Под звездным дождем

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сдавленным голосом Шанталь пожелала ему спокойной ночи и закрыла дверь. Не раздевшись, она улеглась в постель.

У нее нет Лилли. У нее нет Деметриса. И он не прав. Ей нужен не секс. Ей нужен он сам. Она хочет, чтобы он обнимал ее; хочет, прижавшись к его груди, слушать, как бьется его сердце. Но ее охватывает страх от мысли, что он сделает с ее жизнью. Если бы Деметрис знал, как сильно она любит его, как ей хочется счастливой жизни с ним!

До завтрака Шанталь вырвало дважды. Затем последовала траурная поездка в собор. Она чувствовала, что сестры с беспокойством посматривают на нее, но не могла заставить себя заговорить.

Во время заупокойной службы ей пришлось дважды удаляться в женский туалет.

Скрючившись над унитазом, она услышала, как скрипнула дверь и кто-то вошел. Женщина. Шанталь заметила высокие каблуки.

— Принцесса Шанталь? — послышался встревоженный женский голос.

— Все хорошо, — откликнулась Шанталь, когда дверь в кабину распахнулась. Уголком глаза она увидела, что какая-то женщина заглядывает внутрь, но в этот момент подступившая к горлу тошнота заставила ее крепче ухватиться за унитаз.

Дверь со скрипом закрылась. Женщина вышла.

Вскоре она снова открылась.

— Шанталь! — Она услышала голос Деметриса. — Кто это был?

— Не знаю. — И ее снова вырвало. Шанталь охватил страх. Господи, что ей делать? Как долго удастся скрывать свое состояние от семьи… от всего мира?

— Я за дверью, — сказал он.

— Знаю.

Заупокойная служба прошла как в тумане. Измученная непрекращающейся тошнотой и печалью, вызванной смертью бабушка, Шанталь почти не реагировала на происходящее.

Но вот служба закончилась; последний гимн пропет, гроб вынесен, и позже, когда собор опустел, прозвучали последние соболезнования.

На погребении присутствовали только члены семьи.

Пытаясь не плакать, Шанталь придвинулась к деду и взяла его за худую, дрожащую руку. Как он постарел с тех пор, как заболела бабушка! В нем потух огонь, который делал его королем Реми, и он превратился в тень человека, которым когда-то был.

Молитвы были прочитаны, послышался гул голосов, и гроб начал свой медленный спуск в могилу.

Дедушка до боли стиснул руку Шанталь.

Она сжала его пальцы, пытаясь сказать, что она с ним. Дед с бабушкой были вместе почти шестьдесят пять лет. Шестьдесят пять лет в одной комнате, в одной постели, в одной жизни… Как сказать «прощай»? Как расстаться?

Подняв глаза, Шанталь увидела, что Деметрис стоит на противоположной стороне могилы, внимательно следя за происходящим. Затем он повернулся и посмотрел на нее. По выражению его лица она не могла догадаться, о чем он думает; в жестком взгляде и решительно сжатых губах не было даже намека на нежность. Что он чувствует?

Деметрис не мог объяснить, почему у него возникло такое ощущение, но он чувствовал, что опасность близко. Несмотря на усиленную охрану и старания детективов, которых он вызвал из своих подразделений в Париже и Афинах, определить угрозу до сих пор не удалось. Сейчас подозрение падает на каждого человека в Ла-Круа. Любой может держать Шанталь под прицелом.

Возвращение во дворец прошло спокойно. Деметрис ехал во втором лимузине вместе с Шанталь и Джоэль. Он заметил, что самая младшая принцесса бросает на него любопытные встревоженные взгляды. У нее такие же длинные каштановые волосы, как у Шанталь, но она выше, худощавее, и в ее голубых глазах больше зелени — они кажутся бирюзовыми.

Они молча поднялись по широкой дворцовой лестнице. Тихий семейный ужин должен был состояться позже. Деметрис проводил Шанталь в ее комнату и стал ждать, пока она переоденется. Но почти немедленно дверь распахнулась, и он увидел ее бледное лицо.

— Деметрис! — задыхаясь, проговорила она и шире открыла дверь, приглашая его войти.

Он посмотрел на кровать и увидел на подушке длинные стебли, завернутые в бумагу золотого цвета и перевязанные черной лентой. Розы. Засохшие, мертвые розы.

— Ты прикасалась к ним? — спросил он, удерживая Шанталь.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Но там есть карточка.

— Она меня интересует, но прежде мне нужны отпечатки пальцев.

Шанталь медленно перевела дыхание. Внезапно ей стало холодно.

— Этот тайный обожатель не очень-то приятен.

— Ты права. — Деметрис обнял ее за талию и привлек к себе. — И то, что он имеет доступ в твою спальню, беспокоит меня.

Но Шанталь могла думать только о том, когда же она наконец увидит Лилли.

— Меня тоже. — Она коротко вздохнула. — Я хочу в Ла-Круа. Разве мы не можем уехать сегодня вечером?

Деметрис притянул ее к себе.

— Лететь уже слишком поздно. Мне нужно организовать охрану и разработать план полета, но я обещаю, что мы уедем рано утром.

Шанталь кивнула. По ее телу пробежала дрожь.

— Где мне теперь спать?

— В моем номере, со мной.

Отель, где поселился Деметрис, был роскошным. Они поднялись в его номер на верхнем этаже. Шанталь заметила машину с детективами напротив отеля, а также охранников в коридоре неподалеку от номера Деметриса.

Щелкнув замком, он открыл дверь в комнату и осмотрел стенные шкафы, ванные комнаты и даже заглянул под массивную двуспальную кровать.

— Не стоит рисковать, — пояснил Деметрис, заметив взгляд Шанталь.

— Ты никогда не рискуешь.

Его губы изогнулись в подобии улыбки.

— Только не с тобой. — Он снял пиджак и кобуру. — Есть хочешь?

— Я бы съела что-нибудь легкое, — сказала она, желая наполнить чем-нибудь желудок, прежде чем ее вновь начнет мучить тошнота.

— Я закажу. — Деметрис протянул руку к телефону. — Почему бы тебе пока не расслабиться в ванне?

Ванна оказалась огромной. Шанталь добавила в воду густой гель, и ванная наполнилась запахом лаванды и цитрусовых.

Закрыв глаза и погрузившись в теплую душистую воду по подбородок, Шанталь около получаса нежилась в ванне, стараясь ни о чем не думать.

Позже, когда принесли ужин и Шанталь сидела в банном халате за столом, Деметрис заговорил о расследовании.

— Мои детективы изучили карточку, оставленную вместе с цветами в твоей комнате во дворце, — сказал он.

Не успев поднести ложку ко рту, Шанталь подняла на него глаза.

— И?..

Он не собирался рассказывать ей, что было написано на карточке; это были слишком зловещие слова, от которых мороз пробегал у него по коже. Преследователь намекал, что будет ждать Шанталь в Ла-Круа и что он будет первым человеком, который приветствует ее дома. Слово «приветствовать» было написано кровью.

— Карточка подписана большой буквой С, — сказал Деметрис, скрывая сильное беспокойство. Он чувствовал, что напряжение нарастает и положение становится критическим. — Ты знаешь кого-нибудь, чье имя или фамилия начинается с этой буквы? Можешь вспомнить кого-нибудь из Ла-Круа?

Шанталь наклонилась вперед и уперлась локтями в стол. Нахмурившись, она перебирала в уме имена и лица, но спустя минуту отрицательно покачала головой.

— Никто не приходит в голову.

— Симон? Сильвио?

Шанталь снова отрицательно покачала головой.

— Прости. Никого не могу вспомнить.

Она зевнула, и Деметрис предложил ей лечь и набраться сил перед полетом домой.

— Тебе потребуется вся твоя энергия, — ласково поддразнил он ее. — Дочь очень обрадуется тебе.

Шанталь немедленно оживилась.

— Не могу дождаться, когда увижу ее. Мы не виделись целую вечность. — Она заколебалась. — Ты будешь спать со мной? — Краска залила ей лицо. — Мне бы хотелось. Возможно, это наша последняя… В Ла-Круа все будет по-другому.

— Я приду немного позже, — сказал Деметрис, изо всех сил стараясь скрыть свои чувства. Он не хочет везти ее туда, где существует опасность для ее жизни. Инстинкт подсказывает ему, что он должен забрать ее на свой остров. Надо защитить ее и ребенка, а не доставлять ее как жертвенного агнца в замок Тибоде. — Мне нужно сделать несколько звонков и закончить инструктаж моих людей к завтрашнему отъезду.

Он поцеловал Шанталь, зная, что, возможно, в последний раз обнимает ее. Затем, справившись со своими чувствами и подавив желание, Деметрис отпустил ее.

— Поспи.

Подходя к двери, он услышал ее голос:

— Деметрис, если бы Лилли была твоей дочерью, что ты сделал бы?

Он долго молчал, потом у него вырвался тяжелый вздох. Невозможно солгать ей.

— Я сделал бы то, что делаешь ты. Я защищал бы Лилли и ее будущее до последней капли крови.