По моим правилам

Глава 20

Ей снилось прошлое.

Она и Джонни только что вернулись в квартиру миссис Портер после той стычки с семьей Уолшей, когда она совершила обмен Макса на троицу убийц ее сестры…

Лив как будто находилась в том моменте времени, но почему-то прекрасно знала, что случится дальше…

Они пили что-то… Во сне это не имело четкого образа: просто какие-то напитки.

Лив чувствовала его тепло. Она легла рядом с ним на ковер в гостиной и, греясь в его лучах, в его энергетике, окутавшей ее с ног до головы, она улыбалась, жадно глядя на него. Он был все таким же. Красив, как и всегда. Лив видела его темные, чуть волнистые волосы, пушистые ресницы, темные брови и даже щетину на его щеках и подбородке… Она улыбалась, потому что ожидала окончания их разговора… Что-то там о Максе… Лив не хотела ничего слышать, для нее существовал сейчас лишь Джонни, с самым беспечным видом лежащий рядом и сунувший руку под голову, только его улыбка, и… Она хотела тот поцелуй. Тот самый, что перевернул все в ее душе. Тот самый, что запомнился так, будто длился всю ночь, а не несколько волшебных секунд… Тот самый, пропитанный любовью… Его любовью к ней…

Он повернул голову. Его зеленые глаза сияюще смотрели на нее… Лив тонула в их тепле, в их обаянии и игривом свечении… Она придвинулась ближе, посмотрев на его губы и так отчаянно желая ощутить их на своих губах, что она готова была умереть сию же минуту… Боже, Боже, этот поцелуй станет ее вселенной, пожалуйста, ну же… Лив дрожала, глядя то в его глаза, то снова на губы в жадном, болезненном нетерпении… А Джонни вдруг посерьезнел и сказал холодным, отстраненным голосом:

- Нет, Оливка. Мы оба знаем, что этот поцелуй был ошибкой. Ты дашь мне надежду, а потом разрушишь ее… Потому что его, его ты любишь, а не меня. Вы должны быть вместе. А я – всего лишь твой друг. Извини, малышка Лив, но я не могу.

И он вдруг поднялся и направился к выходу из квартиры… Что это?.. Что это?.. Почему? Почему он уходит??? Лив резко села, глядя на его спину с таким неподдельным ужасом, что ее дыхание мгновенно участилось. Нет, все не так, не так, он ошибается, черт возьми, ошибается!!! Она протянула к нему руки и открыла рот, чтобы окликнуть, остановить, все объяснить, но ее голос будто отнялся… Она не могла издать ни звука… Лив хрипела изо всей силы, но он не слышал ее, она кричала внутри себя: «Нет… нет… вернись, умоляю, вернись, вернись, я не смогу без тебя, я не смогу…»

И вдруг ее голову будто что-то взорвало изнутри… Боль ударила в виски, а в сердце хлынула кровь и страдание, страдание… Лив громко закричала и…

Проснулась. Секунда… Она не дышала… Сердце ударило в груди огромной горячей лавиной, и блок треснул… Лив зарыдала, закрыв лицо руками и утопая в своих эмоциях… Он ушел тогда… Ничего не было… Нет. Очнись. Он ушел сейчас. Ты предала его, поддавшись призракам прошлого…

Боль, боль, отчаяние и ужас, снова боль и боль истязали всю ее, Лив билась в кровати, пылая костром и заливая подушку слезами, она кричала и ненавидела себя и… О, Боже. Джонни у него. У Эрнесто. Он может их убить. Он может…

Лив резко села, истерично всхлипнула и захохотала. Она жива. Она жива! Она… жива!!!

Боль, ненависть и гнев.

- Если ты с ним хоть что-то сделаешь, я тебя четвертую, саранча дохлая!! Убью!! Ненавижу тебя и твои проклятые игры!! – от души прокричала Лив в пустоту своей комнаты, наслаждаясь каждым мгновением тянущих за жилы отвратительных, болезненных, злобных чувств, правда, тут же пожалела об этом, потому что на ее крик прибежали Марти, Эдди, отец, Брайан и Аврора, влетев в ее комнату без стука, но зато с оружием наготове, блистая начищенными пистолетами и пижамными костюмами, сорочками, трусами-боксерами и недобритыми щеками.

- Где он?? – заорал Эйден (пижамный костюм), зорко озираясь по всей комнате и размахивая револьвером.

Лив, по щекам которой все еще катились слезы, увидев эту фантастическую пятерку, похожую на манекенщиков из рекламы нижнего белья, громко расхохоталась, ощущая, как бешено и гулко бьется ее сердце.

- Отец, ты что, всерьез собираешься искать своего психиатра у меня в комнате?? Ну тогда в шкафу посмотри, может быть, он также адекватен, как и ты, поэтому и сидит среди коллекции женских маек и драных джинсов, в обрамлении туфель всех цветов и оттенков! – со смехом проговорила она, поставив «пижамный костюм» в тупик своим ответом.

- Мисс Оливия, кто вас обидел?? Покажите мне его, и я вышибу ему мозги! – взволнованно воскликнул Марти (трусы-боксеры и одна недобритая, покрытая пеной, щека), кружа по комнате с пушкой наперевес.

Лив захохотала еще громче и, утирая слезы, вскочила с кровати и подошла к нему, пристально заглянув ему в глаза с шутливой серьезностью:

- Ну… не знаю, огурец, наверное… это был ты. Да, точно! Это ты меня обидел. – уверенно заявила Лив, и ее взгляд неожиданно переместился на его колючую, под толстым слоем геля, шевелюру. Она подняла брови и потыкала в прическу Марти пальцем. – Ты не просто обидел, а оскорбил меня до смерти тем, что у тебя начали отрастать корни, а ты до сих пор не покрасился! Ты вообще в своем уме? И как тебе не стыдно на людях в таком виде появляться, ума не приложу…

Она поцокала языком и рассмеялась, увидев наивный испуг на детском лице сорокалетнего мужчины, который, по-видимому, воспринял слова о своей виновности перед девушкой слишком близко к сердцу… Только не очень понял, все-таки, в чем же он был виноват перед ней. Марти медленно переглянулся с Эйденом, найдя собрата по отсутствию понимания странного юмора девушки, а Лив, тем временем, была атакована со стороны «пижамного костюма номер два»:

- Оливия, это ты? – не придумал ничего лучше, как спросить, Брайан.

Лив вытаращила на него глаза и прыснула, сходя с ума от безудержного, истерического веселья:

- Нет, вермишель, это не я, это Адам! Ты что, опять не узнал меня? Даже не пытайся запудрить мне мозги, я знаю, что ты веришь в переселение душ, и пожалуйста, не стесняйся этого! Никто тебя не осудит.

- Во что верит? – тихо и изумленно спросил Эйден, посмотрев на своего консильери, который, подняв брови, с ухмылкой слушал очередной опус из уст бешеной девчонки.

- Что значит «опять не узнал меня»? И что еще за Адам? – мягко говоря, остолбенев, спросила Аврора (ночная сорочка). - У нее что, бред вступил в восстановительный период? Может, укол от бешенства поможет или еще что-нибудь в этом роде?

Брайан ухмыльнулся.

- Терпение, Аврора. Скоро ты все узнаешь. Она не станет долго держать в себе ключи к секрету собственных фантазий.

- Адам Крейн, конечно! Какой же еще? – тут же оправдав ожидания Брайана, воскликнула Лив, схватившись за голову и умирая от бушующего в ней урагана веселья и тоски.

- Это тот черный, что блюз исполняет?.. – поразил всех своими музыкальными познаниями хмурый Эдди (трусы-боксеры №2), и Лив энергично закивала:

- Ага, он самый! Это на сцене он такой энергичный, а в жизни – ни то, ни се, как селедка под шубой или холодец с хреном… В самом лучшем смысле этого слова. – поспешила добавить Лив, опасаясь, что утренние слушатели ее немного превратно истолкуют. – И как же ты, Брайан, во мне его разглядел? У тебя явно сверхспособности, не зарывай талант в песок, макаронина!

- Так! – выдохнул вконец сбитый с толку Эйден, пытаясь прийти в себя и призвать к порядку свою дочь и свою голову… Или, скорее, наоборот: сначала голову, а уж потом – дочь. – Что все это значит, Оливия?? И почему ты кричала?? Мы слышали твой плач, потом какие-то угрозы, а потом смех… Думали, что на тебя напал Эрнесто…

Лив просмеялась и выдохнула, немного, все же, приходя в себя.

- Ты бы, папуля, лучше думал о том, как самому на него напасть, ты может быть запамятовал, но мой муж и фантом из прошлого чертов кошмар Макс у этого мерзавца! Их надо спасти, а не бегать с пистолетами по спальням, услышав какой-либо шорох!

- Шорох??? Да ты кричала, как… - отец не закончил: Лив на всех парусах вылетела из спальни.

Гонимая вихрем внутри себя, она выскочила на крыльцо и резко остановилась, вдыхая полной грудью холодный осенний воздух. Поежившись, но не думая о том, чтобы вернуться в дом за теплой кофтой, Лив плюхнулась на ступеньки, обратившись внутрь себя…

Целая палитра чувств бушевала в ней, разливаясь волнами по ее органам, расцветая в самом сердце, заставляя ее плакать и улыбаться одновременно. Лив никогда не думала, что будет мечтать о том, чтобы снова чувствовать боль, бешеную, невыразимую тоску и страдание от страшной потери, которой могло бы и не быть, если бы не она сама…

Безразличие делает нашу жизнь пустой и бессмысленной. Оно истязает нас тем, что каждая минута, прожитая в этом мире, наполнена ничем, существование похоже на сухой, пожелтевший лист, упавший с дерева и подхваченный ветром, носимый по пространству без конечной цели. Людям дана великая способность: сострадать, помогать нуждающимся, радоваться пустякам, плакать от физической боли, ощущать настоящую любовь и чувствовать невыносимую боль от ее утраты… Любое чувство делает нас живыми, делает нас сильными или слабыми, теми, кто заслуживает свое счастье долгой и упорной борьбой, и теми, кто поддается отчаянию и сгорает, сломившись под гнетом обстоятельств… но всегда настоящими, полноценными людьми. Высшими существами в этом мире.

Лив всхлипывала, упиваясь собственной мукой, но радовалась, что снова стала прежней. Она сунула руки в карманы спортивных штанов и вдруг нащупала рукой деревянные шарики на ленте. Девушка достала из кармана браслет Эрнесто и уставилась на него, размышляя. Почему он носил его? Откуда у него этот браслет? Что он для него значил?

Лив была уверена, что с этим браслетом у Эрнесто связана какая-то душещипательная история, которая останется с ним на всю оставшуюся жизнь… Не зря же он теребил его в руках в те моменты, когда задумывался над чем-то, или испытывал тревогу…

Лив злилась на него, очень сильно, она ненавидела его за то, что он забрал ее близких, но… Она будто понимала его изнутри, будто чувствовала его комплекс или психологическую проблему, ощущала тонкую связь между ними, и дело было не только в том, что у них была одна биологическая мать… Связь была духовной и едва уловимой, но достаточной для того, чтобы Лив по-прежнему не хотела убивать его… И этот браслет служил ей напоминанием об этой, другой его стороне.

- Это что, его фенечка? – спросил сзади грубоватый и насмешливый женский голос, и Лив обернулась, увидев кутавшуюся в теплый халат Аврору, стоявшую в дверном проеме.

Лив не хотела обсуждать эту фенечку с ней, поэтому молча отвернулась и сунула бирюльку Эрнесто обратно в карман. Аврора хмыкнула, заметив этот жест, и присела рядом с Лив, вытащив тонкую сигарету и закурив.

- Ну так что это было? Воспоминание? Фото? Изрядная доза алкоголя?

Лив посмотрела в ее щурившиеся, надменные глаза и нахмурилась:

- Это ты сейчас о своем выпускном в школе? Откуда я-то могу знать? – съязвила она, хотя прекрасно догадывалась, про что она говорит.

Аврора презрительно усмехнулась.

- Не прикидывайся глупышкой, девочка. Я спрашиваю, что послужило толчком к тому, что ты смогла вернуться в прежнее состояние депрессивного фрика, готового уничтожить последние частицы самообладания в окружающих своими ненормальными выходками и дурацкими высказываниями? Когда ты была овощеподобным паралитиком, ты мне нравилась больше. – сообщила она в конце, посмотрев на Лив.

Лив ухмыльнулась.

- Это было видео… Эрнесто прислал. Оно было сделано два года назад и демонстрировало во всех подробностях то, как мы с Джонни украли героин Блейка Уолша на границе с Мексикой. А потом… еще сон один, но это не важно. Ты-то чего интересуешься? – недовольно буркнула она, покосившись на брюнетку.

Аврора элегантно выдохнула дым и хитро улыбнулась:

- Это значит, ты готова бороться за то, чтобы спасти их?

- Конечно. – серьезно и жестко кивнула Лив. – Я их там не оставлю.

- Даже если Джонни не захочет простить тебя, и вы никогда не будете больше вместе?? – вкрадчиво спросила Аврора, пристально уставившись на Лив.

А Лив вспомнила… Джонни. Он тоже когда-то был в подобной ситуации… Думал, что она улетит с Максом, но сказал, что все равно будет до конца защищать ее, что бы ни происходило…

Сердце снова больно скрутило, но ее голос был тверд:

- Даже если и так. Я люблю его, что бы ни было там, в будущем. Чего ты пристала, цапля? Зачем мозг выклевываешь?? – раздраженно спросила Лив, а Аврора вдруг заявила:

- Если ты не лжешь, то знай – я могу помочь тебе. Как ты уже догадалась, - она выбросила окурок и выдохнула последний дым, глядя куда-то перед собой, - он мне небезразличен. Макс. Ради него я готова на все… даже помочь тебе, хотя меня и не устраивает то, как он на тебя смотрит.

Она поднялась, чтобы уйти, но Лив, удивленная ее откровенностью, вдруг, неожиданно для себя, вытащила из кармана клочок бумажки с цифрами и фамилией Эрнесто и протянула ей:

- Эй! Посмотри. Может, ты в курсе, где используются такие талоны? – не веря в собственный успех, спросила Оливия. Аврора взяла бумажку, с задумчивым видом покрутила ее в руках и вдруг сказала то, от чего волосы на голове Лив зашевелились в приступе адреналина.

- Не знаю… Может, я ошибаюсь, но я видела подобные талоны в Кальтаджироне. Их выдавали в химчистке, по одному на каждую сданную вещь. У нас всегда записывали фамилию хозяина и указывали порядковый номер, который прикалывался булавкой к рукаву… или штанине… А второй вариант номера вбивался в талон. – спокойно, пожав плечами, проговорила Аврора и, сунув Лив бумажку обратно, ушла в дом.

Когда к девушке вернулся дар говорить, она вскочила на ноги, вне себя от волнения и воодушевления.

- Черт возьми, будь я сто миллионов раз проклята!!! – снова вслух завопила она и заметалась по крыльцу, не в силах остановиться. – Химчистка! Химчистка… Ну конечно!!!

Она захохотала и ринулась в дом. Теперь у нее был абсолютно шикарный, совершенно беспроигрышный план.

Эйден, Брайан и Аврора видели только то, как девушка, преодолевая скорость летящего к земле метеорита, натянула на себя толстовку и кеды и, наскоро причесавшись и смазав губы блеском, вылетела из дома, не произнеся ни звука. На звонки мобильного возбужденная и сосредоточенная Лив, конечно, не трудилась отвечать.