить через ограждение, но она изо всех сил вцепилась ему в ноги, крича и умоляя остановиться. Он грубо отрывал от себя ее пальцы, почти ломая их, и крики Эбби стали еще громче, в них звучали ужас и боль.

— До этого не должно было дойти! — Голос Хита был голосом безумца, маньяка.

— Мистер Хит! — раздался от дверей крик Уинстона. — Что вы делаете?

Дворецкий услышал крики Эбби и сейчас не мог поверить своим глазам.

Хит досадливо тряхнул головой. На лице его не было раскаяния — одно лишь возбуждение.

— Уинстон, помогите мне! — крикнула Эбби.

Она отпустила ноги Хита и попыталась встать с пола. Хит воспользовался этим, обхватил девушку за талию и снова попытался выбросить за ограждение. Уинстон бежал к ним, но он был стар, и артрит не позволял ему двигаться быстро.

Эбби с ужасом поняла, что любая секунда может стать последней в ее жизни. Уинстон дотянулся до Хита и схватил его за руку, но тот отпихнул его с такой силой, что старик потерял равновесие и упал, ударившись головой о железный скат крыши. Уинстон застонал, но подняться самостоятельно уже не мог. Хит вновь обернулся к Эбби, однако ее внимание было приковано к дворецкому — Эбби потрясло, с какой жестокостью Хит ударил старика.

— Остановись, Хит! — закричала она. — Прекрати это безумие!

— Ничто не будет стоять между мной и моими деньгами! — прошипел Хит, снова обхватывая ее. Эбби кричала и боролась, но Хит навалился на нее — и она почувствовала позади себя пустоту. Перила задрожали и начали прогибаться — на долю секунды Эбби показалось, что сейчас они рухнут с крыши вдвоем.

— Хит, перила!!! Прекрати!

Казалось, Хит ее даже не слышал. Он навалился на Эбби всем весом, и она услышала треск — металлические прутья выскакивали из гнезд.

Когда перила зашатались, Хит на мгновение выпустил Эбби, инстинктивно пытаясь сохранить равновесие. В этот момент целая секция ограждения рухнула с крыши на землю. Хит взмахнул руками и упал вниз. Эбби не успела отскочить от рушащейся второй секции перил — и конструкция поволокла ее за собой. Эбби уже хотела закричать — и в этот момент чья-то сильная рука буквально выдернула ее из бездны.

Это был Джек, успевший в самый последний момент. Он выбежал на крышу, когда перила уже рушились, и кинулся вперед, туда, где на краю боролись Эбби и Хит.

Он видел, что не успевает, и потому прыгнул в последний момент, покатился по крыше и успел ухватить Эбби за ногу и подол платья…

Тяжело дыша, он вытянул ее на крышу и заключил в крепкие надежные объятия.

— Я тебя держу… — прошептал он, тихо баюкая девушку. — Ты в безопасности, Эбби.

Она всхлипывала, прижимаясь к нему. Джек тяжело дышал — весь путь от ворот он проделал бегом. Уже на главной аллее он услышал крики Эбби, а затем и увидел их с Хитом на крыше Мартиндейл-Холла. Джек видел, как они боролись, и едва не впал в панику. Двери дома был закрыты, поэтому ему пришлось бежать вокруг и войти через заднюю дверь. В кухне пришлось схватить за плечи и встряхнуть перепуганную до одури служанку Луизу — только после этого она указала Джеку путь на крышу.

Уинстон застонал и неловко сел, держась за голову. Затылок он разбил до крови. Потом он непонимающим взором уставился на безобразный пролом в ограждении крыши и пролепетал:

— А где же… где мистер Хит?

Джек молчал, и старый дворецкий все понял.

Эбби прижималась к Джеку, вся дрожа, но внезапно острая боль пронизала ей низ живота, и она вскрикнула.

— Что случилось, Эбби?!

— Ребенок… — выдохнула она, даже не подумав, что Джек впервые слышит от нее о существовании ребенка.

— Ребенок! — прошептал потрясенный Джек. Значит, Клементина говорила правду…

Уинстон поднялся на ноги.

— Я немедленно пошлю Алфи за доктором!

Три часа спустя Эбби осматривал молодой доктор из Бурры. Эбби лежала в одной из шестнадцати спален Мартиндейл-Холла.

— Вы знаете о том, что были беременны? — спросил доктор.

— Да, со вчерашнего дня, — тихо ответила Эбби.

— Мне очень жаль, но… вы потеряли дитя, — негромко и с явным сочувствием сказал доктор. Он только что исследовал окровавленную простыню, которую миссис Хенди сочла необходимым сохранить до его приезда. Кроме того, он осмотрел многочисленные ушибы и порезы Эбби.

Эбби подозревала это, но душа ее все равно наполнилась тоской… и странным ощущением утраты.

— Мне очень жаль, мисс Скоттсдейл! — сказал доктор Филип Боксборо. — Однако это совершенно неудивительно, после того что вам пришлось пережить.

Он уже успел осмотреть тело Хита, лежавшее перед домом, и выслушать краткий рассказ о случившемся.

— Вы должны отдыхать и не вставать с постели несколько дней. Обещайте мне это!

— Да, доктор! — грустно откликнулась Эбби.

Доктор видел, что она вполне осознает случившееся с ней, однако предполагал, что в течение нескольких дней у нее может случиться запоздалый шок.

— Обещайте, что пошлете за мной, если почувствуете себя хуже. Я приеду немедленно!

Эбби кивнула.

В дверь постучали. Миссис Хенди и Луиза принесли поднос с едой. Доктор велел домоправительнице заварить для больной крепкого чаю.

Филип Боксборо вышел в коридор, где маялся в ожидании Джек. Женщины остались с Эбби. Для нее уже была приготовлена ванна и чистая ночная сорочка.

— Как Эбби? — вскинулся Джек при виде доктора.

— Боюсь, она потеряла ребенка! — печально сказал врач, принимая Джека за отца. — Мне очень жаль.

— Как она это перенесла?

— Она держится молодцом, но я боюсь, что через несколько дней, когда воспоминания улягутся, у нее может начаться депрессия. Будьте наготове, и если потребуется, немедленно вызывайте меня.

— Простите, что вам пришлось проделать весь этот долгий путь из Берры! — сказал Джек молодому доктору. — Похоже, доктор Эшбурн приболел, и никто не может найти врача, который его подменяет.

— Вероятно, вы говорите о Верноне Миде? Я как раз подменяю его в Берре, — серьезно сказал молодой доктор.

— О… — Джек не знал, что сказать. Странные это были перестановки.

— Доктор Мид попросил меня подменить его, пока он будет заменять доктора Эшбурна.

— Но доктор Мид должен был быть на месте, у себя дома, когда его искал Алфи Холбрук?

— Боюсь, его не было. — Молодой доктор явно чувствовал себя неловко.

— Тогда где же он? — Джек неожиданно понял, что молодой доктор скрывает какую-то очень важную информацию.

— Боюсь, это будет еще одним ударом, но… — Боксборо понизил голос: — Доктор Мид мертв, мистер Хокер.

— Мертв?!

— Да. — Доктор осторожно заглянул в комнату больной, где миссис Хенди как раз поила Эбби горячим чаем. — Он покончил с собой вчера вечером, мистер Хокер.

Джек был потрясен до глубины души.

— Самоубийство…

— Да. Он оставил записку, в которой признавался в своей причастности к смерти старшего мистера Мэйсона. Доктор Мид написал, что не в силах жить с этим.

— Но как он мог быть причастен к смерти Эбенезера? — Джек ничего не понимал. — Я думал, Эбенезер умер от разрыва сердца.

— Доктор Мид готовил для Эбенезера Мэйсона лекарства и полагал, что именно они послужили причиной смерти. Он оставил письмо поверенному Мэйсонов, мистеру Мартину. Меня вызывали по поводу некоторых медицинских терминов и предписании, упомянутых в признании Мида. — Доктор взглянул на часы. Было уже около полуночи. — Нет сомнений, что мистер Мартин должен был связаться завтра утром с Хитом Мэйсоном, поэтому я заеду и оставлю ему записку с информацией о смерти Хита.

— Что вы напишете в свидетельстве о смерти, док? — тихо спросил Джек.

Филип помедлил всего мгновение.

— Я думаю, учитывая сложившиеся обстоятельства, смерть от несчастного случая.

Когда служанка и домоправительница вышли из комнаты Эбби, Джек зашел к ней. Миссис Хенди строго наказала ему не задерживаться и не волновать девушку.

— Я просто хотел узнать, как ты, прежде чем ты заснешь, Эбби, — мягко сказал Джек.

«Хватит с нее на сегодня потрясений, — подумал Джек. — Не стоит говорить еще и о смерти доктора Мида».

— Мне хочется спать, но не думаю, что я смогу. У меня в голове все перепуталось, — тихо откликнулась она.

— У тебя была ужасная ночь — это не мудрено, — с пониманием отозвался он.

— Меня бы не было в живых, если бы не ты, Джек! — Эбби была очень благодарна ему за то, что он пришел сейчас ее навестить.

— Это просто чудо, что я успел. Когда я бежал по аллее и слышал твой крик… Я думал, что опоздал.

У него чуть сердце от ужаса тогда не выскочило. Он пытался крикнуть в ответ, но все заглушали отчаянные крики Эбби.

Эбби подумала о невинном ребенке, которого она потеряла, и тоска накрыла ее черным облаком. Она знала о его существовании всего несколько часов, она даже не успела по-настоящему привязаться к нему, но боль утраты становилась все острее.

— Я потеряла ребенка… — прошептала она. — Прости, я не сказала тебе о беременности… но мне было стыдно…

Не договорив, она отвернулась к окну, борясь со слезами.

— Нет твоей вины в том, что тебя изнасиловали, Эбби! — тихо сказал Джек, накрывая своей широкой теплой ладонью ледяную руку Эбби. — Мне бы хотелось, чтобы ты мне верила… и знала, что я всегда буду стоять за тебя. И знаю, что мама поступит так же и сделает все, чтоб тебе помочь.

Эбби до конца не верила Джеку. Сейчас им движет жалость, потому он и говорит о поддержке. Она хотела сказать, что Клементина уже рассказала ей об истинных чувствах Джека… но усталость неожиданно навалилась на Эбби, она закрыла глаза — и заснула.

Джек сидел возле кровати спящей Эбби почти всю ночь. Только на рассвете, когда лучи солнца позолотили холмы, предвещая наступление нового ясного дня, он спустился вниз, чтобы выпить чашку чаю. К удивлению Джека, Уинстон был на кухне, сверкая белоснежной повязкой на голове. Дворецкий явно еще не ложился — одежда на нем была вчерашняя, запачканная кровью.

Уинстону было около семидесяти, поэтому Джек беспокоился, как он сможет перенести эту травму.

— Тебе бы лечь, Уинстон? — сказал Джек, усаживаясь за кухонный стол.

— Я ждал гробовщика, мистер Хокер. Они с помощником приходили час назад.

— Я думал, они придут позже.

Джек и молодой доктор ночью перенесли тело Хита в малую гостиную, а Алфи Холбрук отправился за сержантом Брауном и заодно известил гробовщика.

— Алфи велел им не мешкать, сэр. Я думал, так будет лучше для мисс Скоттсдейл. Нехорошо, если мастер Хит будет долго лежать в одном доме с ней, после того что он наделал.

— Очень разумно с твоей стороны, Уинстон. Что сержант? Приезжал?

— Нет еще, сэр. Он приедет попозже.

Джек присмотрелся к старику — выглядел тот неважно.

— Ты в порядке, Уинстон?

— У меня страшно болит голова, мистер Хокер! — На затылке у Уинстона была здоровенная, величиной с куриное яйцо, шишка.

— А доктор тебя осмотрел?

— Я отклонил его предложение осмотреть меня, сэр. Как там мисс Скоттсдейл?

Джек покосился на бутылку рома, стоявшую на столе, — не в ней ли частично таилась причина головной боли дворецкого?

— Она спит — и это для нее сейчас самое лучшее.

— Конечно, сэр.

— Я до сих пор не могу поверить, что Хит пытался убить ее.

Джек не лгал. Эта мысль терзала его, не давая покоя всю ночь. Он даже ни разу не вспомнил ни о Клементине, ни о Томе, оставшихся в Мануре.

Джек, конечно, подозревал, что в наследство от отца Хит получил громадные деньги, но убийцей представить его не мог. Неожиданно еще одна мысль пришла Джеку в голову.

— Уинстон, ты же не считаешь, что это я столкнул Хита с крыши?

Дворецкий заколебался на мгновение, и Джек понял, что самого момента падения Уинстон не видел. Однако голос Уинстона прозвучал твердо:

— Нет, сэр. Я уверен, что вы этого не делали.

Неожиданно смятение отразилось на лице старика. Джек подумал, что дворецкий все же подозревает его, но тот произнес задумчиво:

— Я всегда подозревал, что Хит был в тот день со второй супругой старого хозяина на крыше… в тот день, когда она разбилась.

Он никогда не высказывал своих подозрений вслух, не делился ими даже с миссис Хенди, но теперь ему требовалось выговориться.

Джек внимательно слушал, понимая, что Уинстону надо излить душу.

— Мередит была очень сильная молодая женщина. Волевая. Не из тех, кто позволяет распоряжаться своей судьбой. У нее просто не было поводов прыгать с крыши.

— Ну… Эбенезер был не самый легкий человек.

Джек прекрасно представлял себе, как Эбенезер мог тиранить свою молодую жену, и не сомневался, что при желании вполне мог довести ее до самоубийства.

— Он-то был не самый легкий, да только Мередит прекрасно знала, как им манипулировать, и поверите — хозяин ее слушался. Она знала, как получить то, что она хочет, и ей нравилось жить на широкую ногу. После того, что я видел вчера на крыше… Я думаю, что это Хит сбросил Мередит с крыши. Я бы ни за что не поверил, что он на это способен, если бы не видел все собственными глазами…

Дворецкому было, похоже, больно даже думать об этом. Он не был образцом верности, но его явно подкосил тот факт, что он служил двум хозяевам, не заслуживавшим даже уважения.

— Перед самой ее гибелью Хит и Мередит страшно поругались. Хозяина дома не было, а дверь в гостиную была закрыта. Они спорили из-за денег. Из того, что я слышал… последнее слово осталось за Мередит — она сказала ему о завещании. Хит был просто в ярости. Потом Мередит поднялась на крышу. Она часто ходила туда любоваться окрестностями. Хит потом говорил, что поднялся туда уже после ее смерти, хотел извиниться за скандал… но никто из прислуги в доме его не видел.

— Возможно, тебе стоит рассказать об этом полиции, Уинстон, — тихо сказал Джек и плеснул рома себе в чай.

— Зачем? Хит мертв, его уже не смогут обвинить в том убийстве.

— Хита не смогут. Но, быть может, родителям Мередит будет немного легче, если они узнают, что она не покончила с собой.

Уинстон немного поразмыслил:

— Возможно, вы правы, мистер Хокер…

Было уже совсем светло, когда в дверь постучали. Уинстон отправился в холл и привел Эдварда Мартина. Адвокат был явно удивлен, увидев повязку на голове дворецкого и пятна крови на его одежде. Доктор Боксборо известил его, что Хит Мэйсон свалился с крыши, но в детали не вдавался.

— Проходите в гостиную, сэр, — сказал дворецкий. — Хотите чаю?

— Да, благодарю, Уинстон.

На кухне уже хозяйничала миссис Хенди, пообещавшая принести чай в гостиную, и потому Джек присоединился к адвокату и дворецкому.

С Мартином они были знакомы, поэтому обменялись рукопожатиями. Джек объяснил, почему он здесь, и они вместе с Уинстоном подробно изложили Эдварду Мартину все события минувшей ночи.

Эдвард выглядел потрясенным. Он не мог предвидеть такой трагедии.

— Мисс Скоттсдейл все еще здесь?

— Да, — ответил Джек. — Она спит наверху.

— Я должен поговорить с ней перед уходом.

— Не думаю, что сейчас стоит обсуждать с ней произошедшее! — замялся Джек.

— Мне нужно обсудить то, что касается лично ее, Джек.

Адвокат искренне сожалел, что не сделал этого раньше. Возможно, сделай он это, Хит был бы жив…

Эбби проснулась как от толчка и резко села в постели. Она задыхалась, на висках выступил пот. Ей снился кошмар: будто она летит с крыши, а на руках у нее ребенок… Придя в себя, она поняла и вспомнила, что отчасти этот сон не был просто фантазией. Она поднялась, накинула халат, оставленный миссис Хенди, и спустилась вниз.

— Доктор Боксборо сообщил, что врач Эбенезера, доктор Мид, покончил с собой. Это правда? — спросил Джек.

— К сожалению, да. Доктор Мид оставил мне письмо. В нем сообщалось, что к тому времени, когда я его прочитаю, доктор будет уже мертв. Я немедленно известил полицию, но, увы, было уже поздно.

Эбби как раз спустилась на первый этаж и расслышала эти слова. Через мгновение она уже стояла на пороге гостиной, и Джек вскочил ей навстречу. На лице девушки отражалось недоверие.

— Эбби! — сказал Джек. — Может быть, тебе не стоило вставать?

— Я правильно расслышала? Вы сказали, что доктор Мид покончил с собой?

— Да, — отвечал Эдвард. — Боюсь, это правда.

Эбби взглянула на Джека и вспыхнула, машинально прикоснувшись рукой к животу.

— В субботу утром я была у врача в Клэре. Доктор Мид замещал доктора Эшбурна.

Джек понял, что она хотела сказать. Эбби заслуживала объяснений, и он взглянул на адвоката.

— Доктор Боксборо сказал, что доктор Мид винил себя в смерти Эбенезера Мэйсона. Это так?

— Да. Он выписывал Эбенезеру некое лекарство, связанное с его… — Адвокат смущенно замялся: —…проблемой.

Объяснение, что это была за проблема, было оставлено доктором Мидом в той же записке, но Эдвард сомневался, что такими подробностями стоит делиться со всеми.

— Доктор Мид пришел к выводу, что именно его лекарство стало причиной спазма сосудов и разрыва сердца. Кроме того, он считал себя виновным в том, что… Эбенезер сделал с вами, Эбби. И с другими женщинами.

Эбби смотрела прямо на него, не боясь больше возможного унижения. Она должна была знать.

— Что вы имеете в виду?

— Периодически доктор Мид прописывал Эбенезеру опиат, чтобы помочь справиться со стрессом, связанным с событиями на шахте. До недавнего времени он и понятия не имел, что Эбенезер использовал опиат для того, чтобы опаивать женщин… и насиловать их. — Адвокат упорно смотрел в пол. — Он подозревал что-то нехорошее, но когда удостоверился наверняка, не смог с этим жить.

Эбби тяжело опустилась на софу, разом вспомнив беседу с доктором Мидом. Так, значит, он знал, что Эбенезер использовал наркотик, чтобы надругаться над ней. Вот почему он назвал ее порядочной девушкой, попавшей в беду! Он знал, что в случившемся нет ее вины. Только его вина.

— Доктор Мид делал вскрытие старого хозяина, — подал голос Уинстон. — Он сказал мистеру Хиту, что его отец умер от сердечного приступа.

— Он и в письме это подтвердил, но вызвать этот приступ могли ингредиенты того лекарства, которое он прописывал Эбенезеру.

— Но он ведь мог ошибаться! — пробормотал Джек, понимая, какой невосполнимой потерей является смерть доктора Мида.

— Да, но он уже был в подавленном состоянии духа. Он винил себя и за лекарство, и за наркотики, из-за которых пострадали невинные женщины. — Эдвард взглянул на Эбби. — Я знаю, все это для вас ужасный шок, вы прошли через невыносимые испытания… но сейчас у меня к вам совершенно официальное дело, мисс Скоттсдейл. Вы в силах поговорить со мной?

Эбби подняла на него мрачный взгляд.

— Да.

— Возможно, это может подождать, Эбби? — вступился было за нее Джек.

— Нет, Джек. Хит говорил странные вещи, и мне хотелось бы получить им объяснение.

— Он упоминал завещание своего отца? — спросил адвокат.

— Да. Я думала, он болтает всякую чушь.

— То, что он говорил, могло показаться бредом, но могу все объяснить. Эбенезер оставил завещание, которое не менялось долгие годы. По этому завещанию все имущество Эбенезера наследует его жена, без указания конкретного имени.

— Хит об этом и говорил…

— Имя жены не указано, а он женился на вас в день своей смерти, поэтому все наследуете именно вы.

Эбби ахнула. Хит говорил правду…

— Неудивительно, что Хит сошел с ума…

— Вы хотите сказать, что Эбби наследует дом и шахту? — ошеломленно спросил Джек.

— Да, верно, — кивнул Эдвард. — Эбенезер был богатым человеком: много земли, ферма, скот, коттеджи арендаторов, счета в банке, несколько магазинов и жилых домов в городе и, разумеется, шахта в Берре.

Джек заморгал, не веря своим ушам.

— И Хит, выходит, знал об этом со дня смерти своего отца?

Джек начинал понимать подоплеку этой истории…

— Да, знал и был очень этим недоволен. Он надеялся получить все после безвременной смерти Мередит, и получил бы, не женись Эбенезер вновь.

Джек бросил короткий взгляд на Уинстона — тот явно думал о смерти Мередит и своих подозрениях. После увиденного на крыше вчера ночью было нетрудно заподозрить Хита и в первом убийстве.

— У Хита были какие-то намерения в отношении Эбби? — спросил Джек Эдварда.

— Намерения? — Эдварду не хотелось демонстрировать свою осведомленность в этом вопросе.

— Разумеется, он не говорил вам прямо о том, что собирается ее убить, однако во время первого своего визита к ней он был груб, а затем резко изменил свое отношение. Меня еще удивила эта перемена… но того, что он дойдет до убийства, я не предполагал.

Эбби подняла голову и посмотрела адвокату прямо в глаза.

— Так вот почему он неожиданно захотел на мне жениться? Таким образом он мог бы получить состояние отца законно.

— Совершенно верно, — осторожно сказал Эдвард.

— Но почему вы не известили Эбби о наследстве сразу после смерти Эбенезера? — с подозрением спросил Джек. — Разве не это вы должны были сделать?

Он подумал, что Эдвард и Хит могли состоять в сговоре.

— В моем распоряжении было двадцать восемь дней и куча бумажной работы. По истечении этого срока я обязан был информировать ее…

— И это давало Хиту время охмурить Эбби?!

Эдвард вспыхнул:

— Я надеялся, что за это время он все осознает и смирится с ситуацией. Разумеется, он переживал, тем более что я информировал его: отец оставил ему жалкое пособие в сто фунтов. Вы должны понимать, что ситуация была щекотливая.

— Конечно! — воскликнул Джек. — И к тому моменту, когда Хит понял, что не в силах контролировать ситуацию, Эбби была обречена.

Эдвард смущенно посмотрел на Эбби.

— Если я могу быть вам чем-то полезен, мисс Скоттсдейл, — обращайтесь. В самое ближайшее время мы подпишем основные бумаги и вы вступите в права наследства… — Он сделал паузу. — Мои поздравления. Теперь вы очень, очень богатая женщина.

Эбби задумчиво протянула:

— Теперь я женщина, у которой появилась масса возможностей…

Эта мысль потрясла ее. Сейчас ей не хотелось ничего — только забиться в свою комнату, словно в нору, и зализывать раны.

— Мой вам совет — продавайте шахту, — сказал Эдвард.

Эбби никак не могла осознать, что теперь является владелицей шахты, на которой работал и погиб ее отец.

— Что касается Мартиндейл-Холла — прекрасный дом, но слишком велик, — продолжал адвокат.

Эбби взглянула на беднягу Уинстона. Она представила, как продает дом и вся прислуга остается без места и привычного жилья. Как она может так поступить с ними после стольких лет верной службы?..

После того, как Эдвард Мартин ушел, Эбби сделалась тихой и задумчивой.

Джек не приставал к ней, понимая, что ей надо обдумать все случившееся. Он и сам едва мог поверить в происходящее, ведь совсем недавно Эбби была всего лишь бездомной нищенкой.

Эбби посмотрела на разбитый портрет Эбенезера, стоящий на полу возле камина. Ей хотелось разбить, разорвать его на мелкие кусочки и сжечь, но огня в камине не было.

— Ты не мог бы убрать этот портрет отсюда, Уинстон? — попросила она дворецкого, когда он принес поднос с завтраком. — Я не хочу его видеть.

— Да, мисс Скоттсдейл. — Уинстон поставил поднос на стол и понес портрет к дверям.

— И зови меня просто Эбби, Уинстон, — устало попросила девушка.

— Да, мисс… я хотел сказать, Эбби. — Дворецкий знал, ему понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть.

— И еще я хочу, чтобы ты отправлялся спать, Уинстон. На весь день. Разумеется, когда позавтракаешь. Ты был на ногах всю ночь.

— Но…

— Никаких «но», пожалуйста.

— Хорошо, мисс… Эбби.

— Просто Эбби.

Уинстон кивнул и вышел из комнаты.

— Завтракать я не хочу, пойду прилягу, — сказала Эбби Джеку.

— Ты должна постараться поесть, Эбби. Заболеешь.

— Я даже думать о еде не могу.

Джек не знал, как уговорить ее.

— Я должен вернуться в Бангари. Мама, наверное, страшно волнуется за нас обоих. Не хочешь поехать со мной?

— Нет, Джек. — Ее голос прозвучал холодно и равнодушно. — Мне нужно время, чтобы обдумать все случившееся.

— Я понимаю. Но ты могла бы сделать это и дома. — Он хотел иметь возможность приглядывать за ней.

— Мой дом теперь здесь. — Эбби обвела комнату рукой. — По крайней мере, на некоторое время.

Джек опешил.

— Ты хочешь остаться в этом доме?

После всего, что с ней случилось в этом доме, она должна бежать отсюда без оглядки при первой же возможности — так ему казалось. Однако он не хотел ее нервировать или тревожить, и потому молчал.

— Разумеется, ведь он теперь принадлежит мне.

Джек совершенно растерялся.

— Тогда я… пойду, наверное? — Он поднялся. — Если приедет сержант Браун и захочет переговорить со мной о Хите, скажи, что я дома.

— Хорошо, — равнодушно ответила Эбби.

Джек медленно пошел к дверям. Ему не хотелось оставлять ее одну, но что еще он мог сделать?

— Джек?

— Да? — В голосе Джека звучала надежда.

— Спасибо за все, что ты для меня сделал.

— Ты уверена, что не хочешь вернуться в Бангари вместе со мной, Эбби? Мне кажется, будет лучше, если вокруг тебя будут люди, которые… — Он очень хотел сказать «которые любят тебя», но испугался. — …которые позаботятся о тебе.

— Я хочу остаться одна.

Она знала, что это прозвучало холодно и отстраненно… но с этим уже ничего поделать было нельзя.

Джек не ответил. Он покидал Мартиндейл-Холл в смятении. Идя по аллее, он в последний раз обернулся на дом. У него было чувство, что он никогда больше не увидит Эбби…