Подарок

Глава 1

Саймон Блай следовал за Кей Хэрмон по каменистой тропе, спускающейся от его особняка на вершине холма к автотрассе, когда в тенях сада на границе своих владений он заметил какое-то движение.

— Вы поедете со мной в Филадельфию? — спросила Кей, обернувшись.

— Хм… Смотрите под ноги, Кей, — предостерег Саймон, хотя его собственное внимание больше, чем опасной дорогой, было занято движением в зарослях кустарника.

Он то и дело оглядывался, всматриваясь в пространство за проволочной оградой, где его глаз отметил что-то необычное, но видел там теперь только сорванные ветром листья, качающиеся ветви и разбросанные по земле узоры теней от полной луны. Впрочем, ему теперь часами приходится торчать перед экраном компьютера, так стоит ли удивляться, что зрение принялось играть с ним такие шутки? И все же придется поближе рассмотреть, что там происходит, для полной, так сказать, уверенности, что в его владения никто не вторгся.

— Хорошо бы вам, Саймон, на время уехать отсюда, — кашлянув и обернувшись к нему, сказала Кей, когда они достигли конца тропы.

Расстроенный и все еще испытывая странное беспокойство, он окинул взором красное шелковое платье Кей. Нет, хоть и давно он не прикасался ни к чему достаточно нежному, что могло бы удовлетворить его, но все равно не испытывал желания быть искушенным. Во всяком случае, не сейчас. И не чарами Кей.

Улыбка девушки говорила о том, что его торговый агент заметила и оценивающий мужской взгляд, и некоторое колебание.

— Да притормозите немного, Саймон, дайте отдышаться, — бросила она чуть ли не с вызовом. — Никак не могу понять, почему вы оставили Нью-Йорк и возвратились в эту деревенскую трясину.

Стоя рядом с ним и щедро источая парфюмерное благоухание, она тряхнула каштановыми кудрями. Один уголок его губ поднялся в улыбке, затем он вновь обрел сугубо деловой вид.

— Не располагайтесь как дома. Поезжайте и завершите дело с Хендерсоном из отдела торговли. Надо до праздников связаться с ним и решить вопрос с рекламой нашей статуэтки. — Он протянул длинную, мускулистую руку и открыл дверь водительского места своего серебристого «ягуара». — Послушайте, Кей, может, вы сами доедете?

Та вскинула на него свои округлившиеся глаза.

— Как! Вы говорите мне это только сейчас? Да вы шутите! — Она тяжко вздохнула. — Я надеялась вернуться вместе с вами.

Саймон смотрел, как она забирается в авто, и хотел только одного — чтобы она поторопилась и поскорее уехала. Склонившись над все еще открытой дверцей, он с едва скрываемым раздражением проговорил:

— У меня тут еще есть дела. А вы не гоните как сумасшедшая и не бейте что есть силы по тормозам.

Кей усмехнулась, дав понять, что прощает его за излишние предостережения. Но вот наконец она пристегнула ремень безопасности.

— Да, вижу, что у вас действительно важные дела, раз вы доверяете мне свою машину.

Саймон стоял, держа руки в карманах своих просторных хлопчатых брюк, и на ее замечание лишь пожал плечами. Он и в самом деле собирался уехать отсюда, но появилась работа, которую, кроме него, никто не сделает.

— Она застрахована. — Он хлопнул по крыше машины. — Так что езжайте спокойно, а у меня тут и вправду возникла небольшая проблема.

Кей кратко вздохнула и включила мотор.

— Позвоню завтра, скажу, как добралась.

Саймон кивнул.

— Доброй ночи, Кей. И спасибо за визит.

— Отдохните немного, — распорядилась она. — Вы слишком напряженно работаете.

Кей тронулась с места и, развернув автомобиль, оставила его одного на подъездной дорожке. Опрометчивый владелец «ягуара» смотрел ему вслед и размышлял, вспомнит ли Кей, что надо зажечь габаритные огни. Она вспомнила, И вскоре машина скрылась в туннеле крытого деревянного моста, который он самолично соорудил над узким рвом за воротами имения.

Какое-то время он наблюдал, как его «ягуар», мелькнув несколько раз между деревьями на остальных ста футах дороги, ведущей к автотрассе, вылетел на трассу и, свернув направо, устремился вдаль. Еще доносился до слуха рев мотора, но сама машина, набрав скорость, уже скрылась из виду, растворившись в ночи как демон, обуреваемый жаждой скорости. Покачав головой, Саймон проскреб пальцами шевелюру и тихонько рассмеялся. Бедняжка Кей водила машину, как мастер высшего пилотажа под хмельком. Ее собственная тачка теперь находилась в ремонте, поскольку она вчера разбила ее. Слава Богу, хоть сама жива осталась.

Поднявший пыль порыв ветра взлохматил его волосы и сорвал с деревьев тучу сухой листвы. Воздух наполнился мягкой свежестью пенсильванской осени и ароматом яблок. И хотя Саймон был в одной рубашке, он чувствовал себя превосходно. После того как он почти целый день проторчал в кабинете, прохлада действовала на него благотворно.

Ему не терпелось вернуться к работе, прерванной встречей с Кей, которая решила нанести ему дружеский визит, что и сделала около часа назад. Хорошо еще, что для нее нашлось дело и он смог отослать ее решать проблему с Хендерсоном.

То, что ему померещилось у ограды, все еще беспокоило его. В эти дни он постоянно оглядывался, совершенно никому не доверяя. Паранойя? Никто, вроде бы, не угрожал ни ему, ни его успеху, достигнутому с большими трудностями.

Его ноги нуждались в хорошей разминке. И он решил убедиться, что видел всего лишь тень, пробежавшую между покачнувшимися под ветром ветвями, и уж только потом вернуться в дом. И дом его, и сад были снабжены надежной охранной системой, но он, правда, никогда не включал ее слишком рано. Он вырос в доме, где двери никогда не запирались, и ненавидел все эти коды, системы тревожного оповещения и прочее. В глубине души он продолжал верить, что совсем не нуждается во всех этих чертовых средствах охраны, хотя в нынешние дни эта вера ослабела, если не сказать, исчезла вовсе. Не так уж много осталось того, во что еще можно верить.

Он обошел холм и направился к задней стороне дома, где с поверхности теплого озерца, приютившегося у основания холма, поднимался легкий парок. Прямоугольник голубой воды тускло отсвечивал под затуманенными фонарями. Только он собрался свернуть за угол, как вновь заметил движение за оградой и, насторожившись как охотничья собака, замер на месте. Мускулы его напряглись, дыхание задержалось, он следил. Его глаза наполнялись все возрастающей тревогой.

Черт! Так и есть! Там было какое-то человеческое существо. Саймон приготовился обойти холм для атаки. Между тем существо, облаченное во что-то защитно-армейское, проскользнуло по узкой полоске травы между деревьями и оградой, затем скорчилось у самой проволоки.

Саймон мысленно обругал себя за то, что не включил сигнализацию. Он быстро повернулся, его расширенные темные глаза уперлись в небольшое, маячащее прямо перед лицом пятно. Что за черт!.. Он инстинктивно удержался от того, чтобы броситься в дом и вызвать представителей службы шерифа. Просто надеялся, что это темное пресмыкающееся не вооружено. Ведь одного выстрела хватит, чтобы не просто смешать все карты его жизни, но и… Саймон понятия не имел, кто захотел бы его убить, но в том, что враги у него имеются, не сомневался.

Когда непрошеный гость, подняв руки, взялся за верх ограды и просунул носок теннисной туфли в ячейку металлической сетки, платиново-белокурая прядь, выскользнув из-под бейсбольной шапочки, блеснула под лунным светом.

Женщина? Будь я проклят!.. Он испытал облегчение, мышцы его расслабились. Ситуация оказалась менее серьезной, чем он себе вообразил.

Сделав шаг к ограде, но все еще оставаясь вне поля зрения вторгшегося неприятеля, он подумал, что в этом городке есть только одна такая светлая блондинка. Внучка Джеррида? Здесь? Его первым импульсивным желанием было выпрыгнуть из укрытия, схватить дрянную девчонку, отшлепать и отправить домой. Но он сдержался, стал ждать. Спугни ее раньше времени и никогда не узнаешь, что она затеяла, решив тайно пробраться в его частные владения.

Справившись с собой, Саймон осторожно отступил в глубокую тень деревьев, так что она никоим образом не могла его заметить. Изумленный, обескураженный и страшно заинтригованный, он следил за ее стараниями преодолеть шестифутовое ограждение и пытался решить, был ли ее поступок дерзостью или просто глупостью, которая его удивила бы гораздо больше.

Ее полуночно-синие глаза, широко распахнутые, как у затравленной оленихи, устремлены прямо вперед, козырек коричневой шапочки из шотландки низко опущен на лоб. Нежное лицо казалось кукольным, губы дерзко надуты. Тут Саймон заметил, что она совсем даже не ребенок, далеко уже не ребенок, и вспомнил: она не может быть лишь исполнителем, поскольку сама занимает довольно видное место в деловой жизни города. Так что это за проказы? Игры маленькой девочки в маскарадном костюме? Он несколько раз видел ее в городе, она носила строгие, сшитые в дорогих ателье полотняные костюмы, а волосы завязывала конским хвостом. При иных обстоятельствах он бы обрадовался, если бы эти надутые губки улыбнулись. Не отказался бы, пожалуй, и поцеловать ее.

Покалывание в пояснице вернуло его к реальности. Ярдли Киттридж всегда находилась вне его досягаемости, и мысль поцеловать ее была столь же опасна, как идея выпить хлорную известь. Это не девушка, а отрава.

Впрочем, теперь все переменилось. Ее дед умер, а Саймон стал могущественнее, чем высокомерные Киттриджи. Оставалось лишь добиться, чтобы они это признали.

Так что же заставило эту ханжескую мисс Ярдли прокрасться в его сад, вырядившись десантником-диверсантом?

Темные мешковатые штаны и куртка скрывали истинные очертания ее фигуры, но все же можно было заметить, что она стройна, обладает спортивным сложением и грациозностью, хотя ограду преодолевала довольно неуклюже. Похоже, у Ярдли Киттридж не было практики преодоления такого рода препятствий или она слишком напугана, чтобы двигаться легче. Да, как видно, ей чертовски страшно.

Со все возрастающим интересом он следил за ее усилиями. Он прикинул, что сможет поймать ее прежде, чем она упадет и наставит синяков на свое нежное тельце. Но преступно решительное выражение ее лица заставило его отступить. Нечего торопиться спасать ее от синяков. В этот момент она слишком напомнила Саймону своего деда, Джеррида, что вмиг охладило его симпатию. Всю свою жизнь Саймон имел счастье наблюдать, как Джеррид Киттридж диктаторски владеет городом. Джеррид, не задумываясь, разрушал людские судьбы, в то время как его семейство радовалось жизни и купалось в роскоши. Даже в скорби своих последних дней старик оставался достаточно жестокосердным, чтобы попытаться блокировать получение Саймоном разрешения на постройку фабрики, зная, что тот в долг купил землю и нанял строителей.

Так что Саймон не видел причин оказывать любезность внучке старого вояки. Особенно теперь, когда она ступила на стезю преступления. Видно, в ней та же фамильная страсть все сделать по-своему, всех себе подчинить. Они думают, что имя Киттриджей дает им право творить что угодно.

Он задал себе вопрос: а чего, собственно, она добивается? Ответ почти сразу вспыхнул в его сознании и гнев разгорелся еще сильнее. Хорошо же, он даст понять Киттриджам, что теперь пришло его время. А начнет с этой девчонки, уж он проучит ее!

Девчонка, тем временем, достигла верха ограды.

Саймон безмолвно наблюдал, отступив в тень и скрестив на груди руки. Затем ухмыльнулся. Давай, бэби, вперед! Пробирайся в жилище плохого парня. Вперед, и ты удивишься!

Он продолжал с удовлетворением созерцать, как нелепо она переносила ноги через верхний край изгороди. Но дальше, вместо того чтобы соскользнуть вниз, она осторожно перевернулась и уселась там, как канарейка. А поскольку канарейка слишком засиделась на этом металлическом насесте, Саймон начал терять терпение. Давай, детка, поживей! Не ночевать же мне тут с тобой.

Ярдли все еще колебалась, лицо ее исказилось смущением и паникой. Сидя на узкой жердине, она испуганным взглядом осматривала двор. Саймон чуть отступил назад, за травянистый холм.

Через минуту-другую он с сожалением подумал, что она, скорее всего, передумает. Все-таки подобные поступки вряд ли достойны женщины, будь она даже Киттридж. Если бы у Саймона был большой сторожевой пес, он бы спугнул ее и заставил отступить.

Победа. Она согнула наконец руки и ноги, собираясь спрыгнуть со своего насеста. Он чуть было не посоветовал ей, как лучше спуститься, чтобы не плюхнуться на землю. Но промолчал.

Милости просим, в наши владения! Саймон решил позволить ей достичь дома и лишь потом положить конец этой игре. Ему было любопытно посмотреть, как она проберется внутрь. Тем более, что он не сомневался в том, куда именно она направляется. Он всегда гордился своим терпением. Надо позволить ей скомпрометировать себя окончательно.

Неожиданно в ночной тишине прозвучало тихое, но выразительное ругательство. Он вновь посмотрел в сторону ограды и увидел, что она все еще сидит на ней. Вернее, висит, зацепившись за что-то штанами.

Он приглушенно рассмеялся. Слишком все это нелепо, чтобы быть правдой. Она висела на проволоке, как игрушка, подвешенная Санта-Клаусом на рождественскую елку. Для него это был просто праздник. А я еще думал, что нынешний год у меня не особо удачный! Он выступил вперед.

Только ради тебя, Мими, подумала Ярдли, сотрясаемая внутренней дрожью, когда повисла на заборе Саймона Блая. Нельзя было не заметить, что сегодня ей не везет. Последив за домом несколько минут, она увидела, как серебристый «ягуар» Саймона выехал за ворота, потом набрал скорость и умчался в сторону города. Еще подумала, что он мог бы ездить и поосторожнее.

Лишь убедившись, что он уехал, она предприняла попытку перебраться через ограду. Ей показалось, что это будет не трудно. Почему потом она проявила такую неуклюжесть? Теперь она думала, что все удалось бы гораздо лучше, если бы ладони, влажные от пота, не скользили, а ноги не дрожали бы, как желе, приготовленное на День Благодарения.

— У него проведена сигнализация, но он никогда ее не включает, — заверяла ее Мими. — Дождись, пока он уедет, только и всего.

— Откуда ты все про него знаешь? — удивленно спросила тогда Ярдли. По ее мнению, даже такой проходимец, как Саймон Блай, имел право на свои тайны.

Мими отогнала сомнения внучки одним движением своей тонкой руки.

— Он пользуется услугами той же уборщицы, что и Хиггинсы. А ты и сама знаешь, как эти домработницы любят посплетничать.

И вот теперь, на третий день, вечером, Ярдли, затаившись в густой тени деревьев, выжидала, когда Блай уедет, втайне надеясь, что он останется. Но он уехал. Как видно, отправился из своей маленькой крепости на поиски приключений.

Она внимательно проследила путь его «ягуара», ринувшегося к городу, сама не веря тому, что собирается совершить. А именно — ограбить его. Все в ней восставало против намеченного, и воспитание, и моральные правила. И все же она должна это сделать во что бы то ни стало!

Пойми, дорогая, в данном случае твои действия никак нельзя назвать воровством. Так уверяла ее накануне Мими. Но пробраться в чужой дом — пусть даже затем, чтобы вновь завладеть своей собственностью, — все равно это попахивает кражей.

Ярдли оказалась бездарным грабителем. Когда она забралась на ограду, ее жутко затошнило. Пришлось долго и терпеливо ждать, восстанавливая дыхание, чтобы хоть немного успокоиться.

В кармане ее куртки была копия ключа от дома мистера Блая. И она точно знала, где находится то, что ей нужно. Лестница, ведущая в его спальню. Верхняя полка стенного шкафа. Если не мешкать, можно за пять минуть войти в дом и выйти из него. Она слышала, как стучит ее сердце, и звук этот сливался с какофонией вечерних шумов осеннего сада. Хотелось лишь, чтобы все поскорее кончилось и она, оказавшись дома, погрузилась в горячую успокоительную ванну.

В конце концов она решилась и, закрыв глаза, спрыгнула на землю. Но брюки за что-то зацепились, и она повисла на клятой ограде…

— Намеченный визит, похоже, срывается? — насмешливо прозвучало откуда-то из мрака.

Сердце Ярдли остановилось.

Саймон Блай выступил вперед, держа руки в карманах, и его довольная физиономия в окружении черных как смоль волос, раздуваемых ветром, оказалась прямо перед ней. Его темные глаза светились радостью, и она отчетливо рассмотрела, как насмешливо приподнялся левый уголок его рта. Морщинки в уголках глаз тоже говорили о безмерном торжестве.

Он придвинулся ближе, загородив ей лунный свет, на фоне которого хорошо просматривалась его атлетическая фигура, его торс, облаченный в шерстяную спортивную рубашку. К тому же он явно никуда не спешил, предполагая, очевидно, вполне насладиться комичностью ее положения.

Запаниковав, Ярдли предприняла бурные попытки освободиться и тотчас пережила ощущения, которые испытывает муха, угодившая в паутину.

— Эй, бэби, полегче, — предостерег он, — а не то поранитесь.

Ну уж нет! Это дудки! Она не позволит ему насмехаться над собой! Пусть даже за это придется поплатиться порванными брюками. Она отчаянно рванулась и в конце концов сорвалась бы с забора, но этого не произошло.

Саймон бросился к ней и успел подхватить, притиснув своим телом к проволочной ограде.

— Позвольте мне, мисс Киттридж. Этак вы и штанишки свои порвете.

Ее вновь замутило. А он еще сильнее притиснул ее к изгороди и, явно не собираясь причинить незваной гостье вред, напротив, готов был снять ее с забора. Но ей было до такой степени не по себе, что она и дышать боялась и от страха еще ближе прижалась к нему грудью. От него исходил экзотический запах сандалового дерева, а вернее сказать, дорогой парфюмерии. Несмотря на панику, примитивный чувственный жар пронизал ее от этого соприкосновения. Ярко выраженная мужественность во внешности Саймона Блая не раз приятно поражала ее прежде, но тогда она видела его лишь издали. А что говорить о теперешней ситуации, когда он так прижал ее, что это напоминало объятия? Несмотря на щекотливость положения, тело ее не могло не отозваться на его близость.

— По… пожалуйста, — жалобно пробормотала она.

Тело Саймона Блая было мускулистым, но стройным, хороших пропорций, а кожа в холодном осеннем воздухе показалась ей горячей. Его окружала аура мужественной чувственности. Подняв голову, он плотнее прижал ее своей грудью. Не больше дюйма разделяло их губы.

— Спокойнее, — приказал он.

Его дыхание жарко пахнуло ей в лицо, а темные, расчетливые глаза испугали. Она вцепилась в изгородь, парализованная ужасом и стараясь хоть как-то овладеть дыханием. Когда он, наклонив голову, смотрел вниз, она почувствовала, что с удовольствием плюнула бы в массу этих блестящих смоляных волос. О'кей, пусть это выглядит плохо, но не позволять же ему… Однако что она может сделать?

И вообще, почему он оказался здесь? Она же прекрасно видела, как отъехал его «ягуар»! Неужели он, зная о готовящемся вторжении, просто-напросто провел ее? Но никто, кроме Мими, не мог знать, куда она направляется. А Мими никогда бы не выдала внучку. Тем более что это была ее, бабушкина идея.

И очень плохая идея, как думала теперь Ярдли, заливаясь краской стыда и унижения, когда Саймон наклонился, чтобы исследовать, где именно и как зацепились ее штаны. Чертов задавака! Неужели он не может дать ей шанс хотя бы объясниться.

Если бы она доставала до земли, то со стыда провалилась бы сквозь нее, лишь бы исчезнуть из его поля зрения!..

Он хмыкнул, обнаружив ту точку, где в ткань вцепился острый край проволоки.

— Так-так. Придется поговорить с подрядчиком насчет этой опасной проволоки. Если бы я заказывал колючую проволоку, а то ведь этого не было. Так что надо будет приказать устранить подобные недоработки.

— Поступайте, как знаете, мистер Блай, но только, пожалуйста, прошу вас, отпустите меня, — взмолилась Ярдли, чувствуя, что, если он перестанет ее прижимать, она сможет освободиться.

Он удивленно взглянул на нее и задумчиво проговорил:

— Отпустить вас и предоставить шерифу заниматься этим делом? Нет, это было бы дьявольски немилосердно по отношению к нему. Его ожидают адские трудности с поимкой и уличением отпущенного ночного грабителя. Особенно если тот принадлежит к клану Киттриджей.

— Обещаю, что больше никогда не побеспокою вас… — начала было она, но тотчас ее слова прервал его смех.

— Бросьте! Объясняться будете с представителями власти. Незаконное вторжение есть незаконное вторжение. Вероятно, там вы не отделаетесь столь легковесными обещаниями больше так не делать, если, конечно, не придумаете какого-нибудь благовидного предлога, якобы дающего вам право на подобное нарушение. Детали мы сможем отсортировать позже. Вам, я вижу, не терпится спуститься вниз. Может, если мы стянем с вас штанишки…

— Нет!

Он пожал плечами. Одной рукой поддерживая ее под бедро, другую освободил, но не завел ей за другое бедро, а просунул между ног. Волна возмущения захлестнула ее. Ох, как она ненавидела этого Саймона Блая!

А он беспардонно ухватился этой рукой за забор, так что она повисла теперь на ней. И просто окаменела, понимая, что если хоть немного пошевелится, то съедет по его руке и та окажется в еще более интимном месте се тела. Оставалось только сморгнуть слезы унижения.

Хотя сам он больше не прижимал ее к ограде, но жар его рук сквозь грубую ткань пронизывал ее насквозь. Она напрягла мышцы, чтобы заглушить ответный пожар, грозящий вспыхнуть в ней самой. Да как он смеет? Если бы не идиотская поза, в которой она была пригвождена к ограде, она ударила бы его, несмотря на то что почти полностью находилась в его власти.

— Вот оно! Здесь! — провозгласил он, не спеша орудуя рукой, чтобы высвободить ткань, и, когда делал это, с вызовом смотрел ей в глаза.

Ярдли опустила глаза, стараясь сдержать набегающие слезы, очень уж не хотелось выказывать ему мучительность своего состояния. Ей даже подумалось, насколько же скучна и пуста жизнь этого человека, если его радуют подобные вещи.

Девушка начала беспомощно сползать вниз. А он легко подхватил ее и поставил на траву. Колени у нее дрожали, ноги были как ватные, голова кружилась.

Когда Саймон ослабил хватку, Ярдли попыталась вырваться, но сил было слишком мало. Ему хватило легкого усилия, чтобы удержать ее.

— Не так шустро, бэби. Давайте-ка пройдем в дом и дождемся шерифа. — И с этими словами подтолкнул ее в сторону задней двери. — Вы ведь собирались зайти ко мне, не так ли?

Ярдли уставилась на него во все глаза. Он ответил ей столь же пристальным взглядом. Затем в глазах его будто промчалась грозовая тень, и он быстро отвел их.

— Поторопитесь. Я не намерен возиться с вами всю ночь. — Помолчав, он добавил: — Видно, ваш ангел-хранитель присматривал сегодня за вами. Если бы я не заметил вас, а просто ушел бы в дом и повернул пару тумблеров, боюсь, вы здесь зажарились бы, как цыпленок к воскресному обеду. Вы ведь понимаете, что повисли на ограде, сквозь которую пропускается электрический ток?

Ярдли побледнела, в ее глазах все поплыло.

— Эй! С вами все в порядке? — Его голос пробился к ней будто с другого конца земли.

Она протянула руку, чтобы схватиться за что-нибудь и устоять на ногах, но поймала лишь пустой воздух. Ей показалось, что голова ее окутана пластиковым мешком. Колени подогнулись, дыхание пресеклось, и весь мир потемнел в ее глазах. Саймон Блай и все остальное, что окружало ее, исчезло из поля ее зрения. Она стала оседать в траву.

— Ярдли!

Кто-то похлопывал ее по щеке. Она открыла глаза и застонала, увидев Саймона Блая, встревоженно склонившегося над ней. Ах, так, значит, он знает ее имя. Слабой рукой она толкнула его в грудь.

— Прочь от меня! А я-то надеялась, что мне просто приснился кошмар.

— Не я к вам забрался, прелесть моя, а вы ко мне. Что-то не помню, чтобы я навязывал вам свое общество и приглашал сюда.

Веки Ярдли тяжело опустились, и она отвернулась от него. Ей хотелось одного — чтобы он ушел. Саймон склонился к ней еще ближе.

— Вам плохо? Кто ваш доктор? Я позвоню ему.

Она повернулась к нему.

— Не надо никакого доктора.

— Ну, вроде бы вы пришли в чувство. И давно вы увлекаетесь наркотиками?

Его тон возмутил ее, но она, покачав головой, ответила довольно спокойно:

— Я не наркоманка, мистер Блай. Хотя после такого вечера начинаю понимать тех, кто к этому пристрастился.

— Говорят, наркотики весьма облегчают существование в тюрьме.

Она неуверенно подняла руку и ощупала челюсть, которая отозвалась болью.

— Я не нуждаюсь в докторе, и у меня не то настроение, чтобы оказаться в приемной скорой помощи из-за простого обморока. А вам не было никакой нужды так сильно колотить меня по лицу. Вы чуть не раздробили мне челюсть.

Его темные брови грозно сошлись к переносице, глаза с деланной озабоченностью осмотрели розовое пятно на ее щеке.

— А иначе вы не проснулись бы. Или вы решили заночевать у меня?

Она побледнела. Он положил руку ей на плечо, его прикосновение было легким и успокоительным.

— Вы больны, — заключил он. — Смотрите, если вы на наркотиках…

Она покачала головой.

— Нет. Просто я слишком быстро свалилась с ограды.

— Итак, вы знаете, как надо правильно сваливаться с чужих оград. Значит, вам не впервой вторгаться в чужие владения?

— Вы с ума сошли!

Саймон склонился над ней и, к ее неудовольствию и замешательству, подхватил ее под мышки.

— Позвольте вас усадить? — Вопрос был риторическим, ибо его невероятно сильные руки уже перевели ее в сидячее положение. Затем он одной рукой приподнял подушки, на которые вслед за тем и откинул ее.

Кровать? Боже святый! Она в ужасе осмотрелась и поняла, что находится в его спальне, мало того, похоже, в его постели. В чьей же еще? Не в своей же! Красный плед был немного откинут, но ровно настолько, чтобы освободить подушки, а сама она сидела поверх его. Осмотрев квадратную комнату, она отметила ее опрятность и гармоничное сочетание ярко-синего с розовым. У противоположной стены красовался внушительный камин. От наволочек исходил его запах, и ее глаза устремились в сторону слегка приоткрытой двери.

Он присел на край матраса и поднес к ее лицу стакан.

— Выпейте.

Колеблясь, Ярдли приняла стакан, осторожно избежав контакта с его пальцами. Взглянув на бесцветную влагу со льдом, она понюхала ее. Наблюдая за ней, Саймон усмехнулся. Она удивленно подняла на него глаза. Его слегка вьющиеся черные волосы в беспорядке спадали на лоб.

— Минеральная вода, — добродушно пояснил он. — А вы уж решили, милочка, что я вас хочу отравить? Пейте, вам не повредит.

Она медленно сделала несколько глотков, и живительная влага омочила ее пересохший рот. От ее внимания не ускользнуло, что он неотрывно следит за тем, как она пьет. А он терпеливо дождался, пока она не выпила все, и, забрав у нее стакан, поставил на ночной столик, на котором стояли часы и лежало несколько книг в ярких обложках.

— Ну как? Немного полегче?

Нотка сочувствия в его голосе удивила ее. Она поняла, что испугала его своим обмороком. Несмотря на наглость и самоуверенность, он, оказывается, способен проявить сочувствие к одной из ненавистных Киттриджей. Немного приободрившись, она тотчас подумала, что это лишь милость победителя, а не простое человеческое участие.

Откинув голову на подушки, Ярдли ненадолго смежила веки, затем подняла их.

— Да, спасибо, мистер Блай. Но я бы не упала в обморок, не выскочи вы так внезапно из темноты.

— По-вашему, я должен был равнодушно наблюдать, как вы прокрадываетесь в мой дом? Смотрите на вещи реально, бэби. Имя Киттриджей впечатляет меня ничуть не больше, чем любое другое имя.

Она взглянула на него вопросительно.

— После всего, что сделал для вас мой дед, вы еще недовольны Киттриджами? Помнится, я наблюдала, как вы у него работали.

— Он никогда не намеревался оказывать мне реальную помощь. Просто тешил свое самолюбие. Больше того, он немало потрудился, чтобы не дать мне создать собственное дело. А теперь появляетесь вы, и не прямо и открыто, а тайно, через заднюю дверь. Кстати, вы ведь никогда не приходили в мастерскую. Как видно, наблюдали за мной исподтишка, так что я даже не замечал. Почему?

Ярдли, опустив голову на руку, потерла ладонью лоб. Она не собиралась спорить с Саймоном о действиях своего дедушки. И не собиралась выслушивать глупую ругань, порочащую старика. Ее горе от потери деда было слишком свежим и сильным.

И она определенно не желала признать, что с удовольствием смотрит на Саймона, потому что находит его самым великолепным образчиком мужественности, какой ей доводилось видеть. Не хотелось ей также объяснять, что если бы дедушка заметил нечто напоминающее флирт с человеком, подобным Саймону Блаю, то отослал бы внучку очень далеко от дома. Кроме того, она приписывала свой восторженный интерес к нему лишь действию взыгравших во время полового созревания гормонов. Да и не верилось ей, что Саймон напрочь не замечал, что она за ним подсматривает…

— Скажите, вы все еще хотите вызвать шерифа? — спросила Ярдли.

Саймон повернулся и посмотрел на нее.

— Ну, по правде сказать, не хотелось бы. Но все зависит от вас.

Она подняла округлившиеся глаза и встретила его холодный взгляд. Страшно даже подумать, какую цену он может запросить за то, что не выдаст ее закону.