Под сенью пророчества

Пролог

Утопающий в зелени Каррас готовился отбыть ко сну. Теплая южная ночь накрыла бархатным покрывалом тишины один из прекраснейших городов мира, однако не все его жители были готовы безмятежно смежить веки. Копыта барабанной дробью прогрохотали по выложенной из тщательно подогнанных каменных плит дороге, заставив стражников проводить взглядами проскакавшего мимо всадника. Тот гнал коня так, как будто торопился на пожар и, судя по виду несчастного животного, делал это уже давно. Во дворе всадник резко осадил коня, спешился и бросил поводья тут же подбежавшему груму. Поморщившись от боли в поврежденной десять лет назад ноге, он направился ко входу во дворец.

На пути ему попадались лишь редкие слуги и еще более редкие придворные, и те и другие склоняли голову при его появлении, провожая его любопытными взглядами. Однако на прибывшего это не производило никакого впечатления, он шел по коридору быстро, насколько мог. Смуглое лицо его было сурово: тяжелый подбородок, хищный нос, сросшиеся черные брови над такими же жгуче-черными глазами, пара морщин на лбу, коротко стриженые иссиня-черные волосы тронуты сединой. Широкоплечий, чуть выше среднего роста, он производил впечатление воина, быстрого и опасного. Способствовал этому и меч, на эфесе которого привычно лежала его рука.

Наконец он остановился перед тяжелой дубовой дверью, богато инкрустированной редким красным деревом. Двое воинов, скучавших перед ней, при его появлении явно подтянулись. Окинув их холодным взглядом, новоприбывший спросил:

— Владыка у себя?

— Да, рен Атисс, Владыка ждет вас, — в голосе говорившего звучало явное почтение.

Атисс кивнул и прошел в дверь, которая распахнулась перед ним словно по волшебству. Он оказался в кабинете, где за богато изукрашенным бюро сидел мужчина и что-то писал. Атисс сделал несколько шагов вперед и приложил правый кулак к сердцу:

— Владыка…

В коротком слове прозвучало истовое уважение. Сидевший за столом поднял голову и кивнул:

— Атисс, ну наконец-то! Какие новости? Садись!

Атисс опустился в кресло, отметив усталый вид своего повелителя и друга детства. Казалось, за те недели, что он отсутствовал в столице, Рессар постарел лет на десять. Вроде бы ничего не изменилось: то же холодное, с классически правильными чертами лицо, тот же острый взгляд проницательных глаз, та же черная шевелюра без единого седого волоска. И всё же острый взгляд воина отметил и чуть опущенный уголок губ, и едва заметные тени под глазами, и слегка скованные движения.

— Владыка, я…

— Атисс, не начинай. Здесь мы одни, так что говори по существу.

— Я нашел ее. Но, Рессар, она абсолютно безумна! Неужели ты поверишь бредням сумасшедшей старухи?

— А у меня есть выход? — горько усмехнулся тот и кивнул другу на графин с вином. — Выпей, ты выглядишь так, как будто в этом нуждаешься.

— Не откажусь, — склонил голову тот. Налив два бокала золотого атэнского, он протянул один из них Владыке. — Рессар, неужели все настолько плохо?

— Все еще хуже, чем мы думали. Закрываются все Пути без исключения, несколько караванов уже погибло… Кто бы мог подумать, что Шассэр не просто символ!

— Как погибло? — Атисс подался вперед.

— Вот так. Вступить на Пути более невозможно, но те, кто оказался там во время закрытия… Кто знает, может они и живы, но долго ли они останутся таковыми?

Горькие слова Владыки падали словно комья земли на могилу — Атисс как-то видел такое в человеческих землях… А еще в них звучало чувство вины…

— Рессар, не вини себя…

— А кого мне еще винить? — резко обернулся к нему друг. — Ведь это я связался с одной из крылатых, забыв об их эгоизме и отношении ко всем остальным расам! И это я, трижды идиот, показал ей Шассэр! Лучше бы она убила меня, чем уничтожать то, что сделало кшаси великой расой!

— Варину так и не нашли? А что сказал Повелитель Ветров?

— Будто ты не знаешь, что он может сказать! Варина оставила Небесный град, и этарры не в ответе за ее поступки!

Атисс вздохнул. Этарры, самая странная из рас Миридана, обычно держались в стороне от кшаси и людей. Все они — и мужчины, и женщины — были невероятно красивы, красивы даже при смене ипостаси, когда их тела покрывались золотистой чешуей, а руки превращались в кожистые крылья.

Атисс вспомнил, как впервые увидел Варину: тогда он вернулся из дальнего путешествия и спешил доложить Владыке о его результатах. К его удивлению, Рессар оказался не один, и воин до сих пор не мог забыть, как задохнулся от восхищения и легкой зависти к другу при виде его спутницы. Совершенное по красоте тело, тонкие черты лица, огромные небесно-голубые глаза, золотые волосы до талии… Как говорила сама этарра, она покинула Небесный град, не желая подчиняться воле отца и выходить замуж за нелюбимого, а Владыка покорил ее с первого взгляда… Они стали любовниками, и лишь много позже Рессар узнал, что его ослепительная и нежная подруга была одной из редко рождавшихся у этарров Даэрри — тех, кто питался кровью и болью живых существ. Узнал тогда, когда расследование загадочных смертей в Каррасе привело дознавателей во дворец… Попытка схватить Варину не увенчалась успехом, она покинула Кшасаэр, украв древний символ могущества расы кшаси.

— Значит, Шассэр оказался…

— Ключом к Путям, — кивнул Владыка, — и теперь мы их лишились… Но и это еще не все… Как сказала Верховная жрица, Пути и наша магия тесно связаны друг с другом, и как повлияет на нас всех их закрытие — неизвестно…

— Но как?! Как Варина вообще смогла подобраться к нему, не говоря уж о том, чтобы взять его в руки?

— Не знаю, и никто не знает! — кулак Владыки с грохотом обрушился на стол. — Все, что мы знаем о Шассэре, говорит об одном — никто не мог даже прикоснуться к нему. И теперь единственный шанс для нашего народа — бредни полубезумной старухи… Ладно, рассказывай!

Это была не просьба друга, но приказ Владыки, и Атисс склонил голову:

— Слушаюсь. Словом, я нашел её, но вот ответы… Это все, что я смог получить, — он расстегнул камзол и, достав сложенный в несколько раз лист бумаги, протянул его Рессару, — и даже не сумел его развернуть!

Выхвативший лист из пальцев друга Владыка развернул бумагу, быстро пробежал текст глазами и уставился на нее, словно на врага. Снова прочитал, гораздо медленнее, и прорычал:

— Ненавижу пророков! Как такое вообще можно понять? Читай!

Атисс взял лист и в ту же секунду отбросил его, услышав странный шум: казалось, к покоям Владыки приближался отряд, бряцая оружием. Переглянувшись с другом, он угрожающе шагнул вперед, едва дверь распахнулась:

— Как вы смеете врываться…

Он прервался, увидев лицо вошедшего воина. По нему текла кровь, а глаза были полны горечи. Опустившись на одно колено, тот прохрипел:

— Владыка, рен Атисс, война! На Путях погиб наследник престола Ронтара и его невеста, люди обвинили нас в злом умысле и напали на Наросс!

— Вот и сбылось… — еле слышно прошептал Владыка и приказал, обращаясь к одному из воинов охраны, вбежавших в кабинет вместе с вестником:

— Лаэсс, передайте членам Совета, что я жду их в Зале Решений через полчаса. Атисс, ты пойдешь со мной.

Через полминуты комната опустела, свет погас, а забытый всеми лист остался лежать на полу, куда он упал, отброшенный рукой Атисса. Через пять минут дверь бесшумно отворилась, и в нее проскользнула странная фигура в неприметной серой одежде — она казалась лишь тенью среди прочих теней… Подняв листок, вошедший поднес его к глазам и зажег крохотный огонек. Испачканный кляксами и какими-то пятнами лист был заполнен строчками, написанными неверной и явно дрожащей рукой:

Вошедший перечел текст несколько раз, явно пытаясь запомнить его наизусть, затем бережно положил на то же место и тихо вышел из комнаты, кривя губы в сардонической усмешке. Никто так и не заметил его и не узнал, что пророчество стало известным тому, кто был в силах помешать его осуществлению…