По требованию герцога

3 глава

— Аррр! Арррррррр!

Миранда подняла деревянный меч высоко над своей черной фетровой шляпой с вышитым белым черепом и скрещенными костями, как нельзя лучше подражая пирату.

— Заставьте его прогуляться по доске! Это наказание для сухопутной крысы — на доску его!

— На доску!

Все дети вокруг нее закричали и подняли свои маленькие палки, как мечи. Затем они взяли слабо связанного мистера Гранди, человека, нанятого для обслуживания приюта, и повели его к короткой доске, лежащей на траве между простынями и одеялами, привязанными к веревкам для белья, тянущимся через заднюю часть сада. На самом деле он был так слабо связан, что когда он потянулся, чтобы почесать нос, мотки веревки упали к его ногам, и ему пришлось поднять их на место. Простыни вокруг них развевались на дневном ветру, как паруса корабля.

Миранда засмеялась, и внутри нее вздулся пузырь счастья. Как хорошо они проводили время! И она была этому так рада. И ей, и детям-сиротам нужен был перерыв сегодня в один из редких зимних теплых дней. Дети провели все утро в учебе, а она занималась инвентаризацией в кладовых в подвале. Ее все еще ждал длинный список дел, но она не смогла удержаться от желания поиграть с детьми хотя бы час.

— Скажешь что-нибудь напоследок перед тем, как присоединиться к Дэви Джонсу в его гробу, собака?

Она направила деревянный меч в сторону мистера Гранди. Сегодня днем ему не повезло обедать в то же время, что и дети, и поэтому он был втянут в их игру, хотя беззастенчивая ухмылка на лице пожилого мужчины говорила ей, что он наслаждался весельем не меньше ее.

— Быть или не быть, — произнес он, драматически прижимая руку к сердцу, — вот в чем вопрос.

— И никаких монологов», — предупредила она.

— Паршивый датчанин!

— Доска! Доска! — закричали дети.

Миранда засмеялась, чуть не согнувшись вдвое и потеряв всякую надежду сыграть убедительного пиратского капитана. О, как она любила этих детей!

С тех пор, как Жозефина Карлайл вышла замуж за своего маркиза и уехала в Лондон, Миранда взяла на себя ответственность за управление Домом Доброй Надежды. За три года, прошедших с тех пор, как она начала ухаживать за домом и его двумя десятками сирот, она полюбила его больше, чем когда-либо ожидала. Ответственность бросала ей вызов, сироты обожали ее, и ее жизнь, наконец, обрела смысл помимо заботы о тетушке и дяде.

Но лучше всего были дети — всегда такие энергичные, такие полные жизни и надежды. Находясь рядом с ними, она чувствовала себя лучше и открывала для себя возможности этого мира. Даже сейчас, когда они собрались вокруг нее в качестве своего пиратского капитана и заставляли бедного мистера Гранди ходить по доске, она имела представление о том, каково это, должно быть, расти вместе с братьями и сестрами. О, Ребекка и Хэмиш очень хорошо к ней относились, любили ее и растили, как если бы она была их собственной, но у них не было детей. Они не всегда понимали ее и ту безграничную энергию, которая иногда накапливалась внутри нее и которую ей нужно было выпустить наружу, чтобы не лопнуть. И это обычно доставляло ей больше неприятностей, чем она хотела признавать. Большинство сельских жителей и фермеров было готово это подтвердить.

Каково это быть частью большой семьи, полной шума, неразберихи и всего чудесного столпотворения зажиточного дома? Она думала, что именно поэтому ее и тянуло к Карлайлам. Честнат-Хилл всегда был полон счастья, энергии и любви. Жози и ее трое братьев всегда что-то затевали, в чем она тоже могла принять участие. Конечно, ее дом с тетей и дядей был очень милым, но там всегда было слишком тихо.

Радость организованного хаоса — она смеялась, когда дети заставляли мистера Гранди прыгать с доски в воображаемый океан из травы. Что ж, она точно его нашла!

— И они идут к этому, — объявила она, драматически взмахнув деревянным мечом.

— Розенкранц и Гильденстерн мертвы!

Когда дети громко закричали, и даже предположительно утонувший мистер Гранди присоединился к из крикам, она дерзко спрыгнула с импровизированного корабля.

Ее меч зацепился за край вздымающейся простыни. Он запутался в материале и она потеряла равновесие. Она упала на землю и покатилась по траве, завернутая в простыню, и приземлилась прямо на носки пары отполированных до блеска ботинок.

Лежа на спине, она медленно подняла смущенный взгляд, прищурилась от яркого солнца и встретила нахмуренный взгляд… Себастьяна Карлайла.

О нет.

Внезапно группу детей охватили паника. Вместо того, чтобы помочь ей встать, они все Сс криками разбежались по сторонам. Все они бежали, как крысы с тонущего корабля, а вместе с ними и мистер Гранди, который вежливо приподнял кепку, прежде чем исчезнуть за углом здания.

Трусы. Миранда застонала, закутаная, как пиратская мумия, теперь совершенно беззащитная. И такой ее видит именно он. Ах, какое это унижение! Она бы предпочла прогулку по доске.

Обеспокоенный хмурый взгляд, омрачавший его лицо, стал еще сильнее, когда он наклонился и протянул ей руку.

— С тобой все в порядке?

Она вздохнула и отбросила свой деревянный меч, чтобы не использовать его против него.

— Я в порядке.

Не имея иного выбора, если только она не хотела продолжать вертеться на земле как рыба, она взяла его за руку, и он помог ей подняться. Его укоризненное выражение лица, когда он потянулся, чтобы снять с нее пиратскую шляпу, ясно говорило ей, что он не одобряет их поведение.

Ну и что, если и так? Ответственность за детей несла она, и они заслуживали время, чтобы поиграть и просто побыть детьми. Вскоре взрослый мир лишит их энтузиазма и невинности. То, как это, очевидно, произошло с ним.

— Что вы здесь делали?

Он бросил вопросительный взгляд на палубу корабля, которую дети грубос колотили из старых досок, маленьких бочек и ящиков.

— Почему дети не в классе?

— Они были там.

Она вырвала у него свою шляпу. Если он думал, что она позволит ему запугать ее просто потому, что прошлой ночью он видел ее в прозрачном платье, она ему докажет обратное. Хотя, подумала она, внутренне поморщившись, он успел увидеть гораздо больше. И все же он ее не запугает. Лорд Пантера или нет.

— Они изучают Шекспира.

Он моргнул, как будто неправильно ее расслышал, и взглянул на череп и скрещенные кости, которые она пришила к своей шляпе.

— Шекспира?

— Они разыгрывают сцену с пиратами из Гамлета.

Его бровь снисходительно приподнялась.

— В Гамлете нет такой сцены.

— Ну, а должна была быть, — возразила она и наклонилась, чтобы поднять свой меч. Она сделала все, чтобы не издать раздраженное фырканье.

— Шекспир упоминает пиратов в пятом акте, но никогда не показывает их, поэтому дети сами написали эту сцену.

— Понятно.

Его губы дернулись, хотя она не могла сказать, от раздражения или от веселья.

— Итак, ты учишь их переписывать Шекспира.

Он замолчал всего на мгновение, но в этой тишине было слышно его неодобрение.

— Мне не хотелось бы видеть, что вы сделаете с Милтоном.

Миранда подавила желание сказать ему, что дети усердно работали все утро и им нужен был перерыв от классной комнаты. Или же что она провела все утро в пыльном, тесном и темном подвале, пока дети усердно занимались математикой. Что он, как никто другой, должен понимать, насколько утомительно заниматься только тяжелым трудом, учитывая все его обязанности и то, как он проводил почти все свое время, зарывшись носом в бухгалтерские книги и в списки всего, что нужно было сделать для поместья и парламента.

Но после смущения прошлой ночи она не была уверена, что ей нужно оправдывать какие-либо из своих действий. В особенности перед ним. Лорд Пантера, ну конечно.

Поэтому она скрестила руки на груди, конец деревянного меча был при этом направлен на него, и спросила:

— Что привело тебя в приют?

— Вообще-то, — пробормотал он, — я пришел к тебе.

Ее глаза расширились.

— Что?

Он… она сглотнула… пришел к ней? Его слова пронизали ее жаром, когда непрошенные воспоминания о прошлой ночи обрушились на нее. Когда тот же низкий голос мурлыкал ей в ухо, рассказывая ей, как она прекрасна, или о том, как сильно он хотел с ней потанцевать…

И какой глупой она была! Потому что он определенно не имел ничего такого в виду, точно так же, как он не имел в виду все те вещи, которые он сказал вчера вечером, когда думал, что она была кем-то другим. Так почему он…

— Нам нужно поговорить.

Он скривился, оттолкнув от себя кончик меча и понизив голос.

— О прошлой ночи.

Паника мгновенно скрутила ее живот. Кто-то узнал, что она натворила? Что они почти сделали? Она смяла руками фетровую шляпу, заставляя себя дышать и не терять сознание.

Он засунул руку под свой редингот и вытащил ее красную туфельку, он заправил ее за пояс за спиной, затем повесил ее перед ней на длинной ленте.

— Ты забыла свои туфли прошлой ночью, Золушка, и я не хочу, чтобы ты пыталась прокрасться в мою комнату, чтобы забрать их.

Его глаза дразняще сверкнули.

— Ты можешь случайно оказаться не в той комнате и напугать Куинтона до смерти.

Ее захлестнуло свежее чувство унижения. Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что они скрыты от глаз за рядами вздымающихся простыней, она попыталась схватить свою обувь. Ее пальцы промахнулись, когда он легко поднял ее вверх.

Будь он проклят за то, что такой высокий! И широкий. И мускулистый.

— Отдай ее мне, пожалуйста, — сказала она тем же строгим тоном, что использовала с сиротами, и протянула руку.

Но он держал ее подальше от ее хватких пальцев.

— Нет, пока мы не поговорим.

Зная, что она не получит пока свою обувь, она сдалась и положила руки на бедра в раздражении и посмотрела на него. И этому проклятому человеку, скорее всего, все это нравилось.

— Я уже сказала тебе. Прошлая ночь была ошибкой.

Она посмотрела на землю, чтобы скрыть смущение, хотя не могла сказать, что смущало ее больше — то, что он дотрагивался до нее губами и руками, или то, что ей это понравилось.

— Я надеюсь, что ты понимаешь, как…

— Мы с мамой решили спонсировать твой сезон. В Лондоне.

Ее глаза метнулись к его лицу. Сезон… ох, не может быть!

— Правда? — выдохнула она, ее сердце так возбужденно стучало, что она просто не могла говорить громче.

Медленно улыбнувшись, он кивнул.

Лондонский сезон! Она мечтала об этом с детства, только чтобы отказаться от этой фантазии в свой последний день рождения, когда она достигла совершеннолетия и поняла, что этого никогда не случится, что она слишком стара. Но услышать от него такое предложение — о, это было просто великолепно! Она не могла представить себе ничего более особенного, более волшебного… дебют, организованный герцогиней и маркизой в сопровождении герцога, в комплекте с красивыми платьями и причудливыми шляпами, кадрилями и вальсом, всевозможными вечеринками, обедами, завтраками, поездками в карете -

— О, спасибо!

Она рассмеялась от счастья и бросилась к нему на шею. Она просто не могла поверить в это!

Она отступила, чтобы собраться с мыслями. О, она не могла перестать улыбаться! Или остановить экстатическое биение своего сердца.

— Большое спасибо за эту возможность, — произнесла она с комом к горле.

— Это невероятная щедрость, и я знаю, как мне повезло, что у меня есть этот последний шанс на сезон.

— Последний шанс?

Его взгляд недоверчиво сузился, когда он пробежался взглядом по ней, как будто видел ее впервые.

— Сколько тебе лет?

Ее грудь сжалась от раздражения. Разве он не помнил вечеринку по случаю дня рождения, устроенную для нее тетей и дядей в ноябре прошлого года, которую он и остальные Карлайлы посетили? Он был ужасно занят делами, но все же… Она вздохнула:

— Двадцать один.

Темная вспышка промелькнула в его глазах, и он снова посмотрел на нее, долго и пристально, от макушки до кончиков сапог. Она неловко поерзала под его взглядом, хотя подозревала, что он наконец увидел ту женщину, которой она стала, а не девочку, какой он ее всегда знал. И подумать только, что для этого ему пришлось увидеть ее в своей постели.

Ирония состояла в том, что именно на это она и надеялась. Но со стороны другого из братьев Карлайл.

Когда его губы растянулись в слабой ухмылке и он протянул свою руку в перчатке, чтобы заправить локон ей за ухо, ее сердце замерло. Она знала, что ошибалась, что он всегда будет относиться к ней как к соседской девушке. Даже после неудачного разоблачения леди Розы прошлой ночью.

Хотя она понятия не имела, почему для нее вообще важно то, какой ее видит Себастьян Карлайл. Но теперь это имело значение. Прошлая ночь многое между ними изменила.

— Ты заслуживаешь этого сезона, — сказал он, удивив ее. Затем он удивил ее еще больше, добавив:

— Ты заслужила это своей работой для приюта и добротой, которую ты проявила к моей семье. Это меньшее, что мы можем для тебя сделать.

Она молча смотрела на него. Она не знала, что на это сказать.

— Это также пойдет на пользу маме.

Его голос смягчился.

— Позаботься о том, чтобы ей было весело, хорошо? С тех пор, как умер отец, ей было нелегко.

От беспокойства в его глазах ее плечи опустились. Теперь она даже злиться на него больше не могла. Себастьян иногда был высокомерным и всегда удручающе порядочным, но он искренне заботился о своей матери.

— Я сделаю все возможное, — серьезным тоном заверила она его.

Он кивнул, довольный ее согласием, хотя она была уверена, что он не осознает, что она согласилась с ним только ради герцогини. А не ради него.

— Но какое это имеет отношение к прошлой ночи?

Она медленно потянулась к своей туфле, но он не дал ее взять. Снова. Она закатила глаза.

— Роберт тоже будет там. И ты была права.

Его взгляд наполнился безмолвной симпатией, когда он посмотрел на нее.

— Он планирует ухаживать за Дианой Морган.

Ее глаза защипало, и она судорожно кивнула, не в силах найти голос. Она знала, что так и будет — знала уже с прошлой осени. Такая красивая Диана Морган… конечно же, Роберт влюбился в нее. И она в него. А как же иначе, учитывая каким идеальным был Роберт? Но осознание того, что этого было не избежать, не уменьшило боли. Миранда просто не ожидала, что этот момент будет таким… пустым. И ужасным. Она прижала сжатую руку к груди, как будто могла физически подавить мучительную боль.

— Тебе придется видеть их вместе, — мягко сказал он, — посещать одни и те же мероприятия, сидеть рядом с ними на обедах… Ты сможешь это сделать?

Еще один резкий кивок. Внезапно ее сезон перестал казаться таким чудесным.

— Мне очень жаль, Миранда. Я знаю, что у тебя есть к нему чувства.

И всегда будут.

Кивнув, она отвернулась и моргнула, чтобы избавиться от слез. В этот момент она не знала, что было больнее — то, что Роберт выбрал мисс Морган, или что у нее никогда не было возможности заставить его заметить ее. Когда она наконец набралась смелости, чтобы рассказать ему о своих чувствах, и решила показать ему женщину, которой она стала, все пошло не так. Ее увидел не тот брат. Она бы посмеялась, если бы ей не было так больно.

Затем Себастьян осторожно сказал:

— Я тоже собираюсь в Лондон.

Она снова протянула руку в надежде, что он будет джентльменом и просто отдаст ей туфлю. Тогда она сможет вернуться в приют, спрятаться в своем офисе и поплакать в одиночестве.

— Конечно, ты там будешь. Ты должен заседать в Палате лордов и сопровождать свою мать.

— И найти жену, — тихо добавил он.

Ее взгляд метнулся к нему. С ошеломленным недоверием она искала на его лице намек на то, что он дразнил ее, но не нашла в его выражении ничего, кроме мрачной искренности.

Жена? Для Себастьяна? Она никогда не знала, что его заботят ухаживания, брачный рынок или… ну, если уж на то пошло, что он проявляет супружеский интерес к какой-либо женщине. Даже до того, как он стал наследником, он никогда всерьез ни за кем не ухаживал, предпочитая случайные свидания и встречи, которые были пищей для сплетников по всей Англии. Но он всегда привлекал женское внимание, куда бы он ни пошел, и бессознательно оставлял после себя вереницу разбитых сердец. В конце концов, он был Карлайлом. Но жена…

Ее рука безвольно упала на бок. Она не знала, как ей относиться к этому. Или что сказать… кроме

— Ну, я полагаю, ты стареешь.

С раздраженной гримасой он опустил туфельку. Время игр явно прошло.

— Мне нужно найти герцогиню и произвести наследника.

Его глаза не отрывались от ее, но их яркость потускнела. Она знала, насколько он предан герцогству, но ее грудь сжалась от неожиданного сочувствия, что он относится к браку, как к очередной обязанности, которую нужно исполнить. Просто еще одна ответственность ложится на его плечи.

— Этот сезон представляет прекрасную возможность. К августу я могу уже быть женат.

Август. Стоя в бледном январском солнечном свете, летняя жара казалась еще такой далекой. Но когда она посмотрела ему в глаза, ей показалось, будто август уже на следующей неделе. Почему ее так поразило его решение? В конце концов, этого следовало ожидать. Он был герцогом, и ему нужен был наследник, который пойдет по его стопам.

Но Себастьян с женой… Миранда просто не могла этого представить.

Из всех вопросов, кружащихся в ее растерянной голове, первым, который вырвался у нее, был -

— А что, если ты не найдешь никого до августа?

Он засмеялся, и этот глубокий звук, преодолев небольшое расстояние между ними, будто пронзил ее до кончиков пальцев рук и ног. С сожалением она снова вспомнила жар его рта на своем теле и его приятные комплименты, и ее сердце громко застучало.

— Не волнуйся, найду, — заверил он ее. Потом его смех утих, и он пробормотал с самоуничижительной усмешкой:

— Удивительно, каким популярным может сделать мужчину герцогский титул.

Что должно было сделать его счастливым, учитывая, что это облегчит его поиски жены, с грустью подумала она, но, очевидно, это не так. Он был гораздо более расслабленным, когда был моложе, более непосредственным и веселым… более свободным. Живым. Но тот красивый молодой человек, которого она помнила, всегда очаровательно улыбавшийся всем, исчез. И на его месте теперь стоял герцог.

На мгновение она забыла о своем смущении прошлой ночью и о раздражении, и ее сердце болело за него.

Он улыбнулся ей, но это выражение не коснулось его глаз.

— Придется отбиваться от них палкой.

Она протянула деревянный меч.

— Можешь одолжить мой меч.

Он засмеялся, когда взял его у нее и сделал вид, что рассматривает его, прищурив глаза. И она не могла не улыбнуться в ответ.

— Желаю тебе удачи, Себастьян, — неловко произнесла она, — если брак — это то, чего ты действительно хочешь.

— Так и есть.

Но его улыбка испарилась, мгновенная легкость, которую она увидела в нем, исчезла. И ей сразу же стало не хватать ее. Насколько бы он был счастливее, если бы просто позволил себе снова стать тем беззаботным молодым человеком, которым когда-то был? Если бы позволял себе чаще смеяться? Если бы он мог позволить себе забывать на несколько часов в день, что он герцог Трент и становится просто Себастьяном?

Но, как и в случае с его браком, она этого просто не могла представить.

Он воткнул кончик меча в землю, оставив его торчать рядом с собой.

— Если ты действительно желаешь мне добра, я прошу тебя вести себя прилично, когда мы будем в Лондоне.

Мгновенно все ее раздражение хлынуло обратно. Она возмущенно скрестила руки.

— Я не ребенок, которому нужна няня. Если ты не заметил, я взрослая женщина.

— О, я заметил.

Горячий взгляд, которым он ее одарил, вызвал в ней электрическое покалывание, и она не могла остановить трепет своего глупого сердца. Или избавиться от замешательства, которое сразу же охватило ее.

— Но ты должна признать, что неприятности очень легко тебя находят.

Она уставилась на него, ошеломленная его тихим обвинением и своей реакцией на него.

— Не понимаю, о чем ты.

Он выгнул бровь.

— Разве это не ты в прошлом году подожгла торговую лавку?

Она была в ужасе!

— Это был несчастный случай. На полу оставили лампу, кто-угодно мог бы споткнуться…

— Выпустила всех цыплят мистера Латимера, пустила овец на ячменное поле, испортила призовой пирог миссис Купер?

— Все это было непреднамеренно, и ты это знаешь.

Она не могла поверить, что он пытался использовать против нее такие невинные случайности, особенно когда она только пыталась помочь всем.

Он пристально посмотрел на нее.

— Перенаправила ручей?

На этом она заколебалась, и по ее шее поднялся горячий румянец стыда. Ну, может, это было намеренно. Но она сделала это только ради того, чтобы помочь фермерам, чьи поля были слишком далеко от ручья, чтобы поливать посевы во время засухи. Она действовала в интересах деревни.

— Это была ошибка.

— Я все еще собираю камни на южном пастбище.

Она вздрогнула. Господи, какой же он злопамятный! Разве она виновата в том, что проблемы, казалось, следовали за ней по пятам? Проблемы, к которым у нее не было никакого — ну, почти никакого — отношения? Конечно, она согласилась бы с тем, что в детстве была немного проблемной, всегда попадала в неприятности. Или, скорее, проблемы как-то сами ее находили. Но все это прекратилось с тех пор, как она взяла на себя ответственность за приют и нашла свой жизненный путь, наконец, получив возможность куда-то направить всю свою энергию. Себастьян просто еще не осознавал этого, так как постоянно был занят.

И какова была альтернатива — игнорировать трудности жителей деревни и соседей, которых она любила? Она была слишком молода, чтобы помочь своим родителям, когда они подхватили лихорадку и умерли, и пока у нее была энергия, чтобы помогать другим — а казалось, что у нее всегда было достаточно энергии, — она продолжит это делать. О, как она могла не помочь тому, кто в ней нуждался?

Но, возможно, не в деле с орошением полей.

Она глубоко вздохнула.

— Все это произошло много лет назад.

— Пожар в лавке, — напомнил он.

— Большинство из них произошло много лет назад, — поправила она.

— Кроме того, серьезных повреждений не было.

Когда он молча приподнял бровь в ответ на это объяснение, ясно вспомнив испорченные куски ткани, которые были единственными жертвами пожара, она добавила:

— Я не сделаю ничего, чтобы вызвать проблемы для тебя в Лондоне, Себастьян. На самом деле, я сомневаюсь, что мы вообще будем там часто видеться. Так что ты будешь свободен посещать парламент и ухаживать за всеми дамами, которыми захочешь, а я буду с твоей матерью и…

Она остановилась на полуслове, когда в ее голову пришла мысль. Совершенно замечательная, потрясающе блестящая идея. Ее губы приоткрылись, когда она подумала… О, это было бы идеально!

Во взгляде Себастьяна появилась тревога из-за ее восторженного выражения лица. Когда ее улыбка стала еще шире, когда она размышляла о том, что она собиралась сделать, его тревога только возросла.

Она задумчиво склонила голову.

— Роберт тоже будет в Лондоне?

— Да, в Парк-Плейс.

Его лицо потемнело от подозрения.

— А что?

Она чуть не рассмеялась. О, совершенно потрясающая идея!

— Тогда я буду вести себя как можно лучше, просто идеально, — смело согласилась она. В пальцах ног у нее покалывало от того, как безупречно складывается ее сезон, хотя всего несколько минут назад она была уверена, что он испорчен. И у нее появился еще один шанс с Робертом.

— На самом деле, я даже помогу тебе с дамами, если ты согласишься…

— И как это ты можешь мне помочь?

В вопросе прозвучало открытое недоверие. И еще опасение.

Она посмотрела на него с жалостью.

— Ты понятия не имеешь о том, какие игры за власть происходят в женских комнатах для отдыха, не так ли?

Себастьян просто смотрел на нее, его губы слегка приоткрылись, а его сапфировые глаза расширились, очевидно, не зная, как ответить.

— Холостяк, — упрекнула она, качая головой, мягко цокая языком в ответ на его наивность.

— И мужчины еще думают, что управляют страной.

— Мы и управляем, — ответил он, скрестив руки на груди.

— Кто-то больше, а кто-то меньше.

Она отмахнулась от этого взмахом руки.

— Я буду вести себя прилично, — хотя она знала, что это было ненужным обещанием, потому что, ради всего святого, она определенно была способна избегать неприятностей в течение шести месяцев, — и я помогу тебе, чем смогу, в твоих поисках жены.

Улыбка облегчения тронула его губы.

— Спасибо за-

— Если ты согласишься помочь мне с Робертом.

Он замер, ошеломленный этим. Затем послал ей недоверчивый взгляд, словно она была сумасшедшей. Или по глупости влюблена в мужчину, который еще не заметил в ней женщину.

— Как помочь? — спросил он.

— Просто он должен увидеть меня в другом свете… Ну, чтобы начать воспринимать меня по-другому.

Она подумала о том, что, возможно, ставила перед собой невыполнимую задачу. Но ей нужно было попытаться. Она никогда не сможет простить себя, если в последний раз не попытается заставить Роберта полюбить ее.

— Дать мне шанс противостоять Диане Морган, вот и все.

Он устало вздохнул, его сомнения касательно ее безумной затеи чувствовались в каждом сантиметре его тела.

— Миранда…

— Тебе не придется много делать, — заверила она его, пытаясь убедить его согласиться и увидеть то, что она не сумасшедшая. Или, по крайней мере, не совсем сумасшедшая.

— Время, которое я буду проводить с ним, в любом случае будет ограничено.

Тем более, что она будет жить с Жози и ее семьей.

— Просто помоги, чтобы он меня заметил, вот и все.

Он наклонился к ней и понизил голос.

— Но я видел, как ты пыталась привлечь внимание Роберта.

— Это была ошибка, — прошептала она.

— Тогда ты согласна, что поступила неправильно, проникнув в…

— О нет, — поправила она, моргая. Он неправильно ее понял.

— Я имела в виду, что доверять лакею было ошибкой. В следующий раз я спрошу дворецкого.

Он посмотрел на нее, его глаза сузились, и она подозревала, что он хотел задушить ее прямо здесь, в саду за домом.

— Это безумие.

Ужасная мысль посетила ее.

— Потому что ты считаешь, что я недостаточно хороша для твоего брата, — обвинила она, пытаясь сдержать слезы.

— Ты не одобряешь меня.

— Это совсем не так.

Его взгляд сочувственно смягчился.

— Ты всем нам нравишься, ты же знаешь. Включая Роберта. Мы желаем тебе только самого лучшего.

Он сделал паузу.

— Я хочу для тебя самого лучшего.

Что-то в его словах заставило ее сердце сжаться.

— И это лучшее не Роберт?

— Я люблю своего брата и доверил бы ему свою жизнь. Он замечательный человек, которому повезло бы с тобой.

Он выгнул бровь.

— Я просто не уверен, что он для тебя лучший мужчина.

— Но он лучший.

Она произнесла эти слова со всей уверенностью, которую смогла в себе найти, но все же они прозвучали не очень убедительно.

— Ты знаком с Дианой Морган и ты знаешь меня. Как ты думаешь, кто из нас больше подходит твоему брату?

Он долго смотрел на нее, обдумывая это. Потом покачал головой.

— Тебе нужно делать именно так, как я скажу. Ты готова на это?

В ней расцвела надежда.

— Так ты мне поможешь?

— Я не допущу, чтобы какой-либо скандал навредил репутации семьи, — предупредил он, — или помешал мне найти подходящую жену.

Его голубые глаза смотрели на нее, не оставляя места для недопонимания по этому поводу.

— Даже если это будет стоить тебе Роберта.

— Я бы никогда намеренно не навредила твоей семье, — сказала она ему, и ее голос был настолько искренним, что сомнение в его глазах исчезло.

— Я люблю твою семью так же сильно, как свою собственную, и я бы никогда не причинила им боль. Особенно своими действиями.

Он глубоко вздохнул.

— Хорошо, — согласился он, уступая ее уговорам.

— Я помогу тебе с Робертом, если ты будешь вести себя прилично.

Боже, неужели они снова к этому вернулись? Она ткнула пальцем ему в грудь.

— Если ты будешь вести себя прилично…

Но внезапное резкое сужение его глаз прервало ее на полуслове, и она медленно отдернула руку. Были времена, когда она знала, что не стоит давить на Себастьяна, и это был один из таких случаев. Тем более, что он только что согласился ей помочь.

— Я серьезно, Миранда. Я помогу тебе с Робертом, только если ты не создашь никаких проблем.

Он многозначительно добавил:

— Например не станешь пробираться в спальню джентльмена в маскарадном костюме.

Ах, снова это.

— Это не было скандальным.

Она отмахнулась. Конечно же, он знал, что скандалы случаются только тогда, когда люди узнают, что произошло. В конце концов, никто так и не узнал, что она случайно затопила мясную лавку, когда ей было тринадцать, и она не собиралась ему об этом рассказывать.

— Я позаботился о том, чтобы никто не узнал. Это было просто-

— Чертовски неожиданно, — признался он, недоуменно нахмурившись, — из всех женщин найти в своей постели тебя.

Он опустил взгляд на нее и пробормотал:

— В этом платье.

Везде, где его голубые глаза задерживались, ее будто опаляло жаром, точно так же, как прошлой ночью, когда он смотрел на ее обнаженную грудь в свете костра. Неужели он думал об этом, вспоминал… Да не может быть. Только не Себастьян. Он определенно не стал бы с ней флиртовать. Вчера вечером он совершенно ясно дал понять это. Когда он думал, что она леди Роза, он не мог оторвать от нее рук. Но когда он узнал, что его соблазнительной Розой была Миранна Ходжкинс, он поспешил сбежать от нее как можно дальше.

Мужчины. Сможет ли она когда-нибудь их понять?

— Если бы я знала, что это твоя комната, я бы никогда не зашла в нее.

Она раздраженно фыркнула.

— В конце концов, ты был не тем братом, которого я искала.

Его лицо потемнело. Вместо того, чтобы почувствовать облегчение, он казался еще более раздраженным.

Что только еще больше разозлило ее.

— Мы с тобой совершенно не подошли бы друг другу, Себастьян.

Она скрестила руки на груди. Рукоятка деревянного меча заманчиво маячила перед глазами. — По крайней мере, Роберт умеет веселиться.

Его глаза вспыхнули, и в их глубине пылал сильный жар.

— Ты ошибаешься.

Он сделал один шаг к ней, внезапно напомнив ей хищную пантеру с прошлой ночи. Он сократил расстояние между ними, наклонил голову и затем прошептал ей в ухо.

— Я очень даже умею веселиться.

Его хриплый голос проникал в нее, как теплый летний дождь, а его горячее дыхание щекотало ее ухо.

— Еще несколько минут в маске прошлой ночью, и ты бы узнала насколько.

Она вздрогнула, неожиданное покалывание вспыхнуло внизу ее живота. У нее перехватило дыхание, и на мгновение она не могла двигаться. Не хотела двигаться. Ей нужен был еще один из его низких, хриплых шепотов, еще один поток жидкого тепла через ее тело. Он явно сказал это в качестве предупреждения, но ее глупое тело услышало в его словах обещание. От Себастьяна, из всех мужчин.

Господи, она сошла с ума!

Ее туфелька все еще была у него в руке. Она попыталась схватить ее, не желая ни о чем, кроме как бежать без оглядки, но он резко дернул ее выше, когда кончики ее пальцев дотянулись до нее.

Потеряв равновесие, она упала на него. Ее тело лишь ненадолго прижалось к его груди, но этого хватило, чтобы почувствовать твердые мышцы его груди и бедер по сравнению с ее мягкостью. Достаточно долго, чтобы его свободная рука поднялась, чтобы поймать ее за талию и прижать к себе. Достаточно долго, чтобы она могла вспомнить тепло его ласкающих рук на ее бедрах и груди, восхитительное тепло его рта на ее теле…

Она вздрогнула от электрического контакта и оттолкнула его, быстро отступив.

— Я согласна с условиями нашей сделки, — прошептала она, не сводя с него глаз, несмотря на неистовое биение своего сердца. Оказывал ли он такое же влияние на других женщин? Чувствовали ли они то же тревожное замешательство, когда он подходил слишком близко? Ту же вспышку страха, что они могут потеряться в нем? Если так, то он нуждался в ее помощи в поиске жены больше, чем он думал. Очевидно, он не знал главного о том, как вести себя с женщинами.

Не говоря ни слова, он протянул туфельку.

Взяв ее у него из рук, стараясь случайно не коснуться его, она спрятала ее в кармане куртки. — А вторая?

— Она у меня в заложниках.

Ее охватил страх.

— В заложниках?

Он кивнул, его светлые волосы сияли золотом в лучах солнца под полями его бобровой шляпы.

— Я воспользуюсь ей, чтобы раскрыть твои чувства к Роберту, если ты не выполнишь свою часть нашей сделки.

— Ты не посмеешь!» — ахнула она.

Рассказать Роберту о ее чувствах нужно было в нужное время и правильным способом. Показать ему доказательство того, что она была в спальне его брата, случайно или нет, было неправильным способом.

Он с вызовом приподнял бровь и наклонился к ней, чтобы его глаза были на одном уровне с ее.

— Шантажом могут заниматься двое.

Ее рот открылся от его дерзости, ее руки сжались в кулаки по бокам, а ее глаза метнулись к деревянному мечу, теперь безнадежно недосягаемому.

— Ты самый раздражающий человек, который…

— У которого твоя туфля, леди Роза.

При этом он отступил на один шаг, как раз настолько, чтобы оказаться вне зоны удара. И правильно сделал, поскольку именно он научил ее кулачным боям, когда ей было десять.

— Ты получишь ее обратно, когда я найду невесту и она примет мое предложение. Ни мгновением раньше.

Она с сомнением приподняла бровь.

— И ты не откажешься от своего обещания помочь мне с Робертом?

— Я помогу, чем смогу.

Его глаза сочувственно смягчились.

— Но я не могу контролировать его сердце.

Она сердито посмотрела на него, зная, что у нее нет другого выбора, кроме как согласиться. Если она хотела, чтобы Роберт в нее влюбился. Неудивительно, что Себастьян так блестяще преуспел в парламенте, если именно так он общался со своими оппонентами.

— Хорошо, — неохотно выдавила она.

— Значит, мы договорились?

— Договорились.

Он одарил ее медленной, уверенной улыбкой.

Миранда уставилась на него, внутри нее кипело буйство эмоций. Она получила именно то, чего хотела — его помощь с Робертом. Так почему же ей казалось, что она только что заключила сделку с дьяволом?