Поцелуй короля-демона

Глава 27

— Это не было частью соглашения! — визжала Чародейка, пока Ридстром шел по направлению к заводи. — Ты ничего не говорил о воде!

Хотя он крепко поддерживал ее под попку руками, она плотно обхватила его талию ногами. Боги, она вписывалась в его ладони так идеально, словно была создана для того, чтобы он всегда ее так держал.

Он направлялся к пологому камню, который ранее заметил сверху. Расположенный в середине заводи, тот имел вокруг себя небольшую отмель, после которой начиналось глубоководье.

— Ни в каком другом месте я не собираюсь тебя развязывать. Здесь ты не сможешь использовать свои иллюзии, чтобы бежать от меня, если только не захочешь самостоятельно плыть назад.

— Плыть! Я же говорила тебе — я не умею плавать! Я не люблю глубокую воду!

— Точно.

Ранее, когда он сообщил ей о своих намерениях, она пыталась бороться с ним, вырываясь, пока он раздевал ее. Но напрасно. Он не собирался отказываться от своей задумки.

Этим утром Ридстром понял, что, чтобы завоевать расположение Чародейки, он должен изменить свою тактику поведения с нею.

Когда он отправился на охоту, он вспоминал, как мечтал о ней снова и снова. И еще он подумал о том, что раз уж Боуэн смог использовать голову, чтобы завоевать свою ведьму, то Ридстром способен сделать не меньшее в отношении Сабины. Он выяснит, как заставить работать влечение между ними.

Но сначала он должен понять ее, чтобы найти правильный способ разжечь ее привязанность к нему. А для этого он должен завоевать ее доверие.

Разгадать ее… это проблема для них… Ридстром столкнулся с этим — и не собирался отступать.

Как только он зашел в воду по грудь, она закричала:

— Возвращайся! Возвращайся! Что, если ты вдруг поскользнешься?!

Она вся тряслась.

— Я не поскользнусь, сладкая. Смотри, мы уже здесь.

Озерцо снова стало мелким. Ближе к каменному островку он поставил ее на ноги, вода доходила ей до колена.

Она огляделась вокруг.

— Ты не можешь понять, насколько ужасным я нахожу все это.

Возможно, настолько же ужасным, каким я нашел свой замок.

— Сядь там. — Он указал на длинную низкую скалу.

Как только она с неохотой подчинилась, он опустился позади нее, развязывая только веревку, связывающую между собой путы вокруг ее запястий. Он положил веревку возле себя, держа ее в пределах досягаемости.

Она тут же вскинула руки над головой, вращая ими в разные стороны.

— Что насчет них? — спросила она, царапая веревкой запястья.

— Они останутся.

— Что? Из-за них у меня ужасно чешется кожа!

— Они — остаются.

Она, казалось, прикусила язык, сдерживая готовый вырваться наружу острый ответ. И вместо этого смиренно произнесла:

— Как хочешь.

Чтобы вознаградить ее за сотрудничество, он начал массировать ей плечи. Она застонала, ее голова наклонилась вперед, отчего волосы соскользнули с шеи. Когда ее бледная кожа открылась, он не смог сдержаться, чтобы не поцеловать ее.

Дыхание Сабины прервалось, и она вздрогнула.

Он разминал ее плечи и руки по всей длине вплоть до самых пальчиков, а затем вернулся к плечам.

— Лучше?

— М-м-м-м? О, да, лучше.

— Значит, настало время для вопросов.

— Тогда — спрашивай.

— Сколько раз ты умирала?

Ее плечи под его ладонями напряглись, но она ответила:

— Больше, чем дюжину.

— Что это за… Как это?

— Самое ужасающее жалкое чувство, какое ты можешь себе представить.

— Расскажи мне об одном из случаев.

— Врекенер поднял меня высоко над деревней, затем бросил вниз. Я лежала на булыжниках с пробитой головой. — Ее тон стал отстраненным. — Ты можешь ощущать, как твоя кровь вытекает из тела. Без крови тело становится холодным, но тогда, когда кровь обтекает вокруг тебя — тогда она становится похожа на теплое одеяло. В течение какого-то времени, по крайней мере.

Он не мог слушать это… что она благодарила за лужу крови.

— Ридстром, — пробормотала она, потому что его руки сжали ее слишком сильно.

Он слегка расслабил ладони.

— Почему они хотели убить тебя настолько жестоко?

— Потому что я убила их лидера. Врекенеры ответственны за многие мои смерти. Включая и ту, когда меня утопили.

— Включая и… — Он встряхнулся. — Когда мы выйдем из равнины, я найду их и сообщу, что ты и твоя сестра находитесь под моей защитой. Любое действие против вас будет расценено как объявление войны моему роду.

Она обернулась, встала перед ним на колени и положила на его колени свои тонкие руки.

— Ты сделал бы это?

— Ты — моя женщина, и я никогда никому не позволю причинить тебе боль. — Он погладил ее по щеке, и она слегка вздрогнула. — Так как твоя сестра помогла сохранить тебе жизнь, я обязан и ей. Это та черноволосая женщина, которая находилась в камере после моего ранения?

— Да, ее зовут Меланте. Она наверняка очень волнуется обо мне.

— Если у повстанцев найдется почтовый голубь, мы пошлем ей весточку, что ты цела и невредима.

Сабина выглядела смущенной, но потом улыбнулась — настоящей, трогающей сердце улыбкой.

В груди у него что-то сжалось.

— Ты не можешь быть еще более красивой.

Она вздохнула, скривив губы:

— Я знаю. Но ты тоже не так уж и потрепан. На самом деле, я думаю, что ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

Он вздохнул:

— Почему ты всегда лжешь?

— Хорошо, ты не самый красивый. Но ты входишь в десятку лучших. Возможно, даже в тройку.

— Пока что я на подиуме.

— Мне нравится твое тело. Ты — очень хорошо вылепленный мужчина. — Она начала прикасаться к нему так, будто видела впервые, проводя мягкими ладонями по его груди, плечам и шее.

Когда она прикоснулась губами к шраму на его лице, она спросила:

— Как ты получил его?

— В сражении на мечах. В молодости я был вспыльчивым. Это то, почему я также сломал свой рог.

— Ты не всегда был такой спокойный и уравновешенный? — Когда он покачал головой, она продолжила вопросы: — А татуировка?

— Это было частью обряда — получить метку в виде изображения животного.

— И шрамы… здесь? — Она провела костяшками пальцев по его члену.

Ее прикосновения разожгли огонь в его крови, но он старался удержать контроль. У него был план, и он приготовился ко всему, чтобы обыграть эту женщину.

Его голос звучал хрипло, когда он отвечал:

— Другая часть ритуала. Все мужчины-демоны, которые достигли определенного возраста, должны пройти через это. Сейчас я осуждаю это.

— Почему?

— Потому что это причиняет адскую боль.

— Мне следовало лучше целовать его.

Вино определенно подействовало на нее.

— Думаю, мне нравится моя Чародейка, когда она пьяна. — Это облегчало ему задачу получить ответы на все вопросы, на такой, например:

— Как вышло, что ты оставалась девственницей до сих пор?

— Я берегла себя для тебя, — легко отозвалась она, но он уже начинал лучше распознавать ее ложь.

— Нет, это не правда.

— Я наложила запрет на свое тело. Это — соглашение Чародеев, гласящее о том, что пока я девственна, никто не может вынудить меня заниматься с ним сексом.

— Имеется в виду Оморт? — рявкнул он, и его рожки начали расти вместе с его гневом.

— Я не хочу говорить о нем сегодня вечером. И мои причины — это личное.

Она пристально посмотрела на его рожки, затем пробежалась пальцем вдоль одного:

— На что это похоже, когда ты начинаешь обращаться в демона?

Он позволил отклониться от темы ее девственности.

— Мне не нравится это.

— Почему? Твое тело наполняется огромной силой…

— И мой мозг полностью отключается. Мною движет только инстинкт, словно я бешенное животное. Я не могу думать. Не могу рассуждать. Мысли мечутся в беспорядке. — Он провел рукой по подбородку. — Я слышу биение своего сердца, стучащего настолько громко, что я не в состоянии разобрать даже разговор поблизости. И все же я могу расслышать шелест листьев почти на полмили вокруг. Это не имеет никакого смысла. И потому действительно очень сложно для меня.

— Потому что ты всего лишь раб обстоятельств?

— Именно так. Ты могла бы говорить мне что-то вполне логичное, но если бы эти слова шли вразрез с моим инстинктом, то мой мозг не принял бы этого. — Он погладил свой шрам, чтобы подчеркнуть свою мысль. — И, Сабина, ты, кажется, держишь меня на краю этого состояния. Это для меня очень неприятно.

— Почему?

— Я взял тебя, но не пометил. Что означает, что в действительности я не утвердил тебя как свою подругу. Демон во мне неудовлетворен.

— Как это было бы, если бы ты пометил меня?

— Если бы я дошел до этого, то полностью бы обратился, что очень редко для нашего рода. Как только я вошел бы в тебя, я бы погрузил в твою шею свои клыки, и ты была бы оглушена.

— Оглушена?

— Некоторые говорят, что это сделано для того, чтобы женщина оставалась на месте, пока мужчина входит в нее.

— О, — произнесла она охрипшим голосом, — и если бы ты это сделал, то ты, вероятно, стал бы более благоразумным?

— Это помогло бы. Но все же я не чувствую связи между нами. Как бы я хотел, чтобы ты ощущала себя свободно со мной, но я знаю, что ты этого не хочешь.

— Что, если я скажу тебе, что решила остаться с тобой? — Она подарила ему один из тех нежных, уговаривающих поцелуев, которые превращали его в дикаря, но он сдержался.

Ридстром понимал, что она задумала. Соблазнить демона до бессмысленного состояния. Чтобы заставить его делать то, что захочет она. Но Сабина не представляла, что именно этих действий он от нее и ожидал.

И ему они нравились.

— Это так по-королевски, Ридстром, удерживать всех и вся против их воли, — произнесла она мягко, — но не меня. Я решила добровольно пойти с тобой.

— Почему именно сейчас?

— Потому, одинокий демон, что ты нуждаешься во мне. И потому, что ты — мой муж.

Он едва заметно поморщился. Не муж. Но я им буду.

— Ты говоришь это только затем, чтобы я не связывал тебя.

— Да, я хочу этого. — Она взяла его руку и потерлась щекой о его ладонь. — Но это не значит, что то, что я говорю — неправда.

Ее слова снова заставили его вспомнить мечту о том, как они разделят их совместную жизнь: будут спать вместе, воспитывать их сына. Но если она сбежит, будучи беременной…

Ридстром не хотел признаваться себе в этом, но одной из причин, по которой он до сих пор держал ее связанной, было то, что он начинал полагать, будто у них возможно будущее. Еще один неразрешенный вопрос.

Поскольку он не мог навсегда оставить ее в этом положении.

— Я хочу остаться с тобой, — пробормотала она в дюйме от его губ.

Она играла с ним. Ридстром знал это. Но тем не менее это не означало, что ему было неприятно это слышать.

— Повтори.

— Я хочу быть с тобой.

— Еще раз.

— Я не хочу с тобой расставаться. Возьми меня в свой дом, в место, в котором ты живешь вне равнины. Я не собираюсь сбегать от тебя. Я хочу остаться с тобой.

Он заглянул ей в глаза, ему было необходимо доверять ей. Но он не мог. Пока еще не мог.

— Я привел тебя сюда по другой причине.

— По какой? — лениво спросила Сабина, глядя на него. Если бы она была их тех женщин, которые восторженно вздыхают, то она бы и это сделала.

Его черные волосы были взъерошены, зеленые глаза пристально смотрели на ее лицо. Его кожа стала влажной и блестела в лунном свете. Такой великолепный мужчина.

И он снова и снова удивлял ее. То, что он пообещал защиту не только ей, но и Ланте, очень тронуло ее. Она была уверена, что он отдаст свою жизнь в случае необходимости выполнить это обещание.

Прискорбно, но от morsus он спасти ее не мог. Во всей вселенной это могли сделать только два человека.

— Ты должна научиться плавать.

— Что? Никогда. Я паникую в воде. В ней я никогда не была спокойной и…

— Тогда сейчас самое лучшее время, чтобы научиться. — Он поднял ее на руки и двинулся в воду.

— Ридстром, нет!

— Доверься мне, Сабина. Все, что мне нужно, чтобы ты сделала, — это всего лишь привыкла к воде. Просто удерживалась на поверхности.

Возможно, если она будет действовать так, будто полностью доверяет ему, он проявит больше любезности?

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Растянись на моих руках.

Ее тело застыло в напряжении, но он легко управлял ею. Вскоре она лежала на его ладонях.

— Расслабься… доверяй мне.

Я не могу.

— Ты можешь, ты уже делаешь это.

— Я… плаваю?

— Я не держу тебя, только страхую. Вот именно, только дыши легче. Хорошая девочка. — Его голос был успокаивающим, его большие руки служили ее якорем. — Расслабься.

Своеобразная тишина водоема окружила ее. Над ней в лунном свете кружились отблески воды. Волосы щекотали ее плечи. Ридстром продолжал ласкать ее спину, и вскоре она действительно расслабилась.

Ее веки закрылись. Спокойно. Хорошо.

Когда она открыла глаза, то встретила его изучающий взгляд. Собственническое выражение в его глазах заставило ее сердце биться сильнее.

— Перед тобой распростерто мое голое тело, а ты смотришь на мое лицо?

— Я пытаюсь выяснить, как работает твоя голова. Если у меня получится, то это, — он провел пальцем между ее грудями и ниже, — всегда будет моим.

— Ты действительно в это веришь?

— Я должен, Сабина. — Когда она вздрогнула, он сказал: — Пора выходить.

Он опустил ее на мелководье, затем нагнулся за веревкой, которую положил на скале.

— Что ты делаешь? Ты же не собираешься вновь связать меня?

Он поймал ее за запястья:

— Конечно, собираюсь.

— Почему? Я думала, мы пришли к взаимопониманию. — Он был непреклонным, даже несмотря на то, что она сопротивлялась. — Ридстром! Сколько времени ты будешь продолжать держать меня связанной?

— Пока не буду уверен, что ты не попытаешься сбежать.

— Ты самый упрямый, неблагоразумный…

— Осторожный.

Она стала мертвенно-бледной от того, что ее план не сработал.

— А теперь ты смотришь на меня этим взглядом! О, я знаю, это начинается вновь! Если ты в очередной раз ночью будешь мучить меня, то я возненавижу тебя!

Его глаза сузились, он кивнул:

— Я знаю, каково это — чувствовать ненависть, опираться на это чувство. Единственное, что я ощущал сквозь свой гнев, — жажда мести. Ты никогда не думала, что я могу быть нежным с тобой, потому что мой гнев усмиряется другими способами?

— Все это было обманом!

Он невесело рассмеялся:

— Конечно, было. Я прекрасно знаю, что ты играла со мной…

— Нет, обман был с твоей стороны! Ты умасливал меня, чтобы я доверяла тебе, но ты даже думать не хочешь о том, чтобы самому доверять мне!

— Доверять тебе? Как легко ты забыла все, что сделала мне. Удерживая меня вдали от моего брата, ты, возможно, лишила меня возможности когда-либо вернуть Торнин — мой дом. Я поклялся в мести, Сабина. Я нуждаюсь в ней, нуждаюсь в тебе, чтобы ты сдалась мне!

Когда он ступил с ней в воду, прижимая ее, будто в колыбели, к своей груди, она пиналась, выгибалась, но он держал ее словно стальными прутьями.

— Демон, не надо. Больше не мучай меня.

Он проигнорировал ее, переправляясь с ней на берег, затем начал подниматься к их лагерю, где уже приготовил ложе, на котором будет наслаждаться ею всю ночь.

Как только они достигли этого места, он позволил ее телу соскользнуть по нему. Он обхватил ее за плечи, удерживая на месте, чтобы поцеловать в шею.

Она едва удерживала голову, чтобы не откинуть ее назад.

— Демон… не делай меня слабой.

— Это ты делаешь меня слабым, — прохрипел он в ее влажную кожу, — сдайся мне, и мы сможем положить конец этому мучению. Сабина, я так сильно хочу тебя.

Она чувствовала, как его напряженный член прижимается к ней.

— Не так сильно, чтобы нарушить свою клятву.

— Когда-нибудь ты будешь радоваться, что у тебя есть человек, который всегда держит свое слово. Ты подарила мне невыносимые ночи. Ты их тоже получишь. Я поклялся.

— Лучшее объяснение — тебе это нравится. Ты оставляешь меня связанной только потому, что тебя это заводит!

— Я уже объяснял, что я не могу рисковать потерять тебя.

— Ты пятнадцать столетий провел без меня!

— Возможно, ты частично права. Мне нравится знать, что ты находишься в моей власти. Я жажду вновь свести тебя с ума, как это было вчера ночью. Знаешь ли ты, что происходит со мной, когда я вижу твои глаза, ставшие голубыми от желания ко мне? Когда я вижу огни вокруг нас?

Он уткнулся лицом в ее шею, вдыхая ее аромат.

— Я никогда не чувствовал ничего подобного. И я хочу еще, — зарычал он ей в ухо, — ты — мое наваждение, Сабина. Я слышал, что каждый мужчина в своей жизни имеет хотя бы одну женщину, являющуюся для него всем. И я имею. Тебя.

— Отпусти меня!

— Сдайся мне…

Сжав зубы, она прошипела:

— Если ты не позволишь мне уйти, я стану ненавидеть тебя. Клянусь, я убью тебя.

Он опустил ее на одеяло.

— М-м-м, но ведь мой прекрасный пленник не держит свои клятвы.