По моим правилам

Глава 8

Ровно в семь часов Лив и Джонни все на том же «Ягуаре» подъехали к многоэтажному элитному отелю, на первом этаже которого и располагался этот самый выставочный зал. Глядя на огромную парковку, заполненную дорогими автомобилями и людьми, вышагивающими в потрясающих смокингах и коктейльных нарядах за многие десятки тысяч долларов, девушка все больше чувствовала себя не в своей тарелке.

Она знала, что тоже выглядит эффектно: платье отлично подчеркнуло ее тонкую талию, красивую зону декольте, плавный изгиб бедер и демонстрировала почти полностью потрясающую стройную ножку в округлый вырез до начала бедра; волосы Лив зачесала на один бок, и они длинными, нежными, светлыми кудрями падали ей на плечо и спину, доставая до поясницы и таинственно прикрывая ей один глаз, а на лице был наложен яркий, вечерний макияж, подчеркнувший бирюзовые глаза и ярко-малиновые губы. Лив недовольно расправляла несуществующие складки, пытаясь не дышать, чтобы не испортить прическу, и мечтала взять в руки иголку и нитку и, хотя бы, сантиметров на десять зашить чертов вырез на бедре, смущающий ее больше всего. В общем, прекрасная принцесса ужасно злилась на себя и на чертов аукцион с чертовым фантомасом-крестным отцом в придачу.

Джонни же, напротив, не отрывал влюбленных и восторженных глаз от своей «милой ворчуньи», горя удушливым огнем страсти и сводя с ума своим сиянием и притяжением, а также жаром, от которого Лив хотела бежать, потому что боялась, что ее бьющееся в припадке безумной любви к красавцу в шикарном черном костюме, белой рубашке и дорогих туфлях сердце просто не даст ей завершить то, ради чего они, собственно, и вырядились.

Лив мрачно покосилась в зеркало заднего вида на черный «Фольксваген», который припарковался в десяти метрах от них, и в котором, в отличие от «Ягуара», не было тонировки, поэтому зеленая и красная шевелюры виднелись как нельзя лучше. Она вздохнула и посмотрела на Джонни, который, вместо того, чтобы оценивать обстановку у входа, желанным взглядом таращился на ее бедро, так по-дурацки не скрытое платьем.

Прилив огня внутри заставил девушку слегка порозоветь, но на деле она лишь закатила глаза и проговорила:

- Слава Богу, доехали и ни во что не врезались! Просто чудо какое-то!

Джонни тепло рассмеялся и, нежным взглядом проделав путь от ноги девушки до ее зоны декольте, задержался там ненадолго, вспыхнув искрами, а затем скользнул по ее шее и, остановившись на губах, сказал:

- Ты сомневаешься в моих водительских способностях, милая?

Лив хмыкнула.

- Нет. Я сомневаюсь, что ты хотя бы пять минут времени смотрел на дорогу… Хотя, при сломанной на правую сторону шее, это и не удивительно.

- У меня не…

- Серьезно? – шутливо с раздражением перебила игриво улыбающегося мужа Лив. – Ой, прости, значит, просто показалось, иначе как еще объяснить тот факт, что ты глупо пялился в мою сторону всю дорогу???

Джонни рассмеялся и, взяв Лив за руку, нежно поцеловал ее запястье.

- Это все ты виновата, малышка. Слушай, - он наклонился к ней, остановившись в сантиметре от ее губ и жадно заглянув потемневшим, горящим взглядом в ее глаза, заставив все внутренности девушки взорваться вулканом и даже отодвинуться, потому что голова явственно и до ужаса быстро начала терять рассудок, - а может, мы… задержимся… минут… на… пять??? – шепнул он, горячо и очень нежно коснувшись губами ее щеки, затем шеи, заставив Лив тяжело вздохнуть от нарастающего бурного вулкана кипящей лавы внутри нее, и только чей-то смех у входа в выставочный центр вернул ее в реальность.

- Пять??? Когда это ты за пять минут укладывался, особь обезьяньего типа?? – Лив поспешно отодвинулась от него, выныривая из горящего шара его страстной энергетики и глотнув воздуха, пытаясь скорее остыть, а для пущей надежности еще и сложив его обе руки обратно на руль. – Хватит думать о глупостях, мы здесь по делу. Там, кажется, приглашения спрашивают… Вот черт!

Джонни обиженно вздохнул, но предпринял еще одну слабую попытку:

- Тогда можно я, хотя бы, тебя поцелую?

- Иди к дьяволу, Джонни, я что, для тебя помаду намазала??

- Подумаешь, еще раз нама…

- Отвали, или я ее тебе на одно место намажу, кретин! – зашептала злобным шепотом Лив, пригрозив Джонни пальцем. Тот притворно и сокрушительно вздохнул, с тоской посмотрев на вход.

- Зайдем с заднего хода? – предложил Джонни, глядя на то, как работник выставочного центра, а ныне – швейцар в красном костюме, проверяет какие-то желтые бумажки у очередных персон в дорогих прикидах.

- Ты имеешь ввиду какое-нибудь окошко в туалете на заднем дворе? – усмехнулась Лив. – Ну уж нет, красавчик, в платье за тридцать тысяч евро я войду только через главный вход, чего бы мне это ни стоило!

Джонни улыбнулся и кивнул.

- Ладно, Оливка, только возьми с собой своих дружков, а я войду сзади.

Лив кивнула.

- Встретимся внутри. – она улыбнулась ему сияющей улыбкой и, героически подобрав подол своего платья-истязателя, вышла из машины, махнув Марти и Эдди.

Швейцар, при ближайшем рассмотрении, оказался молоденьким парнишкой с темными, почти черными глазами, такими же черными волосами и тонкими, длинными, как у пианиста, пальцами рук, которыми он проверял приглашения у богатеньких посетителей аукциона. Единственным и самым главным недостатком этого милого, приветливо улыбающегося всем блистательной улыбкой, юноши были двое здоровенных качков в черных костюмах, белоснежных жилетках и рубашках с галстуками и, почему-то, в белых, а не черных, что было бы логичнее, лакированных туфлях, грозно маячившие у него за спиной. Однако, немного пораскинув мозгами, Лив подумала, что это устрашающее приложение может даже кое в чем ей помочь.

- Добрый день, сеньорита! Ваше приглашение, пожалуйста! – с угодливой улыбкой осмотрев девушку своими черными глазами проговорил швейцар.

Лив подняла брови и насмешливо проговорила:

- Ах да, сейчас, оно у меня где-то в заднем кармане… - она положила руки себе на зад и сделала трагическое лицо:

- Ой, кажется, забыла его в другом развратном наряде… Прости, парниша, придется мне пройти так. Уйди с дороги. – грозно шепнула она, блеснув злым взглядом на опешившего швейцара и, пододвинув его, попыталась пройти, но двое громил стеснились перед ней так, что даже щели между друг другом не оставили, нависнув над яростной малышкой как парочка полканов.

- Извините, сеньорита, но на аукцион без приглашения нельзя. Приказ хозяина. – проговорила одна мускулистая гора, и Лив, начиная злиться, сложила руки на груди и язвительно и нетерпеливо проговорила:

- Дался мне ваш аукцион! А насчет хозяина… Может, ради него я сюда и пришла? Короче, Гималаи, а ну-ка быстренько метнитесь к своему боссу или великому властелину Тибетских гор, как вам больше нравится, а я пока подожду у бара. Но учтите, - она чуть прищурилась и ткнула пальцами тоже порядком ошалевших охранников, которые даже не обращали внимания на недовольство постепенно собиравшейся из-за Лив очереди, в белоснежные жилетки, - если придется ждать слишком долго – от вашего бара останутся одни только «розочки».

И, с силой отпихнув громил со своего пути, не ожидавших нападения со стороны малюсенькой блондинки с большими, голубыми глазами, она протиснулась между ними, как, впрочем, и Марти с Эдди, державшие руки под пиджаками на всякий случай, но с ухмылкой наблюдавшие за действиями дочки Эйдена Мартинеса, и вошла в помещение.

Первое, что бросилось в глаза Лив, это величественные резные колонны, подпирающие потолок, странные и до нелепости разнообразные экспонаты под толстыми стеклянными куполами, как-то: обычная старая трость, какой-то хрустальный шар, книга в древнем переплете, вазы, украшения и даже несколько шикарных автомобилей преклонного возраста, и огромные толпы богатеев в дизайнерских нарядах, с видами знатоков ошивающиеся между всей этой бесценной рухлядью и потягивающие шампанское.

- Сеньорита! – громилы сзади не отставали, следуя за Лив по пятам. – Вам сюда нельзя! Просим вас уйти по-хорошему, иначе мы будем вынуждены…

Лив расхохоталась и обернулась, глядя на разгневанных мужчин, державших в руках рации и с самым серьезным видом собиравшихся вызвать подкрепление.

- Применить силу? О, я бы на это посмотрела! Вот так зрелище – двое верзил заламывают руки хрупкой, беззащитной девушке… И что скажут все эти буржуи кругом??? Ай-яй-яй! – поцокала языком Лив и сделала знак Марти и Эдди, что все под контролем, потому что видела, как они оба напряглись, готовые броситься на ее защиту в любую секунду.

- Сеньорита, мы не хотим угрожать, но вы нам не оставляете выбора… - забухтел один из них, кажется, все тот же, что и раньше, и Лив, раздраженно посмотрев на него, почувствовала, как теряет последние остатки самообладания.

- Слушай меня еще раз внимательно, инвалид, и включи на этот раз слуховой аппарат, потому что в третий раз я повторять не собираюсь: мне нужен ваш шеф! Усек, слоновьи уши??? Пока я с ним не встречусь, я не уйду, и можешь угрожать, пока из тебя зеленая дрянь не полезет, на меня это не действует! Все, я в бар.

И Лив, не обращая внимания на то, что охранники в белых жилетках развернули какую-то бурную деятельность, двинулась к бару, на ходу взяв у Эдди мобильный (своим она все еще не разжилась) и написав Джонни смс: «Я внутри, но охрана решила подтянуть все силы, чтобы выставить меня. Ты только подумай! Буду у бара». В ответ ей пришло незамедлительное: «Если что, выводи их из строя своими колоритными репликами. Я скоро буду, Оливка».

Девушка улыбнулась и, легко взобравшись на высокий стул у стойки, заказала себе бурбон. Бармен, с удовольствием скользнув по ней взглядом и оценив с ног до головы, с обаятельной улыбкой поставил перед ней стакан, но, увидев позади нее человек шесть явно агрессивно настроенных здоровых мужчин, которые, как он знал, работали на хозяина этого зала и аукциона, поспешил улетучиться. Настоящий мужчина.

- Сеньорита! Срочно покиньте помещение! – громыхнул злой и очень низкий голос позади Лив, и та гневно развернулась. Увидев шестерых, одинаково одетых, грозных итальянцев, держащих руки под пиджаками, она вдруг ясно поняла: хозяин этого аукциона точно мафиози. Лив чувствовала это на каком-то своем, внутреннем уровне, понимала, что они приехали, куда нужно… А значит, отступать категорически нельзя. Девушка посмотрела на того, кто говорил, самого важного и наиболее озлобленного сицилийца, и решила, что он – начальник охраны.

- Где ваш босс? – невозмутимо заявила она, сложив руки на груди.

«Начальник» побагровел от гнева и прошипел:

- Он не будет тратить время на всяких дрянных шлюшек… Убирайся немедленно, или сильно пожалеешь!..

Лив захохотала, гневно блеснув на него глазами.

- Серьезно??? И что ты мне сделаешь? Убьешь прямо здесь, при всех этих милых олигархах, и вынесешь мое бездыханное тело на ближайшую помойку?? Только выполни напоследок мое единственное желание, дылда безмозглая, - сделала Лив умоляющий взгляд, - разреши сбегать домой, переодеться! Не хочу умирать в этом идиотском платье!

Видимо, «вывести из строя колоритными репликами» у Лив более чем получилось, потому что шестеро мужчин, привлекая уже нехилое внимание немного обеспокоенных гостей, стали наступать на Лив, смыкая вокруг нее тесный хоровод и даже почти вытащив пистолеты. Марти и Эдди в ту же секунду закрыли девушку спинами, вызывающе глядя на сицилийских мафиози, которые, видимо, сначала делают, а потом уже только думают, и не спуская рук с оружия под пиджаками, но холодному конфликту не суждено было перерасти в горячий.

- Эй, Лоренцо, кого вы там собрались убивать в идиотском платье??? Совсем что ли уже??? – проговорил голос…

Лив перестала дышать.

Она могла узнать этот голос из тысячи…

Этот голос заставлял ее сердце трепетать, душу – пищать от восторга, а тело – переставать слушать всякие там команды головного мозга…

Сильный, властный, брутальный… Чертовски обаятельный и притягивающий… Горячий, как адский огонь…

Голова девушки закружилась, а щеки запылали. Она с трудом отвернулась к бару и сильно зажмурилась, мечтая, чтобы это был не он… не он… не он…

Макс. Макс. Макс.

Так стучало ее взволнованное, испуганное как кролик, дрожащее сердце.

- Нет, нет, нет, нет, только не он, Святые Угодники, только не он, только не он!!! – сквозь зубы отчаянно прошептала Лив, жмуря глаза и боясь повернуться.

- Ну-ка, разойдитесь, чего столпились-то? В самом деле, что ли, убивать кого-то надумали?? Лоренцо, я ведь тебе ясно… - голос, видимо, вместе со своим обладателем, распихал охрану и, приблизившись, осекся.

Лив ждала. Она почувствовала его взгляд на себе, и ей стало еще страшнее… Что же будет, когда она посмотрит ему в глаза?? А он, похоже, узнал ее… Во всяком случае, после следующей его реплики Лив могла больше не сомневаться в этом.

- Нет, нет, нет, этого не может… Белоснежка, ты хоть представляешь, сколько алкоголя и распутных женщин мне потребовалось, чтобы забыть тебя??? – голос по-прежнему обжигал, завораживал, заставлял подчиняться ему… Подчинялось ее сердце.

Лив открыла глаза и, глубоко вздохнув, обернулась.

Макс стоял над ней, сложив руки на груди и, чуть наклонив голову, хмурился, слегка улыбаясь.

Время остановилось и… разбежавшись, понеслось назад.

Лив замерла, не в силах вздохнуть, пошевелиться, что-либо проговорить… Он был все также красив: те же темные, волнистые волосы, прядками спадающие на лоб и затылок, те же темные брови; яркие, сияющие огненным притяжением и сумасшедшим обаянием синие глаза, которые сейчас любовно оглядывали снизу-вверх ножку Лив, показавшуюся из-под платья, ее талию, грудь, шею, подбородок, губы, глаза… глаза… и снова губы, как будто он не мог не смотреть на них. Девушка видела тот самый, давно забытый, жадный блеск его решительного, мужественного взгляда, и сама невольно уставилась на его губы…

Да. Она помнила их.

Картинки из прошлого хлынули потоком в ее память, причиняя ей неописуемую боль в груди: их первая встреча в «Аквамарине», его назойливые приглашения на свидание, их первый поцелуй у нее в квартире, первая ночь… О, нет-нет, об этом совсем нельзя вспоминать!!! Она также вспомнила вертолет, его руку, и то, что она отказала ему, ради…

Щелчок. Лив, наконец-то, смогла вздохнуть. Но боль не уходила.

Макс был прекрасен в дорогом черном костюме, подчеркивающим его идеальную фигуру, белой рубашке, расстегнутой на верхние пуговицы и дорогих туфлях… уже не «GY» … Итальянской фирмы. Но Лив не замечала всего этого. Она видела только его глаза и это выражение… Глубоко задавленной боли и страсти… любви… Кажется, какие-то из этих чувств отражало и выражение ее собственных глаз.

- Босс, эта девчонка угрожала разнести бар, ворвалась без приглашения, провоцировала нас и требовала хозяина! – оправдываясь, забормотал главный из охраны, опустив глаза. Макс огненно и обаятельно рассмеялся.

- Ну да. Это на нее похоже. – он строго посмотрел на мужчин. – Разойдитесь! И Лоренцо… Что за манеры? Кто так обращается с женщиной?

Лоренцо еще сильнее потупился и шепнул:

- Простите, босс. – после чего, все шестеро лопнули, как мыльные пузыри.

Макс покровительственно посмотрел на гостей в зале и успокаивающе произнес:

- Все в порядке, просто недоразумение. Продолжаем веселье.

Шум и разговоры в зале возобновились, а Лив, постепенно приходящая в себя, все никак не могла шевелиться: потрясение от встречи давно потерянного угла любовного треугольника было слишком велико. Макс как будто был тем же… но каким-то серьезным, властным, влиятельным… И таким же чертовски красивым, как и раньше…

Он вздохнул, кажется, тоже приходя в себя, и жадно впитывая каждый изгиб тела Лив, впиваясь горячими, сияющими, синими глазами в ее глаза, волосы, в ее лицо и губы, он проговорил:

- А ты все такая же. Выглядишь потрясно.

Лив слегка покачала головой, чувствуя дикое смущение. Дрожь была такой, что поставь девушка ногу на каблук, он отбил бы чечетку на этом прекрасном паркетном полу.

- Макс… - выдохнула она давно забытое, накрытое теплым одеялом вины и смеси странных, притягательных эмоций имя, спавшее на задворках ее сознания. – Да что ты вообще здесь…

- Максик, дружище! Неужели это ты? Два года прошло с тех пор, как мы не виделись, кошмар! – налетел откуда-то слева теплый, но сегодня чересчур уж горячий вихрь по имени Джонни, с веселой и непринужденной улыбкой оглядевший бывшего лучшего друга и пожав ему руку. Лив вздрогнула и в ужасе посмотрела на него: видел ли он ее замешательство? Прочитал ли ее эмоции? Джонни улыбался, но в его глазах горел огонек бросаемого вызова, искрилась ревность и пылало беспокойство. Лив невольно вздохнула: она никогда не могла ничего скрывать от Джонни… Кроме одного маленького секрета… Но об этом позже. – И кстати, ты сейчас смотришь взглядом голодного крокодила на мою жену, так что давай, переключай мозги в другое русло!

Макс удивленно и снова с некоторой жадностью посмотрел на Лив и весело проговорил:

- Правда??? Я знал, Джонни, что ты захочешь официально узаконить свои права на нее. Только знаешь, друг, если она решит от тебя уйти, то никакое свидетельство о браке не поможет тебе ее…

- Эй! – остановила его Лив, почувствовав, что с приходом Джонни, ее организм получил некоторую перезарядку, но чертова сумасшедшая неловкость от того, что сейчас здесь стоят ее бывший парень и нынешний муж, ради которого бывший, собственно, и был отвергнут, никуда не исчезала, а напротив, росла, как уровень ГМО в продуктах.

- И давно вы женаты?? – полюбопытствовал Макс, изучая глаза девушки с особым проницательным упорством, напугав ее тем, что он может найти в них то, что ищет.

- Два года. Что-нибудь еще? – триумфально поинтересовался Джонни, с самым хозяйским видом обняв Лив за талию. Девушке стало еще более неловко от этой ситуации и от того чертовски сильного напряжения, которое росло между ними с каждым, подчеркнуто вежливым словом, так что она поспешила сменить тему:

- Так это выставочный центр крестного отца местной шайки? А ты, франкенштейн… - Лив нахмурилась, недоверчиво посмотрев на Макса. – Только не говори, что ты опять заделался консильери у какого-то придурка, возомнившего себя «черным плащом», чтобы случайно не показать людям свою утиную морду и пугливую пернатую натуру?

Макс захохотал, и этот смех, будто перо, пощекотал измучившуюся душу девушки. Она невольно заулыбалась… Так, стоп. Здесь Джонни! И чего это она ударилась в ностальгию?? Забыла, кого любит, глупая девчачья голова?

- «Черный плащ» ??? А еще кто-нибудь меня… - он осекся, но глаза Лив в ужасе расширились. – Может, поговорим в моем кабинете?

Лив медленно слезла со стула, чувствуя, как молот долбит в ее виски и грудь. Нет, это какая-то глупая насмешка судьбы… Так только в идиотских фильмах бывает…

- Будь я проклята десять тысяч раз… - прошептала она, глядя в улыбающиеся и по-прежнему сияющие глаза Макса. – Ты… ты… крестный папаша… сицилийской семьи?!? – девушка медленно посмотрела на Джонни, чувствуя ужас и отчаяние, и не в состоянии понять, что делать дальше. – Так это тебя мы приехали… - Бежать. Бежать. Он ни за что не согласится ей помочь после всего, что она ему сделала…

Макс расширил глаза и зашипел на нее:

- Тише ты, белоснежка, не ори так! Тут, вообще-то, народ немножко не в курсе… Поговорим в моем кабинете? – он посмотрел на Джонни, и тот кивнул.

Бежать. Бежать. Нельзя допустить, чтобы он ошивался рядом с ней и Джонни… Нельзя снова впускать его в свою жизнь…

- Так, мне пора. – Лив отодвинула Макса и, с трудом собрав все складки платья, чтобы не наступить на его подол в спешке, девушка уверенно и быстро двинулась ко входу.

- Оливка, ты куда? – удивленно спросил Джонни. Лив обернулась и, не останавливаясь, крикнула через плечо:

- В аэропорт. Мне нужно поменять билеты до Нью-Йорка на сегодня. И пусть папаша, старый гениальный пень, сам разбирается с этим павлином!

Лив не успела повернуть голову, чтобы посмотреть, куда она так летит, сжимая юбку от платья в руках, как неожиданно наткнулась на кого-то и даже отшатнулась. Подняв глаза, чтобы принести извинения, девушка так и замерла, второй раз за день просто прилипнув к месту, на котором стояла: перед ней, в приталенном темно-малиновом пиджаке, синей рубашке и черном шейном платке, слегка переминаясь с ноги на ногу в светло-бежевых брюках и черных туфлях стоял несравненный Эрнесто собственной туманной персоной. Его серые глаза с улыбкой разглядывали Лив с ног до головы, и среди тумана девушка уловила проницательность, живой аналитический ум и то странное притяжение, что не давало ей чувствовать свой беспощадный, разрушительный гнев к нему и убить его на месте…

- Оливия? Куда ты так спешишь? – тихо и вкрадчиво спросил Эрнесто, взявшись поигрывать своей фенечкой руками в неизменных перчатках. – Ты что, уже уходишь? Встреча с крестным отцом прошла не так, как вы планировали? И при чем здесь павлин? Помниться мне, ты так называла одного человека…

- Чего пристал, кузнечик? – злобно проговорила Лив, вернув себе привычное состояние гнева от его расспросов. – Во что теперь играешь? «Убей врага тысячей дебильных вопросов» ?? Хочу и спешу, отойди, пока крылышки не пообломала.

И девушка попыталась обойти Эрнесто, но тот мягко взял ее за руку и остановил, вглядываясь в толпу:

- Постой-ка, сестра… Неужели и правда?? – он вдруг радостно захохотал. – Так новый Дон – это Макс Вератти! Тот самый Макс! Вот почему ты убегаешь… Ну что ж. Эта победа досталась мне почти без боя… Макс не согласится помочь тебе после всего, что было тогда… А у меня есть кое-что, от чего он точно не сможет отказаться… Не печалься, милая, - заметив отрешенное лицо Лив, проговорил Эрнесто, - думаю, он не сделает тебе больно… физически, даже если будет воевать на моей стороне. Но вот от твоих душевных терзаний тебя, к сожалению, никто не спасет… Бедняга Джонни… Может, ты все-таки ошиблась с выбором тогда?..

Лив думала. Она слушала то, о чем говорил ей Эрнесто, и с каждым его саркастичным словом все больше убеждалась в том, какая же она дура и трусиха. Если она сейчас упустит шанс переманить Макса на свою сторону, то позволит Эрнесто сунуть к себе в фиолетовый рукав хорошенького короля с целой сицилийской свитой… Сил ее семьи не хватит, чтобы победить их союз. Но и это не так важно сейчас. Не его слова. Не его чертова игра. А Джонни. Джонни, который остался там и который видел ее реакцию на Макса, очень красноречиво прокричавшую о том, что он ей до сих пор небезразличен… Что она только что окончательно доказала, сбежав оттуда минуту назад.

Решительно и гневно посмотрев на Эрнесто, Лив насмешливо улыбнулась:

- У тебя слишком богатая фантазия, насекомыш. С чего ты решил, что Макс не согласится?? И я вовсе не убегала, просто… - она прищурилась, лихорадочно соображая. – Просто кто-то сказал, что мою машину с парковки угоняют, хорек. Ты ничего такого не видел своим пуховым рыльцем???

Эрнесто грустно покачал головой.

- Опять грубишь? Оливия, пожалуйста, не делай этого, я очень не хочу наказывать тебя! И врать нехорошо.

- Я не вру, клоп. – спокойно и самоуверенно заявила Лив. – Так ты к Максу? Тебя проводить? Или твоя жалкая попытка подождет до окончания моего с ним разговора?

Эрнесто мягко засмеялся и вздохнул.

- Так и быть, сестра, предоставлю право первой поговорить с ним тебе. Назначу ему аудиенцию на завтра… Торопиться некуда, я все равно не проиграю.

- Ха! Наивный насекомыш. – усмехнулась Лив и, развернувшись, помчалась обратно к мирно беседовавшим Джонни и Максу.

Парни удивленно посмотрели на нее, а Марти и Эдди, как-то случайно потеряв ее из виду несколько минут назад, вздохнули с облегчением, когда пропажа сама нашлась.

Лив посмотрела на Джонни и кивнула на важно вышагивающего пружинистыми шагами в толпе Эрнесто, в компании своих пешек, и шепнула:

- Он здесь. – переведя взгляд на Макса, который с восторгом пялился на ее ноги, она, подавив в себе дикую дрожь, проговорила:

- Ну так где твой кабинет? На Луне? Или в подвале? Давай, франкенштейн, шагай, нам надо поговорить.

Макс ухмыльнулся и двинулся в сторону лестницы с левой стороны зала.

- Белоснежка, твой командный голос стал еще сексуальнее… Было на ком поупражняться, да? – шутливо проговорил он, с вызовом посмотрев на Джонни, который беспечно пожал плечами:

- Мы много в чем упражнялись, Максик, все-то тебе нужно знать…

- Хватит! – прикрикнула на них Лив, чувствуя себя все хуже и хуже от их словесного противоборства в желании доказать, кто круче.

- А эти разноцветные дядьки, это кто? – с интересом кинул взгляд на Марти и Эдди Макс.

- Сам ты дядька. – хмыкнула Лив. – Это моя охрана. Друзья мои, короче. – она с ухмылкой переглянулась с Марти и Эдди, и те заулыбались в ответ на ее слова.

Макс тоже улыбнулся, но ничего не сказал.

Они поднялись на второй этаж и вошли в резную, деревянную дверь, за которой и находился обычный рабочий кабинет хозяина выставочного центра, с различными фарфоровыми безделушками вдоль стен, массивным письменным столом у окна, которое выходило в выставочный зал, кожаными креслами для гостей и неизменным спутником любого кабинета богатенькой шишки – баром, расположенным по левую сторону помещения.

- Милая комнатка. – сказал Джонни, устроившись с самым расслабленным и самоуверенным видом в кожаное кресло и с любопытством оглядываясь вокруг. – Совсем в духе крутого, современного мафиози… Максик, а где мешки ворованных денег? Где разбросанные без дела пистолеты? Где горки героина, пылью покрывающие поверхность стола?

Макс расхохотался и снял пиджак, небрежно бросив его на спинку своего кресла.

- Прости, дружище, забыл всю эту атрибутику дома. Так что вы здесь делаете?? Лив, хочешь что-нибудь?? – вежливо поинтересовался хозяин у девушки, с интересом рассматривающей зал через окошко и наблюдающей во все глаза за тощей, несуразной блондинистой фигурой в малиновом пиджаке.

Она очнулась от раздумий и посмотрела на Макса, стоящего у бара и указывающего на напитки.

- А чего ты Джонни выпить не предложишь? – нахмурилась она. – У меня на лице что, штамп алкоголизма отпечатался?

Макс весело и немного нагло посмотрел на Джонни, который, подняв брови, улыбался, ожидая его ответа, и пожал плечами:

- Нет, просто подумал, что тебе нужнее… Ты выглядишь взволнованной.

Лив почувствовала, как шапка злости резко упала ей на глаза и прошипела:

- А ты поменьше думай, франкенштейн, а то последние мозги в пар превратятся!! Лучше расскажи, как так получилось, что ты теперь здесь босс??? Все эти твои воины в жилетках что, ослепли и оглохли на оба уха, когда пошли за тобой???

Макс огненно улыбнулся и, налив себе и Джонни виски, расселся в кресле, бросая горячие взгляды на фигуру девушки сзади, чем еще больше сердя ее мужа.

- Нет, белоснежка, просто кое-кого убил, кое-кому скомандовал, кое-что сделал… Это скучная история. Так зачем вы здесь?

Лив ухмыльнулась и снова посмотрела в зал, чувствуя, как сходит с ума от нереальности происходящего.

- Один дохлый кузнечик, в простонародье величающий себя моим сводным братом, сыном Рико Карелли и Алисы Фелбс и главой могущественного Чикагского синдиката в одном лице, вдруг вздумал сыграть со мной и моим папашей в веселую игру под названием «Убей себя сам, или я сдам тебя с потрохами в ФБР». Этот чертов таракан пришел к нам домой и грозился флешкой, битком набитой автобиографическими фильмами из моей прошлой жизни, а все ради того, чтобы мы плясали под его дудку, кукловод чертов… - Лив сжала кулаки и злобно посмотрела на худенькие плечи и густую, курчавую шевелюру Эрнесто, мечтая выпрыгнуть из этого окошка и приземлиться прямо на него, сломав ему при этом шею в трех местах. – Но я его переиграю, он не знает еще, с кем связался, насекомыш задохлый, убью, убью!!!

Макс выслушал этот странный опус из жизни животного мира и с ухмылкой посмотрел на Джонни, указав на Лив:

- Джонни, мне не нравится этот ее взгляд… Только не говори, что она решила повоевать с Чикагским синдикатом и приехала сюда, чтобы завербовать сицилийцев на свою сторону…

Джонни развел руками и спокойно проговорил:

- Ну… ты, вообще-то, прав, Макс. Так оно и есть.

Макс захохотал и, встав, подошел к Лив, остановившись рядом с ней в нескольких сантиметрах от ее плеча… Девушка с трудом вздохнула. Она ощущала тепло, исходившее от его сильной руки, чувствовала его жгучую, мужскую энергетику, такую жесткую и страстную, такую обаятельную и решительную… Черт, да как же так?!?

- Может, расскажешь все нормальным языком? – попросил Макс, обращаясь к Джонни и глядя то в зал, то, с тем же жадным огнем – на профиль Оливии, чувствовавшей его синие глаза на себе и потому не поворачивавшейся к нему. – А то истории о каком-то насекомом вперемешку с угрозами и вариантами расправы оставляют много белых пятен.

Джонни расхохотался, а Лив, раздраженно посмотрев на Макса, хотела было сообщить насчет белого пятна, которое от него останется, если он не прекратит ее подкалывать, как тут появилось еще одно действующее лицо.

Дверь в кабинет распахнулась, и вошла девушка. Все присутствующие обернулись на нее. Она была высокой, ростом почти что с Макса или Джонни, но ей в этом еще помогали длинные шпильки, вытягивающие и без того бесконечные ровные ноги. Она была жгучей брюнеткой, как и полагается коренной итальянке, волосы, прямые и блестящие, были острижены в каре до плеч. Лив не могла бы при всем желании назвать ее страшненькой, напротив, она обратила внимание на ее яркие, притягивающие глаз, черты лица: голубые глаза, тонкие темные брови, носик, чуть вздернутый кверху, и алые губы, накрашенные дорогой красной помадой. Кожа нежная и ровная, на щеках – игривый румянец, длинные, пушистые ресницы… Лив ощутила укол ревности, которой в принцип не должно было быть. Ну уж очень яркой оказалась эта брюнетка… И Джонни, вон, во все глаза смотрит на нее… Ах ты, черт, этот зеленоглазый уже включил все свои чары обольстителя! Страсть и азарт так и прет, ну погоди же…

Брюнетка была одета по-деловому, но со вкусом и изяществом: красный модный пиджак с рукавом в три четверти, черная свободная блуза с каким-то шикарным колье из красных камней на шее, черная узкая юбка, обтягивающая бедра и заканчивающаяся сантиметров на десять выше колена, и бархатные туфли ей в тон…

Лив уже заранее не любила ее и не любила себя за то, что позволяла себе не любить ее.

- Макс, там аукцион начался, если хочешь поучаствовать, то… - начала красотка деловым тоном и осеклась, увидев в кабинете начальника гостей. Она внимательно, оценивающим взглядом голодной акулы осмотрела Лив с ног до головы, видимо, обратив внимание на то, что она стоит слишком близко к Максу, и девушка буквально почувствовала насмешку и превосходство, а также самоуверенный эгоизм. Она холодно улыбнулась, получив от Лив злобный, прищуренный взгляд, и перевела акульи глазки на Джонни. Судя по вспыхнувшему блеску и интересу, он ей понравился куда больше: отличный костюм, прекрасная фигура, правильное, чертовски красивое лицо, яркие зеленые глаза, темные волосы… Она вдруг улыбнулась опасной улыбкой обольстительницы и получила в ответ обаятельную и невероятно горячую улыбочку с очаровательными ямочками в качестве дополнения.

- Ой, прости, не знала, что у тебя гости. – сказала брюнетка таким голосом, от которого уровень гнева в груди Лив подскочил еще баллов на десять. Эта черная дьяволица решила пофлиртовать с ее мужем! От нее за километр несет заигрыванием на профессиональном уровне!!! Ударить головой об стол и выбросить из этого окна… Нет, лучше ударить головой об голову Джонни и выбросить из окна обоих… Лив улыбалась, но в душе ее царил погром.

- А вы кто? – мило и огненно спросила, тем временем, акула, сделав несколько движений в сторону Джонни.

Макс ухмыльнулся и сказал:

- Аврора, это мои… друзья из Штатов. В кресле, с видом «получу любую женщину, какую захочу», сидит Джонни О-Коннел, сын Оливера О-Коннела, босса мафии Нью-Йорка. А это…

- Оливия Мартинес??? – вдруг живо и с огромным удивлением закончила за него Аврора, медленно подходя к Лив и снова смерив ее презрительно-насмешливым, оценивающим взглядом… Который, впрочем, Лив вернула ей сполна. – Та самая, Макс??? Девчонка, которая бросила вызов твоему боссу, вскружила тебе голову и отвергла ради какого-то придурка из своего безрадостного детства???

Лив удивленно вытаращила глаза и посмотрела сначала на Макса, потом на надменную красотку, стоящую рядом и возвышающуюся на добрых две головы над ее макушкой с холодной ухмылкой, и проговорила:

- Смотри-ка! Так ты, франкенштейн, так старательно несколько месяцев прикидывался бегонией в горшке, чтобы, не дай Господи, кто-нибудь не прознал, что ты тут – крестный папочка, зато обо мне растрезвонил всяким цаплям на тонких ножках!!! И кстати, мне в начале показалось, что Джонни пришелся тебе по душе… Так ты всегда обзываешь придурками тех, кого намереваешься затянуть в свои паучьи сети, черная вдова? Какая-то странная логика обольщения мужчин… - Лив ухмыльнулась, увидев удивленный блеск в глазах Авроры, которая, надо отдать ей должное, довольно быстро справилась с неловкостью и вернула своему лицу насмешливо-высокомерное выражение, недовольно глядя на малышку-блондинку и на то, как та доверительно заглянула в глаза Максу, и недовольно спросила:

- Макс, это вообще кто?

Макс ухмыльнулся, подняв брови, и, кажется, замечая, что в кабинете творится какая-то чертовщина, весело проговорил:

- Лив, это Аврора. Мой консильери.

Лив удивленно вытаращила глаза на Аврору, гордо задравшую свой вздернутый нос еще выше.

- Консильери??? – она захохотала. – Придурок ты, павлин! И в каких это вопросах она тебе советует? Как подобрать рубашку к галстуку? Или как очаровать симпатичного парня??? Ну ты и идиот!!!

Аврора рассмеялась и потянулась, очень гибко прогнув спину, почти как черная, изящная кошка. Надменно посмотрев на Лив, она повернулась и направилась к креслу, проговорив:

- Милая моя малышка! Просто кого-то, помимо внешности, природа одарила еще и мозгами, так что завидуй молча! – она села в свободное кожаное кресло и, подкатившись на его колесиках вплотную к Джонни, эффектно закинула одну длинную ногу на другую и, наклонившись к нему, нежно и призывно улыбнулась:

- Извини за придурка, Джонни, просто я никак не могла предположить, что такой шикарный, - она снова акульим взглядом осмотрела Джонни с ног до головы, за что он огненно ей подмигнул, - и сексуальный мужчина может оказаться мужем этой маленькой, грубой дурынды.

- Я на красивых девушек никогда не сержусь, милая Аврора. – горячо проговорил Джонни и тоже наклонился к ней, обжигающим взглядом пройдя по ее колену, тонкой, нежной руке с длинными пальцами и шее, остановившись на алых губах. Лив ощутила не просто взрыв, а бешеную лавину ревности, приняв несколько секунд, в течение которых лица Джонни и Авроры находились довольно близко друг к другу, а их глаза игриво застыли на губах с ярко выраженным желанием попробовать их на вкус, за целую вечность. Но маленькая, не пылающая убийственным гневом частица в ее мозгу, называемая здравым смыслом, все-таки сумела донести до ее разбушевавшегося сердца мысль, что Джонни таким нехитроумным способом мстит ей за Макса. – Только не обзывай мою девочку, договорились?

Аврора пожала плечами и с вызовом и снисхождением посмотрела на Лив, наконец, прервав этот недвусмысленный зрительный контакт:

- Ладно уж. Но ответь мне на один вопрос: что вы двое таких эффектных красавчиков в ней нашли?? Это что, изящная форма мазохизма какая-то??

- Нет, цапля, - ответила еле сдерживающая гнев Лив с холодной улыбкой, - просто кое-кого природа одарила не только внешностью, но и мозгами и… как ты там говорила? Завидуй молча.

Аврора сочувствующе посмотрела на Джонни и снова – на Лив, откровенно насмехаясь всем своим видом:

- Какая самоуверенная малышка… На твоем месте, я бы получше присматривала за своим мужем: такого, как он, непросто удержать в своих руках… А ты, я смотрю, даже не ревнуешь, глупышка.

Джонни игриво подмигнул Лив, которая всеми силами пыталась изничтожить такую остроумную цаплю глазами, и весело улыбнулся:

- Ты ошибаешься, Аврора. Она иногда ревнует. Когда я хожу в ресторан или в другие общественные места без нее…

Аврора ласково, по-кошачьи, посмотрела на него и, бросив на Лив презрительный взгляд, нежно проговорила:

- Просто твоя жена – еще маленькая, глупая девочка, которая никак не может понять, что мужчину можно увести в два счета, не пугаясь при этом ее грозного присутствия!

Лив сжала кулаки, чувствуя, что если сейчас это все не остановить, то ее просто «прорвет», и кажется, Макс услышал ее мысли, потому что нахмурился и проговорил:

- Так… Идиотизм набирает обороты… Аврора, иди в зал, ты вообще помнишь, зачем мы все это устраивали? – он указал на окно позади себя.

- Конечно, Макс. – угрюмо ответила Аврора с видом, будто у нее отбирают вкусную конфетку. – Надо отмыть пять миллионов… Есть какие-нибудь предпочтения? – она встала.

Макс посмотрел в окно, затем – с нежным сиянием в глазах – на Лив, и спросил:

- Белоснежка, может, тебе что-нибудь понравилось? Я с радостью куплю тебе все, что пожелаешь.

Лив вздрогнула и посмотрела в зал, затем хихикнула:

- Да, понравилось, франкенштейн, мне понравился вон тот симпатичный хрустальный шар… Может, если я поколдую на нем, он превратит твоего советника обратно в жабу? А то человек из нее, прям скажем…

- Все, Аврора, иди. – вздохнул Макс, и Аврора с победной улыбкой вышла из кабинета. – И к твоему сведению, это не магический шар, а светильник дочери короля Генриха III…

Лив прыснула.

- Очень жаль! Может, наконец, поговорим о деле?

Через пятнадцать минут пространных рассказов и подробных характеристик Эрнесто Карелли все трое угрюмо пялились на блондина из окошка кабинета, сложив руки на груди.

- Значит, вон тот странный тип в одежде из гардероба работников цирка узнал о планах твоего отца пригласить меня на помощь и, не стерпев поражения, отправился за вами, чтобы предложить мне что-то супер-классное, гораздо лучшее, чем может предложить Эйден? – задумчиво проговорил Макс. – Да… Психиатрическая больница могла проводить на нем шикарные эксперименты. Я с ним, конечно, встречусь. – добавил он серьезно.

Лив посмотрела на Макса, украдкой обратив внимание на такой знакомый ей мужественный профиль, задумчивые, сияющие жестким, решительным светом глаза, и ее снова накрыло мучительное чувство вины и замешательства, вперемешку со страхом.

- Мой отец готов предложить тебе что угодно, если ты согласишься помочь ему. – сказала Лив, нахмурившись. – Но вообще… Я пойму, если ты откажешься и выберешь его. У него больше шансов на победу… да, черт побери, у него все козыри в руках! Мы не можем его вычислить, не можем выследить, не можем сделать и шаг влево, без того, чтобы он не узнал об этом! И у него есть эти чертовы видео… Не говоря уже о мощи чикагской семьи.

«И нет той, которая разбила твое сердце», - подумала про себя Лив, но говорить это вслух и не требовалось: Макс и так все понял. Он посмотрел на Лив внимательным взглядом и проговорил:

- Я должен встретиться с ним. После этого, я приму окончательное решение, белоснежка. Это будет справедливо.

Лив только кивнула, не в силах отвести взгляда от его синих глаз. Джонни внимательно посмотрел сначала на него, затем – на нее, после чего взял Лив за руку и потянул к выходу со словами:

- Ладно, Макс, раз мы обо всем поговорили, то нам, пожалуй, пора, а то поздно уже, темно на улице, а Кальтаджироне кишмя кишит разными там мелкими хулиганами и воришками! Видел бы ты сводки новостей! Ух! Идем, Оливка, и смотри под ноги, ты же не хочешь наступить на свое любимое платье?

Лив позволила Джонни увести себя, слушая его легкомысленный треп, но все еще глядя на Макса, который провожал ее жадным, собственническим взглядом, сияющим так сильно, что ее сердце с каждой секундой дрожало все больше.

- Где вы остановились? – спросил Макс.

- В «Желтом одуванчике». – сказала Лив, опустив глаза. – Номер 328.

Макс кивнул.

- Завтра позвоню. Спокойной ночи, снежная королева.

- Пока, павлин. – быстро бросила Лив и выскочила за дверь, проклиная себя за свои слабости, за свои проснувшиеся воспоминания, за то, что до сих пор она что-то испытывает к нему, и это только усложняло все поставленные перед ними задачи…

Джонни злился.

Лив шла за ним, глядя на его сосредоточенное лицо, не чувствуя его обычного тепла, обаяния и притяжения, а только тонкий холодок… А ведь она любила его! Любила до ужаса, до безумия, до смерти! Она не могла без него жить, дышать, смеяться… А сегодня она посеяла в нем зерно сомнения, причинила ему боль…

Остро ощущая дикую злость на саму себя и болезненное покалывание в груди, Лив стиснула зубы и, сама того не замечая, руку, которой держалась за его ладонь. Джонни обернулся на нее, но ничего не сказал, а просто продолжил уводить из выставочного центра, пробираясь между людьми. Одни только эпатажно разукрашенные братики с самым обычным, скучающим видом шли следом и не подозревали о бурях чувств, творившихся в душах их подопечных.

Терзаемая чувством вины перед мужем и мыслями о том, что ей нужно будет сказать, чтобы успокоить его, Лив не заметила, как они подошли к «Ягуару». Но сесть в него она не успела. Джонни вдруг резко развернул ее к себе и дико поцеловал, не сдерживая мощной, кипящей лавы внутри себя, с огромным отчаянием, грубо, не церемонясь и не пытаясь даже хоть немного быть ласковым с ней… Взрыв внутри нее, она целовала его в ответ, пытаясь избавиться от боли, которую причиняла вина ее сердцу, и тихо растекаясь в его руках… А он прижимал ее все сильнее, целуя все горячее и требовательнее, будто они не были на улице, будто вокруг них не ходили целые толпы нарядных и важных мужчин и женщин, будто Марти и Эдди не пялились на них так удивленно, никогда прежде не наблюдая за их взаимоотношениями, потому что пара предпочитала вести себя прилично на публике…

Оливия чувствовала его жгучую, отчаянную, объятую адским пламенем ревность, умирая от его страсти и напора и потихоньку ускользая в мир собственного удушающего вулкана, который запустил ее сердце в бешеном ритме, заставил дрожь пройти по телу, а низ живота – сладко заныть от страсти… Его руки жгли кожу на спине, чуть не до боли сжимая ее в своих пылающих ладонях, Лив почувствовала его пальцы под тонкой тканью выреза, когда он опустил руку ниже, к пояснице, и тяжело выдохнула… Пульс, пульс, становится все горячее, поцелуй теряет грубость, превращаясь в нежность и ласку, но напор остается… Лив не могла вдохнуть, не могла выдохнуть, собственное пламя перехватило ей горло, она тонула в его руках и бешеной, неукротимой энергии, в его безумной любви к ней…

Минуты или секунды прошли, пока они стояли так у своей машины и целовались, забыв обо всем на свете в этом мире и о том, что они здесь не совсем одни для демонстрации подобных сцен, но, наконец, Джонни перестал целовать ее и выдохнул, заглянув в ее глаза… Лив смотрела и смотрела в его черные - черней, чем небо над головой - жадные, наполненные необузданным желанием, зеленые глаза и пыталась прийти в себя, ощущая, как горят ее губы от жесткого поцелуя и как дрожит все тело от невероятной слабости, будто она бежала кросс по гористой местности… Все в ее душе тянулось к нему, каждая клетка ее тела впитывала его сияние, а она ждала… Нежно дотронувшись рукой до его щеки, ощущая какую-то затаенную боль и страх, но мечтая, чтобы он не замечал этого, она с любовью и нежностью провела ладонью по его шее и опустила на грудь, слушая ускоренный ритм его сердца, но только глядя в эти глаза… Джонни тоже тяжело дышал, но не смотря на переполнявшую его страсть, был серьезен… Лив испугалась еще больше… Он никогда не был серьезным, он всегда улыбался… но и таких грубых поцелуев он никогда ей не дарил, обращаясь бережнее, чем с самым бесценным сокровищем этого мира…

- Джонни… - в бесконечном ужасе шепнула она, при этом чувствуя, как сходит с ума от безумной смеси желания и душевной боли.

Джонни вдруг снова вздохнул, как бы приходя в себя, и тихо сказал самым серьезным голосом:

- Оливка. Ты должна знать одну вещь. – в душе Лив произошел мощный обвал снежной лавины, она затряслась, закусив губу от страха… Только не говори, что мы расстаемся, или что-то в этом роде… Только не это… не это… не это… Но Джонни сказал кое-что другое, по-прежнему не отводя от нее своих горящих, зеленых глаз. – Ты прекрасна. Ты совершенна. Ты идеальна для меня. За твой смех, я отдам все, что у меня есть, до последней вещи. За твой взгляд, я переверну весь этот мир к чертям собачьим, только попроси. За всего лишь одну каплю твоей любви ко мне – я умру сто миллионов раз любой, даже самой мучительной смертью. За твой стон в моих руках… - его глаза потемнели еще, хотя казалось, дальше уже некуда… Лив жадно ловила каждое слово и пребывала в лучах эйфории… Солнце светило в ее голове, птицы пели в ее душе, любовь разрывала ее сердце… Неужели она и правда слышит все это сейчас?.. Знал бы он, на что она готова, лишь бы услышать эти слова снова… Вспышка, вспышка, вспышка… Ее щеки запылали… Она закрыла глаза, мечтая услышать конец фразы, и вцепилась в его пиджак с невероятной силой в маленьких ручках, а в животе вновь происходил переворот… - Я продам душу дьяволу и буду делать это снова и снова, чего бы мне это ни стоило. – закончил он, и Лив, дрожа всем телом, открыла глаза…

Она знала, почему он это говорит. Она также, как и он, могла читать в его глазах. Страх ее потерять ревность ревность Макс Макс ревность ревность страх ее потерять – пронеслась линия звуков в ее голове… Черт, нужно немедленно все исправить, или она возненавидит себя на веки-вечные, срочно, срочно!!!

Но Лив не могла отвечать, все в этом мире исчезло: слова, звуки, окружающая их природа… Она слышала только стук собственного сердца и повиновалась его приказам… Потянув его за пиджак на себя, она сама поцеловала его, нежно, жарко, со всей своей безграничной любовью к нему, но тут же отстранилась, мечтая только о том, чтобы скорее попасть в отель, где они остановились, и еле слышно шепнула ему в губы:

- Поехали скорей.

Джонни наконец-то улыбнулся, внимательно присмотревшись к выражению ее глаз, и открыл перед ней дверь машины.

Эта поездка была одной из самых длинных в жизни Лив. Темные улицы были пустынны, Джонни ехал на предельно возможной скорости, но Лив казался каждый запрещающий сигнал светофора вечностью, каждые сто метров – как чертов миллион километров, каждое снижение скорости перед пешеходным переходом – отвратительной насмешкой…

Вся окружающая действительность превратилась в смазанный, темно-синий фон, изредка окрашивающийся оранжевыми полосами встречных фар или уличным, оставляющим желать лучшего по своей яркости, освещением, а в голове девушки четкими линиями оставался только салон «Ягуара», Джонни за рулем, сосредоточенно глядящий на дорогу и периодически – на нее, и его слова, раз за разом повторявшие в ее голове: «Ты идеальна для меня» … Лив не могла поверить в это. Разве может она быть идеальной хоть для кого-то? Злобная, наполненная ядом, карикатура на взрослую женщину, заключенная в тюрьму собственных комплексов и имеющая серьезные проблемы с контролем гнева… Что в ней есть хорошего?? Она миллион раз задавала себе этот вопрос, когда прокручивала в голове свою же историю прошлого и пыталась понять, почему Джонни не оставил ее еще тогда, когда она в, мягко говоря, нелестной форме отправляла его куда подальше, обзывалась, что и до сих пор никак не может в себе притормозить, вела себя совершенно по-дурацки? Как он мог полюбить ее такую? Другое дело – Макс. Для него она была определенным образом, возможно каким-то чудом попав в тот типаж женщин, который ему невероятно нравится, но, по воле случая, не встречавшийся ему на пути до нее… Да что уж говорить, он сам был для нее образом, идеализированным до последнего штриха, да и сейчас, если присмотреться, особо отталкивающих недостатков в нем даже с помощью хирургического вмешательства не найдешь…

А Джонни… Лив посмотрела на него, вздохнув и склонив голову на подголовник сиденья. Вот он и правда идеален… Она внимательно посмотрела на его лицо - прекрасный, мужественный профиль, на его темные брови и пушистые ресницы, на его губы… Он лучился такой мощной энергетикой, какой не было в ней самой, тем теплом и той надежностью, которой ей в жизни так недоставало, которая питала ее, заставляя дышать, заставляя верить в то, что счастье и семья – неразделимые понятия, главной основой которых была и остается любовь.

Она разглядывала его, чувствуя, как мысли в голове становятся все тише, а на смену им приходит невероятно сильное желание снова коснуться его, оказаться в его объятьях, ощутить его губы на своих губах и сделать все, чтобы передать ему свои чувства. Чтобы он никогда и ни секунды не сомневался в ней…

Первый светофор. Джонни затормозил на перекрестке, ожидая зеленого сигнала, и горячо посмотрел на Лив. Она встретилась с ним глазами, но тут же ее взгляд поплыл по его шее к плечу и дальше, по руке, лежащей на рычаге переключения передач всего в каких-то нескольких сантиметрах от ее бедра, открытого не без помощи того самого нелюбимого ею выреза на платье… Джонни проследил за ее глазами и, заметив, как жадно она смотрит на его руку, вдруг нежно коснулся ее бедра костяшками пальцев той самой руки, огненно проведя по ее коже вдоль кромки выреза.

Дыхание перехватило, сердце сжалось в груди, а в животе словно свернулась горячая змея, медленно начинающая потягивать за нервные окончания по всему телу… Лив резко вскинула на него глаза, увидев, как он улыбается, следя за ее реакцией на его прикосновение, и заметив в его взгляде вновь вспыхнувший огонь… Джонни продолжал любовно оглядывать ее лицо, нежно касаясь ноги девушки и все сильнее затягивая ее в сумасшедший жаркий водоворот чувств, как бы играя с ними, пока светофор не поменял окрас, и ему не пришлось рулить дальше…

Рука, рука, Лив не хотела прекращать контакт с ним, ей было жарко, открыть окно? Нет, в салоне довольно прохладно, а щеки все равно пылают… Она обиженно посмотрела на его руку, которая совершенно невозмутимо переключала передачи вместо того, чтобы касаться ее, и, с трудом выдохнув, провела дрожащими ладонями по своим щекам… Джонни внимательно наблюдал за ее движениями, и его глаза, как по заказу, снова принялись чернеть… Нет, это сумасшествие какое-то…

Второй светофор. Лив снова уставилась на Джонни, утопая в его ласкающем взгляде и, повинуясь собственному инстинкту, протянула руку и дотронулась пальцами до его плеча, нежно проведя по его руке вниз, к пальцам, и наслаждаясь силой его мышц и теперь уже его реакцией… Он глубоко вздохнул и с умоляющими нотками посмотрел на нее… Нет, она уже не могла остановиться, она не могла сидеть рядом с ним просто вот так, не касаясь его, не целуясь с ним, не обнимая его… Лив с трудом дышала, преодолевая нахлынувшую жгучую страсть и продолжала гладить его руку, глядя на него большими аквамариновыми, сияющими глазами, упрашивая продолжить игру…

Снова в путь, теперь ее рука переместилась на его бедро, и Лив провела ноготками по брючной ткани от колена к началу ноги, впиваясь со всей своей страстью и яростно закусив губу… Джонни выдохнул и жестко перехватил ее руку, посмотрев на нее черными глазами - в ее глаза, на ее губы, ниже, ниже, по шее к груди, к животу, к ногам… Она видела, как тяжело ему было держать себя в руках, и ликовала…

- Черт возьми, Оливка! – воскликнул он и, убрав ее руку ей же на бедро, достал из кармана телефон и куда-то позвонил. Лив слушала его, пребывая в огненном тумане, почти не понимая того, что он говорит, однако, кое-какие слова все-таки донеслись до ее уха:

- Привет, Марти! – весело сообщил Джонни в трубку, и девушка вздрогнула, совсем забыв о том, что за ними следом по пятам ехала машина с ее охраной. – Слушай мою команду: дуйте в отель и ждите нас там, мы будем через полчаса. Усек, дружище? – Джонни с веселой улыбкой послушал ответ и положил трубку, посмотрев в зеркало заднего вида.

«Фольксваген»-преследователь довольно ловко и быстро выехал на встречную полосу и, обогнав «Ягуар», быстро умчался вперед, через пару секунд исчезнув за поворотом.

Лив еще больше расширила глаза, уставившись на Джонни и совсем перестав дышать… или, наоборот, она дышала слишком часто…

Третий светофор. Они одновременно отцепили ремни безопасности и бросились друг к другу, не замечая того, что машина стоит на перекрестке, не замечая недовольства подъезжавших сзади водителей, которым приходилось объезжать никак не желающий сдвинуться на зеленый свет черный «Ягуар», но ничего из этого не стоило того самого поцелуя…

Джонни снова грубо и страстно целовал ее, горячо, жадно лаская то верхнюю губу, то нижнюю, и Лив просто умирала от бешеных вспышек в своей голове, от пульсации крови по всему ее телу, от того, с какой яростной силой его руки ласкали ее тело… Она не могла дышать, как же жарко, где же кислород, она же умрет без него… И сама не замечала, как отвечала Джонни с той же страстью, тем же безумным огнем, как она с силой тянула его к себе за рубашку, ближе, ближе, мечтая оказаться в его объятьях, прижаться к нему как можно крепче, ощутить, как горит его тело… А он продолжал целовать ее губы, ее пылающие щеки, страстно оттягивая ее голову назад за волосы, чтобы открыть для себя ее нежную шею и целовать с еще большей страстью и напором…

Вспышка, вспышка… Джонни быстро перелез на заднее сиденье, потянув ее за собой, и она послушно последовала за ним, наконец, получив то, о чем так долго мечтала: доступ к телу. Поцелуи, поцелуи, все настойчивее, все требовательнее, Лив сходила с ума, утопала в обжигающем, головокружительном безумии, слыша только его бешеный стук сердца, чувствуя только эти грубые, огненные прикосновения, только его губы на своей коже… Вспышка, вспышка… Платье задралось уже дальше некуда, она умирала от его бешеных ласк и стонала, задыхаясь в собственном фейерверке… Руки – бедра, руки – грудь, губы, губы…

Но кое-что не давало ей покоя… Вспышка, вспышка, вспышка… И почему они не могли потерпеть до отеля?.. Утопая в его ласках и совсем теряя контроль, Лив все же заметила, заметила, каким жестким и обжигающим он был… Не как обычно. Не как всегда…

- Джонни… - еле слышно выдохнула она ему в губы, но он лишь качнул головой, посмотрев на нее желанными глазами, показав всем своим видом, что не собирается тормозить. – Джонни…

Но она должна знать…

Джонни вопросительно и нетерпеливо поднял на нее свои черные, сияющие страстью, глаза и с трудом вздохнул.

- Что с тобой?? – тихо шепнула она, часто-часто дыша и все теснее прижимаясь к нему, как будто испугавшись, что он уйдет.

Джонни ухмыльнулся и горячо шепнул ей на ушко, сжав рукой ее бедро:

- Оливка, ты глупышка. Я люблю тебя, моя девочка, и, по-моему, это отличный предлог к тому, чтобы…

Лив вздрогнула. Она все поняла, все поняла. «Моя девочка»… Джонни почти никогда так не говорил… Так говорил Макс. Она посмотрела на него и нежно улыбнулась.

- Это ты придурок, Джонни! Тебе не нужно доказывать мне, что ты лучше, чем он. Я это и так знаю. Для меня ты – самый лучший из всех, я выбрала тебя не просто так, а потому что люблю больше жизни, понимаешь? Тебе нечего бояться. – и она нежно поцеловала его, чувствуя, как он облегченно выдохнул, как потихоньку уходит дикая и необузданная энергетика, сменяясь такой привычной теплой и нежной, но от этого не менее страстной и не менее любимой, той, которая и дарила Лив жизнь. И, пока дело не зашло слишком далеко, Лив снова отстранилась от него и возмущенно прошептала, глядя в теперь уже недовольные заминкой глаза:

- И кстати говоря, с чего это ты решил, что я не ревную, когда ты при мне строишь глазки всяким там цаплям и вампирюгам не первой свежести?? Если я не кидаюсь на них с диким криком и не ломаю им носы или не выдавливаю глаза, то это вовсе не значит…

- Правда? – счастливо, как мальчишка, просиял Джонни. – Оли-и-ивка… Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь???

Снова поцелуи, жаркие объятия, платье Лив летит куда-то на переднее сиденье бесформенным комком былой роскоши…

- Слушай, там сзади все сигналят, может до отеля подождем? – неуверенно спросила Лив, получив в ответ возмущенное:

- Ты спятила?? Мы не на железнодорожном переезде, объедут, и вообще, какая тебе до них разница??? Все, Оливка, бросай размышления о ерунде и прекрати разговаривать.

Лив закатила глаза, но с удовольствием подчинилась.