По воле северных богов (СИ)

Глава 24

Тир остановилась в дверях, рядом со старым графом Мейнским. Девушка взглянула ему в лицо — он заметно нервничал. Сухие морщинистые руки старика дрожали. Тир заметила это, когда он попытался ослабить завязки на горловине своей рубашки.

— Вам нехорошо? — участливо спросила молодая женщина.

— О нет, госпожа моя Серебряная Рысь. Все вышло просто чудесно. Этот высокомерный идиот даже не знал имени жениха. Его ничего не стоило обмануть. Даже не интересно…

Тир не поняла.

— Что… — но тут старик схватил ее за руку, призывая замолчать и послушать — Гилфорд заговорил:

— Итак, вы все уже знаете, что принц Джон посчитал невозможным выдать мою сестру, леди Реджину Гилфорд, за простого рыцаря. И я согласился с этим.

— Хью! — с болью в голосе выговорила Куини.

На это Хьюго лишь улыбнулся ей и заговорщически подмигнул.

— Однако благодаря сэру Аллану Мейнскому вскрылись некоторые новые обстоятельства, которые позволили совсем иначе взглянуть на этот брак. Надо сказать, они стали для меня полнейшим откровением и более чем приятной неожиданностью. В результате был составлен документ. Вот он. Это брачный контракт, подписанный мною, графом Мейнским и бароном де Керно от имени Его Высочества принца Джона.

И Хьюго принялся читать.

Содержание брачного договора было простым и однозначным. В нем значилось, что Реджина Гилфорд, дочь сера Огастеса Гилфорда и его супруги леди Беатрис, отдается в жены Гаю Клермону, сыну сера Иена Клермона и леди Элинор, в девичестве Леруа, которая в свою очередь приходится единственной дочерью сэру Аллану Леруа, графу Мейнскому…

Далее шли деловые стороны контракта, но никто их уже не слушал. Все повскакивали с мест и шумели еще больше, чем в первый раз. Но все перекрыл высокий, дрожащий от волнения голос Лин Клермон.

— Папа! — крикнула она, бросаясь через всю церковь к напряженно замершему в дверях старику.

— Это что, правда? Или дед выжил из ума? — злобно поинтересовался Персивал у задумчивого Джеймса.

— Не думаю.

— Значит, любимчик Гай…

— Будущий граф Мейнский.

— Чтоб он сдох! — в сердцах воскликнул Перси и, расталкивая гостей, кинулся прочь из церкви.

Он приехал на эту свадьбу, гонимый почти мазохистским желанием убедиться в величине богатств Гилфордов, и был совершенно сражен обширностью и плодородием земель, могучим высокомерием замка и его богатым убранством. На прелестное лицо молодой невесты он и вовсе старался не смотреть. А теперь еще и это! Граф Мейнский! Единственный наследник дряхлого старца, к тому же, по всему видать, до безобразия богатого. Персивал оседлал своего коня, с трудом найдя его в переполненных конюшнях, и помчался догонять де Керно.

В церкви же все не утихало волнение. Леди Элинор едва удалось добраться до отца через возбужденную толпу. А пробившись, она вначале совершенно растерялась, а потом упала перед ним на колени и обхватила руками ноги.

— Встань, встань, доченька моя дорогая. Дай мне тебя поцеловать.

— Ты простил меня, папа?

— А ты, девочка? Я виноват перед тобой много больше.

— Вы заставили ее страдать, — сурово и с ноткой неприязни в голосе произнес подошедший следом Иен.

Старик поднял на него наполненные слезами глаза.

— Я был достаточно наказан за это.

— Но вы знали и могли…

— Да ничего я не знал! Старый дурак, я был так высокомерен, что не потрудился даже удержать в памяти ваше имя, сэр Иен. Сколько золота я потратил, чтобы найти вас. Сколько бессонных ночей провел, терзаемый муками совести.

— Но Гай…

— Я полюбил его, как родного. Что я пережил сегодня, когда перед церемонией он с галереи показал мне свою матушку! Мальчик так похож на тебя, доченька. Я все время невольно думал об этом, и вдруг оказалось…

— Я все равно не смогу простить вам те муки, которые перенесла из-за вас Лин… — упрямо гнул свое Клермон, несмотря на то, что жена умоляюще смотрела на него.

Тир, уже достаточно долгое время слушавшая препирательства обретших друг друга родственников, наконец-то не выдержала:

— Все это вы сможете выяснить потом! А сейчас давайте все-таки вернем священника и поженим их, наконец, пока де Керно не спохватился или не произошло что-нибудь еще!

Старика проводили на галерею, потом послали за капелланом. Вздыхая и охая, пришел отец Ансельм и быстро обвенчал влюбленных. Причем в течение всей церемонии то Гай, то Куини, то сам священник нет-нет, а бросали нервный взгляд на дверь — кто знает, какие еще сюрпризы ждали за ней?

Едва священник произнес заключительные слова, Гай ухватил только что обретенную супругу за руку и стремительно повлек ее прочь из церкви.

— Зятек, куда это ты? — изумленно вскричал Хьюго.

— В спальню, — не останавливаясь ответил Клермон и почти выбежал вон, таща за собой совершенно растерянную Куини.

Повисло секундное молчание, а потом раскатистый, полный облегчения хохот потряс своды божьего храма. Масла в огонь подлила еще и леди Катарина Клермон, которая неосторожно громко поинтересовалась у мужа:

— А как же церемония раздевания?

— Можешь бежать и помочь ему снять штаны, — раздраженно буркнул Джеймс. — Потому что, клянусь богом, с ее-то платьем он справится сам.

Хьюго смеялся до колик, до икоты, его сгибало пополам, живот уже болел, по щекам текли слезы, но остановиться он не мог. Тир тоже улыбалась, но улыбка ее была полна печали. Она любовалась веселым лицом Хью, стараясь запомнить каждую черточку. Гай и Куини женаты… Скоро, уже совсем скоро она покинет этот дом. И Хью…

«А ведь он так счастлив сейчас!» — вспыхнула незваная мысль, но она отогнала ее, страшась думать о том, что случится после.

«Ах если бы… Ах, если бы… Ах, если бы…» — кружилось у нее в голове, и вдруг мир перед ее взором тоже завихрился, а потом исчез… Впервые в жизни Тир потеряла сознание.

Гай буквально втолкнул Куини в спальню и захлопнул дверь. Оба замерли, неуверенно глядя друг на друга.

— Почему ты так поступил со мной? Они смеялись…

— Я вдруг испугался.

— Но чего? Теперь мы муж и жена…

— Не до конца.

Жаркая волна залила щеки молодой девушки.

— Неужели ты не мог подождать еще немного, чтобы не выставлять меня на всеобщее посмешище?

— Не мог. И не потому, что терпения не хватало. Я ждал достаточно долго, чтобы… Пойми, девочка, пока мы не… завершили наш брак, его все еще могут признать недействительным.

Гай шагнул к своей молодой жене и бережно коснулся пальцами ее нежной щеки, потом обнял и поцеловал. Прижимая ее к себе, он чувствовал, как ее сердечко, словно загнанный зверек, бьется в груди. Ему захотелось скорее сделать этот последний шаг, преодолеть девственность Куини, а вместе с ней и страх.

Гай отстранился и снял с нее головной убор. Темные вьющиеся волосы Куини, по обычаю распущенные, ибо невеста была девственницей, рассыпались по плечам. Волнуясь не меньше ее, молодой человек принялся за свадебное платье. Куини не сопротивлялась, но стояла какая-то подавленная, безучастная. Гай остановился.

— Ну что с тобой, нежная моя? Ты боишься?

— Немного. Но не это главное. Мне жаль, что все должно произойти так… По необходимости.

— Ты считаешь, что я целую тебя сейчас только потому, что так надо?

— Н-нет.

Гай притянул ее руку к себе.

— Или мое сердце готово выпрыгнуть из груди потому, что так ему велит долг?

— Ох, не знаю, Гай, но… все как-то не так…

— А ты вообще-то знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, малышка?

— Да. Я даже видела это… Там, в доме Тир.

— Ты подозрительно грамотна в этом деле для новобрачной, — Гай, смеясь, погрозил ей пальцем.

— Ничего подобного. Я вот, например, до сих пор не понимаю, как твой мужской орган сможет проникнуть в меня. Ведь он такой слабый и мягкий…

Гай возмущенно округлил глаза, и Куини, словно защищаясь, пролепетала:

— Я видела и даже прикасалась. Когда тебя ранили, я смывала с тебя кровь…

Молодой человек застонал сквозь стиснутые зубы и, подхватив девушку на руки, понес к кровати, где начал торопливо раздевать дальше.

— Что ты… Что ты… — несмело отталкивая его руки, шептала Куини.

— Должна же быть справедливость, — бурно дыша, возражал Гай. — Позволь мне тоже взглянуть и прикоснуться. Видит бог, я так давно мечтал об этом!

Наконец, освобожденная от одежды, Куини, заливаясь краской, замерла в центре огромной постели.

— Как ты прекрасна, — шепнул Гай, отстраняясь и пожирая глазами ее тело.

Девушка стыдливо прикрыла руками грудь и темный пушистый треугольник внизу живота.

— Не надо. Я хочу видеть тебя всю, — молодой человек мягко убрал ее руки и завел их вверх, на подушку над ее головой.

Потом его пальцы, словно намагниченные, потянулись к ее светло-коричневым, по-девичьи припухшим соскам. Он нежно коснулся их, а потом сжал чуть сильнее, превращая нежные соцветия в сочные налитые плоды. И когда тело Куини откликнулось на его ласки, он почувствовал, что ждать больше не в силах…

Гай поднялся и торопливо сдернул с себя нарядную бархатную тунику, расшитую золотой нитью. Потом тонкую рубашку. Стянул сапоги и дрожащими пальцами принялся развязывать штаны… Но лишь затянул узлы. Тогда с нетерпеливым возгласом Клермон дернул их. Шнурки лопнули, и через мгновение он отбросил последний покров на пол, где уже валялась остальная одежда.

— Гай! — изумленно вскричала его молодая жена, и рыцарь торжествующе усмехнулся, увидев, куда был обращен ее смятенный взор.

— Теперь он не так уж мягок и слаб, любимая.

— Ох, наоборот. Он слишком велик. Гай! Мне будет очень больно, да? Святая дева, да он не сможет поместиться во мне!

— Я буду очень осторожен, маленькая моя, — шептал, вновь склоняясь над ней, Гай. — И он прекрасно поместится в том твоем местечке, которое специально отведено для этого Создателем, уж поверь мне.

Гай продолжал нашептывать нежности, а сам бережно ласкал ее, пока не почувствовал, что никем не тронутое лоно юной девственницы, его жены, увлажнилось. И тогда он лег поверх нее… Куини резко выдохнула, почти вскрикнула. Молодой человек замер на ней, целуя, успокаивающе гладя по лицу, волосам…

— И что же, это все? Теперь я уже не девственница?

— Да, теперь ты уже не девственница, — улыбаясь, подтвердил Гай, — но это еще далеко не все, медок, это только начало.

И молодой человек начал медленно, а потом, когда страсть окончательно завладела им, все быстрее и яростнее двигаться в ней, пока со стоном не излился, наполняя своим семенем только что распечатанный им сосуд. Судорожно переводя дыхание, он рухнул на нее и замер отрешенно…

…В себя его привел тревожные шепот Куини:

— О Гай, с тобой все в порядке?

Молодой человек, невольно рассмеявшись, обнял ее и, перекатившись на спину, потянул жену за собой, не желая даже теперь покидать ее узкое горячее местечко, одарившее его таким неслыханным наслаждением.

— А ты, малышка? Тебе не было уж очень больно? Под конец я почти не мог сдерживать себя.

— Нет, — улыбаясь, ответила она. — Все было совсем не так страшно, как мне представлялось. Скорее чудно. Мне вдруг стало казаться, что я вот-вот взорвусь, лопну, не знаю… Но тут ты перестал, и… И все кончилось. Что это значит?

— Это значит, что торопливость нужна только при ловле блох, — недовольно проворчал Гай. — Но у нас ведь еще все впереди, не так ли, жена моя?

— Как пожелаете, муж мой, — проворковала Куини и почувствовала, как внутри нее вновь растет и наливается его мощное орудие.

Девушка удивленно взглянула мужу в лицо и увидела в глубине карих глаз золотые искры страсти, уже знакомые ей. Отвечая на ее немой вопрос, Гай кивнул.

— Да, я снова желаю тебя, сладкая. И на этот раз буду терпелив…

Он заставил Куини сесть на себе и начал медленно двигать ее, неспешно обучая ритмам любви. Его жадным взорам теперь открылось все великолепие ее юного разгоряченного лица, совершенство ритмично вздрагивающей в такт движениям округлой груди. Он приподнял голову, заворожено наблюдая, как в месте соединения их тел его русые волосы переплетаются с темными, украшавшими венерин бугорок Куини. Как вдруг она ахнула, глаза Гая метнулись к искаженному страстью лицу жены, и в тот же момент он почувствовал, как по ее влажному от пота телу прошла волна дрожи, начинаясь в глубине лона и разливаясь дальше, подобно землетрясению.

Молодой человек, сцепив зубы, дождался последнего, самого сладкого, спазма и, обхватив ладонями ее ягодицы, задвигался сам, в несколько толчков достигнув оглушающей кульминации. Он застонал, выгибаясь, приподнимая над постелью свои бедра и легкую ношу тела своей наездницы. А потом упал на смятые простыни, с нежностью чувствуя, как Куини тоже обмякла на нем и с протяжным удовлетворенным вздохом улеглась поверх его большого тела, прижавшись ухом к его неистово колотящемуся сердцу, а пальчиками перебирая золотистую поросль на широкой мужской груди.

— Вот теперь ты стала женщиной, маленькая моя, — сбивчиво, все еще не выровняв дыхание, проговорил он. — Ты познала страсть, Куини, и я счастлив, что именно мне довелось разбудить ее в тебе.

— Несмотря ни на что… — тихонько откликнулась она.

И вспомнив немыслимые перипетии сегодняшнего дня и все предыдущие события, Гай со смехом согласился:

— Да. Несмотря ни на что.

Он подтянул ее к своим губам и нежно поцеловал.

— Нам, наверное, уже нужно идти к гостям.

Куини ахнув села.

— Я даже не распорядилась насчет обеда!

— Сегодня это не твое дело, медок, и все знают это.

— О боже, Гай. Они, наверно, сейчас сидят там и обсуждают то, что мы делаем здесь…

— О да! С великой завистью. По крайней мере, я готов завидовать сам себе, когда гляжу на тебя, малышка.

Руки Гая по-хозяйски легли на нежные полукружия ее груди, перекатывая их в ласке.

— Ох, нет! Надо вставать. Иначе мы не выберемся отсюда никогда. Или нам стоит поступить именно так?

— Гай! — укоризненно проговорила Куини, но упрек в ее голосе был столь неискренен, что молодой человек рассмеялся и, сграбастав ее в объятия, изо всех сил прижал к своей груди.

— О боже! Неужели это ты… Со мной… Моя жена… Неужели это не сон, любимая?

— Нет, Гай. Или он снится нам обоим?

— Нужно еще повидаться с дедом, — Гай с веселым удивлением задрал брови, и Куини импульсивно поцеловала сначала одну, а потом другую.

Однако лицо молодого человека внезапно омрачилось.

— Если все это правда, выходит я своими руками убил двоюродного дядьку. Хладнокровно зарезал.

— А он так же хладнокровно перед этим похоронил тебя заживо, мучил Хью, чуть не изнасиловал сначала Тир, а потом бедняжку Брайана, — Куини тихонько хмыкнула. — Уж не говоря о том, что он замышлял в отношении меня и как поступил с собственным дядей, твоим дедушкой. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что ты сделал, Гай.

— Как настоящая преданная маленькая женушка, — между поцелуями проговорил Гай. — Кстати знаешь, что сказал этот негодяй, прости ему, Господи, его прегрешения, прежде чем отправить меня на свалку?

Куини качнула головой, любуясь своим обнаженным мужем. Его крепкое большое тело так и притягивало ее взгляды… и руки. Только смущение мешало им пуститься в восхитительное путешествие по рельефу его мощных мышц к плоскому животу и вниз по дорожке золотистых волос.

— Ты не слушаешь меня, — мягко пожурил ее Гай.

Куини смутилась.

— Так что сказал Филипп?

— Он уверял меня, что титул графини Мейнской тебе будет очень к лицу. Тогда я жутко разозлился, а теперь, по зрелому размышлению, должен признать — он был прав!

— Дурачок! — смеясь, ответила ему молодая жена и, вскочив, шмыгнула за полог кровати, где в специальном алькове стояла ванна, а в кувшине была приготовлена вода.

И уже через полчаса, изрядно повозившись с порванными шнурками на штанах Гая, молодожены рука об руку спустились в главный зал к пирующим. Их встретили волной шуток и поздравлений, которая поднялась еще выше, когда следом за ними к гостям вынесли белоснежную свадебную простыню, украшенную девической кровью невесты…

— А где Хью? — смущаясь и пряча глаза спросила Куини у Брайана.

Брай ответил ей взглядом полным плутовства и намеков.

— Госпожа Тир упала в обморок. Прямо посреди церкви.

— О Господи! Что могло случиться с ней?

— Ну, сестра! Ты уже замужняя дама и должна бы знать, с чего женщины начинают внезапно падать в обмороки.

— Уж будь любезен, просвети, братишка! — сердясь, прошипела Куини.

— Да когда беременеют! — и Брай, сам только недавно подслушавший это на кухне, подмигнул ошеломленной сестре.