Подарок

Глава 3

— Так вы говорите, что уже дважды падали в обморок? — спросил молодой врач, пристально рассматривая карту, которую держал в руках.

— Да, — ответила Ярдли, стараясь заглянуть ему в глаза. Почему, в самом деле, он на нее не смотрит? — Два раза за одну неделю. Скажите, со мной что-то не так?

— Ничего страшного, обычное дело. — Отложив в сторону ее карту на металлическом зажиме, он наконец соизволил поднять голову и посмотреть на нее, изучая так, будто она была бесформенным фрагментом головоломки, ставящим его в тупик. — А как вы себя чувствовали перед тем, как лишиться сознания?

Примерно как вареная лапша. Ярдли нетерпеливо вздохнула. Она уже сообщала эту информацию сестре. Они что, не разговаривают друг с другом?

— Как будто голова моя наполняется гелием и я плыву над землей.

— Хммм… — Он снова взглянул на карту. — Вы помните ситуацию, в которой находились, когда такое случилось?

Это новый вопрос.

— Первый раз я была на работе. Пошла проверить что-то на складе — и все, помню только, что очнулась, лежа на полу.

— А во второй раз?

Ярдли пожала плечами, она колебалась. Не станешь же ему объяснять, что второй раз это произошло, когда она намеревалась совершить ограбление и была схвачена за руку.

— У меня с одним человеком вышел спор…

Он кивнул, будто это все ему объяснило.

— Вот и я полагаю, что ваши трудности возникли из-за перенапряжения.

Она нахмурилась.

— Я не ипохондрик, доктор Стивенсон.

Тот взглянул на нее важно и покровительственно.

— Конечно нет. Результаты анализов покажут, имеют ли эти эпизоды физиологическое происхождение. Но вы молоды и внешне здоровы, так что вряд ли обмороки говорят о чем-то серьезном. Вы не могли бы по возвращении в Киттридж взять отпуск и отдохнуть от вашего семейного бизнеса? В таких случаях, чтобы вернуться к норме, бывает достаточно переменить на время образ жизни.

— Итак, что я должна делать?

— Избегать ситуаций, после которых бывают эти приступы. Возможно, заняться чем-то более простым и легким. Временно, конечно.

Да, врачи здорово наловчились обособляться от реальности. Ничто не могло привести ее к большему стрессу, чем ожидание завтрашнего вечера, который она должна провести с Саймоном. Позволит ли он ей сорваться с крючка, если она прислушается к советам доктора? Он решил отомстить и сделает это, даже если ее вкатят на тот клятый осенний бал на каталке.

— Может, вы мне выпишите какое-нибудь лекарство, которое сможет прекратить это? — просила она.

— Пилюли помогают далеко не во всех случаях. На следующей неделе, ознакомившись с результатами ваших анализов, я смогу сказать вам что-нибудь более определенное. А до тех пор самое большее, чем вы рискуете, это упасть и набить шишку. Поэтому, если почувствуете легкое головокружение, тошноту или у вас начнет темнеть в глазах, немедленно принимайте лежачее положение. Если лечь негде, просто сядьте на пол и свесьте голову между колен, пока чувства не вернутся к вам.

Ярдли колебалась. Она сомневалась, что ее недомогание — результат обычного стресса.

— А какого рода болезни могут показать результаты анализов?

Он снова покачал головой.

— Давайте, мисс Киттридж, сначала посмотрим на их результаты, а потом уж обсудим, что за этим стоит. Поверьте мне, нет никакой причины для беспокойства. У вас еще есть вопросы?

— Нет. Я и так отняла у вас много времени. Спасибо.

Пятьдесят миль до Киттриджа Ярдли проехала в глубокой задумчивости. Она никогда не была существом болезненным, из тех, что боятся перегрузить себя работой или ответственностью. С какой стати она вдруг начнет рассыпаться под грузом трудностей?

Красота золотой осени, это мягкое послеполуденное солнце почти исцелили ее, когда она ехала мимо полей, пастбищ и сенных сараев. К доктору, практикующему столь отдаленно, она обратилась намеренно, чтобы избежать местных пересудов по поводу ее здоровья. Стивенсон был приятелем ее знакомых, живущих в Бостоне. Он был горячо ей рекомендован, хотя лично на нее произвел скверное впечатление.

Судя по всему, он принял Ярдли за психопатку, и она чувствовала себя глуповато, что побеспокоила его по столь ничтожному поводу. Хорошо в этой истории одно — ни он, ни его медсестра не будут, сидя в киттриджском ресторане, обсуждать ее визит к врачу с отцами города.

Она подумала о своем дедушке, который всегда был крепким, жизнестойким и очень гордился, что ни дня в своей жизни не болел. А в конце своих дней не мог поднять ложку… Нет, надо держаться подальше от таких воспоминаний. Если поддаться излишней впечатлительности, порождающей мнительность, то вскоре и впрямь окажешься в постели, изнуряемая воображаемой хворью. И все же ее подмывало вернуться к Стивенсону и умолять его объяснить ей все поподробнее.

Избегать стрессов… Нет, она не готова поехать домой и слечь. Саймон Блай — вот источник ее стресса. Ярдли прикоснулась к цепочке на шее. Наверное, мистер Блай был страшно зол, и шериф, вернувший ей медальон, вполне мог быть свидетелем его гнева.

Вчера утром местный торговец цветами доставил ей на работу дюжину белых роз.

— Тайный поклонник? — лукаво спросила Лайза, ее секретарша, ставя букет на стол Ярдли.

На следующее утро после неудавшегося грабежа настроение Ярдли было скверным, и цветы порадовали ее, в чем она так нуждалась. Сначала она подумала, что их прислал Джек Уоррен, единственный человек в Киттридже, который заинтересовал ее после возвращения из Бостона, но, несмотря на их все возрастающую от встречи к встрече приязнь, он, как это ни досадно, все еще не пригласил ее на бал. Она солгала Саймону, сказав, что уже получила такое приглашение. Ненужная ложь. Разве это могло заставить его отказаться от своих намерений?

Насмотревшись на розы, она вдруг подумала, что если бы их решил преподнести ей Джек, он не стал бы обращаться к посредникам. Открыв вложенную в букет карточку, она тотчас увидела размашистую подпись Саймона, которая змеей бросилась ей в глаза. «Суббота. Восемь вечера. Ваш Саймон» — вот все, что было там написано. Ярдли разорвала карточку, бросила ее в корзину для бумаг и без объяснений отдала букет Лайзе, которая посмотрела на нее, как на умалишенную. Естественно, Ярдли не стала звонить Саймону, чтобы поблагодарить его. Она хотела одного — чтобы поскорее настало воскресное утро, когда встреча с Саймоном Блаем будет уже позади.

Знакомая аркада Парквей Бридж, соединявшего берега Ист-Эроу-Ривер, неясно вырисовывалась на фоне горизонта, возвещая ей о приближении к черте города Киттридж. Переезжая мост, Ярдли замедлила скорость своего «БМВ», по Сентер-стрит проехала в деловую часть города, миновала три квартала, застроенные белыми зданиями в колониальном стиле, изобилующими магазинами и офисами, затем свернула за угол и припарковалась возле модного салона Софи. Выходя из машины, она постаралась немного взбодриться, чтобы выглядеть не слишком унылой.

Когда колокольчик над дверью известил о появлении Ярдли, темноволосая женщина, сидящая за чашечкой кофе, завидев клиентку, улыбнулась и захлопнула иллюстрированный журнал, изучению которого предавалась до этого.

— Ну вот, девушка, вы и застукали меня за бездельем, — с улыбкой проговорила Софи, покачивая длинными серебряными серьгами, загадочно мерцающими в свете ламп. — А я уж было начала беспокоиться, не забыли ли вы про свое платье. Выпьете кофейку?

— Спасибо, Софи, вы очень любезны. От кофе не откажусь. А про платье я не забыла. Просто надо было кое-куда съездить.

Когда неделю назад Ярдли купила здесь платье и оставила его для небольших доделок, она надеялась, что пойдет в нем на бал с Джеком.

Предложение, никуда не торопясь, попить кофе показалось ей заманчивым, тем более что она не настолько еще проголодалась, чтобы торопиться с возвращением в огромный и пустой дом Мими.

Сама Мими, горестно постенав и посетовав на то, что это первый осенний благотворительный бал после кончины Джеррида, подхватилась и умчалась на уик-энд в Нью-Йорк. Ярдли втайне приветствовала отъезд бабушки, ибо теперь неизбежное объяснение с ней по поводу свидания с Саймоном откладывалось. Но Мими, безусловно, услышит об этом по своем возвращении и потребует объяснений. К тому времени о столь невероятном событии будет жужжать весь город.

Ярдли даже подумала, а не собрать ли ей вещички и не возвратиться ли в Бостон. Но все в ней протестовало против этого. Здесь, в Киттридже, со времен ее беспокойного детства, с тех пор, когда она проводила у бабушки с дедом летние каникулы, все было ей родным и привычным, здесь был ее истинный дом, и она не позволит какому-то Саймону Блаю вытеснить ее отсюда. Особенно теперь, когда Мими так нуждается в ней. Единственный способ сохранить лицо — сделать вид, что она сама захотела появиться с Саймоном на людях.

Потом она просто обзвонит всех знакомых и скажет, что сильно заблуждалась на его счет. Правда, оставалось нерешенным это ужасное дело со статуэткой. Она обещала Мими, что не позволит Саймону тиражировать ее. Вопрос теперь в том, как этого добиться.

— Молоко? Сахар? — спросила Софи, возвращаясь в салон с подносом в руках.

— Черный будет лучше всего, — ответила Ярдли. — Спасибо, милая. — Софи указала Ярдли на стул, та села и взяла чашку горячего ароматного напитка. — Это именно то, в чем я нуждалась.

— Тоже решили сегодня немного побездельничать? — спросила Софи.

Ее длинные вьющиеся волосы были связаны сзади пестрым шарфиком, рукава джинсовой рубашки с вышивкой закатаны до локтя. Ярдли покачала головой.

— Да нет, пришлось съездить по делам в Уэллстаун. Только что вернулась. Полагаю, свободный режим рабочего дня — единственное преимущество нашего брата хозяина.

— Да уж. Особенно если есть кому вас подменить, — согласилась Софи. — Что до меня, то я прямо-таки прикована к месту. Это действительно первая свободная минутка, которая выдалась мне сегодня с тех пор, как все толпой повалили заказывать платья для бала. Да что говорить, теперь до конца каникул некогда будет перевести дыхание. Но я не жалуюсь. Приятно, когда твой банковский счет помаленьку растет. — Ярдли понимающе улыбнулась. — Итак, если не секрет, — вкрадчиво спросила Софи, — кто из наших кавалеров пригласил вас на бал?

Ярдли чуть не поперхнулась кофе, но справилась с собой.

— Пока и сама не знаю.

— Хм… А мне вот кажется, что вы непременно будете с Джеком Уорреном. В эти дни у меня особенно хорошо работает интуиция.

— У меня тоже, — хихикнув, ответила Ярдли. — А как насчет вас? Вы сами-то с кем появитесь?

Софи грустно покачала головой.

— Боюсь, как бы мне не оказаться среди зрителей, уныло жующих воздушную кукурузу.

— Знаете, Софи, в этом тоже что-то есть, — задумчиво проговорила Ярдли. — Я вам даже завидую.

В самом деле, ей вот предстоит на глазах жителей Киттриджа, отличающихся фарисейством, танцевать с Саймоном Блаем, хотя гораздо охотнее она провела бы это время дома или с человеком, к которому испытывает нежные чувства. Если такой человек существует.

Хозяйка салона, махнув рукой, возразила:

— Рано вам завидовать. Вы еще способны устроить автомобильный затор, появившись в своем новом наряде. Пойду принесу его.

Она исчезла в задней комнате и быстро вернулась с платьем на пластиковых плечиках. Вид платья и комплимент Софи на какое-то время весьма ободрили Ярдли. Простого, но хорошего кроя узкое платье сливового цвета, сильно Декольтированное, с лифом, отделанным блестками, понравилось ей с первого взгляда. В день покупки она возлагала на него большие надежды.

Но стоило Ярдли вспомнить, что теперь это платье будет надето для того, чтобы удовлетворить тщеславие Саймона, как настроение ее вновь испортилось. Сказать бы Софи, чтобы счет за это одеяние та выставила мистеру Блаю, было бы только справедливо…

— Просто не знаю, как я такую прелесть нацеплю на себя. С моей-то черепашьей шеей!

Вздох Софи, когда она передавала Ярдли ее новое платье, прозвучал слишком внятно. Да, в столь юном возрасте можно позволить себе подобные шутки, невесело подумала хозяйка салона. Затем разразилась смехом, показывая, что вполне оценила юмор клиентки.

— Будем надеяться, что, любуясь на ваше свежее личико, морщинистой шеи никто и не заметит, — поддержала она шутку. — Скорее всего, вас пригласит Джек, и тогда вы будете одной из самых блистательных пар бала. Мне кажется, он весьма нуждается в утешении. Потеря жены нанесла ему ощутимый удар.

Ярдли быстро расплатилась и покинула салон. Живот у нее уже слегка подвело, но она подумала, что с отъездом Мими в доме вряд ли найдется чем перекусить, и, поместив в машину пластиковый чехол с обновкой, Ярдли решила зайти в магазинчик кулинарии и купить себе что-нибудь на ужин. Она заперла машину и дошла до следующего дома, где помещалась кулинария. Дверной колокольчик звякнул над головой, когда она вошла, и тотчас ее пленил восхитительный аромат экзотической горчицы и соуса к барбекю. Она не ожидала так рано увидеть здесь очередь, но вспомнила, что сегодня пятница, а даже такой маленький городок, как Киттридж, имеет свои часы пик.

Она улыбнулась пожилой женщине, которая, обернувшись, бросила на нее краткий взор. Затем уставилась в стеклянную витрину, полную пищи, и принялась внимательно изучать содержание меню, известного ей наизусть.

— Хэлло, Ярдли.

Кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела Джека. Его приятное, с резкими чертами лицо разрумянилось от уличного холода, зеленые глаза сияли. Каштановые волосы, поблескивающие преждевременной сединой, были тщательно расчесаны на пробор.

— О, Джек, привет! Ну, как вы?

Тот пожал плечами.

— Крутился как белка в колесе, и все впустую. Целую неделю работал на одного крупного заказчика, а клиент взял да и сообщил сегодня утром, что они решили обратиться в другое агентство.

Ярдли сочувственно покачала головой.

— Да, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

В Киттридже было два рекламных агентства, так что у Джека был конкурент, и Ярдли знала, как он зависит от иногородних клиентов.

— Ну, ничего, как-нибудь переживу. Зато у этого дела нашлась и положительная сторона. Я обнаружил, что в ближайший уик-энд буду свободен. Как только я это понял, сразу же подумал, хорошо, если бы вы не пошли на этот осенний бал. Я ведь прекрасно готовлю, вот и решил пригласить вас на обед. Заодно посмотрели бы мой дом. — Он склонил голову, затем поднял взгляд и добродушно усмехнулся. — Должен признаться, мне немного не по себе… Нечасто я встречался с кем-нибудь после смерти Крисси. Ох, да что уж там — вообще ни с кем не встречался.

— Вы хорошо придумали, Джек, — с улыбкой сказала Ярдли, тронутая его признанием. — И я бы с удовольствием отведала вашей стряпни, но, к сожалению, у меня другие планы.

— Проклятье. Так и знал, что опоздаю. Слишком долго собирался пригласить вас… Мне надо было предвидеть, что у вас могут возникнуть какие-то свои планы, и поторопиться. Простите, что я так запоздал со своим приглашением.

— Ничего, не расстраивайтесь. И знаете, я рада вашему приглашению. Но обстоятельства так сложились, Джек, что ничего не получится. Пригласите меня в другой раз, хорошо?

— Конечно. А вы что, решили поесть здесь?

Ярдли всмотрелась в его резко очерченное, мужественное лицо. Джек, уроженец Огайо, был женат на местной женщине, Крисси Перкинс, ныне покойной. Ярдли познакомилась с ним на собрании торговой палаты, с которого они вместе возвращались в свой городок. Он всегда был любезен, весьма дружелюбен и казался Ярдли именно тем мужчиной, в котором она нуждалась, — работящим, умным и надежным. Надежность, пожалуй, была для нее главным его достоинством. А теперь, когда он собрался наконец пригласить ее в гости, она вынуждена отказать ему, и все из-за этого Саймона Блая. Еще один удар, нанесенный этим мерзким варваром. Решится ли Джек вновь пригласить ее, узнав, что она из тех женщин, которые способны отказаться от встречи с ним из-за свидания с Саймоном Блаем?

Она укорила себя, вспомнив, что никто, кроме нее, в этом не виноват. Не вломись она на его территорию с грабительскими целями, ничего плохого с ней не случилось бы, Но ведь под угрозой оказалось дело ее семьи, созданное усилиями нескольких поколений.

Ее прадед и дед сумели удержаться на плаву даже в годы депрессии. И она не может позволить этому выскочке все разрушить, хотя бы потому, что теперь сама руководит компанией. Она просто обязана осадить этого Блая и сделает это, сполна отплатив ему за тот хаос, в который он вверг ее жизнь.

— Да нет, я просто решила купить еды домой, — проговорила она. — У меня несколько отчетов, которые необходимо просмотреть вечером.

На самом деле она с удовольствием провела бы несколько часов в компании Джека, но ее удержало от этого нежелание продолжать дальнейшие объяснения по поводу завтрашнего вечера.

— Ну что ж, в таком случае, всего хорошего.

— Позвоните мне, о'кей?

— Да, конечно.

В этот момент подошла ее очередь, она быстро запихнула ростбиф и картофельный салат в белый бумажный пакет и покинула кулинарию.

Солнце уже садилось, когда ее «БМВ» преодолел две мили и доставил ее к дому бабушки. При виде прекрасного белого особняка и сада, обнесенного деревянной изгородью, она улыбнулась. Ветви деревьев почти уже оголились, роняя остатки своего золотого убранства на землю. В переднем дворе праздно висели деревянные качели. Две гигантские тыквы и целая клумба хризантем разных Цветов украшали подступы к длинному портику, а на одной стороне балюстрады, как неусыпный страж, торчало настоящее пугало. Невзирая на протесты Мими, Ярдли воздвигла это устрашающее сооружение после нашествия местной детворы.

Она любила это время года, впрочем, когда приходила зима, весна или лето, любила их не меньше. Ее жизнелюбие, бившее через край, смущало порой и ее саму. Именно оно, жизнелюбие, толкало ее порой на самые невероятные вещи… иногда приводившие к катастрофе.

Глядя на портик, она вдруг живо вспомнила тех детей, что в ночь накануне Дня Всех Святых высыпали из дома в ярких костюмах и масках, размахивая пластиковыми саблями и выкрикивая детские праздничные страшилки, в которых каждая фраза порождала веселье и смех. Она, как в яви, почувствовала запах свечей, горящих внутри пустых тыквенных голов, смеющихся своими вырезными глазами и ртами, услышала шорох листьев под ногами детворы. Простые вещи, вот что ей нужно. Дом, семья и эти милые семейные праздники. Словом все, чего она не имела в детстве.

На какой-то момент она почувствовала себя изнуренной. Нервы, что же еще? Слишком много огорчений и в делах, и со здоровьем — одно посещение доктора Стивенсона чего стоило. Да и Саймон этот… Доктор Стивенсон заставил ее почувствовать себя суетливой старушкой, делающей из мыши слона. Возможно, если бы он сам несколько раз хлопнулся в обморок, то понял бы, как это бывает жутко. Особенно когда ты приходишь в себя и видишь, что лежишь в постели у чужого, враждебно настроенного к тебе человека.

Она так нуждалась в совете врача, а что получила? Сколько же времени прошло с тех пор, когда жизнь казалась ей радостной и приятной? Неужели все это было лишь в Бостоне, а здесь закончилось? Все очень плохо. И особенно то, что она не может пойти на осенний бал с Джеком. Вот с ним она бы наверняка прекрасно провела время и порадовалась жизни.

Объехав вокруг дома, она обнаружила на подъездной дорожке старенькую красную «тойоту», покрытую дорожной пылью. Поняв, кому может принадлежать это авто, Ярдли усмехнулась. К гаражу подъехать она не могла и остановилась почти вплотную к пыльной старушке.

Войдя в незапертую дверь, она крикнула:

— Селина!

Ее двухлетний племянник Кэйси выкатился из кухни и с раскинутыми руками бросился ей навстречу. Ярдли подхватила его и подняла, прижавшись щекой к нагруднику его комбинезончика.

Когда она поцеловала ребенка, что-то очень доброе и очень счастливое шевельнулось в ее груди, будто она взошла на карусель и та вдруг начала двигаться. Пошатнувшись, она оперлась рукой на пианино Мими.

— Ярдли, с тобой все в порядке?

Она подняла взгляд и в проеме между гостиной и столовой увидела свою сводную сестру, чья стройная фигурка была облачена в линялые джинсы и плотный розовый свитер, а прямые каштановые волосы прядями струились вдоль лица, ниспадая на плечи.

— Да, вроде… — Но сердце ее вдруг заколотилось от мысли, что она чуть не уронила Кэйси. — Просто слишком обрадовалась, обнаружив здесь этого молокососа и мою любимую сестричку.

Кэйси заворковал, и она смачно поцеловала его в шейку, с удовольствием вдыхая милый запах детского шампуня и пшеничного печенья. В конце концов, хоть и неохотно, но ей пришлось опустить ребенка на пол.

Селина подошла к Ярдли и крепко ее обняла.

— А я как раз готовлю кофе. Ты что-нибудь привезла поесть? Я пыталась заказать пиццу, но никто не хочет везти ее за город.

— Знаешь, тебе надо было дать нам знать, что ты приедешь, тогда бы мы приготовились…

— Накануне я звонила Мими, — сказала Селина, хмуря темные брови и морща лоб. — Кстати, где она?

Ярдли несколько растерялась.

— Ну, она, знаешь ли, последнее время хандрила. Приближается осенний бал, а для нее, после ухода дедушки, эти дни особенно грустны. Так что она взяла и укатила в Нью-Йорк. — Видя, как упала духом ее сестра, Ярдли заставила себя солгать. — И я могу поклясться, что она сказала тебе, что ее не будет до воскресенья.

Не отрывая карих глаз от сынишки, Селина сказала:

— Не трудись, Ярдли. Она ничего такого мне не говорила.

— Селли, это просто недоразумение, — стояла на своем Ярдли, — Не делай из этого историю. Здесь столько всего произошло…

Селина выглядела удивленной.

— В Киттридже? В этом самом сонном городишке Северной Америки? Да уж, чего только не бывает на свете.

— Пойдем на кухню. Я привезла ростбиф и картофельный салат, так что могу поделиться. Как папа? Как Франческа?

— С мамой и папой все прекрасно. Не старайся переменить тему. Лучше скажи мне, что же такого у вас здесь могло произойти?

— Ну, главное — неприятности в бизнесе.

— Не лукавь, Ярдли, — упрямилась Селина, заглядывая в гостиную, куда потопал Кэйси. — Лучше скажи, с чего это тебе звонил Саймон Блай?

Улыбка Ярдли как-то вмиг слиняла.

— Эй, не смотри на меня так испуганно. Я ведь не Мими, со мной можно поделиться чем угодно. Не удивлюсь, даже если ты сообщишь мне, что спишь с ним. Насколько я помню, он весьма даже ничего себе. Вопрос лишь в том, так ли он хорош внутри, как снаружи.

Ярдли закатила глаза. Только Селина способна из одного телефонного звонка вмиг слепить целую историю. Но зато с ней можно расслабиться. Селина единственный человек, с которым она может поделиться своими огорчениями, не опасаясь, что та раззвонит все по белу свету. А ей так нужно было хоть с кем-нибудь поделиться.

— Я рада твоему приезду, Селина. Надеюсь, ты нальешь мне большую чашку кофе, — сказала она, готовясь поделиться с сестрой своими тайнами.

Стоя в ванной перед большим зеркалом, Ярдли бросила на себя последний критический взгляд.

— Ты просто великолепна! — восхитилась Селина. — Решила покорить весь здешний мирок?

Зачесывая волосы вверх, Ярдли кивнула. Ей было двадцать семь лет, и она постоянно сражалась со своей внешностью семнадцатилетней девчушки. Но сегодня она не выглядела семнадцатилетней.

Ее белокурые волосы, собранные на затылке, образовывали великолепное сооружение из вольно струящихся локонов, а синие глаза казались невероятно большими благодаря черной бархатной туши и умело нанесенным Селиной теням. Совершенной формы губы стали еще соблазнительнее, умело тронутые розовой губной помадой, а кожа, и без того гладкая и свежая, под легким налетом пудры обрела восхитительную матовость. Аметистовые камешки таинственно мерцали в серьгах, подчеркивая красоту ожерелья, тоже с аметистами, покоящегося у основания ее шеи.

Платье от Софи плотно облегало фигуру, а глубокий вырез впереди и еще более глубокий на спине открывал великолепную кожу, под которой нигде не торчали никакие кости. Высокие каблуки и поднятые кверху волосы делали ее на несколько дюймов выше, и это придавало ей уверенности перед встречей с Саймоном. По крайней мере, не придется смотреть на него снизу вверх.

— Не представляю, как буду выглядеть после бала. Но ты, Селли, просто гений. Если бы я сама попробовала нанести на лицо столько косметики, из меня бы точно вышел клоун, если не что-нибудь похуже.

— Да он просто сдохнет, когда увидит тебя.

— Я ведь не для собственного удовольствия иду на этот бал. Кажется, я уж все тебе объяснила, Селли. Меньше всего я намерена обольщать его. Да и он тоже решил появиться со мной на людях совсем не из нежных чувств.

Селина улыбнулась.

— Кажется, ты сказала, что форма хранится у него в спальне. А я знаю только один способ, каким можно пробраться в спальню к мужику.

— Ну, теперь он наверняка упрятал ее в какой-нибудь подвал, Да если и не упрятал, я не намерена заниматься с ним сексом только для того, чтобы добраться до этой клятой формы. Я просто хочу убедить его, что вернуть вещь — законным владельцам будет с его стороны единственно верным и благородным поступком.

— Где, как не в спальне, можно заставить мужчину внимательно себя выслушать? Там твои доводы прозвучат гораздо убедительнее, да и принципы его не покажутся ему такими уж ценными, когда взыграет основной инстинкт. Под его воздействием гораздо легче преодолеть всякие противоречия.

Ярдли ощетинилась.

— Да я никогда и ногой не ступлю опять в его спальню!

Усмехнувшись, Селина сложила на груди руки и непринужденно прислонилась к стене.

— «Опять»? Выходит, ты уже побывала там? Так что ж ты мне пудришь мозги? Иди, сестренка, и доводи дело до конца.

Лицо Ярдли вспыхнуло.

— Ничего себе!.. Я ей все объяснила, а она все равно толкует дело по-своему!

— Не валяй дурака, ты же сама сказала, что была у него. Так чем же вы там, у него в спальне, занимались? Ты что, помогала ему вымести пыль из-под кровати?

— Знаешь, Селина, ты… ты…

Ярдли начинала сердиться. Не могла же она рассказать сестре, что упала в обморок, а Саймон схватил ее и затащил в свою постель. Ирония ситуации заключалась в том, что никто, кроме Саймона, не знал о ее обмороке, и она предпочитала, чтобы это так и оставалось. Не хотелось попусту тревожить близких, поскольку сама она не считала, что с ее здоровьем что-то неладно. Саймон не в счет. Он-то не станет за нее тревожиться.

— Что — я?

— Ты неисправима.

— Подчас я думаю, что ты — тоже. Разве может с тобой случиться что-нибудь хуже того, что уже… В самом деле, может, если бы ты забыла про эту идиотскую форму и предоставила решать эту проблему самой Мими, то тебе не пришлось бы сейчас сердиться. Ты просто радовалась бы возможности приятно провести время, потанцевать на осеннем балу с красивым парнем.

Ярдли задумчиво посмотрела на Кэйси, но вид веселого ребенка не смог отвлечь ее от того, что у нее на уме.

— Я уже раз попробовала покрутить, что называется, любовь с одним человеком, но, когда вернулась из Бостона, решила больше не пускаться в такие авантюры. Нет уж, если я и лягу с кем в постель, так не раньше, чем полюблю этого человека, и не прежде, чем мы поженимся. И потом, какого черта мы вообще говорим о Саймоне Блае? Он плохой человек. И я говорю это не только потому, что Мими его не одобряет, можешь не сомневаться.

— Но не кажется ли тебе, что он очень красив?

— Да, красив… — Ярдли осеклась, поняв, что ответила слишком уж быстро. — Но фальшив и чересчур груб. Ты не знаешь его. К тому же он ненавидит все наше семейство.

— Ты же сказала, что он имеет зуб на нашего дедушку.

— Нет, он всех нас ненавидит. Поверь мне.

— Помню, еще ребенком я одно лето частенько крутилась возле мастерской. Мне казалось, что дедушка любит Саймона. Когда дедушки рядом не было, Саймон позволял мне войти и посмотреть на то, как он работает. Он даже угощал меня жевательной резинкой, знаешь, той, которая надувается.

Ярдли повернулась к сестре.

— В самом деле? А мне дед не позволял и близко подойти к мастерской.

— Ну, ты — другое дело. Тебя-то оберегали от всего, что тебе не годится. Как же, не дай Бог, деточка положит глаз на кого-то, кто ее не достоин. Дедушка вполне искренне верил, что такие, как Саймон и люди его круга, тратят свободное время лишь на одно-единственное занятие — валяются на сене, делая детей.

— Селина!

— Только не говори, что это неправда. Они все так боялись, что ты не туда посмотришь и не того приметишь. Со мной-то было проще, можно было не обращать внимания, куда я там смотрю, я ведь для них была заведомо пропащим существом, и все из-за моей мамы.

— Это нелепо. Мими любит Франческу. Да и дедушка любил ее.

— В самом деле? Так почему же тогда в гостиной до сих пор висит свадебная фотография папы с твоей матерью, а не с моей?

— Они никогда не навещали Мими. Бабушка не раз жаловалась на это.

— И громко, я думаю. Слишком уж громко, далеко было слышно… Ох, Ярдли, ты не должна была возвращаться сюда. Посмотри, что она с тобой сделала. Возвращайся в Бостон и живи своей собственной жизнью.

— Моя жизнь теперь здесь. Почему бы и тебе не остаться и не поработать на «Коллекцию Киттриджей»? Бог знает, какое множество здесь комнат, неужели для вас с Кэйси не найдется места?

— Когда вернется Мими, здесь не останется свободного места. — Селина покачала головой и ухмыльнулась. — Да и вообще, неприятно мне смотреть, как из тебя тут делают взломщицу и грабительницу.

Ярдли негромко рассмеялась. Уж с Селиной-то она могла посмеяться над этим.

— Знаешь, и сама не пойму, как я решилась на подобную глупость.

— Мне иногда кажется, что она тебя гипнотизирует.

Ярдли вздрогнула, услышав, что в дверь позвонили.

Они обменялись с Селиной настороженными взглядами.

— Я открою, — сказала Селина. — Хочу поближе взглянуть на Саймона. Уж несколько лет как я его не видела.

Она подхватила Кэйси и, прежде чем Ярдли смогла ее остановить, устремилась по лестнице вниз.

Беря пальто и сумочку, Ярдли, слышала, как внизу отпирается дверь. Тотчас послышался голос Селины.

— Привет, Саймон. Я Селина, вы что, не узнаете меня? Сестра Ярдли. Она сейчас спустится. Проходите.

Ярдли закатила глаза. В этом вся Селина. Она разговаривает с ним так, будто они студенты, только что вернувшиеся с каникул. Ярдли любила сестру, но иногда ей хотелось, чтобы Селина была более осмотрительной и хоть немного думала о том, что делает.

— Это мой сын, Кэйси. Кэйси, поздоровайся с дядей. Саймон, вы чего-нибудь выпьете?

— Нет, спасибо, Селина.

— Мими в отсутствии, так что можете расслабиться и не озираться, боясь, что она с минуты на минуту свалится вам на голову.

Ярдли улыбнулась, услышав раскатистый басовитый смех Саймона. Она не переставала удивляться общительности сестры, тому, как легко той удавалось ладить с людьми. Даже такие, как этот мрачный Блай, не могли устоять против нее. Вот ведь, и двух минут не прошло, а Селина его уже рассмешила.

Пальто висит на одной руке, в другой руке сумочка, а сама она замерла в открытом дверном проеме и, склонив голову, прислушивается к голосам внизу.

— Я не видел вас в городе, Селина, с тех пор, как вернулся сюда, — прозвучал голос Саймона.

— А вы, значит, помните меня?

— Да, я замечал, как вы мелькали неподалеку, когда я работал на вашего деда. Но тогда вы были ребенком.

— Просто беда. Ну что она там так долго возится! И без того уж часы потратила на приготовления. Видно, вы действительно нравитесь ей.

— Вы так думаете?

От возмущения у Ярдли перехватило дыхание. Нет, она явно допустила ошибку. Селину и на минуту нельзя было оставлять наедине с Саймоном. Едва отдышавшись, Ярдли появилась на верхней площадке лестницы. Эти несколько часов, что ей придется провести в обществе Саймона-победителя, она решила быть вежливой и любезной. Впрочем, это было совсем не просто, ибо стоило ей вспомнить торжествующе холодный взгляд Саймона в тот момент, когда она, подобно тряпичной кукле, повисла на заборе, как ее захлестывала волна стыда и ненависти. Какие наглые глаза у него были в тот момент! Ни капли человеческого сочувствия!.. Но она тотчас напомнила себе, что сама виновата во всем случившемся и что на его месте каждый имел бы право на презрение к ней, не суть важно, в чем оно выражалось бы, в злости или издевке. Но хуже всего, что она не может забыть горячей волны, захлестнувшей ее, когда он притиснул ее к ограде. Да почему, черт возьми, он так волнует ее? Даже теперь…

По какой-то совершенно необъяснимой причине, чем больше она злилась на Саймона Блая, тем сильнее ее влекло к нему. Хорошо, она может признать существование чисто животного влечения, с которым человеку совсем не просто справиться. Но разве однажды она уже не обожглась на этом? Ей нужен кто-то, кто был бы добр к ней в любых обстоятельствах, принимая ее такой, какова она есть, иными словами, кто-то, кто любил бы ее.

А Саймон… Бог знает, сумеет ли он разгадать, что ей нужно. Да и нуждается ли он в том, чтобы разгадывать это?

Она молча стояла на верхней площадке лестницы, будто готовясь отдать себя в жертву. Ох, он наверняка будет терзать и мучить ее весь вечер, но она, как ни странно, испытывала какое-то непонятное удовольствие при мысли об этом.

Спустившись с лестницы, она вдруг остановилась, пораженная внешним видом Саймона. Собираясь с нею на осенний бал, он облачился в темный костюм с серебристым жилетом, и выглядел гораздо привлекательнее, чем тот парень, что возился с ней при ее вторжении в его частные владения. А он, не замечая ее, возился с малышом Кэйси, искренне веселясь и забавляясь с ним, и был совершенно естествен, что даже несколько удивило Ярдли, ибо таким она его еще не видела.

Но вдруг, заметив ее появление, он поднял голову и взглянул на нее. Она думала, что он хоть чем-то выдаст свое восхищение, но этого не произошло. Его легкая улыбка сразу же преобразилась в гримасу принужденности.

— Вы готовы? — спросил он, даже и не подумав сказать ей хоть какой-нибудь дежурный Комплимент.

Господи, неужели он думает, что она выглядит так каждый день?

До нее донесся возбуждающий запах его мыла и сандалового дерева, но она постаралась не подать виду, насколько взволнована его присутствием. Однако отчего так сильно заколотилось сердце? И что это за странное радостное содрогание, возникшее внизу живота и пронзившее все ее тело? Однажды это уже было с нею, но того мужчину она раз и навсегда оставила. Что же теперь?..

Селина стояла боком к ней со скрещенными на груди руками. Она смотрела на Саймона и недвусмысленно усмехалась.

Саймон забрал у Ярдли пальто и накинул его ей на плечи. Его горячие, сильные руки прикоснулись к ее обнаженным плечам, и от этого ее будто жаром окатило. На какую-то долю секунды она забыла, какой он противный и грубый, забыла, что он ненавидит ее и всю ее семью, забыла даже то, что его приглашение на бал — это карательная акция.

В эти секунды она была просто прекрасной девушкой, нашедшей своего принца. Но власть реальности быстро вернула ее на свое место.

— Повеселись всласть, Ярдли, — сказала Селина им вслед, когда они выходили.

В этот момент Ярдли страстно хотелось, чтобы ее заботливая сестрица со своими добрыми пожеланиями провалилась бы куда-нибудь в преисподнюю.

— А что, разве вам не хочется и в самом деле повеселиться? — спросил Саймон, заметив ее неприязненную реакцию на слова Селины.

— Я ведь вроде пленницы, если вы помните. Но все же надеюсь приятно провести сегодняшний вечер, невзирая на то, в чьей компании придется его провести.

— Искренне рад слышать это. Хорошо, что вы именно так решили отнестись к моему обществу. Кстати, ваша сестра сказала мне, что я вам нравлюсь.

Ярдли молча прошла к машине. Серебристый «ягуар» готов был принять ее в свое великолепное лоно.

— Моя сестра с детства помешана на всякой сентиментальной чепухе. Вы ведь и сами не верите ее словам, не так ли? — Саймон уставился на нее, не зная, что сказать. Ярдли, обернувшись, подумала: Господи, да неужели он всерьез отнесся к словам ее легкомысленной сестрички? — Мы с Селиной вечно придумывали всякие истории друг о друге. Это наша вечная игра, детская, можно сказать. Так что не обращайте внимания. Ну так мы едем или нет?

Садясь в машину, Ярдли вдруг почувствовала, что окончание этого вечера будет иметь в ее жизни какое-то продолжение, даже, возможно, станет началом чего-то, о чем сейчас пока знать ей не дано. Но нет, она не должна поддаваться подобным чувствам. Предстоит сражение, и она не позволит какому-то там Саймону Блаю сломить ее волю.