Поцелуй куртизанки

Глава 16

Дэвид написал цифру «три» на дате в своем карманном календаре. Третий день карантина. Никто больше не заболел, грум выздоравливал, но Джону Коучмену стало хуже, а сам Дэвид второй день подряд просыпался с головной болью.

Он взял себе хлеба и фруктов, вышел через заднюю дверь в сад и направился к реке. На открытой лужайке сильно припекало солнце, а рощица возле реки манила тенью. Дэвид не любил жару, даже когда у него не болела голова, он бы, пожалуй, побежал, но не было сил, поэтому он пошел быстрым шагом, надеясь, что в тени окажется прохладнее. Через пять минут, добравшись до тени благословенной прохлады, он с удивлением увидел, что чуть дальше на тропинке стоит лань и щиплет молодые листочки. Лань встрепенулась, поскакала в рощу и скрылась из виду, в это время со стороны реки до Дэвида донеслись голоса. Он слышал сердитые нотки, но не мог разобрать слова. Жители деревни должны знать, что это земля Сэндлтона и вход сюда воспрещен. Дэвид подобрел ближе и прислушался; он заключил, что два человека бранятся и женщина говорит без умолку, хотя ее голос то повышался, то понижался.

Дэвиду не терпелось подраться. Он побежал по тропинке, выкрикивая:

— Эй ты, там, тебе запрещено заходить на эту территорию!

Мия Кастеллано вздрогнула, и рыба, которую она пыталась подсечь, воспользовалась этим. Мия попыталась снова подсечь рыбу отработанным движением руки, но леска отлетела назад и, словно хлыст, метнулась в сторону Дэвида. Пытаясь защитить лицо, он инстинктивно поднял руку, и крючок на конце лески проткнул мякоть род его большим пальцем. Мия оглянулась посмотреть, кто ее окликнул, и Дэвид увидел, как буквально за секунду выражение ее лица меняется с веселого на расстроенное, а потом на раздраженное. Дэвид никогда в жизни не встречал человека, будь это на сцене или вне ее, который мог выразить так много всего лишь легким наклоном головы, изгибом губ или взглядом.

— Пока вы не появились, я наслаждалась тишиной и покоем!

— Проклятие!

Дэвид выругался, вытаскивая, из руки крючок.

Мякоть ладони под большим пальцем сильно кровоточила и нещадно болела. Он достал носовой платок и обмотал его вместо бинта. Затягивая узел, Дэвид поднял взгляд и заметил, как мало на Мии надето. Слишком мало. Не успел он об этом подумать, как Мия спряталась за дерево. Но ствол не скрывай ее полностью, и она повернулась к Дэвиду спиной.

— Можете ругаться сколько хотите, но это вы во всем виноваты. Вы дали Брюсу возможность сорваться, и он удрал.

— Брюсу?

— Да, рыбе. Я дала ему имя. Мой отец говорил, что самые стоящие рыбы заслуживают имени. Моя цель — выловить его до того, как мы отсюда уедем.

Она оглянулся через плечо. Дэвид пожалел, что у них нет художника, чтобы запечатлеть этот момент. Мия Кастеллано в корсете и прозрачной сорочке в роще, освещенной летним солнцем, казалась темноволосой феей, которая притворяется человеком. Впрочем, к черту художника, Дэвиду не нужна картина, чтобы запомнить этот момент.

— Когда ловишь рыбу удочкой, юбки мешают. Для этого нужна свобода движений. — Мия стянула с ветки дерева свое платье и прижала его к корсету. — А нижние юбки еще хуже, чем платье. Так что я оставила на себе как можно меньше одежды.

— Это я заметил.

От ее вида у него звенело в ушах.

— Это земля Сэндлтона, — продолжала Мия. — Я не ожидала, что сюда кто-то придет, тем более во время карантина.

До Дэвида дошло, что она так тараторит от смущения. И хотя его восхищал вид ее спины, бедер и ног, он повернулся и пошел к реке.

— Я люблю рыбачить! — крикнула Мия.

Ее голос прозвучал приглушенно, и Дэвид представил, как она поднимает руки, через голову надевает платье и расправляет его по всей длине своего стройного тела.

— Я нашла себе занятие, теперь я могу делать еще что-то полезное, кроме как заводить часы.

Понадобится ли ей помощь, чтобы застегнуть платье?

Дэвид надеялся, что нет.

— Не поворачивайтесь пока, пожалуйста, я неправильно надела платье, мне придется его снять и надеть снова.

Дэвид слышал, как она что-то нетерпеливо бормочет под нос, потом послышался шорох ткани, как будто платье сильно встряхнули.

— Знаете, лорд Дэвид, если я поймаю Брюса, его хватит, чтобы устроить пир.

Дэвид посмотрел на воду, и у него вдруг мелькнула мысль, что Мия воспринимает его как еще одну рыбу. Если он не поостережется, то она намеренно или нет вполне может поймать его на крючок, как какую-нибудь форель по имени Брюс.

Дэвид сосредоточился на чистой прозрачной воде, в этом месте глубина была чуть больше трех футов. Он помнил, что чуть дальше вниз по течению на дне были тщательно положены камни, так что можно легко перейти реку вброд. Он посмотрел на крутой склон холма на другом берегу, заросшем кустарником и высокой травой. Крутой берег был не единственной причиной, по которой никто не пользовался бродом.

Кучи округлых камней под самой поверхностью воды создавали маленькие водовороты и рябь, которая скрывала рыбу из виду. Но когда Дэвид понаблюдал с минуту и его глаза привыкли, он насчитал восемь проплывающих рыб, впрочем, все они были слишком мелкие, чтобы давать им имена.

В жаркий день было приятно слушать журчание ручья и ощущать прохладный ветерок. Дэвид наклонился и опустил руку в воду, радуясь возможности отвлечься. Его раздумья прервал крик:

— Madre di Dio![3] — В голосе Мии звучала непритворная паника. — Помогите! О нет, пожалуйста, нет!

Дэвид оглянулся и увидел, что Мия бежит к нему, держа в одной руке платье, а другой отряхивая корсет.

— У меня пятнышко на груди! Я думаю, это оспа!

— Проклятие! Вы меня напугали! — Так сильно, что Дэвид едва обратил внимание на ее дезабилье. — Я подумал, что к вам в платье залетела пчела.

— Лучше бы у меня было пять пчелиных укусов, чем одна оспина. Следы от пчелиных укусов исчезают. — Она придерживала перед собой платье якобы из стыдливости. — Посмотрите, пожалуйста, посмотрите и скажите, это не начало оспы? Мне под таким углом не очень хорошо видно.

— Мисс Кастеллано, это не оспа.

Дэвид убрал руки за спину и отступил в сторону.

— Вы не можете это знать, пока не посмотрели!

— У вас нет симптомов оспы, вас просто комар укусил.

— Нет! — закричала она таким тоном, словно природа обязана повиноваться ее команде. — Вы не можете знать наверняка, пока не посмотрите.

Она тряслась от страха. Дэвид взял ее за руку.

— Возвращайтесь в дом, и пусть миссис Кантуэлл посмотрит. От того, что вы подождете несколько минут, хуже не станет.

— За это время я с ума сойду! — Она схватила его за руку так крепко, что он почувствовал, как немеют пальцы. — Лучше я умру от оспы, чем выживу. Вы не хуже меня знаете, что внешность — это все, что у меня есть. Если я на всю жизнь останусь рябой, ни один мужчина никогда мной не заинтересуется.

Неужели она действительно в это верит? Абсолютная, полная чушь! Дэвид всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять, лукавит ли она. Но она действительно выглядела испуганной, в такой панике он еще никогда ее не видел.

— Ну хорошо, я посмотрю.

Мия опустила платье и прислонилась спиной к дереву. Дэвид подошел вплотную и наклонился над ней. Он чувствовал на своей голове ее легкое дыхание, вдыхал аромат утренней росы, исходящий от ее шеи, но пятнышко, которое ее так испугало, почти не видел. Если с ее стороны это заигрывание, то он отправит ее в комнату до конца карантина.

— Знаете, вы ошибаетесь. — Он повернул голову, пытаясь увидеть этот чертов укус насекомого. — Мужчины бы выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с вами, даже если бы у вас было два носа.

Он говорил правду, хотя и только для того, чтобы ее отвлечь. Но насчет пятнышка он соврал. След от укуса насекомого находился в таком месте на ее груди, которое легче нащупать, чем увидеть, со стороны ложбинки между грудей. Прикоснуться к ней в столь интимном месте было бы слишком рискованно для них обоих. Пусть лучше его диагноз позже подтвердит миссис Кантуэлл.

— Я уверен, это след от укуса насекомого.

Ни слова не говоря, Мия отвернулась от Дэвида и через голову надела платье. И хотя он был рядом и мог бы ей помочь, она сама дотянулась до лент сзади и завязала их с легкостью, до которой большинству женщин далеко.

Она снова повернулась к нему лицом и на ее щеках выступил румянец.

— Почему мужчины станут со мной танцевать, даже если у меня будет два носа?

— Мужчин влечет к вам, как колибри к цветку. Вы схватываете каждый момент жизни и заставляете его танцевать под вашу мелодию. На балу или в парке это очень привлекательно. Но, как выяснил лорд Уильям, далеко не столь привлекательно в повседневной жизни, когда каждый час все должно быть устроено так, как вам нравится. Когда единственное слово, которое человек слышит, это «нет».

Мия закрыла глаза и покачала головой.

— Зря я спросила. У вас даже комплимент может превратиться в оскорбление.

Если она считает его бесчувственным, тем лучше. Он не собирается вызывать у нее улыбку и тем самым, пускать насмарку то, чего смог достичь за эти два дня разобщения. Лучше пусть она обзывает его всеми ругательными словами, какие только может придумать, чем узнает, как сильно гитарный концерт изменил его отношение к ней.

— Я вас оставлю, — сказал лорд Дэвид и, не дожидаясь ее ответа, повернулся к ней спиной.

— Нет.

Он расслабился и испытал облегчение от того, что его жизнь снова вошла в равновесие.

— Я хочу, чтобы вы мне сказали, как вы отличили укус насекомого от оспы.

Дэвид отошел на несколько ярдов и только потом ответил:

— Врач рассказал мне, что оспа сначала проявляется как сыпь. А ваше пятнышко — совершенно очевидно укус с точкой в центре. Это совсем другое дело. — Он почти убедил самого себя. — Сыпь почти всегда появляется после лихорадки и начинается во рту, а затем переходит на лицо.

— Сыпь всегда проявляется как последний симптом? Почему вы мне этого раньше не сказали?

— Мисс Кастеллано, вы были не склонны слушать что-либо из того, что я говорю. Не представляйте меня человеком, который только и ждал, как бы воспользоваться ситуацией. — Дэвид глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Вы сами умоляли меня посмотреть.

— Да, верно.

Мия поморщилась, словно она согласилась только из вежливости, но он знал, что она просто не могла придумать способ использовать в предложении слово «нет».

— Не начинайте дуться только из-за того, что я сдался перед вашей истерикой.

— Я не дуюсь. — Она прошла по берегу реки к небольшой заводи, образованной искусственной плотиной из камней. — Вы не знаете, каково жить в страхе перед уродством и смертью.

— Вы не единственная, кто беспокоится из-за таких вещей. Я вчера утром проснулся с головной болью, и Новинсу пришлось потрудиться, чтобы убедить меня, что я не заболел.

Мия уронила в воду садок для рыбы, который только что подняла, и быстро выпрямилась.

— Вы не делали прививку от оспы?

— Когда всей семье делали прививки, я был в Мексике. Там эта болезнь очень распространена. Но я не заболел, поэтому думал, что у меня иммунитет. Теперь я уже в этом не уверен. Я сделаю прививку, как только смогу это устроить.

— Теперь я буду волноваться и за вас.

К удивлению Дэвида, она не разразилась тирадой по поводу его недальновидности. А он спросил себя, кто еще состоит в списке людей, за которых она волнуется.

Она должна волноваться за Елену, по крайней мере до тех пор, пока ребенок не родится на свет. За Джанину. Не так много людей получается. Во всяком случае, не так много тех, о ком он знает.

Дэвид посмотрел, как она снова вытаскивает из воды садок для рыбы.

— Надеюсь, милорд, вы любите форель? У нас ее много для сегодняшнего обеда. Даже без Брюса.

Дэвид с некоторым удивлением подумал, как мило, что она не твердит постоянно о том, что их обоих пугает. Он протянул руку, и она отдала ему садок. Рыба оказалась тяжелее, чем он ожидал. Мия, по-видимому, прочитала его мысли и с гордостью сообщила:

— Самую мелкую я выпустила обратно.

— И сколько же вы их поймали?

Он был поражен ее мастерством.

— Около десятка, я не считала.

Дэвид рассмеялся. Мия удивилась.

— Не верю! Как вы бы не поверили, если бы я сказал, что мне все равно, выиграю я боксерский матч или проиграю.

— Пятнадцать, — прошептала Мия ему на ухо. Потом быстро выпрямилась и скороговоркой добавила: — Но Брюс сорвался во второй раз.

Они вышли на тропинку, ведущую от реки к дому, и Мия пошла впереди. Дэвид двигался механически. Он шел и думал, как может какое-то число, произнесенное шепотом, свести на нет результат многих часов напряженной работы над собой. Он смотрел, как утренний ветерок теребит пряди ее волос, выбившиеся из узла на затылке. Мия сама уложила волосы, она на удивление хорошо справлялась без горничной, даже сама шнуровала на себе корсет.

Глядя, как она взбирается по короткой крутой тропке на лужайку, Дэвил вдруг понял, что она удивительно гибкая. Вспомнить хотя бы как она забиралась на козлы. И как она ухитрялась от него ускользнуть.

Гейбриел, человек науки, сказал бы, что у нее гибкие суставы. А Дэвид сказал бы, что это чрезвычайно отвлекает, особенно потому, что он задумывается, какими еще способами она может изгибать и закручивать свое тело.

Еще одно ее качество, которое он узнал из своих наблюдений. Несмотря на ее репутацию болтушки, Дэвид лишь теперь понял, как мало он знал о Мие. Он больше узнал о ней, слушая, как она играет на гитаре, нежели из их разговоров. Занятно, что столь общительная девушка, как она, способна так много скрывать о себе. Например, он никогда бы не подумал, что Мия Кастеллано умеет ловить рыбу, не говоря уже о том, что ей это может нравиться.

— Где вы научились рыбачить? — спросил он.

Мия остановилась так резко, что он чуть было на нее не налетел. Он взглянул на траву, пытаясь увидеть кроличью нору или еще что-то, что могло заставить ее остановиться.

— Лорд Дэвид, вы задали мне вопрос?

Казалось, она искренне удивлена. Или довольна. При виде ее улыбки он всегда приходил в растерянность.

— Да. Я хочу знать, где вы научились рыбачить?

— Вот видите? Вот так вы обычно себя ведете. Командуете. Вы никогда не спрашиваете.

Дэвид закрыл глаза. В эту минуту ему хотелось, чтобы здесь была кроличья нора, в которую он мог бы наступить и растянуть, если не сломать, ногу и таким образом избежать неминуемой лекции.

— Милорд, это важно. Я говорила себе, что когда вы первый раз зададите мне вопрос, в первый раз действительно пожелаете что-то обо мне узнать, вместо того, чтобы полагаться на то, что вы слышали или думаете, я прощу вам ваши дурные манеры.

Мия просияла так, будто он преподнес ей величайший подарок, и она сделала ему ответный.

Если он когда-то думал, что Мию интересует только покупка элегантных нарядов, например, вышитой нижней рубашки или шляпок, которые она забывает носить, или перчаток, которые вечно теряет, то он ошибался. Кто бы мог подумать, что ей нравится ловить рыбу, и, кажется, она может быть столь же счастлива одна на берегу реки, как в бальном зале, полном гостей.

В ней скрывается больше, чем он мог даже представить. Просто позор, что он никогда не интересовался ею настолько, чтобы задать вопрос.

Прежде чем Дэвид успел найти нужные слова, подумав, что Мия Кастеллано — загадка, на разгадывание которой может и жизни не хватать, она пошла через лужайку к дому. Он последовал за ней. Проклятие, он действительно хотел узнать, где и почему она научилась ловить рыбу!

— Рыбачить с наживкой меня научил отец.

— А я думал, он умер, когда вы были еще ребенком.

— Мне было двенадцать лет, когда он умер. Я начала рыбачить, когда мне было восемь, почти девять.

— Но вы чувствуете себя в городе как дома, я бы подумал, что вы шутите насчет рыбалки, если бы не увидел это собственными глазами.

«Одетую в нижнюю рубашку, вышитую белым по белому, и корсет с розами розового цвета». Очевидно, это еще одно воспоминание, которое останется с ним на всю жизнь.

— Да, но отец, любил рыбачить и всякий раз, когда ездил в деревню, брал меня с собой. Я не очень хорошо переношу скуку, поэтому он научил меня забрасывать леску. И еще он считал, что я должна знать, что делать с рыбой, если я ее поймаю.

— Должно быть, это происходило до того, как вы стали экспертом по разнообразным вариациям слова «нет».

Дэвид пожалел о своих словах в ту же секунду, как посмотрел на Мию. Улыбка исчезла с ее лица, глаза смотрели с обидой, он понял, что оскорбил ее, сам того не желая, и ему стало неловко.

— Мой отец прислушивался к моему мнению, и ему нравилось, когда я что-то постигала. — Голос Мии стал более напряжённым. — Он умел задавать вопросы и выслушивать ответы. Это талант, которым обладают немногие мужчины.

Будь Дэвид чувствительным, как женщина, он бы воспринял ее слова как оскорбление.

— Похоже, ваш отец был интересным человеком.

— Он был замечательным.

Мия пошла быстрее, так что расстояние между ними увеличилось. Дэвид подозревал, что у нее глаза на мокром месте. Через минуту она замедлила шаг, и он ее догнал.

— Когда я увидела из окна моей спальни эту реку, я поняла, что в ней должна быть рыба. Вчера я обнаружила комнату, в которой было все, что только может понадобиться рыболову. Но сапоги там все большие, моего размера не нашлось, и сейчас слишком жарко, чтобы я могла надеть поверх платья накидку, которая бы его защитила.

Когда они стали приближаться к дому, Мия отклонилась от самого прямого пути, чтобы идти в тени деревьев. Здесь она остановилась, повернулась и посмотрела в сторону реки. Река была почти полностью скрыта растущими на берегу деревьями, но было слышно, как на валунах выше по течению шумит небольшой водопад.

— Милорд, это английская версия Эдема. Когда вы мне сказали, что мы остановимся здесь, я удивилась, зачем герцог держит поместье меньше чем в одном дне езды от Пеннфорда. — Она подняла голову и посмотрела на полог из ветвей деревьев. — Теперь я знаю.

Она прислонила удочку к дереву, села на ветку дуба и сняла туфли. Потом встала и прошлась по траве.

— Я так люблю чувствовать траву под босыми ногами. Если нас ждет болезнь и смерть, это идеальное место, прекрасное и безмятежное, но есть сотня вещей, которые я хотела бы сделать до того, как это произойдет.

— Я составлю для вас, список и поставлю первым пунктом «погулять по траве».

Она повернула голову, бросила на него взгляд и усмехнулась:

— Да, у меня для всего есть списки. И в самом начале некоторых из них стоите вы.

— Мисс Кастеллано, я не буду спрашивать, что это за списки, и не хочу это знать.

Он мог довольно легко догадаться сам.

— Лорд Дэвид, не будете ли вы так любезны звать меня по имени? Мисс Кастеллано — очень длинно, а если нам осталось жить всего несколько дней, то зачем тратить время на пять слогов, когда вы можете обойтись двумя?

— В том, чтобы держаться официально, есть определенная мудрость.

Дэвид знал, что выражается высокопарно, но ему нужно было как-то отдалить ее от себя, потому что при мысли, что им «осталось жить всего несколько дней», его воображение подсказывало другие вещи, которыми они могут заняться.

— Чепуха! Мы можем умереть!

В этой драматичной фразе прозвучало больше раздражения, нежели страха. Мия плюхнулась на траву и раскинула руки. Она все еще больше походила на творение природы, чем на неопытную девушку, и то, и другое было одинаково обольстительно.

— Сейчас мудрость — самая несущественная из всех добродетелей.

— Существенная, если мы выживем, а я в этом не сомневаюсь. — Он подошел к ней и протянул руку. — А теперь перестаньте меня искушать. Давайте вернемся в дом. Вы знаете книгу Уолтона «Искусный рыболов»?

Мия приняла его руку, но поднялась, почти на нее не опираясь, и встала рядом с ним. Она обняла его за шею и немного откинулась назад. Ее рот был не очень близко к его рту, но тело было прижато к его телу.

— Да, у меня есть эта книга, она мне досталась от папы.

Она посмотрела ему в глаза, словно подзадоривая, сможет ли он продолжать говорить.

— Мой отец утверждает, что его отец принимал здесь в гостях Уолтона. — Он поднял руки, чтобы убрать ее ладони со своей шеи, но она крепко схватила их и полностью отстранилась от него, потом снова придвинулась ближе, как в танце. — Говорят, что он спал в комнате, которая сейчас является вашей комнатой для переодевания.

— О, это чудесно! Я найду эту книгу на полке и буду читать ее вслух.

— Или используйте ее как слова к музыке «Боже, храни короля».

— Вы меня слышали?

— Два раза. Ваши слова к мелодии «Зеленые рукава» и «Барбара Аллен». Зачем вы это делаете?

— Еще один вопрос, лорд Дэвид. Получается, уже три за одну встречу. Думаю, вы заслуживаете награды.

Она без предупреждения прижала свои губы к его губам. Если, конечно, не считать предупреждением выходки, которые продолжались на протяжении последних трех минут.

Прикосновение длилось доли секунды. Она бы отпустила его и пошла дальше, если бы он не привлек ее обратно в свои объятия.

— Мисс Кастеллано, если это был поцелуй, то вам определенно нужен наставник.

Ее поцелуй в уголок его рта был целомудренным. Его — не был. Дэвид должен был с самого начала показать ей, что поцелуи — это нечто большее, чем награды. Вначале он как будто пробовал воду, прежде чем нырнуть в волну. Если это первое прикосновение вызовет правильные ощущения, а оно вызвало, то он нырнет, рискнет всем ради восторга поймать волну желания и наслаждения, взяв Мию с собой. Его рот слился с ее ртом, беря все ощущения, какие она только предлагала, и одновременно давая.

Этот поцелуй открыл для них место, где не существовало ничего, кроме них, кроме того, чем они были и чем могли быть. Это был совершенный поцелуй, и его совершенство нельзя было передать словами. В этом поцелуе Дэвид Пеннистан заблудился, потерялся, забыл все остальное и всех остальных. Ее мягкие губы влекли его в самый интимный из миров, где все — смесь ясности и растерянности, небес и ада, магии и хаоса, наслаждения и муки. Его тело жаждало этого соединения, такого совершенного, такого полного, что поцелуй стоил того, чтобы рискнуть всем, забыть о будущем, о прошлом, забыть все страхи и даже все надежды — это был величайший дар, какой только ему когда-либо преподносили. И искушение полностью отбросить контроль и взять то, что предлагает этот момент, было очень близко.

Когда Дэвид вернулся в мир, который, он и она покидали, он лишился дара речи. Мия тоже, но ее глаза сверкали, а пухлые губы сложились в полное изумления «О!», которое он прекрасно понимал.

Если он надеялся ее ошеломить, то он совершил роковую ошибку. Это она его ошеломила. О чем только думал Уильям Бендасбрук, когда отказался от этой женщины?