Поцелую тебя дважды

Пролог

Деклан

Мой старший брат однажды сказал мне, что был момент, когда он понял, что все испортил. Не только для себя, но и для всех, кого он любил. Картер сказал, что время как будто замедлилось, но оно проносилось перед его глазами слишком быстро, чтобы его остановить. Он видел все, что должно было произойти — опустошение, боль, жестокость, которые ждали впереди. И было слишком поздно. Он проклял нас всех, ведя нас по пути, откуда нет возврата.

Виски невнятно шептал в ту ночь, прислонившись к витражному окну церкви. Я смутно помню, как осторожно взял у него почти пустую бутылку и пожелал, чтобы Джейс ехал быстрее, чтобы мне не пришлось оставаться наедине со старшим братом. Он был пьян и почти агрессивен, пока не скатился, и та ночь была для нас воплощением ада. Кровь, пропитавшая его одежду, подтвердила это заявление. Мне тогда было семнадцать. Наполовину напуганный тем, что произошло, но больше всего я боялся того, что сделает мой брат дальше.

Помню, я подумал: никогда в жизни я не позволю себе дойти до этого. Десятилетие докажет, что я неправ.

Единственное маленькое окно в номере мотеля было широко открыто, и единственная женщина, которую я когда-либо хотел, смотрела на меня оттуда, и тот момент, описанный Картером, всплыл в моей памяти с болью и осознанием всей моей жизни.

Брейлинн скорчилась на подоконнике, выглядя маленькой и слабой, в ночной рубашке, слишком тонкой для холодного вечернего воздуха. Красные, белые и синие огни с улиц несколькими этажами ниже мелькают на ее лице. Всего несколько минут назад я держал ее в кровати, которая теперь стоит между нами. Я собирался все исправить, но уже слишком поздно. Я не мог этого предвидеть. После всего, что произошло, я никогда не мог себе этого представить. Все, чего я хочу, это вернуть все назад.

Глубокие карие глаза Брейлинн покраснели, щеки в слезах, а ветерок развевает пряди ее вьющихся темных волос по плечам… все, о чем я могу думать, это то, что Картер, по крайней мере, знал, какой ад нас ждет. Он знал, когда зашел слишком далеко. Я — нет.

Единственное, что я знаю как истину, это то, что во всем виноват я, и уже слишком поздно.

Мольбы не выпрыгивать раздаются в воздухе, когда металлические наручники впиваются в мои запястья, зажатые за спиной. Двое мужчин хватают меня, чтобы я не подбежал к ней, один прижимает ствол пистолета к виску, а крик разрывает мое горло. Боль и адреналин — ничто, когда она смотрит на меня вот так. Словно прощается.

Она дрожит на карнизе, и я не могу сделать ни черта, кроме как крикнуть ей, чтобы она остановилась. Когда нас окружает полиция в тесной комнате, а конец нашей истории так близок, я знаю, что она любит меня. В ее темных глазах очевидная боль и страдание, в сочетании с таким большим сожалением, но больше всего я знаю, что она смотрит на меня в ответ, ее хватка ослабевает, потому что она любит меня.

Но она даже не догадывается, как сильно я ее люблю.

Или насколько этот момент убивает часть меня, которую я считал мертвой, пока она не вернулась в мою жизнь. Что-то, что я считал давно погасшим.

Ее губы едва шевелятся, когда она что-то шепчет мне, и в этот момент раздается выстрел.

— Брейлинн, нет!