По требованию герцога

1 глава

Ислингем, Линкольншир

Январь 1822

Миранда Ходжкинс осторожно выглянула из-за двери утренней комнаты. Коридор был пуст. Слава Богу. Сделав решительный глубокий вдох, она поспешила к черной лестнице и протянула руку к своему лицу, чтобы убедиться, что ее маска все еще надежно на месте.

Грандиозный бал-маскарад, который проводился в честь дня рождения Элизабет Карлайл, закончился, и теперь гости расходились. Те, кто прибыл только на вечерний бал, отправились к длинной очереди экипажей, а те немногие, что остались в доме с ночевкой, в свои комнаты в восточном крыле. Совсем скоро семья тоже отправится в свои комнаты в западном крыле. Туда-то и направлялась Миранда.

Она поспешила вверх по темной лестнице, запомнив путь наизусть за годы игры в Честнат-Хилл с Карлайлами, когда они все были детьми. Она знала, какие ступеньки скрипят и как пройти по ним, не издавая звука. Она посетила здесь достаточно приемов, чтобы знать, что слуги будут заняты в нижних комнатах дома и что семье потребуется некоторое время, чтобы попрощаться со всеми гостями.

Если бы это была какая-нибудь другая ночь, она бы не кралась так. Она бы пошла домой с тетей и дядей и осталась бы там, вместо того, чтобы, переодевшись в свой второй маскарадный костюм, тайком вернуться в Честнат-Хилл. И она вошла бы прямо через парадную дверь, а не через подвал, и никто бы не удивился, увидев ее в доме, граничащем с фермой ее тети и дяди, и который был для нее вторым домом.

Но это была не обычная ночь. Сегодня вечером она планировала признаться в любви Роберту Карлайлу. Человеку, за которого она хотела выйти замуж и с которым хотела счастливо провести остаток своих дней.

И мужчине, которому планировала сегодня вечером отдать свою невинность.

Она добралась до лестничной площадки и осторожно нащупала в темноте защелку, открывающую дверь. Она знала Роберта с пяти лет, когда она переехала жить к тете Ребекке и дяде Хэмишу после смерти родителей. Она встретила всю семью Карлайлов и была тепло принята ими, как если бы она была давно потерянной родственницей, а не племянницей-сиротой одного из их арендаторов. Редко проходил день, чтобы она не была в Честнат-Хилл, не играла в их детской или саду. Но украденный Робертом поцелуй, когда ей было четырнадцать, все изменил. Впервые у нее появилось свидетельство того, что Роберт считал ее не просто подругой, хоть он и не пытался больше ее поцеловать. Она не переставала мечтать о нем все прошедшие после этого годы. Вот уже два года, с тех пор, как его отец скончался, и он вернулся, чтобы жить в Честнат-Хилл, она осмеливалась мечтать о большем.

О, он был просто замечательным! Он всегда был лихим красавцем, с золотистыми волосами и сапфирово-голубыми глазами, такими же как у его братьев. Наряду с высоким ростом и широкими плечами, ему были также присущи дикость и обаяние Карлайлов. Трое мужчин были не только похожи физически, но даже их голоса звучали одинаково. Но их личности были совершенно разными, как и то, как они к ней относились. К тому времени, как она прибыла в Ислингем, Себастьяна уже отправили в Итон, поэтому он был слишком занят, чтобы уделять ей много внимания, а Куинтон был… ну, Куинтоном. Но Роберт уделял ей самое пристальное внимание, всегда был добрым и благосклонным, даже когда безжалостно дразнил ее, как и свою сестру Жозефину. Однако с тех пор, как он вернулся в Ислингем, чтобы помогать Себастьяну с герцогством, он также повзрослел. Никто и подумать не мог, что это возможно. Но Миранда всегда знала, какой он особенный, насколько он предан своей семье и особенно матери. И сегодня вечером она планировала признаться ему в своих чувствах.

Ее руки дрожали, когда она тихо закрыла за собой дверь и остановилась, чтобы глаза привыкли к тусклому свету в коридоре. Боже, как она нервничала! Ее сердце так сильно билось от тревожного возбуждения, что каждый удар отдавался в груди, как пушечный выстрел. Она никогда раньше не пыталась соблазнить мужчину, никогда даже не задумывалась об этом, и все ее знания о том, как доставить удовольствие мужчине, исходили от официантки из таверны, которой она заплатила, чтобы та рассказала ей все, что знает. Что действительно оказалось отличной сделкой.

Но у Миранды не было выбора, кроме как осуществить свой план сегодня вечером. Время было на исходе. Она не могла больше ждать, пока Роберт устанет от временных встреч с вереницей женщин, с которыми, по слухам, начал встречаться еще со времен университета, и начнет жаждать чего-то более глубокого и прочного. Или ждать, пока он поймет, что она та самая женщина, которая может дать ему это. Он скоро уедет на сезон в Лондон, и, оказавшись там, он начнет ухаживать за Дианой Морган, прекрасной дочерью генерала, о которой он говорил с прошлой осени. И девушкой, с которой он вел тихую беседу во время приема, гулял по саду, вальсировал этой ночью… Если бы Миранда не воспользовалась этим шансом сейчас, она потеряла бы его навсегда. И как тогда она могла бы жить спокойно, зная, что никогда не осмелилась раскрыть свои истинные чувства?

Она знала, что сегодняшний вечер мог пойти ужасно, что он мог не испытывать к ней тех же чувств … Но она также знала, что все может пройти идеально. Что он, наконец, увидит в ней женщину, которой она стала, и соблазнительницу, которой она могла бы быть, а не просто подругу, которая всегда была рядом, как удобный предмет мебели. Как бы она жила со своей трусостью, если бы хотя бы не попыталась?

Глубоко вздохнув, она оттолкнулась от двери и поспешила по коридору, считая комнаты… две, три, четыре! Лакей сказал ей, которая из комнат принадлежит Роберту.

Она проскользнула в темную комнату, затем закрыла дверь и прислонилась к ней, чтобы отдышаться и как-то успокоить свое бешенное сердце. Теперь пути назад не было. Через несколько минут Роберт войдет в свою комнату и обнаружит женщину в маске в своей кровати. К тому времени, когда ее маска будет снята, и он поймет, что это она, он будет уже настолько увлечен, что перестанет видеть в ней простушку Миранду Ходжкинс. Она покажет ему, что женщина, которая была его другом, также может стать ему любовницей и женой. И, наконец, он станет ее.

Ее глаза привыкли к темной комнате, освещенной только тусклым светом небольшого огня в камине. В ней нарастала новая нервозность, не имеющая отношения к ее запланированному соблазнению. Боже, она была в комнате Роберта. В его комнате! Его самое личное пространство. Но вместо того, чтобы чувствовать себя незваным гостем, она чувствовала себя здесь как дома среди предметов тяжелой мебели и мужской обстановки. Когда она отошла от двери и прошла внутрь, ее любопытство взяло верх, и она подошла к комоду и легонько провела рукой по его вещам… его расческам, трубке, которая раньше принадлежала его отцу… Ее пальцы коснулись чего-то холодного и металлического.

Она взяла этот предмет и перевернула в ладони, затем улыбнулась. Игрушечный солдатик из набора, который Ричард Карлайл подарил мальчикам более двух десятилетий назад на Рождество, задолго до того, как она приехала в Честнат-Хилл. Ее горло сжалось от эмоций. Набор всегда был самым ценным достоянием мальчиков, и несколько солдат к большому ужасу Роберта и Куинна были спрятаны в сундуках Себастьяна, когда он уехал в школу. Что Роберт был так сентиментален, чтобы сохранить такое воспоминание об отце… это еще одна причина, по которой она любила его.

Задумчиво прижав игрушечного солдата к губам, она обошла комнату, чтобы узнать его как можно ближе. Она подумала, что это типичная комната холостяцкого джентльмена. Затем она рассмеялась от счастливого удивления, когда увидела стопку книг на тумбочке. Конечно, он был хорошо образован; Элизабет и Ричард Карлайл позаботились об этом для всех своих детей. Но Шекспир, Мильтон… поэзия? В ее груди расцвело тепло. Она тоже любила поэзию, и открытие этой романтической стороны Роберта только убедило ее в том, что они созданы друг для друга.

В холле раздался шум. С бешено колотящимся в ушах сердцебиением она бросилась к кровати, сбросила туфельки и соблазнительно легла на одеяло. То есть как можно соблазнительнее, потому что ее руки дрожали, когда она пыталась аккуратно расправить подол своего платья на одеяле и еще раз проверяла, на месте ли ее маска.

Дверь открылась, и ее сердце остановилось.

Миранда уставилась на человека в маске, чей силуэт вырисовывался в дверном проеме, и сглотнула. Единственным завершением этой ночи будет ее полная погибель.

Именно то, на что она надеялась.

Молясь, чтобы он не видел, как дрожат ее пальцы, она протянула руку к вырезу своего костюма, чтобы привлечь его внимание к своей груди… э-э, скорее к тому, что можно было назвать грудью.

Сапфирово-голубые глаза Роберта мерцали за маской пантеры. Шокированное удивление в их глубине превратилось в лихое веселье, а его чувственный рот скривился в медленной хищной улыбке.

Ее живот сжался. О боже.

Не сводя с нее глаз, он закрыл за собой дверь.

О. Боже. Мой.

Он медленно направился к кровати, напоминая ей изящную пантеру, которой согласно своей маске он и был. Он остановился у изножья гигантской кровати с балдахином, и его взгляд вспыхнул, когда он посмотрел на нее сквозь мягкие тени.

— Ну, раз так, — протянул он настолько тихим голосом, что это был почти шепот, и таким глубоким, как окружающая их тьма.

— Кто это тут у нас?

Она набралась смелости.

— Я видела вас сегодня на маскараде.

Из-за нервозности ее голос прозвучал более хрипло, чем она планировала. Слава Богу. Сегодня ей должно удастся это соблазнение. Без вариантов!

— И мне захотелось провести с вами время.

Она сделала паузу для большего эффекта.

— Наедине.

Он улыбнулся.

— Вас не было на вечеринке у моей матери.

Медленно пожав широкими плечами, он снял черный вечерний пиджак и швырнул его на стул перед камином.

— Я бы вас запомнил.

Миранда чуть не засмеялась. Он бы ее запомнил? Среди двухсот других женщин всех возрастов, которые были в бальном зале Честнат-Хилл в честь дня рождения герцогини Трент? Вряд ли!

Из-под маски он скользнул взглядом по ее платью и ее кожу обдало жаром.

Что ж… возможно, он бы вспомнил ее, если бы на приеме она была в этом же тонком платье из крепа, которое сейчас было на ней, а не в костюме в котором она приехала на прием. Это платье без рукавов из прозрачной ткани с подходящей маской обошлось ей в целое состояние. Она потратила на него все свои накопленные деньги и зарплату из приюта. Также потребовалось несколько тайных поездок в Хелмсворт, чтобы навестить тамошнюю портниху, которую она наняла, чтобы никто в Ислингеме не заподозрил, что она замышляет. Но все уловки того стоили, потому что в этом платье она была похожа на розу с длинным стеблем. На приеме же она была в костюме тыквы, который сшила для нее ее тетя, с торчащим из ее шляпы стеблем. Роберт не подарил ей второго взгляда за весь вечер.

Но он определенно заметил ее сейчас, когда она полулежала на его кровати, ее спину подпирала груда подушек, а подол юбки скандально обнажал ее ноги от колен. Ноги были голыми, потому что она не могла себе позволить купить кружевные чулки, подходящие к платью.

— Возможно, вы не заметили меня, потому что я танцевала с другими мужчинами, — застенчиво сказала она. Ее маска позволяла ей смело и свободно говорить кокетливые фразы, на которые у нее не хватило бы смелости в другой ситуации.

— Но я бы предпочла танцевать с вами.

Она увидела, как его рука замерла всего на мгновение, когда он потянулся к галстуку.

— Тогда я определенно многое потерял.

Его взгляд скользнул от ее глубокого декольте вниз по телу, по изгибам бедер и по ногам.

— И как же вас зовут, миледи?

Ее сердце ушло в пятки. О нет, она не могла ему этого сказать — еще рано! Она специально надела маску и костюм, чтобы он увидел ее с другой стороны, вместо того, чтобы сразу ее выгнать. Чтобы у него была возможность увидеть ее новыми глазами, взглянуть на нее как на женщину, а не как на девочку, которую он всегда знал. Если она так скоро раскроет свою личность, он никогда не увидит в ней ничего, кроме друга.

Поэтому она прошептала.

— Роза.

Он развязал свой черный галстук и отбросил его.

— Леди Роза, — пробормотал он. Его чувственные губы растянулись в улыбке, будто он знал, что она лукавит.

— Вы поэтому в моей комнате?

Его сапфировые глаза вызывали жар под ее кожей, куда бы он ни смотрел. И боже мой, как же пристально он смотрел!

— Потому что желаете потанцевать со мной?

Танцевать. По ее спине пробежала чувственная дрожь, когда она наблюдала, как он расстегивает пуговицы своего черного жилета. Они оба знали, что он имел в виду не обычный танец.

Ее пронзило возбуждение. Вот и наступил этот момент. Момент, когда мужчина, которого она любит, станет ее. Момент, когда ее жизнь изменится навсегда…

Она судорожно вздохнула.

— Да.

Произнесла она хриплым голосом.

— Очень желаю.

Его полные губы растянулись в соблазнительной улыбке, он снял жилет и уронил его на пол. Мускулы его рук и плеч под черной рубашкой задрожали, когда он потянулся, чтобы расстегнуть полдюжины пуговиц на шее. Свет от огня играл на его золотисто-светлых волосах, а его красивое лицо все еще было скрыто за маской. Ее сердце болезненно забилось у ребер, когда он выдернул край рубашки из своих черных штанов, чтобы он свободно свисал у талии.

Он раздевался. И не для сна. На мгновение она забыла, как дышать.

Когда она снова вспомнила, ее дыхание перешло в тихий вздох. Из-за чего его голубые глаза потемнели от возбуждения, так как он воспринял этот звук как приглашение…

Она снова сглотнула.

Ради этого она и лежала на его кровати. Чтобы быть с ним. Но боже, она так нервничала! Пытаясь скрыть дрожь в руках и казаться той соблазнительницей, которую он хотел видеть, она провела ладонями вверх и вниз по бедрам, каждым движением натягивая материал платья, пока ее ноги не обнажились до бедер. Его глаза внимательно следили за каждым ее движением. Из-за маски она не могла видеть, какие другие эмоции еще были на его лице, но она видела его глаза и рот, и они оба поразили ее своей интенсивностью. Хищный. Возбужденный.

Боже мой.

Он потянулся, чтобы снять маску.

— Нет! — ахнула она.

Он замер от ее вскрика. Затем с любопытством склонил голову, как будто неправильно истолковал его значение.

Но он прекрасно понял. Она не могла позволить ему снять маску. Если он это сделает, то будет ждать от нее того же — о, она не была готова к этому! Только когда убедится, что заставила его хотеть ее так же сильно, как она его, и не только на сегодня, а навсегда.

— Маскарад был таким веселым, — быстро объяснила она, безмолвно молясь, чтобы он ей поверил, — что мне не хочется, чтобы он так быстро заканчивался.

— Не закончится.

Он украдкой взглянул на ее тело. В этом знойном взгляде промелькнуло горячее обещание.

— Пожалуйста, пока не снимайте маску.

Затем она добавила как можно более соблазнительно: — Милорд Пантера.

Он кивнул ей по-джентльменски.

Ее охватил трепет. Роберт никогда раньше не проявлял к ней такого почтения. «Хотя, конечно, он не знает, что это я», — подумала она с уколом досады. Но скоро он узнает, и тогда между ними все изменится.

— Как хотите, леди Роза.

Одарив ее еще одной горячей улыбкой, он шагнул вперед, чтобы опереться плечом об столбик кровати и уставился на ее тело.

— У вас очень красивый костюм.

— Вам нравится?

Выгнув спину, она подняла руку к своему вырезу, вновь привлекая его внимание к своей груди.

— Очень, — пробормотал он одобрительно.

— Хорошо.

Ее дрожащие пальцы скользнули к плечу и к атласному банту, удерживающему лиф на месте. — Потому что я надела его для вас.

Он приоткрыл губы, как будто хотел что-то сказать, но она соблазнительным движением, которое практиковала весь день, развязала ленту. Ее платье упало с плеча, почти обнажив правую грудь. Он устремил на нее голодный взгляд, забыв все, что он собирался сказать.

Со звуком, который был наполовину стоном, наполовину рычанием, он схватил свою рубашку и стянул ее через голову, затем двинулся вперед, подползая к ней по кровати на четвереньках. Как пантера, подкрадывающаяся к своей добыче.

Ее глаза расширились, и она медленно опустилась на спину, когда он подполз к ней, поймав ее в ловушку своих рук и ног. Этого она точно не ожидала! Или того, что он опустит голову, чтобы лизнуть языком ее обнаженное плечо, будто пробуя ее на вкус, прежде чем решить, поиграть с ней еще какое-то время или поглотить ее целиком.

— Ммм, — промурлыкал он, когда его рот приблизился к ее шее, где, как она была уверена, он мог почувствовать ее пульс под своими губами.

— Возможно, это и к лучшему, что я все-таки не заметил вас на вечеринке.

— Почему же?

Она вздрогнула, когда его зубы прикусили ее горло, не готовая к жару, который пронзил ее до кончиков пальцев. Это было совсем не похоже на тот поцелуй, который он подарил ей много лет назад.

— Я бы опозорился перед гостями в попытке как можно быстрее добраться до вас.

Он провел кончиком пальца по ее обнаженному плечу, рисуя невидимые узоры на ее коже и спустился к выступу ее груди.

— Уверяю вас, мы бы потанцевали.

Его палец опустился под край ее платья и, не почувствовав сопротивления с ее стороны, соблазнительно коснулся ее соска, все еще скрытого под ним. Она ахнула, и он радостно улыбнулся ее ответу. Видимо, он все-таки решил с ней поиграть.

Затем он полностью просунул руку под тонкий корсаж, чтобы обхватить ее обнаженную грудь.

— Так что потанцуем сейчас, — пробормотал он.

От его большой ладони исходил жар, когда он нежно массировал ее, и она зашевелилась под его прикосновением, внезапно не в силах лежать неподвижно, сдерживая стон счастья. Она годами мечтала о том, чтобы почувствовать его руки на себе, чтобы он прикасался к ней, ласкал ее… но она никогда бы не подумала, что это будет так тепло и чудесно. Что его прикосновение будет таким нежным, но в то же время нетерпеливым.

— Прекрасное платье.

Перенеся свой вес обратно на колени, он протянул свободную руку к ее другому плечу и ловко развязал бант. От нежного рывка ее лиф упал, открыв свету обе груди. И его взгляду, потемневшему от желания, когда он жадно смотрел на нее.

— Какая прелесть.

Несмотря на мурашки, которыми она покрылась от его взгляда, она сопротивлялась нервному желанию прикрыться. Это был Роберт, и из всех людей он имел право видеть ее. Потому что она знала его с пяти лет. Потому что она любила его. Потому что она хотела, чтобы никто, кроме него, когда-либо видел ее такой.

Она застенчиво прикусила нижнюю губу.

— Ты не находишь меня… простой?

Он рассмеялся и наклонил к ней голову.

— Едва ли.

У нее перехватило дыхание. На мгновение ей показалось, что он наклонился, чтобы поцеловать ее… обнаженную грудь. Вместо этого его пальцы нежно подняли ее подбородок, и его губы встретились с ее в поцелуе, таком нежном, что заставил ее дрожать. Его рот был теплым, нежным и таким удивительно искусным, когда он томно исследовал и пробовал ее на вкус. Исчезло то мальчишеское рвение, которое в нем было раньше, больше не было тех небрежных, неопытных поцелуев. Это был мужчина, который был уверен в себе и знал, чего хочет.

И он хотел — она вздрогнула — ее.

— Вы дрожите.

Он прикоснулся кончиком языка к уголку ее губ.

Она дрожала так сильно, что ей пришлось ухватиться за покрывало под собой, чтобы успокоиться.

— Н-н-нет.

— А вот теперь вы врете, — нежно пожурил он ее, улыбаясь.

Он поймал ее нижнюю губу зубами и осторожно прикусил ее.

«Нет», — подумала она, когда его твердое тело прижалось к ней, в нем определенно больше нет ничего мальчишеского.

— Что еще я могу сделать, чтобы вы задрожали?

Его рука потянулась к подолу ее платья и медленно подняла его вверх по бедрам.

Миранда откинула голову назад и отдалась на его милость. Она так долго ждала этого момента, и теперь, когда он наконец настал — о, Господи, он настал! Она с трудом могла поверить, что это был не просто сон. Роберт в ее руках, его губы касались ее, его руки соблазнительно ласкали ее. Ее сердце билось так неистово, что она была уверена, что он это почувствовал, потому что, когда она положила ладонь на его обнаженную грудь, его сердце забилось быстрее у нее под пальцами.

Он поцеловал ее горло, а затем двинулся вниз, чтобы лизнуть впадину между ее грудями. Когда она вздрогнула и обняла его за шею, чтобы он был еще ближе, его губы сомкнулись вокруг ее соска и пососали его.

Выгнув спину, она застонала.

— Роберт…

Он застыл. Затем он медленно поднял голову и пригвоздил ее взглядом.

— Что вы сказали?

— Я ничего не говорила. Я просто-

— Боже!

Он сбросил маску пантеры и открыл лицо.

О Господи.

Воздух вырвался из ее легких.

— Себастьян.

О боже, о боже, о боже, о боже!

— Кто вы?

Себастьян Карлайл схватил ее маску и сорвал ее. Его глаза расширились от удивления.

— Миранда?

Он уставился на нее, как будто не мог поверить… О, он смотрел на нее! Ее лицо покраснело от стыда, и она сильно ударила его по обнаженной груди.

— Слезь с меня! Слезай -

Его рука зажала ей рот.

— Тише!

Он гневно нахмурился.

— Кто-то может услышать.

— Мне все равно! — пробормотала она ему в ладонь.

— Ты заговоришь по-другому, если они найдут нас вместе, — еще один взгляд по ее телу — вот в таком положении.

Она хотела умереть!

Он приподнял бровь, предупреждая, чтобы она не шумела, затем убрал руку и скатился с кровати, сердито бормоча что-то себе под нос. Он поднял с пола рубашку и натянул ее на себя.

Миранда попыталась прикрыться, но ее пальцы дрожали так сильно, что она едва могла завязать банты на плечах.

Он повернулся к ней.

— Что ты здесь делаешь, Миранда?

— Я? — пискнула она, ее рука дернулась и завязала новый узел.

— Что ты делаешь в комнате Роберта? Тебе лучше одеться и уйти, пока он…

— Это моя комната.

Он собственнически указал на пол.

— Твоя… Нет. — твердо возразила она, бросив отчаянный взгляд по сторонам, хотя она не знала разницы между спальнями братьев в Честнат-Хилл. Но это была комната Роберта, она была уверена в этом, вместе с игрушечными солдатиками и сборниками стихов.

— Я спросила лакея. Он сказал про эту комнату.

Его глаза сузились.

— Ты спросила у лакея, какая спальня принадлежит Роберту?

— Я была осторожна.

Она поняла его намек на то, что она была достаточно безрассудной, чтобы доверить свой план соблазнения лакею. Когда женщина планирует броситься в кровать потенциального любовника, она, конечно же, не объявляет об этом всему персоналу. Даже она это понимала. — И я была в маске.

Он положил ладони на матрас и наклонился к ней, так чтобы их лица были на одном уровне. — Как именно дама в маске спрашивает у лакея, какая спальня принадлежит холостяку?

Ух, как же он ее раздражал! Она попыталась его оттолкнуть, но он, конечно, не двинулся с места. Этот мужчина был настоящей горой из мускулов и гнева.

Вздрогнув, она скрестила руки на груди и приподняла подбородок.

— В своей маске она подходит к лакею на вечеринке, подсовывает ему монету и указывает на джентльмена в маске, а затем спрашивает, какая комната…

Он поднял руку, останавливая ее.

— Если джентльмен был в маске, как ты знала, на кого указывать?

— Потому что вчера я подкупила камердинера Роберта, чтобы узнать, в какой маске он…

Она побледнела, когда осознала свою ошибку.

— О нет.

— О да.

Он бросил маску пантеры на кровать у ее ног.

— Перед вечеринкой мы поменялись масками. Мужчина, на которого ты указала сегодня вечером, Миранда, был я.

— Себастьян, я понятия не имела.

— Очевидно.

Он выпрямился во весь свой рост и посмотрел на нее тем авторитетным взглядом, которым все братья Карлайл — и особенно Себастьян — думали, что могут одаривать ее просто потому, что все они выросли вместе.

— Теперь мы выяснили, как ты здесь оказалась.

Он скрестил руки на груди — устрашающая поза, которую она хорошо знала.

— Скажи мне почему.

Но она совершенно не собиралась ему об этом говорить. Разве она уже не достаточно унижена?

— Это не имеет значения. Я… мне нужно уйти.

Она подползла к краю кровати, ее руки дергали за подол платья, чтобы прикрыть ноги, хотя она не знала зачем напрягаться, учитывая, что он только что прижимался губами к ее груди.

Ее лицо горело. О Боже, губы Себастьяна были на ее груди!

— А теперь… — ее голос дрожал от паники и унижения.

— Мне пора идти.

— Останься, — приказал он с царственным видом, который все три брата унаследовали в той или иной степени от своего отца, и которым Себастьян, как нынешний герцог Трент, владел в полной мере.

Она замерла на краю кровати, молчаливая в своем унижении.

— Ты ожидала, что Роберт войдет в свою комнату и обнаружит, что ты лежишь в его постели, одетая в такую одежду.

Его голубые глаза недоверчиво вспыхнули.

— Вы с ним…

По крайней мере, у него хватило приличия отвернуться, когда он высказал свое обвинение.

— Близки?

— Нет!

Она сморгнула жалящие слезы. Ее унижение достигло новых высот, хотя близость с Робертом была именно тем, на что она надеялась сегодня вечером.

— Тогда почему ты ждала его в постели? — настойчиво спросил он.

Со стоном она опустила голову на руки. Все, чего она хотела, — это простого соблазнения, но ее мечта превратилась в кошмар.

— Ой, да какое это имеет значение?

Он выгнул бровь.

— Он мой брат, и я забочусь о нем.

Его голос стал мягче.

— И о тебе.

Ха! Она не поверила этому ни на секунду. Старший из трех братьев Карлайл, Себастьян был тем, кого она знала наименее хорошо, но тем не менее раздражал ее больше всего, вероятно, потому, что он был на десять лет старше ее и нетерпеливо относился к играм, в которые играли она с его братьями и сестрой. Ему было пятнадцать, когда она приехала в Ислингем, он уже поступил в Итон и большую часть времени отсутствовал. Даже во время тех редких поездок домой на каникулы, он был слишком заинтересован в том, чтобы проводить время с отцом и узнавать об имении. К тому времени, когда он поступил в университет, он был больше озабочен погоней за женщинами и развлечением со своими братьями, выполняя любые безумные схемы, которые они могли придумать, чем тем, что происходило в Ислингеме. И чем диче, тем лучше.

Пока Ричард Карлайл не стал герцогом. Затем шумные, неуправляемые братья стали более серьезными, особенно Себастьян, который, как наследник, всегда чувствовал тяжесть ответственности, которую он когда-нибудь возьмет на себя. Раньше он уделял ей мало внимания; теперь, когда он был герцогом, он почти не замечал, что она вообще существует.

— Миранда, — терпеливо вздохнул он, — я не могу придумать ни одной веской причины, по которой ты оказалась бы в постели Роберта.

Она поморщилась.

— Нет, конечно, нет… я имею в виду… О, черт возьми!

Ей было все равно, что она ругалась перед ним, особенно учитывая тот факт, что братья Карлайл научили ее ругаться, когда она была ребенком. Тем более, что Себастьян никогда и не видел в ней скромную, вежливую светскую даму. И особенно с учетом того, что она знала, что ему все равно, что она сегодня вечером устроила такую неразбериху.

Но она также знала, что он яростно защищает свою семью и что он не позволит ей уйти, пока она не объяснит, что она запланировала для его брата.

Поэтому она поморщилась от поражения и мягко призналась:

— Роберт собирается сделать ей предложение, я это знаю.

— Кому? — спросил он озадаченно.

— Диане Морган.

Ее глаза затуманились от горячей смеси гнева и унижения, а плечи опустились под тяжестью этого.

— Дочери генерала Моргана. Он пригласил ее на домашнюю вечеринку, и в этом сезоне собирается ухаживать за ней в Лондоне.

— При чем здесь… Ой.

— Да.

Она закатила глаза.

— Ой. Сегодняшний вечер был для меня последним шансом, чтобы он увидел во мне не только друга. Поэтому я и надела этот костюм.

Она безнадежно махнула рукой, показывая на платье, которое смялось после того как он лежал на ней. Боже мой, как что-то может стоить так дорого, когда его так мало?

— И единственным человеком, который видел меня в нем, был ты. Человек, который не имеет значения.

Его рот мрачно скривился.

— Спасибо.

— О, ты знаешь, о чем я!

Ее рука метнулась к глазам.

— Но я думала, что если Роберт увидит меня такой, то, может быть… может быть, он…»

Она пожала плечами, чувствуя себя крайне жалко.

— Заметит меня.

— Но… Роберт?

Содрогаясь от унижения, она оттолкнула его, чтобы слезть с кровати. Она едва помнила, как схватила маску, прежде чем броситься мимо него к двери.

Рыдание застряло у нее в горле. Какая ужасная, ужасная ночь! Все, чего она сейчас хотела, — это убежать и никогда больше не показывать свое лицо в Честнат-Хилл, или в Ислингеме, или где-либо в Англии, если на то пошло, чтобы случайно не столкнуться с Себастьяном. Или Робертом, потому что Себастьян обязательно расскажет об этом своему брату. О, как они от души посмеются над ней…

— Подожди.

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

Потеряв равновесие, она отступила назад, и ее ноги запутались в прозрачной юбке. Она упала на него, и он обнял ее, чтобы поддержать.

Еще одно новое унижение. Она споткнулась перед ним, как какая-то идиотка, а затем упала прямо в его объятия. Жалкое зрелище. Ее глаза затуманились от слез. Сегодняшний вечер оказался ничем иным, как одним большим унижением.

— Отпусти меня, — попросила она.

Его руки крепко обнимали ее.

— Миранда, мне очень жаль.

Его извиняющийся голос был на удивление добрым.

— Я понятия не имел, что ты…

Подняв на него взгляд, она готовилась увидеть на его лице жалость к ней.

Вместо этого она увидела недоверчивое любопытство.

— Я просто удивлен, — мягко объяснил он.

Ее горло сжалось. Конечно, он это не имел в виду как оскорбление, но, если добавить его слова ко всем унижениям, которые она пережила сегодня вечером, то его слова задели ее.

— Удивлен, обнаружив меня в своей комнате?

Она с раздражением фыркнула и задрала нос.

— Или удивлен тем, что у меня есть чувства к твоему брату?

— Да, — честно ответил он, — и тем и другим.

С сердитым стоном она оттолкнула его от себя.

Он взял ее за плечи и крепко держал, его твердое тело не сдвинулось ни на дюйм.

— Тем, что ты захотела Роберта, а не какого-нибудь милого парня из деревни.

Она прикусила губу, чтобы не закричать. Неужели все мужчины Карлайла видели ее такой? Глупой деревенской девчонкой, которой суждено выйти замуж за скучного викария или фермера и провести всю жизнь, полируя церковные скамьи или гоняясь за свиньями на ферме? Неужели это лучшее, что, по их мнению, она может сделать в своей жизни? О, она хотела гораздо большего! Ей хотелось приключений и волнений, большой семьи, которую она любила бы, и дома здесь, в Ислингеме, в окружении людей, которых она любила и ради которых была готова на все. Она не настолько глупа, чтобы думать, что может выйти замуж за кого-то знатного, например, за сквайера или пэра.

Но за брата пэра…

Но если Роберт о ней такого же мнения, что и Себастьян, то он никогда не заметит в ней женщину, с которой он мог бы провести остаток своей жизни, а все, что она пережила сегодня вечером, было совершенно унизительной, ужасной тратой времени. И денег. С таким же успехом ее можно было бы положить сегодня на полку с надписью "Не трогать", потому что ее жизнь, какой она хотела ее видеть, была безвозвратно кончена.

Она отвернулась, быстро моргая. Ей хотелось смеяться! И горько плакать.

— О том, что я сделал ранее, — извинился Себастьян, глубоко вздохнув, — я искренне сожалею.

Да, другого ему и не оставалось, теперь, когда он знал, что это была она, а не какая-то соблазнительница, которая, как он думал, бесцеремонно прокралась в его комнату, чтобы провести ночь в постели с герцогом. В конце концов, он не выглядел особенно виноватым, когда задирал ей юбку.

Он сжал ее плечи в жесте дружеской привязанности. Те же самые руки, которые несколько мгновений назад ласкали ее обнаженную грудь и доставляли ей удовольствие, которые даже сейчас вызывали у нее покалывание -

— О Боже, нет!

Она прижала пальцы к губам от ужаса от своей внезапной вспышки — и еще больше от ужаса перед собой за то, что ей понравилось, как он прикасался к ней. Себастьян из всех мужчин!

— Извини что?

Он нахмурился, озадаченный ее поведением.

— Я имею в виду, что не нужно извиняться. Ничего страшного.

Она отступила назад, и на этот раз он отпустил ее.

— Вышла ошибка, вот и все. И я была бы очень признательна, — еще один шаг в сторону, если она продолжит отходить от него, она сможет добраться до двери и убежать в коридор, прежде чем польются слезы, — если бы ты был так любезен сохранить то, что произошло здесь сегодня вечером, в тайне.

— Конечно, — торжественно согласился он.

Смущение обожгло ее щеки.

— Я серьезно, Себастьян. Если ты кому-нибудь расскажешь, особенно Роберту или Квинтону, я…

— Ты сделаешь что? — он бросил вызов ее слабой попытке угрозы и опустил голову, чтобы его глаза оказались на одном уровне с ее. Черт бы побрал этого человека за то, что он такой высокий! И такой…герцог.

— Я расскажу твоей маме, что на самом деле случилось с той китайской вазой, которую твой отец подарил ей на Рождество!

Какое-то мгновение он тупо смотрел на нее, просто не в силах понять. Затем его глаза сузились, словно он оценивал оппонента в парламенте, а не раздражающую девушку из соседнего дома, и он выпрямился во весь рост.…Такой высокий. Странно, как она никогда не замечала этого раньше. Или того, насколько крепче было это очень высокое тело, чем у Роберта, или как его золотистые волосы лихо падали на лоб и вызывали у нее желание смахнуть их.

Удивительно, какие детали женщина замечала в полуодетом мужчине после того, как он поцеловал ее.

— Значит, мы договорились? — настаивала она.

В лучшем случае однобокая угроза — ее репутация за вазу, которая позорно разбилась много лет назад во время тайной встречи, которую братья устроили, пока их родители были в Лондоне. Но его мать любила эту вазу, и Миранда не боялась использовать ее в своих интересах.

— Согласен, — сказал он.

Слава Богу! Она повернулась к двери и сделала глубокий вдох, чтобы бежать.—

Он протянул руку через ее голову и прижал ладонь к двери, чтобы она не распахнула ее.

— Подожди.

Подождать? Ее сердце замерло, а затем так сильно забилось в груди, что она вздрогнула. Этот приводящий в бешенство мужчина был также ужасно жесток… Подождать?

Когда она посмотрела на него через плечо, ей показалось, что он оторвал взгляд от ее груди. Но это было невозможно. Себастьян не стал бы так на нее смотреть, не сейчас. Теперь, когда он знает, кто она такая… или стал бы?

Но когда он потянулся за курткой, которую бросил на спинку стула, и протянул ей, она закатила глаза, чувствуя себя полной дурой. О, он действительно смотрел на ее груди…и обдумывал лучший способ их прикрыть.

— Лучше, чтобы никто не видел, как ты крадешься из моей комнаты, леди Роза, — предупредил он. — В этом платье.

Она натянула куртку, и все внутри нее сжалось, когда она вдохнула его запах, исходящий от тончайшего материала. Она подавила сдавленный стон. Конечно, он должен хорошо пахнуть.

Затем он жестом попросил у нее маску, и она протянула ее ему. Он поднял ее к ее лицу и завязал ее. Когда он положил одну руку ей на плечо, а другой медленно приоткрыл дверь, тепло его пальцев просочилось в ее кожу, вниз по груди. Под прозрачным костюмом ее соски предательски напряглись при воспоминании о его руках на них.

Ее желудок сжался, унижение стало полным. Даже ее собственное тело сегодня сговорилось против нее, братаясь с врагом.

Он заглянул мимо нее в коридор и наклонился к ее уху.

— Спустись по черной лестнице на первый этаж. В коридоре внизу сейчас будет пусто и темно. Выйди через дверь на террасу в моем кабинете и держись поближе к садовой стене, где тени самые темные, пока не пройдешь мимо конюшен. И не позволяй никому увидеть тебя, — Его глубокий голос щекотал ее щеку, и она вздрогнула. — Особенно моей матери.

— Откуда ты так много знаешь о тайном бегстве? — шепотом спросила она, удивленная подробностью его инструкций.

Он ответил знойным смешком, который пронзил ее насквозь.

— Потому что я один из братьев Карлайл.

Когда она повернула голову, чтобы посмотреть на него через плечо, его рука шлепнула ее по ягодицам. Она подпрыгнула.

— Иди!

Она шагнула в холл и со всех ног бросилась прочь от Честнат-Хилла. Босиком. Застонав от собственной глупости, она закатила глаза, потому что оставила свои туфли в его комнате. И возвращаться за ними она не собирается.

Когда-либо.